льство? Или
Свентовит, недовольный обращением волхвов к Глубинным Темным Силам моря,
оставил внуков.
   Этого князь уже никогда не узнает. Его час пробил, настала очередь
Лютобора исполнить долг. Долг перед кем?
   Что значат ныне слова: Честь, Совесть, Родина, Вера Предков?
   Извечный вопрос, который надо почаще себе задавать! Им мучился Лютобор.
Его решал Ингвар, да и сам Игорь.
    
 * * *
 - Что стоит Истина в те дни, когда направо и налево предлагают и продают,
меняют и покупают. Говорили - век язычества прожит. Может, когда-то он и
истечет! Но счет векам возобновится! - тешил себя Игорь надеждами, он то
ведал, как это произойдет - Славное Язычество, сейчас Ты уходишь в
небытие, так и не успев свершить самое главное, самое нужное. Ты воспитало
смертных богов. Но, Нечто уж никогда не возвратится в Ничто. Разве наша
"горянка" - не Твоя дочь, разве не сохранили Тебя татуированные камни, да
старорусские узоры. И пусть же пронесут сквозь Время Твою мудрость дощечки
Велесовой книги. Мы овладеем Твоей хитрой грамотой.
   Мы взберемся намеченными тропами, погребенными ныне под грудой вранья.
   Не суди- да не судим будешь! Особенно не суди деяния небожителей-
недоступные разуму смертных. Такова философия учения, провозгласившего
шестую заповедь на словах, и ярых его проповедников- постоянно нарушающих
собственные каноны во имя славы бога-отца Иеговы и сына божьего, Иисуса.
   Именно эти пророки возвели страдание при жизни в добродетель. Именно с
их легкой руки вавилонский эпос о Гильгамеше превратился в нравоучительную
историю наказаний, посылаемых Яхве человечеству за прегрешения.
   Провинившегося ребенка ставят в угол, - рассуждал Игорь- когда-то и
пороли, как Сидорову козу... Яхве утопил своих детей. И после этого нам
толкуют о милосердии? Милосердие бога-отца одно на всех и справедливость
на всех одна. А скольких младенцев при полном попустительстве Неба вырезал
Ирод, чтобы в живых остался Иисус. Справедливый бог предупредил об
опасности лишь одну семью, где мирно сосал молоко потомок царя Давида, а
Вифлеем умылся детской кровью.
   - Вы еще не знаете, други мои, как и во имя чего принесет кровавую
жертву Франция. Богатую Жертву к празднику святого Варфоломея- мясо тысяч
и тысяч гугенотов. По правле сказать, весь грех которых будет в том, что
они возносят молитвы свои на французском языке. Да, никакое язычество не
сравнится с "истинной"
   верой по части убийств! А скольких людей унесет дым костров в облака
Фландрии и Чехии? Неужели, во славу Господа? - к услугам Игоря был не
только вековой опыт науки и искусства, он понял, что имеет недюженные
познания по части истребления себе подобных.
   Кусая до крови губы, парень смотрел, как просыпается Будущее, а в этом
будущем не сравнимая ни с чем, заботливо вскармливаемая родителями, скалит
хищную пасть Инквизиция Духа.
   - Кто боле всех твердит о милосердии, тот не знает милосердия. Кто
призывает страдать на Земле, обещая счастливую загробную жизнь- сам
никогда не страдал. Кто громче других проповедует всеобщую Любовь, тот
воспитает Ненависть.
   Так думал Игорь, глядя на ожесточенные лица друзей и товарищей Ингвара,
на суровые темные лица параситов - служителей бога Света.
   Путь к ловко спрятанному кораблю его отряд проделал на удивление
быстро. Обошлось без приключений. Влада поджидала возлюбленного на берегу,
чем снова вызвала крайнее неудовольствие брата, когда он объявился с
увесистым мешком на спине.
   - Ингвар! - окликнула она парня.
   - Ну, вот, вечно у нее Ингвар на уме. А разве я - не единокровный? -
буркнул Сев, переваливая за борт.
   - Ты почему не на судне? Ах, ты глупая!
   Лада моя! - в последние слова Ингвар вложил столько скрытой нежности,
что Игорю стало жаль этого руга, в жизнь и сущность которого он вторгся
самым грубым образом.
   - Ты в могильник захотела? - cорвалось с Игоревых уст, хотя он вовсе не
то собирался вымолвить.
   - Может и так?
   - С чего бы вдруг? Я-то сватов к Севу засылаю!? - попытался Ингвар
смягчить Игореву глупость.
   - А, вдруг, не пойду за тебя.
   - Не пойдешь - поведут!
   - Но, но, не очень-то. Не маленькая! - неожиданно задорно ответила
Влада, но вдруг уставилась на парня, словно отметив про себя какие-то
незримые другим перемены, начиная от цвета глаз и кончая мимолетным
выражением страшной муки.
   Ингвар воспользовался этим моментом, пока его любимая и Игорь
пристально разглядывали друг друга, он притянул Владу к себе и впился в ее
сочные губы томительным поцелуем... Она вздрогнула всем телом, но затем,
закрыв голубые очи, ответила на этот страстный призыв, как много недель
назад.
   - Я должен идти, лада моя! Я должен.
   Каждый воин на счету. Но мы еще вернемся.
   - Ингвар! - она отпрянула...- Нет!
   Ничего! Иди пока. И вернись поскорей!
   - До свидания!
   - Прощай! - заплакала она.
   - Человек - кузнец своего счастья! Не поможет ему ни Бог, ни Дьявол, ни
Богородица! И даже чертова бабушка - и та не поможет! Счастлива мать, видя
детей победителями. Счастливы победители, оставшиеся ими навек. Счастлив
мудрец, который ничего не знает, ведая многое. И влюбленный поначалу тоже
счастлив. По-своему счастлив даже дурак! - продолжил размышления Игорь,
догоняя отряд, слегка опередивший его.
   Златоус остался на корабле, чтобы полностью подготовить судно отплытию,
рассчитывая на быстрое возвращение братьев.
   "Тысячелетнее господство христианской религии исполнено таким стоном и
такой болью, как ни одно другое в истории человечества. Язычество не знало
религиозных войн. Теперь их познают сполна! И мне не обязательно быть
пророком, чтобы предсказать такое,"- размышлял Игорь, все еще кусая губы -
издали доносился отзвук смертельной сечи.
    
 * * * .
   Действительно, отобрав право на свободу воли, и предложив взамен право
на рабство до гроба, святые отцы ввергли народы в пучину вековых распрей,
ловко подменив флегматичность Господа защитой собственных жизненных
интересов, интересов посредников, наместников и толкователей.
   Преследуя Каббалу, христианство само закабалило половину
цивилизованного мира. Впрочем, мир и стал таким цивилизованным под знаком
Креста, а ведь сказано было - не сотвори себе кумира. Презрев и эту
заповедь, каждый поклонник Иисуса носит на груди его символ, бьет челом у
святых икон с изображением небесного семейства, покупает, а то и продает,
реликвии Распятого бога. И все бы ничего, у каждого- свои обереги. Но
забыв, что гонимый свят, Христианская Церковь и выпестованные ею общества
столетиями будут распинать инакомыслящих в буквальном и переносном смысле,
всеми правдами и неправдами. Еще не побит камнями Парацельс, еще нет и в
помине Коперника и Бруно, еще не отрекся Галилей, пока что не рожден и не
погиб де Бержерак. Добрая традиция найдет продолжение и в наши дни - чего
стоит преданный анафеме граф Толстой? Перед кем угодничали твои служители,
Господи, когда посреди демократической первопрестольной уложили полторы
тысячи русских людей, поднявшихся сбросить ярмо. Потому и положили, что
поднялись...
   А Творение завершено, и не во власти людей что-то изменить, переделать.
Всех несогласных, всех, кто не с Их Богом, всех, кто не желает отречься,
ждет смерть от слуг Его, сам Бог простит, он милосердный, но люди не
простят.
   Впрочем и теперь, уже приобщившись к достижениям прогресса, всемогущие
пастыри, как прежде, правят бескультурным, хоть и цивилизованным стадом.
   Но есть одна сила, с которой даже им не сладить вовек. О нее
разбиваются все попытки причесать любую паству под одну гребенку. И
сколько бы с ней не боролись- она крепнет с каждой новой схваткой. Потому,
что мощь эта дана нам от Рода. Это извечная неудовлетворенность Человека
самим собой. Это дерзость - поспорить с богами. Это еретическая смелость
объять необъятное, стать с ними в один ряд. Это птица Феникс -
возрожденное Язычество. И тот, кто достигнет божественных высот взвалит на
себя ответственность Бога. Встав на плечи гигантов, будь готов принять
титана на собственные плечи.
   Каждый должен ответить за свершенное им, всякому воздастся по делам, а
не по букве законов, сочиненных от имени Иисуса ли, Иеговы ли, Магомета
или самого Аллаха.
    
  
  
  
 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. СЕМИ СМЕРТЯМ НЕ БЫВАТЬ
  
 
   Златогор не желал помощи Мерцаны, и поэтому не участвовал в ритуале
Вызывания Великих Вод. Жрец смотрел на вершину Кволтицкой горы, что
виднелась южнее Арконы. Там, среди дубовых рощ дымился Храм Сварога.
   Огнем и мечом прошелся враг по ругской земле. Разграблено святилище
Триглава близ Стопенькамня. Никого не пощадили христиане. Даже немых
служительниц Матказеми - и тех вырезали всех до единой. И по всему острову
уж третий день подряд горели брошенные хозяевами хутора и усадьбы.
   - Кволтицу взяли! - молвил Златогор.
   - Это значит, что князя больше нет, - откликнулся Инегельд.
   - Он держится! Разве не чуешь!? На перешейке идет бой! Это значит -
враг со всех сторон. Они разделили свои силы.
   - Не надо много смекалки, чтобы выдумать такое. Ага! Ну, вот и гости
пожаловали ! Этим город не нужен. Им нужен Храм. Их влечет к себе золото
Свентовита.
   С моря к острову подходил вражеский флот. Кресты на парусах не
оставляли сомнения в его принадлежности.
   Инегельд насчитал два десятка длинных одномачтовых шнекаров и дракаров,
среди них выделялись два крупных судна- кнорры.
   - Больше не могу! Я пойду, Инегельд!
   Семи смертям не бывать, а одной- не миновать! - внезапно сказал
Златогор и добавил, - Я выбрал тебя, потому что отныне у ругов не будет
капищ. Дорога- вот их святилище отныне. Но, что бы ни случилось - не смей,
как я, марать себя разрушительной злобой!
   - Ты решил! Я не смею осудить твой выбор, отче! - мужчины обнялись.
   Старик вышел. Параситы, стоящие на страже у дверей, проводили древнего
скальда земным поклоном. Он тоже поклонился им в ответ...
   - Пойду и я, Великий! - подошел к Инегельду седой Веремуд, сотня
которого уже рассеялась средь извилин берега внизу, поджидая заморских
гостей.
   - Не зови меня Великим. Лишь Корович носит это имя. Я всего лишь путник
на перекрестке, у которого ничего не было до сей поры, кроме скальдскапа и
мечей, - ответил тот.
   - И это не мало! Я поспешу. Сейчас они начнут, - в дверях Веремуд
обернулся, и все поразились, насколько бледен старый воин. - Неужели, наши
волхвы не выстоят против Силы Распятого бога? - тревожно спросил он.
   - Держись! Вон идет туча. Уж громыхает Перун, - ободрил его Инегельд.
   - Еще отец мой говаривал - на бога надейся, а сам - не плошай! -
улыбнулся старик в ответ, и с этими словами Веремуд скрылся из виду.
   ... Чуть рассеялся дым, стали заметны еще не менее десяти больших
кораблей, приставших к острову северо-западнее Арконы, именно этот отряд
данов взобрался на Кволтицкую гору, осквернив капище Сварога.
   В тот же самый момент в залу вбежал окровавленный воин:
   - Руальд приказал передать. Врата Сварога взломаны. Защищайтесь! Сейчас
он ничем не может помочь.
   Лютобор доверил старому Руальду оборону детинца, где, оставив дома,
укрылись жители, его дочь Василиса, где имелись запасы провизии и оружия.
Но, оказалось, что минут двадцать назад полторы сотни викингов внезапно
появились под стенами крепости, по всей вероятности, они высадились на
остров этой ночью раньше всех.
   Затаились, а затем, миновав пустые улицы слободы, викинги перебили
немногочисленную охрану у Южных ворот и захватили их. Так они оказались
между детинцем и Храмом. Но штурмовать цитадель, где засел Руальд, не всю
жизнь пробывший ключником, и не менее восьми десятков опытных бойцов, даны
не решились. Не стали они и удерживать проход, что было бы логично, а
направились вверх по склону Холма и, убивая на своем пути растерявшихся
параситов, почти ворвались в святилище.
   - Инегельд! Мы здесь! - воскликнула Светлана, вбегая в залу. Одуревшая
от дыма Василиса покорно следовала за ней, держась за руку новой подруги.
Княжна в изнеможении опустилась на разноцветный мраморный пол Храма. Упала
и Светлана.
   Вместе с ними внутрь святилища проникли женщины с подростками, которые
не успели спрятаться за стенами детинца. Загремели медные врата...
   Следом, едва сдерживая натиск каких-то уродов в блестящих масках,
отступали служители Свентовита. Каждый дан держал в руке зажженный факел.
   Бой шел и вокруг святилища. Жрецы сражались с яростью обреченных. Силы
были, впрочем, равны, потому что к вратам вскарабкалось не больше сотни
врагов. Но одно дело - оттачивать мастерство в гимнасиях, зная, что смерть
тебе не грозит, совсем другое- жить, закаляя тело в ежедневных
кровопролитных схватках. Среди параситов свирепствовали неуязвимые демоны
Флорентийца.
   Даны надеялись и пограбить - первым больше достается, был у них и
приказ герцога Альденбургского - прервать языческие ритуалы, уничтожив
волхвов. Факела полетели в разные стороны. Огонь быстро домчался до крыши
по длинным пурпурным занавесям, которые окружали идолов...
   Кипела ярая сеча. Смяв параситов, Маска добралась до княжны, и затихла
Василиса, пала с перерезанным горлом.
   По мрамору расползалось бардовое пятно.
   Мечи Инегельда образовали непроходимый щит на пути врага. Светлана
всадила стилет в спину коренастой Маски.
   Демон обернулся, занося руку для ответного удара.
   Изогнутый клинок скальда отсек ему кисть. Второй клинок выпустил наружу
вчерашний ужин.
   Охваченный пламенем меж сражающихся шел слепой волхв, выставив вперед
руки. Арбалетная стрела вошла ему под сердце, опрокинув на спину.
   У золотого жертвенника пред обнажившимся кумиром Ругевита Инегельд
увидел Любомудра, он шептал заклятия.
   Повинуясь магии, медные двери Храма захлопывались одна за другой.
   Вальдс, Верцин и Радивед с закрытыми глазами стояли на коленях вокруг
изваяния Мерцаны, взявшись за руки. Они будто бы не обращали внимания на
происходившее вокруг. Жрецы Младшего Круга делали все, чтобы оградить
волхвов от случайных ударов. Закашлявшись в дыму, прервал колдовскую песню
Радивед.
   Гибкий черноволосый демон с ятаганом набросился на Верховного Волхва.
Тот выбросил вперед руку, сжимавшую жезл. Урод отлетел прочь. Подоспевший
Всеслав обрушил на Маску сокрушительный удар секиры. Голова демона
раскололась, как гнилой орех. Железко застряло среди плеч.
   От восьмидесяти служителей Храма не осталось и половины, даны стали
одолевать. И распался магический круг волхвов. Упал, оглушенный, Верцин.
Ритуал был прерван. Горели ковры.
   Полыхало пролитое на мрамор жертвенное масло. Сверху падали обугленные
трупики птиц, случайно залетевших под купол. Несколько стрел вонзилось в
грудь Свентовита.
   Инегельд не шел, он, казалось, летал над местом схватки, и если бы
стоны, крики и лязг оружия вдруг заглушила бы музыка - можно было
подумать, что он танцует с мечом в каждой руке. И рук у него не две, а
целых влсемь.. Всюду, где пролегал его путь, корчились враги, кто без
кисти, кто с перерубленным хребтом, у иного через все лицо багровел шрам.
Много раз даны пытались разделаться с неуязвимым бойцом, но всякий раз их
встречал веер клинков, несущих смерть и увечия.
   Наконец, сквозь единственные не затворенные врата святилища в залу
ворвались Ингвар, Сев, Ратибор и еще человек тридцать.
   Сеча сразу приняла иной оборот.
   Меч в руке Ингвара, словно почувствовав кровь, повел руга за собой в
самую гущу схватки. Никто не мог ему противостоять. Сначала в руках
подоспевших на выручку ругов заговорили луки, их стрелы пропели данам за
упокой. Зажатые с обеих сторон даны отчаянно сопротивлялись. Но их ряды
быстро таяли усилиями Инегельда и побрательников. Вскоре из всего
вражеского отряда осталось пять или шесть воинов, которые внешне мало
походили на викингов.
   - Вот и они! - шевельнулось подсознание Ингвара.
   Игорь узнал противников. Да, не то что узнал, просто ощутил всей кожей
адскую сущность людей, скрывших свои лица под кошмарными Масками, будто бы
вывернутыми наизнанку.
   Но противники тоже не бездействовали.
   Окруженные, они двигались куда быстрее, чем в начале боя, не опасаясь
поранить своих. Два демона кинулись на Ингвара, пытаясь насадить его на
острие своих коротких копий. Один тут-же упал, в каждой глазнице его
торчало по стреле. Со вторым пришлось повозиться. Оставшаяся пятерка
атаковала параситов, вставших стеной меж ними и волхвами. Вид демонов был
столь ужасен, а жрецы столь утомлены, что этот маневр принес успех.
Прорубив передние ряды служителей Храма, нырнув под последний, одно из
чудовищ очутилось рядом с Любомудром и со всего размаха всадило ему в
грудь меч. Вальдс плеснул на гада кипящее масло. Параситы повалили врага
на пол и принялись душить. Маска раскидала их, но Ингвар насадил его на
клинок и отпихнул ногой.
   Однако, дело было сделано. Любомудр упал на руки подхватившего его
Инегельда.
   Меч Велеса, описав дугу, вспорол брюхо одному, рассек ляжку второму и
перерубил кисть третьему, последнему из видимых оборотней. Секира Ратибора
довершила работу. И без того обезображенные враги попадали к ногам
победителей.
   - Это все, Инегельд! Я наконец совершу великое чудо... Люди! -
прохрипел умирающий волхв- Передаю свой жезл Иггволоду-Инегельду, сыну
Ругивлада Новгородца, слуге буйного Велеса.
   Отныне он поведет вас по Тропе Времени... Отмсти за нас, Иггволод -
отмсти, Инегельд!
   - Прощай, Брат! Ты свершил свое Чудо! - прошептал Вальдс.
   - Верцин! Верцин! Помни о том, кто отворил Алатырь...- раздались
похожие на бред слова Любомудра, - Где Ингвар! Подойди, мой мальчик! Прими
сию книгу, сын Святобора! Пусть вечным светильником будет она в
наступающей Тьме.
   Но не успел Игорь и коснуться теплого окровавленного древа, как старый
волхв испустил дух.
   - К оружию, братья! - то был Сигур, появившийся в дверях. За его спиной
угадывались очертания белоснежного скакуна, - Они начали высадку. У
подножия Холма кипит бой, город горит. Дан с Запада штурмует цитадель.
   - Жив ли Лютобор?
   Сигур не услышал, а скорее почувствовал этот немой вопрос:
   - Князь приказал прорываться к берегу и постараться отбить у врага его
корабли.
   - А как же люди в крепости ? - спросил Сев.
   - Будем живы - мы их не бросим!
   - Но здесь наши кумиры! Здесь наши боги!
   - возразил Всеслав, - Что скажешь, Инегельд ? Слово за тобой!
   Заметив в руке у молодого скальда Жезл Власти, Cигур склонился пред ним
в низком поклоне.
   Инегельд нисколько не смущенный таким почтительным обращением, словно
властвовал всю жизнь, кивнул ему:
   - Делай, что велел Лютобор. Волхвы останутся и продолжат ритуал, - брат
князя еще раз поклонился и вышел.
   - Ингвар, и ты, Сев - возвращайтесь на корабль Златоуса, не мешкайте -
он ждет. Сберегите доверенную вам реликвию.
   - Если ты и в самом деле жрец Велеса - посмотри на мое оружие,
Иггволод! - сказал Ингвар.
   - Я ведаю это...- просто ответил тот.
   - Тогда ты знаешь, мне надо уплатить должок! - Игорь погладил рукоять
меча.
   Наступило молчание. Наконец, новый Верховный Жрец молвил:
   - Если бы я даже попытался тебя удержать - твое молодое сердце вряд ли
послушалось бы голоса разума.
   - Как раз наоборот! Мой разум говорит, что сегодня этот меч отпоет по
Датчанину тризну! - возразил Игорь, и Ингвар согласился с ним на этот раз.
   - Я тоже с тобой, Ингвар! - откликнулся Ратибор.
   - Инегельд, где Светлана? - почти прошептал Сев.
   - Я найду ее, во что бы то ни стало!
   Уходи, Всеволод. Уводи людей. Спасайте книгу! Боги вещают мне, нам еще
суждено встретиться. Я прошу! Я приказываю! - затем он обернулся к волхвам.
   Верцин сидел на ступенях у золотого жертвенника, поперек которого лежал
Радивед, сжимая обеими руками широкий нож, торчавший у него чуть ниже
груди.
   Вальдс наблюдал за схваткой у кораблей сквозь узкую бойницу окна.
Однако, его мучило совсем другое. Три страшных дня. Три проклятых дня. Еще
недавно он корпел над дощечками в святилище Велеса, что под Стопень