ли не считать так
же пострадавшую траву у самого берега, да странное обилие дохлой рыбы на
берегу, как будто Игорь увлекшись тренировкой, пропустил самый настоящий
шторм. В этом Игорь сразу увидел практическую пользу; но его мечты об ухе
рассеялись, как только он подошел поближе к одной такой рыбешке. Она
протухла уже с неделю назад, никак не меньше, ибо источала однозначно
интерпретируемый запах. С другими рыбами ситуация была еще хуже.
   Игорю стало страшно. На мгновение! Всего лишь на краткий миг! Он
почувствовал себя крохотной песчинкой, подхваченной могучими силами,
заброшенной невесть куда, в мир, где могло случиться всякое. Казалось, что
в посвисте внезапно налетевшего ветра, и в злобном шипении отступающих с
берега волн, и в жалобном крике чаек, - везде сквозила угроза расправиться
с чужаком.
   Черный валун, валявшийся в полусотне шагов от Игоря, почему-то
увеличился в несколько раз, вытянувшись к морю. Взрогнув, Игорь
присмотрелся повнимательнее.
   - Это всего лишь тень, дурак! - успокоил его Ингвар.
   Тень! Ну конечно!
   Пока он тут размахивал мечом, тень колдовского клинка хаотично
скользила вокруг, прыгая на что попало и отнимая жизнь у всего, чего
касалась. Осталось проверить ее качества осознанно.
   За каких-нибудь полчаса Игорь выяснил очень многое. Оказалось, что тень
действовала на любую живую материю как сверхскоротечная болезнь, или
стремительно наступающая старость.
   Растения, которых она касалась, вяли мгновенно, через несколько минут
высыхая. Собственно, влаги в них при этом, по-видимому, не убавлялось, но
есть же разница между живым деревом, и намокшей гнилушкой. Древесина, на
которую попадала тень, изменялась не так быстро, но прочность ее сразу
падала, по крайней мере, раза в дватри, пораженное дерево при желании
можно было повалить ударом ладони.
   Животные, соприкоснувшись с тенью, гибли приблизительно по тому же
механизму, умирая не мгновенно, но на глазах, разлагаясь. При этом
обнаружилось что, что тень способна проникать на какую-то глубину в воду -
что и привело в начале тренировки к уничтожению заплывших на мелководье
рыб.
   У Игоря оставались еще кое-какие вопросы, но он решил закончить свою
первую в жизни тренировку с магическим оружием на другом. Надо было
выяснить - любимое словечко Толкиена - куда все-таки приходятся удары
клинка, столь произвольно меняющего форму. Ответ оказался очень простой -
туда, куда хочешь попасть. Если считаешь, что бьешь прямым клинком,
значит, он и ударит, как прямой; если думаешь, он изогнут - то и результат
будет соответствующий.
   Фантастическая способность тени отнимать жизнь, и чудесное свойства
стали менять форму, меркли перед пробивной силой самого клинка. Когда
Игорь нанес тяжелый проносной удар по огромной, почерневшей от времени
коряге (про которую он точно знал, что тень меча ее пока что не касалась),
он ожидал ощутить под клинком хоть какое-то сопротивление. Однако этого не
произошло; коряга же развалилась пополам. Осмотрев половинки, Игорь
обнаружил, что она не рассечена и не разрублена, а разломана вдоль
движения оружия.
   Впечатление было такое, будто бы перед лезвием меча, опережая его на
долю миллиметра, двигалась непонятно чем вызванная трещина.
   После некоторого колебания, Игорь попробовал разрубить валявшийся на
берегу гранитный валун. Результат на этот раз был не столь впечатляющим,
меч встретил сопротивление и завяз на половине пути, однако валун все
равно оказался расколот; клинок легко вышел из каменной толщи. Камень,
близкий к материи Нижнего Мира, казался колдовской стали более родным, и
меч не горел желанием его разрушать.
   Оставалось последнее, узнать - что будет с живой плотью, когда ее
коснется коварное лезвие.
   Солнца уже почти не видно, а сгустившиеся сумерки вот-вот сольются со
стремящимися к Востоку тенями. Спасая обитателей моря от гибельного
воздействия тени, он вложил меч в ножны и, бросив прощальный совестливый
взгляд на разоренный им берег, побрел обратно.
    
 * * *
 И на следующий день, и через день испытания продолжались. Убийственный
холод волшебной стали зачаровал даже привычного к оружию Ингвара. А Игорь,
сжимая рукоять меча, чувствовал себя если не богом, то уж титаном - никак
не меньше.
   Руги учатся владеть клинком с раннего детства. Отец кладет
новорожденному сыну в колыбельку не погремушку, а верное оружие. Только
оно и способно сохранить человеку жизнь взамен жизни вражьей.
   Если Игорь и Ингвар владели колдовским мечом, правильным будет сказать,
что кладенец сам всецело овладел своими недолговечными хозяевами.
Магический металл знал лишь одного истинного Властителя.
   За несколько часов до ночного дозора Игорь по своему обыкновению
бесшумно пробирался неприметной лесной тропой к месту тренировок. Внезапно
едва уловимое ощущение тревоги заставило его замереть. Еще через пару
секунд у руга не было никаких сомнений - впереди опасность. Шорохи,
запахи, интуиция, в конце концов - все они говорили о присутствии
"чужого", враг затаился рядом.
   Меч выскользнул из ножен и тихонько заныл в предвкушении близкой
жертвы, застонал, завибрировал так, что мышцы Ингвара вдруг стали
вовлекаться в эту безумную тряску. Бицепс пульсировал, словно к оголенному
мясу подвели электрический ток.
   - Спокойно, приятель! Нам бы только их не проглядеть...- обратился
Ингвар толи к самому себе, толи к колдовскому оружию.
   Он осторожно подполз к краю обрыва, за которым простирался берег и
плескалось море. Врагов оказалось пятеро.
   На двух из них были широкие черные рясы. Один разглядывал, уже
известные Игорю, круги пожухлой осоки, второй озирался по сторонам.
   Шагах в двадцати стояли трое с арбалетами наизготовку. А в двадцати
пяти саженях от кромки прибоя покачивался на волнах дракар.
   - Во, гады! Как это они меня вычислили?
   Закончив осмотр, монахи направились к лодке, что стояла неподалеку,
вытащенная на песок, дабы святые отцы не замочили ног. Арбалетчики
медленно отходили следом, прикрывая господ. Все пятеро погрузились в
шлюпку, и она стала быстро удаляться, благодаря энергичным усилиям
гребцов. Как только даны взобрались на борт корабля, Ингвар вышел из
укрытия и двинулся к воде, держа кладенец в левой руке, а правой подавая
недвусмысленные знаки приветствия.
   На судне тут же заметили смелого руга, но, как Ингвар и ожидал,
несколько смутились, видя дружеские жесты.
   Ему даже что-то крикнули типа:
   - Кто ты такой?
   - Yes! Yes! - ответил Игорь, путая языки и выигрывая драгоценные
секунды, - Плохо слышно! - на этом его словарный запас английского, как и
других иностранных языков, исчерпывался.
   Видно, слова эти вызвали у врагов крайнее недоумение. А большего и не
требовалось, Игорь не стал дожидаться следующего вопроса, а изловчившись,
перечеркнул пространство колдовским мечом. Лязгнули арбалетные механизмы,
но стрелы не сумели наказать дерзкого аборигена.
   Ловко извернувшись, он ушел от выстрелов и посмотрел на тонущий корабль.
   Тень полоснула по мачте: "Крак!", и расколола дракар на две половины.
Безо всяких видимых причин к ужасу врагов палуба выскользнула у них из-под
ног и скрылась под водой. Еще два взмаха клинка сбрили с поверхности моря
разные шероховатости.
   Невозмутимая волна вынесла к ногам победителя обезображенную тлением
отрубленную человеческую голову.
   - Даже не вспотел, - подумал Ингвар и брезгливо отступил в сторону.
   Тут же на берег высыпало два десятка разгоряченных быстрым бегом воинов
под предводительством Всеслава.
   - А? Ингвар! Ты уже здесь? - удивился Мастер Cтаршего Круга.
   - Пришел только что, - подтвердил парень.
   - А даны?
   - Какие даны? - покривил душой Игорь.
   - Из Храма заметили вражеский корабль, и мы поспешили сюда.
   - Но ведь эта часть острова с Холма не видна.
   - У волхвов свои методы...- туманно возразил Всеслав.
   - Если корабль и был, то его матросы, должно быть, слишком
самоуверенны. Они налетели на рифы, и все погибли. Видишь - обломки.
   - Лишняя проверка не повредит. Возьми десять воинов и обшарь те склоны,
что справа - я с остальными пойду налево. И еще, чуть не забыл, - Любомудр
очень зол, сам не понимаю, какая муха старика укусила. Хотел тебя завтра
по утру с первым лучом видеть на Холме.
   - Наверное, все из-за княжьего задания.
   Отец велел только с князем переговорить, а в Храм не соваться, -
предположил Ингвар.
   - Так-то оно так, но не все дела Лютобор решает, - согласился Всеслав.
   - Дела ратные не для волхвов, вот жрец и злится, что не доложился ему,
- обидчиво произнес руг.
   - А ты не кипятись, Ингвар. И Любомудр еще из ума не выжил. Сходи, не
гневи стариков. От тебя не убудет, - увещевал Всеслав.
   - Мне в ночное с братьями. Кто знает - что случится ?!
   - Этой ночью ничего не случится, - ответил Всеслав уверенно, - В
русалью неделю никто в темноте в воду не сунется.
   - Так ведь, христианам наплевать на это.
   - Тоже верно! - согласился Всеслав.
    
 * * *
 Шахматная партия подходила к концу. Сев проигрался в пух прах. Светлана
торжествовала. Ратибор посапывал во сне, будто ребенок. Златогор тихонько
трогал струны, Игорь что-то мурлыкал себе под нос.
   - Ба, да у тебя неплохо получается! - нарушил молчание Инегельд.
   - Это я так, для себя! - застеснялся Игорь.
   - Зря! Песня- она посильнее меча будет!
   - неожиданно сказал старик.
   - Какого меча! - навострил уши парень.
   - Не токмо меча, но и громовой палки, что в крае Иньском изобрели! -
поддержал Инегельд Златогора.
   - Ну, если вы не против - пожалуйста!
   Пять минут назад Игорь расставлял по полочкам памяти знания, способные
пригодиться в деле защиты острова.
   Порох он отмел, не имея ни серы, ни селитры. Если первую еще можно было
попробовать получить, обжигая железную или иную руду, богатую сульфидами,
с последующей конденсацией газа... Обошелся бы и без нее, кабы сюда
пироксилин или хотя бы бертолетову соль... Но куда деться химику без
азотной кислоты? К тому же для химических изысканий не хватало времени, а
остров был самый настоящий, совсем не Жюль Верновский...
   Бетон и цемент пригодились бы при строительстве укреплений, но никто не
будет слушать Молодого, пусть и Мастера. Когда, оказавшись в крепости, он
посоветовал усовершенствовать метательные машины - ему рассмеялись в
лицо...
   Выдуманная в двадцатом веке Радогора, как оказалось, уступала известным
здесь системам борьбы. Всеслав, посмотрев на Ингвара после возвращения с
материка, удивился и спросил - в порядке ли парень. Настолько странно, не
по-ученому вел он себя на тренировке. Именно тогда Ингвар-Игорь и
отпросился у Учителя под предлогом, что ему надо прийти в себя,
восстановиться в одиночестве, отдохнуть. Всеслав решил, что поразительные
изменения в технике ученика - результат крепкого вражеского удара по
Ингваровой голове, но советовать ничего не стал.
   Чем же он Игорь Власов - Ингвар, сын Святобора, может помочь он своему
народу? Неужели, кроме волшебного клинка, нечего нет!?
   Конечно есть! Мелодии и стихи! В словах скальдов Игорь обнаружил ответ
на мучивший его вот уже несколько дней вопрос.
   Выполнив необходимые замены в тексте песен, он запел "Дороги",
лихорадочно соображая, насколько удачно он превратил современный читателю
русский в словенский середины двенадцатого века:
    
 " Эх, дороги...
   Пыль да туман, Холода, тревоги Да степной бурьян.
   Знать не можешь Доли своей:
   Может, крылья сложишь Посреди степей.
    
 Вьется пыль под сапогами степями полями, А кругом бушует пламя Да стрелы
свистят..."
    
 Не найдя объяснения удивительным метаморфозам собственного сознания и
языка, Игорь приготовился к суровой критике.
   Скальды разинули рты и во все глаза уставились на руга. Вдохновленный
их вниманием он выбрал "Вечер на рейде", благо, помнил песни военных лет с
детства, да и какой настоящий русский не любит военных песен.
   - Пошли, старик! Нам здесь больше нечего делать, - пошутил Инегельд.
   - Еще! Еще! - попросили в один голос Светлана и Сев.
   - Да, я не умею.
   - У тебя, молодец, хороший слух. Тебе учиться надо! - убедительно
произнес Златогор.
   - Назвался груздем - полезай в кузов! - Всеволод был неумолим.
   Он исполнил на бис "Арию Варяжского гостя", затем "Балладу о Времени" и
"...о ненависти" Высоцкого, но, точно не рассчитав силы своих легких,
затянул "Нелюдимо наше море"
   Николая Языкова и, пустив козла, сконфузился.
   - Это с непривычки...- утешил его побрательник, - Видать, надо почаще
на материк ходить для развития талантов!
   Инегельд быстро делал пометки на пергаменте:
   - Ингвар, напой мне ту, что мурлыкал...
   - Рад бы, да не могу, охрип!
   - А ты через "не могу"?! Вдруг, пригодится!
   Ночь пролетела незаметно. Выспаться Ингвару так и не удалось. Сначала
Игорь лежал с закрытыми глазами, размышляя о перспективах молодого
человека, к услугам которого был опыт поэтов и музыкантов последующих
восьмиста лет. Кабы не война - стал бы величайшим скальдом всех времен и
народов. На поприще рыцарских вздохов и ахов под балконом сколотил бы себе
неплохое состояние и вложил бы деньги в создание собственной лаборатории.
   Ведь, к услугам Игоря были не только искусства, но и наука со своей
верной служанкой - техникой.
   - Эх, и развернулся бы я! - подумал парень, блаженно зевая и укутываясь
в плащ.
   - Ингвар! Ты спишь? - раздался голос Сева, что первым стоял на часах.
   - Сплю! - прошептал Игорь, вдвойне уверенный в своем ответе.
   - Тут такое дело. Я, как брат беспокоюсь. У тебя с Владой серьезно, али
нет?
   - Совершенно серьезно! - молвил Ингвар, не оставляя "второму я" права
на отступление.
   Хотя Игорь и видел то девушку с момента возвращения на остров пару раз,
Влада ему полюбилась. Может, от того, что он ее всегда любил, или,
действительно, понравилась с первого взгляда.
   - Вот и хорошо...- замялся Сев- ... Даже соколу приходит времечко вить
гнездо.
   - Вообще, я всегда считал, что это делает соколица. А мужчина летает по
делам!
   - У птиц иначе. Но я не о том. Видишь, как складно твоя песнь выходит.
Женщина - она каких любит?... Короче!
   Будь другом сложи для меня что-нибудь, ну, не для меня, конечно, а для
Нее...
   - Ого! - Ингвар перевернулся лицом к Всеволоду, - Никак влюбился?
   - Не умею я с ладой, понимаешь, красиво говорить...
   - Ну, колись! Кто она?
   - Да, Светлана! Кто же еще? - совсем тихо простонал Сев.
   - Вот, это, как раз, и есть - с первого взгляда. Тебе какую песнь,
грустную или веселую?
   - Любую, но умную. Она шибко образованная - и мы не лыком шиты.
   - Слушай, Сев, а ты уверен, что женщина любит разумных? Всегда было
наоборот.
   - Не уверен, но попытаться не мешает.
   Бывают же исключения!
   - Изволь! Начнем с веселой! - ответил Игорь, а сам подумал про себя -
чужой горький опыт учит - не стоит надеяться на исключения, они только
сильнее подтверждают общее правило.
   И он тихонько запел: "Сердце красавиц склонно к измене..."
   - Что за ...! - возмутился Сев.
   - Можно и по-другому.
   Два часа подряд бедный Игорь выносил на суд влюбленного лучшие образцы
куртуазной лирики. Сев отклонил один за одним великолепные сонеты
Шекспира, потому что не мог их ни запомнить, ни понять, ни выговорить. Это
Игоря слегка разозлило.
   Шекспир ему не угодил!
   - Тебе вовсе и не важно самому понимать.
   Иной несет откровенный вздор, а девушка доверчиво слушает, развесив
уши, - попытался отвязаться парень от друга.
   Не тут то было!
   Сев отверг "Я встретил вас, и все былое...", не понравились ему ни
Лермонтов, ни Байрон, ни Бернс.
   Когда терпение уже почти истощилось, Игорь решился на последнюю
попытку- она то и оказалась удачной.
   Тут настало время дневалить самому поэту, а довольный Всеволод, бормоча
себе под нос заветные слова любовной баллады, улегся на место друга.
   - Яйцо Кощея тебе на голову! Ну, и привередливы эти влюбленные! -
выругался Игорь, готовый было отказаться от своей затеи.
   Но у него заметно улучшилось настроение через десять минут, когда
приблизив ухо к губам спящего побрательника, он услышал Визборовские:
    
 " Ты у меня одна, Словно в ночи Луна, Словно в степи сосна, Словно в году
весна..."
    
 Игорь подбросил веток в огонь и незаметно для себя стал тихо напевать
сам. Мрачное мужество Городницкого побудило его переделать пиратские песни
на варяжский лад.
   Только теперь он начал жалеть о том, что в свое время так и не научился
играть ни на одном музыкальном инструменте.
   Ночь и в самом деле пролетела незаметно.
    
 * * *
 Чуть Заря-Мерцана вырвалась из холодных объятий Подводного Властелина,
Ингвар подошел к Восточным воротам Храма, следуя приглашению волхвов,
более похожему на приказ.
   Лютобор не стал бы заступаться за любимца, он не мог ссориться со
жрецами накануне вторжения. Да Игорь, а Ингвар тем более, и не собирался
пропускать слова волхвов мимо ушей - какой увлеченный историк откажется от
экскурсии в святая святых славянского язычества.
   Сев вызвался проводить Златогора и Светлану к князю. Ратибор отправился
в кузницу, выправить секиру, Инегельд увязался за ним.
   Врата еще оставались затворенными.
   Волхвы учили, что не могут двери быть открытыми, пока первый луч
Небесного Светила не коснется лица кумира. Решив обождать, Ингвар пошел
вокруг этого циклопического строения, чем-то напоминающего таинственный
Стоунхендж. Храм описывал окружность не менее тысячи, а то и полторы
тысячи, шагов. Вызолоченную шаровидную медную кровлю поддерживали
гигантские столбы, расставленные по периметру и выполненные из яшмы. Их
оглавия тоже сверкали золотом. Крыша опиралась на светло-серые каменные
стены, начало которым по легенде положил Стрибог.
   Стриба выудил в синем море любимца Морского Царя и из китового праха
насыпал курган, где теперь возвышалось святилище. Двенадцать месяцев в
году - двенадцать арок делили этот Колизей волхвов на равные части. У
каждых медных врат стояло по два жреца Младшего Круга, так что проникнуть
в Храм для непрошеного гостя представлялось делом весьма затруднительным.
   Западный вход предназначался только для служителей Свентовита.
   Если бы Ингвар занялся подсчетами, то обнаружил бы, что на каждом из
четырех ярусов удивительного здания ровно девяносто окон. В любой час дня
за человеком, находившимся внутри, наблюдало бы око Светлого Бога, пред
которым нельзя солгать.
   С точки зрения обороны, случись в городе недруг, волхвы более надеялись
на силы защитников, чем на крепость стен. И хоть окна могли сойти за
бойницы - Игорь отметил для себя их чрезмерное число.
   Он продолжал обход, разглядывая сцены из жизни Световита, изображенные
на вратах: как Лучезарный дарует смертным плуг, чашу и серп, как укрощает
Сребролукий Черного Змея.
   Рассказала чеканка о любви Матери Земли и Владыки небес...
   И тут он понял, что давно знает эти чудные картинки, еще с детства,
когда приводил Святобор сына под стены Великого Храма и учил его, и внушал
ему великую веру в торжество Правды над Кривдой.
   По сну, навеянному дедом Олегом, Игорь помнил, что Световит - всего
лишь вождь поморян. Но кому поклонялись пращуры до него?
   Старейшим богом Ригвед был Дьяус - славенский Дый - бог Неба, отец
многих богов. Он, и его жена богиня Земли - Притхиви, считались
прародителями всего Мира.
   Видно, неспроста клычет Див с вершины Мирового Древа!
   Если и не главнейшей, то наиболее почитаемой фигурой пантеона Ригвед
был Индра - бог тепла, дождя и бури, бог-воин и гроза демонов, владыка
молний и покровитель всех, кто в те стародавние времена носил оружие -
будущий Перун.
   Ведический Агни, у славян носил имя - Семаргл. Это дух огня - Смага,
посредник между небом и землей, Огнебог-Сварожич - защитник домашнего
очага. Мог он обратиться и зверем рыскучим, и змеем летучим - пенежным
смогом...
   Однако, еще в четвертом веке до нашей эры греческий философ Эвгемер
высказал дерзновенную мысль, что б