Нас будут в Ирии
встречать Погибшие родные.
   Не датский викинг, и не свей Бесчинствовал в Арконе.
   Христа наместник на Земле Устроил эту бойню.
   Прозвали варварами нас Епископ, Римский папа, Но коль язычник Сатана -
В аду их ждет расплата.
   Семаргл взвился к небесам, Стрибог наполнил парус - Прощай, Буян, нас
ждут леса, Скиты, забвенье, старость.
    
 Изображение давно погасло, а на блюде по-прежнему лежало наливное
яблочко. Только Влас заметно помрачнел.
   - Видел я, как этот склизкий Абсалон прыгал возле Свентовита. Макушкой
он едва достигал кумиру до подбородка. Ох, и мерзостное было зрелище!
Монахи подрубили столб и кинулись сдирать с поверженного исполина золото,
что оставили им наивные волхвы...
   Игорь хотел уж было спросить, почему же мудрецы сглупили - эдаких
подробностей он по истории не помнил, но сообразил мигом, что Влас ни при
каких обстоятельствах не сумел бы наблюдать штурм - хоть и стар. Словом,
парень прикусил язык. Да и Хозяин о чем-то задумался, откинувшись на
спинку кресла.
   Лишь Олег осмелился нарушить тишину:
   - Помоги Ингвару, Великий! Не избежать ему смерти, но вывернуться из ее
лап он может, свершив предначертанное. Кончилось время искупления, пришло
время справедливости! Враги первыми нанесли удар, обозначив срок.
   - А сам-то ты, хелги, готов? - произнес Властитель, посмотрев старику
прямо в глаза.
   Тот выдержал этот ужасный взгляд, и через целую вечность, как
почудилось парню, Хозяин, удовлетворенный невысказанным ответом Олега,
оторвался от его лица.
   - Добро! Будь по-вашему! - согласился он с чем-то непонятным Игорю,
который смотрел на Власа, словно кролик на удава, не в силах вымолвить и
слова.
   Старец поднялся. Распрямился, коснувшись потолка косматой гривой. Влас
был на целую голову выше людей и вдвое шире Игоря в плечах. Неторопливым
размашистым шагом Хозяин вышел во двор. Люди последовали за своим водчим.
   Проводник же единым махом перешагнул через крыльцо и ступил на поляну.
Казалось, земля должна проваливаться под его ногами, но Игорь не увидел за
ним даже примятой травинки, хотя полная Луна на безоблачном звездном небе
прекрасно освещала окрестности. Какой травинки? Роса, равномерно
посеребрившая поляну и отмечавшая за Игорем каждый шаг темным пятном, ног
Власа вовсе не чуяла, как будто он не вбухивал в землю свои чудовищные
сапожищи, а перелетал с цветочка на цветочек, словно бабочка.
   От крыльца к озеру вела лунная дорожка, все трое ступили на нее. Свежий
ночной ветерок теребил полу длинной Власовой рубахи. Олег шел следом, а
Игорь, едва за ним поспевая, замыкал шествие. Он чувствовал, что Олег идет
с закрытыми очами, однако уверенно, не спотыкаясь. По-видимому, игра с
Хозяином в гляделки не прошла даром.
   Отойдя от терема шагов на пятьдесят, Влас повернулся и зычно бросил:
   - Ступай-ка в овраг, избушка! Нечего тебе сейчас у озера оставаться. Не
обижайся на старика! Все к твоей же пользе!
   Огромное строение заходило ходуном, словно от землетрясения - оно
поднималось вверх. Странные корнеобразные выросты, которые Игорь заметил
средь трав, когда они с Олегом только вышли к жилищу Власа, оказались
никакими не опорами. Да и вообще не бревнами. Это были пальцы. Пальцы
птичьих лап.
   Когда-то давно, будучи еще студентом, Игорь читал подвернувшуюся книгу
по палеонтологии. Тогда его поразило, что некоторые из огромных ящеров,
царствовавших в незапамятные времена на нашей планете, передвигались на
птичьих ногах. Глядя на воробьев, прыгавших по асфальту, он пытался
представить себе, какого ж размера должны быть эти ноги. Увиденное же
сейчас превосходило возможности всякого воображения.
   Терем вознесся над землей на три человеческих роста, после чего с
жутким скрипом развернулся крыльцом к лесу. Невообразимая лапа
приподнялась, согнувшись в суставе, пронеслась вперед, легла на новое
место. Создавалось впечатление, что за время, проведенное с подогнутыми
ножками (Года? Века? Эпохи?), избушка их отсидела. Тем не менее, землю
изба тоже не проминала, траву не давила и росу не стряхивала, только
скрипела отвратно при каждом шаге. И даже место, где теремок стоял ранее,
ничем не отличалось от остальной поляны, словно эта громадина не только не
весила ничего, но и свет под себя к траве свободно допускала, и ветерок, и
дождик.
   Игорь решил, что загадочная невесомость Власа и его многотонного
шагающего жилища - просто галлюцинация, вполне сопутствующая этому
сказочному месту. Но тогда наваждением пришлось бы признать и многое
другое. Да и вообще, реальность всей этой истории, начиная от того самого
драматического поединка, ему, непосредственному участнику событий,
казалась сейчас сомнительной, как никогда. Реальностей может быть много...
И решив не забивать себе голову вещами, которые все равно невозможно
понять, Игорь бросился вдогонку за Власом и Олегом. Они уж подходили к
озеру.
   Тропа млечного света пролегла мимо языческих кумиров, толстых, немного
косо вкопанных столпов. Каждое изображение имело три яруса, три лика.
Игорю была знакома эта символика.
   Мир Прави, он же Ирий или Асгард* - пространство светлых богов, занимал
первый, верхний ярус. Нижний этаж - это силы Нави или Хель, мир
богов-разрушителей, духов смерти.
   Срединный - означал Явь или Мидгард, настоящее Земли.
   Игорь тут же похвалил себя, что не даром состоял в Старшем Круге. Ему
ли не знать: столб целиком - это стержень Вселенной, Мировой дуб русичей
или ясень Иггдрасиль скандинавов.
   Если ты - воин и пал с мечом в руке, если жизнь твоя оборвалась на
взлете - путь твой лежит в чертог Громовика, или в Вальхаллу* к Отцу битв.
Коли умер ты от старости и болезни, коль заслужил Покой - знай, сойдешь в
безрадостное царство Кощеево, тенью бродить тебе в самом нижнем из девяти
миров, во владениях безобразной Хель. Если предал ты веру свою, друзей,
Землю Матушку -то гореть в пламени Пекельном, мучаться в огне Муспельхейма
у Ящера.
   Водчий остановился на берегу, у самой кромки воды. Олег с Игорем встали
за ним, чуть поодаль. Поверхность озера была совершенно спокойной как и
застывший воздух над ней.
   Казалось, все вокруг замерло в ожидании чего-то ужасного. Со стороны
леса не раздавалось ни звука - ни шелеста листьев, ни скрипа веток, ни
криков ночных птиц, ничего. И терем, наверное, уж дошел, куда следовало,
да затаился там.
   Влас стоял неподвижно, смотря под ноги.
   Олег тоже был недвижим, глаза он так и не открыл. По спине у Игоря
пополз холодок.
   Неожиданно Влас повернулся к старому волхву и взял посох. Игорю
померещилось, что Хозяин вознес ладони до самых небес, но вот одним ловким
движением Древний погрузил посох в землю почти до конца, не воткнул, а
именно погрузил, так утопает шест в болотной трясине, если щупать брод, -
и тут же извлек обратно.
   Дерево вспыхнуло, и Влас протянул Игорю большой полуторный меч, с
лезвий которого вниз стекал мягкий мерцающий зеленый свет.
   Обоюдоострый крепкий клинок со средним ребром ромбического сечения был
длиной локтя три, а то и три с половиной, рукоять также с локоть.
   Дужки, образуя над рукоятью крест, слегка искривлялись на концах гарды
кверху, а отточеные, как бритвы, лезвия шли к острию, принимающему в
пяти-шести дюймах от конца трехгранную форму.
   Хозяин или пел, или говорил нараспев, да и его ли то были слова? Может,
просто послышалось? Но три четверостишия намертво въелись в память Игоря:
    
 Ненависть волей приручена, Взяли ее под уздцы.
   Все, что ни сбудется - к лучшему!
   В Пекло пойдут подлецы...
   Ночь наступает за вечером, Вечер приходит за днем - Сталь не предаст,
словно женщина, Вспыхнув зловещим огнем!
   Меч, помоги Человеку Лживый подрезать язык!
   Сильным станет калека!
   Юным очнется старик!
    
 - Не след тебе, Игорь, уходить с пустыми руками. Возьми-ка, русич, этот
Кладенец. От твой, пока не захочешь, гм, вернуться...
   Игорь, стараясь не встречаться с Хозяином взглядом даже на мгновение,
ухватил протянутую рукоять, медленно теряющую колдовской блеск. Его
поразило не то, что сделал Влас с посохом, а полное отсутствие эха у
такого зычного Власова баса. Окружающая тишина поглотила голос, как и все
прочие звуки.
   Склонившись в поясном поклоне, он запоздало осознал, что Влас говорил,
не разжимая губ. Распрямившись, человек обнаружил, что Хозяин уж стоит к
нему спиной, протянув руки к воде, как дирижер к оркестру. Олег же
находился совсем рядом и, казалось, пристально смотрел на внука сквозь
опущенные веки.
   - Что означает руна "зет"? - спросил Игорь, глядя на основание клинка.
   Его на самом деле не столько интересовал ответ на этот вопрос, сколько
хотелось нарушить тягостное молчание старика.
   - Этого тебе лучше не знать! - Олег взял внука за левое запястье.
   Сухие и твердые стариковские пальцы неприятно впились между сухожилий.
   И тут Влас действительно запел.
   Это не была песня в обычном понимании слова. Несомненно, в ней
присутствовала и музыка, и какой-то текст, но Игорь не мог различить, где
кончается одно и начинается иное.
   Таинственные трескучие слова бились друг об друга, ломаясь и крошась на
отдельные слоги. Слоги незаметно выстраивались в простой ритм.
   Ритм расширялся, усложнялся, умножаясь отражением самого в себе.
   Сквозь него постепенно проступила едва заметная мелодия, которую тут же
подхватил оживший лес. Она растворяла ритм в плавных переливах, размывала
его на отдельные гремящие аккорды и, казалось, сейчас от него вообще
ничего не останется. Но вдруг ритм ожил в плеске волн, шипение которых
сливалось с его шепотом, превращаясь в удивительный, гипнотизирующий
речитатив, который звучал все громче, все грознее, вовлекая в неудержимый,
громыхающий перекат окружающее пространство.
   Игорю представлялось, еще немного, он сможет понять смысл этой песни.
Ему чудилось, что уже начал различать отдельные слова, и всего лишь
незначительное усилие воли отделяет его от полного понимания. Однако,
голос Олега вернул внука к действительности.
   - Осталось очень мало времени, Ингвар.
   То, что ты держишь в руках - оружие Нави. Там, у себя, это - копье, в
мире Прави - лук, у нас - это клинок. Много воды утекло с тех пор, как
Арий отрубил Гаргоне голову, а двадцать веков назад вождь ругов этим же
мечом отразил готонов и спас Аркону. Но владелец оружия, сам того не
желая, темным служит богам, и короток его век.
   Эти слова не слишком насторожили Игоря.
   Он полагал, что миссия спасителя древностей долго не продлится, и
поэтому Навь его коснуться не успеет. Гораздо большее впечатление
произвело то, что дед говорил, как и Влас, с закрытым ртом.
   Олег продолжал:
   - Немногое устоит перед сталью Власа, сам клинок разрушению не
подвластен. Когда ты колешь им, он длинен, когда вытаскиваешь - короток,
когда поднимаешь - легок, когда рубишь - тяжел. При этом меч войдет в
любые ножны, однако и разрубит их изнутри без труда, если возникнет такая
надобность. Он обоюдоостр, однако, если ты посмотришь на него сбоку, ты
увидишь прямое лезвие, если глянешь вдоль - изогнутое. Это позволяет без
труда обойти любую фехтовальную защиту.
   Только тогда Игорь заметил, что с каждым словом деда волна какого-то
неясного ощущения прокатывается по его руке, начиная от запястья, которое
старик так неудобно защемил пальцами. Но прервать Олега или освободить
руку он не посмел. К тому же и ощущение нельзя было назвать неприятным.
   - Самое главное! Тень меча, отброшенная в свете Солнца, или живого
Огня, еще более смертоносна, чем сам кладенец. Все, до чего она
дотронется, лишается жизни! И нет от этого другой защиты, кроме как
держать рукоять самого оружия - за что и приходится платить высокой
возможностью смерти от всех остальных причин. Помни об том всегда! Вот
почему обладатель меча долго не живет. Тень можно отделить от клинка, и
сражаться ей точно вторым мечом...
   При этих словах Влас взмахнул руками, и его песня, на мгновение
полностью затопив сознание Игоря, резко оборвалась. Парень даже присел от
неожиданности, попытавшись опереться на меч. Сталь пошла в землю, словно в
пустоту. Игорь поспешно выпрямился, озираясь по сторонам.
   Звуки полностью вернулись на поляну. Лес тихонько бормотал на сотни
различных голосов. Под легким ветерком покорно гнулась и шелестела трава.
Только на опушке появилось несколько лишних валежин, да волны на озере
никак не могли успокоиться.
   "Озеро ли это? Уж больно велико!" - испугался Игорь, всматриваясь в
темноту, повисшую над ширью вод.
   Но, то была река, не отмеченная ни на одной карте, то был Океан по
имени Незнаемое. От тяжелых валов, с шумом набегавших на песчаный берег,
пахло солью и бескрайним морским простором. Игорь тщетно вглядывался в
сумерки, пытаясь угадать противоположный берег на том конце лунной
дорожки. Вместо берега он разглядел лишь киль ладьи, стремительно
вынырнувшей из мрака. Вечные Волосожары безразлично взирали на смертного с
неизмеримых высот.
   Ладья неумолимо приближалась к берегу.
   Парус на ней был спущен, но лодка шла быстро и ровно, надменно разрезая
разбегающиеся волны. Было в этом что-то неизбежное, как в течении Времени.
   - Не Садка ли лодья?
   - Скорей Харона, чем Садка! - буркнул Олег. - Это все! Будем прощаться!
   Дед обнял внука. Но куда исчезла его силушка? Старик менялся на глазах.
Он сгорбился, осунулся, высох. "Не дождется, дед,"- пронеслось в голове у
Игоря:
   - Прощай! Век науку твою помнить буду!
   Не посрамлю предков моих славных!
   - Верю, Ингвар! И имя твое древнее свидетель тому. Били русы римлян с
греками, и сарматов били. Мы аварское иго сбросили, да хазар с печенегами
перемололи. Пережила Русь монголов. Победили мы и франков, и немцев, и с
японцами сладили.
   То ли еще станется... Руги языка словенского. Ты поймешь - непонятым не
останешься... И еще! Ради меня, ради нас всех! Ради жертвы моей!
   Не пытайся спасти Аркону! - выдохнул Олег, и его пальцы на запястье
Игоря разжались.
   Одновременно к ним повернулся Влас:
   - Вот и Перекресток. Мешкать нельзя!
   Иначе все станет по-старому! Усаживайся, добрый молодец, в мою лодью.
   Она вывезет, куда следует. Богумиров это челн, что Ману звался в Индии,
Девкалионом в Греции, Бергельимиром* у мурманнов. Ступай смело! Под лавкою
найдешь одежды чистые, не басурманские, не иноземные, а словенские. Чуть
добудешь письмена заветные - закинь кладенец в море синее, лодья за тобой
мигом явится.
   - Где ж искать мне священные книги? - спросил Игорь.
   - Лодка пронзит Пространство и Время.
   Чуть забрезжит рассвет, ты ступишь на берег Буяна. Жрец Световидова
Храма узнает посланца, и меч мой - порука тому. Зрав будь и удачлив!
   Мы, Игорь, еще встретимся, так или иначе... - окончил наставления Влас.
   - Не поминайте лихом!
   Игорь пошел было опять к деду, но тот неловко отшатнулся, чуть
приподняв веки, из-под которых глянула на Игоря безбрежная тьма. Олег уже
боле не принадлежал этому миру.
   Парень ступил в воду. До борта рукой подать, всего несколько шагов, но
пока Игорь брел по дну, преодолевая сопротивление набегающих волн,
миллионы мыслей и образов пронеслись у него в голове.
   Великие боги! Неужели это он, недавний студент-физтеховец, археолог и
спортсмен, идет сейчас сквозь валы сказочного моря? А какое еще море могло
разлиться здесь, недалеко от Старой Руссы? Идет к суденышку, место
которому только среди декораций исторического фильма или, в лучшем случае,
в музее? И зачем? Чтобы отправиться в далекое прошлое? В город, который
уже много веков ни на какой карте-то не значится? Cпасать рукописи,
которых, скорее всего, и не было никогда?
   Игорь перебрался через борт, бросил на скамью меч, уселся сам, и тут
только сообразил, что так толком ничего и не выяснил о содержании этих
самых книг или "дощек". Но поздно!
   Ладья, развернувшись носом к морю, плавно заскользила навстречу Луне,
быстро набирая скорость. Брег таял в сумерках.
   Тяжело махнув рукой, он привязал меч к скамье первой подвернувшейся
веревкой - чтобы не прорезал невзначай своим чародейским лезвием доски, и,
поколебавшись немного, прикрыл его краем паруса, дабы утром случайно не
познакомиться с тенью клинка. Решив при первой же возможности сделать
ножны, Игорь улегся на дно и завернулся в другой край парусины. Втайне он
верил, что проснется на собственной кровати в московской квартире. Но
Макошь распорядилась иначе...
   * * *
 Олег еще долго стоял на том берегу и сквозь веки смотрел вслед волшебной
лодке. Пусть глаза незрячи, он видел отныне дальше и лучше.
   - Пора и нам! - молвил Велес, и его тяжелая властная длань легла на
плечо волхва.
   Старик кивнул и почувствовал дуновение последнего утра Срединного мира.
То спускалась к ним птица Сирин сладкоголосая, ее крылья рождали ветер, а
песня дарила Смерть.
   - Если в реку Времени вошел дважды - значит, более не человек! - молвил
древний бог, поднимая жезл.
    
  
  
 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В АРКОНУ
  
 
   Снова и снова возвращался Игорь в мыслях к тем дням, когда мудрый
старый Олег еще бродил по Матушке-Земле.
   Теперь-то он совершенно по-новому, по-другому осмысливал скупые
прощальные слова древнего волхва, отпечатавшиеся в Памяти навсегда...
   Как наяву, вставала пред глазами Игоря-Ингвара картина их недолгого
расставания с Олегом на берегу таинственной реки под названием Время.
Теперь он догадался, кто таков Влас на самом деле, но толку от
правильности его предположения все равно не было никакого...
   "Не токмо против недругов своих отстаивалися крепко, но и около острова
многие грады под свою державу подвели, потому всем окрестным государствам
грозны и противны были,"- вспоминал Игорь рассказ старика. Впрочем, уже,
конечно, не Игорь, а именно, Ингвар - так называл его дед Олег, под этим
именем знали его побрательнички, Ратибор и Сев, дружинники да гридени,
князь со княгинею.
   Даже жрец Световита, Любомудр, и тот не заметил, не заподозрил подмены
сразу. Между тем, минуло почти два дня с тех пор, как лодка Власа ткнулась
носом в прибрежный песок неподалеку от Арконы - строптивого града
язычников. А никто и не удивился чудесному появлению Ингвара, словно, он
всегда жил среди ругов-руян.
   Более трех веков назад князь Рюрик взял в жены Ефанду - дочь
скандинавского конунга и, наверное, из желания порадовать тестя, а может -
позлить мать Умилу, нарек первенца своего в честь Ингви, сына Одина. Имя
прижилось, равно, как и еще одно свейское прозвище. Младший брат Ефанды,
Одр, был еще вельми юн, а прошел таки девять пещер Одина, за что получил
титул - хелги - священного. Он, как Игорь знал, стал известен потомкам под
именем Вещего Олега. Ольгой или Хелгой звали всякую женщину- воительницу,
сведущую в ворожбе, ведьму, а вовсе не "святую", так переводили на свой
манер это варяжское звание христианские проповедники.
   Игорь не мог уловить тот момент, когда произошло его чудесное
превращение в руга Ингвара. Да и свершилось ли оно на самом деле? Не ведал
он и о том, какие чувства испытывает это "второе я" по поводу его
внезапного появления. Парень даже и не пытался прояснить для Ингвара этот
вопрос, хотя рано или поздно пришлось бы объясниться.
   - Теперь-то я хорошо знаю, что такое шизофрения! - думал он.
   К удивлению же Игоря, многое вокруг казалось давно и хорошо знакомым,
словно было впитано с материнским молоком, будто он здесь родился и рос.
Более того, как бы после восьмиста лет беспамятства Игорь вспомнил
абсолютно все, целую жизнь, целую эпоху и себя в ней до мельчайших
подробностей.
   Он знал, что, скажем Сев - потомок того самого руса Боя, сына Рынды,
который в кровавой сече со свеями одолел Готера Годбродсона. А предки
Ратибора, молочного брата, еще шесть веков назад морем ходили на
Адриатику, где основали Рагузу-Раусий, нынешний Дубровник и Новую Россу,
старая-то еще братом Славена под Новгородом строена.
   Со времен Вандала повелось - куда бы ни пришли русы - непременно
оставят по себе пам