,  это  были странные богатыри: у одного  не
хватало  правой  руки,  у  другого  -  левой,  а  у  третьего  так  и  вовсе
отсутствовала  голова.  Этот третий  держал  в руках лук.  Видимо,  существа
хотели поразить своим появлением. Но большого взрыва эмоций не последовало.
     - Ой! - притворно ужаснулся Лоу. - Да у него лук!
     - Как это он разговаривает? - задумался Шамиссо.
     - Ему и бриться не надо, - нашел практическую сторону вопроса Чойс.
     Из чрева безголового донесся глухой голос:
     - Говорите, зачем, или.
     - Что он сказал? - поскреб щеку Лоу.
     - Вон как он разговаривает, - нашел разгадку Шамиссо.
     - Он  сказал: "Говорите, зачем пришли,  или умрете",  - любезно перевел
Фонсека.
     -  Да что это такое! - всполошился Лоу. - Да кто он  такой? Эй!  Ты кто
такой?
     Вместо ответа  безголовый  натянул свой лук. Чойс  мельком заметил, как
хищно блеснул  заточенным  острием наконечник стрелы.  В  следующую  секунду
Шамиссо выстрелил. Но, вопреки  ожиданиям, луч,  ударив в грудь безголового,
не причинил ему особого вреда. Он только воспламенил лук и отбросил существо
далеко назад. Троица мигом скрылась с глаз.
     Шамиссо удивленно осмотрел свой бластер.
     - Можешь выкинуть  его, - посоветовал Фонсека.  - Этот ворон на  дереве
правильно  подметил насчет  законов.  Многие физические  законы не  работают
здесь из-за Зла ВОА. Но все, что ни делается, к  лучшему. Больше Встречающих
не будет.
     - Почему?
     -  В конце концов уясните себе, что вы попали в мир,  где царит магия и
где  других  законов нет.  Как  поведете себя при встрече, так и будете себя
вести  потом. И так же к вам  будут  относиться. Вы не простили  дерзости, и
больше к вам не пристанут. По крайней мере, в этом ущелье.
     - Какая же это магия? Уголовные законы какие-то, - проворчал Лоу.
     Миновав ущелье, они оказались в Вольной Области Анархии.
     - Се, идем как тати, - пропел Фонсека.
     - И этот цитирует из Апокалипсиса, - раздался позади голос Шамиссо.

18

     Энунд был  прав  -  эта земля с  первого  взгляда внушала  опасения,  и
опасения всех тех, кто опасался здесь  еще  до них, казалось, висели в самом
воздухе.  А вот  чем внушалось такое чувство, Чойс не понимал. То ли тени от
угловатых скал  лежали как-то криво,  необычно,  то ли неприятная, глинистая
почва пружинила под ногами чересчур сильно, здесь было что-то не так.
     И только когда он посмотрел наверх, туда, где должно было быть небо, он
понял, в чем дело. Здесь не было  солнца. Небо  было абсолютно, беспросветно
черное, как ночью. Но был день,  к тому же ночью на  небе звезды, а здесь не
было даже их.  Темнота наверху была  какой-то угрожающей. И живой. Казалось,
сверху на них  взирают  ухмыляющиеся демонические лики. Но несмотря  на это,
кругом было светло и как-то призрачно-нереально.
     Фонсека следил за реакцией своих спутников.
     - Первый раз  со  мной было то  же самое, -  произнес он.  - Здесь  нет
солнца и солнечного света. Это черное наверху - зло, сотворенное Вольфгангом
и  вознесшееся  ввысь,  чтобы  оттуда  вновь  и  вновь  бумерангом  бить  по
незащищенному от него Тарлтару.
     - Но как же...
     -  Лучи солнца  все равно проходят сквозь это, но  по  пути теряют свою
живительную силу. Здесь светит Зло, если только Зло может светить.
     - А как  получилось, что правит тут Вольфганг?  - снова спросил Лоу.  -
Ведь это же Область Анархии. Анархии, безвластья! А Вольфганг - это власть.
     - В том-то и беда, что он здесь правит, - сказал Фонсека.
     Через некоторое  время они  остановились в  небольшой  лощинке, которая
была  прямой  противоположностью всему  тому, что их окружало. Тут  были все
необходимые  атрибуты прекрасной  идиллии:  зеленая  трава,  яркие  красивые
цветы, развесистые деревья, ласково шелестящие своей листвой под дуновениями
легкого зефира.
     -  Отличное  место  для бивака, -  восхитился  Чойс.  -  До наступления
темноты недалеко, а мы чертовски устали. Давай заночуем здесь, Фонсека.
     Тот  раскатывал  на   траве  старую  выцветшую  карту,  придавливая  ее
загибающиеся углы небольшими камнями.
     -  Урок первый, он же и последний,  -  сказал  он. - Если  бы это  была
нормальная земля,  я  не только остановился бы  здесь, но и построил бы себе
здесь  замок.  Вон и  река  рядом... Но эта земля злая, ибо  это ВОА!  Ты бы
посмотрел, во что превращается эта милая полянка ночью. Та река - пристанище
ундин и  водяных  демонов.  Эти  деревья - жилище дриад. Вообще-то дриады  -
безобиднейшие создания, но Зло ВОА переродило и их: теперь они пьют кровь не
хуже  вампиров.  Под  теми  яркими  цветочками - голову даю  на отсечение, -
могилы, и их  обитатели вовсе не собираются дожидаться зова последней трубы,
ибо они  встают каждую  ночь. А в целом  эта так  полюбившаяся вашему сердцу
лощинка - жилище бесовских ларвов, которые ждут не дождутся, чтобы вселиться
в  вас, пожрав вашу душу и  заменив ее  своей смрадной сущностью. Поняли?  -
закончил он, не  замечая тревожных взглядов, которыми окидывали  окрестности
его спутники. Им это место уже не нравилось.
     - Что будем делать? - спросил наконец Чойс.
     - Не  ручаюсь,  что на  нашем  пути  не  будет  всяческих  препятствий,
которыми ВОА кишит, как старый труп червями. К тому же,  если Вольфганг  уже
тронулся в  путь,  их  будет еще  больше, потому что  когда  он  находится в
стране, здесь  все же есть какой-то  порядок, если это  можно так назвать...
Многое,  многое  изменилось,  -  бормотал Фонсека,  внимательно рассматривая
карту. - Нужно только идти  на север. - Он поднял голову. Остальные смотрели
на него.
     - Я  говорю,  на север нужно идти,  -  громко  повторил  Фонсека. Когда
переберемся на Берлихут, станет легче. А может, и нет. Чойс, ты здесь давно.
В магии что-нибудь смыслишь?
     Чойс пожал плечами.
     - Ну там заклинания разные, заговоры, вольты, пантакли?
     Чойс усмехнулся.
     - Ты поторопился,  закончив так быстро свои  уроки. Скажи хотя  бы, что
такое вольт.
     - Вольт, - объяснил Фонсека, - это восковая  фигурка того лица, которое
подлежит порче. Внутри нее  - обрезки  волос,  ногти,  зубы этого  человека.
Делается это для  того,  чтобы  установить раппорт  -  соотношение  -  между
фигуркой и лицом, которое затем подвергнется действию чар.
     - Многого же ты здесь нахватался, - сказал Чойс.
     - Я  проводник,  - пожал плечами Лоу. - А, кроме того, я профессионал и
горжусь этим. Вот поэтому за те 12 лет, что я вожу караваны, я потерял всего
14 человек. 14 человек, понял? Вдумайся, ибо это очень мало.
     - А вдруг их скоро станет 18? - горестно задумался Лоу.
     - Проклятый пессимист! - осудил его Фонсека.
     Через некоторое время они были уже в  дороге.  Лощина  осталась  далеко
позади.
     -  Вон  за  теми  высокими холмами, - показывал палец Фонсеки, -  лежит
мааконд Бустридрейм.
     - Там живет друг? - спросил Лоу.
     - Там живет Скриквик.  На этом участке пути его мааконд -  единственное
место, где мы можем нормально переночевать.
     - А что такое мааконд?
     - В Лиге мааконды называют просто замками.
     Уже начинало  темнеть,  и постепенное сравнивание  окружающего светлого
воздуха с  абсолютно  черным  небом  производило жуткое впечатление.  Вокруг
тянулась  голая,  безжизненная  равнина,  лишь невдалеке  били из-под  земли
смрадной  водой  несколько  небольших гейзеров.  Не было  ни души, ни одного
живого существа.
     - Да здесь нет никого, - прокричал Чойс сквозь топот копыт.
     - Настоящая жизнь  здесь начинается  ночью, - ухмыльнулся Фонсека. -  И
мне не очень-то хочется наблюдать все ее многообразие.
     Дорога  начала  подниматься  в  гору.  Впереди лежала  гряда тех  самых
высоких  холмов,  о   которых  говорил  Фонсека.  Их  склоны  были   покрыты
выветрившимися каменными изваяниями.
     Фонсека понукнул свою лошадь и, повернувшись к остальным, крикнул:
     -  За  этими холмами - Бустридрейм.  Я уже чую  прекрасный  запах мяса,
которое поджарил для нас Скриквик.
     Но  когда они  поднялись  на  вершину, никакого замка в  лежащей  внизу
долине не оказалось. Она вся была покрыта низкими белыми меловыми холмами.
     Они разочарованно осматривались. Фонсека в ярости выругался.
     -  Белые  женщины! - Он  заскрежетал  зубами.  -  Проклятье!  Говорил я
Скриквику - не подпускай их под стены замка. Но он был слишком добр.
     - Белые женщины? - переспросил Лоу. - Но я не вижу никаких женщин.
     Фонсека уже погрузился в глубокую задумчивость.
     -  Что  же,  -  пробормотал он,  -  если  нет  никакого ночлега,  можно
переночевать и у них. - Как бы откликаясь на слова  Лоу, он  сказал: - Белые
женщины - это зловредные феи, которые завлекают путников в свои жилища-холмы
и держат их там до самой смерти.  Если взойти на такой  холм, можно поседеть
от криков несчастных узников  фей.  - Он  начал  копаться  в своих седельных
сумках. - Я, как знал, взял вот это, - и он кинул каждому по изогнутому мечу
с витым  эфесом.  - Видите, их острия  серебряные,  так  что ими можно убить
любую  нечисть. А теперь держите вот это. - Он вручил всем по  одному белому
перу.  Это  перья  белого  петуха. При  виде  такого петуха или  его  перьев
нечистая   сила  рассеивается...  Ну,  а  теперь  вперед,  и  не  гнушайтесь
приглашением фей. Спать где-то надо, а лучшего ночлега не сыскать.
     Они  спустились со склона  и  медленно  поехали  по вьющейся меж низких
холмов дороге.  Так  ехали недолго.  Внезапно  впереди заметили четыре белые
фигуры.
     - Во-во. - Улыбка Фонсеки была лучезарной. - У  них-то  я и спрошу, где
друг Скриквик.
     Фигуры приблизились, и  оказалось, что это женщины в  белых ниспадающих
одеяниях. Женщина,  шедшая впереди, схватила  под уздцы лошадь Чойса. Как он
успел заметить, женщина была очень красива.
     - Не нужен ли вам ночлег, путники? - спросила она мелодичным голосом. -
Наступила тьма, а впереди ни одного жилища, лишь ужасы бродят в ночи.
     - Мы как раз искали ночлег, - ответил Чойс.
     Женщина отпустила коня.
     - Тогда следуйте за нами, - и  она  пошла по почти незаметной тропинке,
уводившей вглубь  холмов.  Остальные  женщины последовали за ней.  Последняя
обернулась,  и  Чойс  увидел  темные   смеющиеся  глаза.  Сзади  послышалось
довольное хмыканье Лоу.
     - Вот бы обрадовался наш друг Некий.  Ибо  я клянусь, что этой ночью мы
вдоволь повеселимся.
     -  Положите  перья за  пазуху,  -  приказал  Фонсека,  -  но  мечей  не
вынимайте. Еще не  время.  Даю под  заклад  мою дырявую голову, что  мааконд
превратился в эти белесые холмики при помощи колдовства.
     - Сюда, - позвали женщины и скрылись за одним из  холмов. Там оказалась
большая  пещера. Ее  своды  были  столь  высоки,  что всадник мог  без труда
въехать вовнутрь, не нагибая головы. К ним приблизилась та же самая женщина.
     - Вы можете оставить ваших коней здесь, -  произнесла она приветливо. -
С ними ничего не случится.
     Все спешились  и, пригнувшись,  через  темный низкий  коридор  прошли в
большой полусумрачный зал, посередине которого  стоял длинный накрытый стол.
На нем рядами горели высокие шестисвечники.
     -  Хоть  бы семь свечей поставили,  ведьмы, - проворчал Лоу,  обозревая
открывшуюся картину.
     - На то они и ведьмы, - резонно отвечал Фонсека.
     В дверях появилась их проводница.
     -  Присаживайтесь,  путники.   Дорога   была  трудной,  судя  по  вашим
запыленным одеждам.
     Стол был украшен такими яствами, каких они не пробовали с начала своего
пути.  Изысканно приготовленные мясо и  рыба, нежный, истекающий слезой сыр,
ломтики  редкостных  фруктов  и  овощей  и, конечно,  выстроившиеся  в  ряд,
покрытые толстым слоем пыли бутыли старых вин.
     Когда был  утолен первый голод, женщина  хлопнула в ладоши, и из дверей
появились остальные прекрасные обитательницы пещеры.
     - Да их тоже четверо, - толкнул локтем Чойса Лоу.
     -  Сначала удовольствие,  - раздумчиво ковырял в зубах Шамиссо, - а вот
что потом? Неизвестно...
     Сидящий рядом с Чойсом Фонсека наклонился к нему.
     - Не пей много этого вина. Оно слишком крепко для людей.
     Фея, первой встретившая их,  села рядом с Чойсом.  Она  была прелестна:
голубые с поволокой глаза, золотистые волосы, белая кожа, нежная-нежная, как
весенняя трава на лугу.
     - Меня зовут Брунгильда, - произнесла она.
     Чойс  поймал предупреждающий взгляд Фонсеки, и что-то  вдруг подсказало
ему, что нельзя  говорить свое настоящее имя. Это была интуиция,  потому что
Чойс был совершенным профаном в магии имен.
     - А меня зовут Гунтер, - улыбнулся он. - Чем мы не пара?
     Брунгильда  засмеялась  над  таким  удачным  совпадением.  От  близости
прекрасной  женщины  и  от  вина, которое  действительно  оказалось  слишком
крепким,  огоньки  свечей  раздробились  перед  взором  Чойса.  Он  забыл  о
предупреждении Фонсеки. Он помнил только несметные кубки, которые  подносила
ему Брунгильда, и  как его друзей  уводили из пиршественного зала прекрасные
феи, и как он тоже шел куда-то за Брунгильдой, и как она вдруг повернулась к
нему  совершенно нагая, и как ее прохладные губы оказались возле его лица. А
еще он  помнил  великолепный  запах  свежескошенного сена, запах, который он
никогда не слышал в ВОА, мрачной и запущенной стране мирового зла.
     Проснулся  он  не в  величественном  зале и не  на  пуховом  ложе.  Его
окружали влажные, заплесневелые, покрытые белесыми потеками стены из крупных
необтесанных камней. Подле себя он увидел Лоу и Шамиссо, храпящих в глубоком
сне.  Один Фонсека  в мрачном раздумье стоял возле стены,  ковыряя ее носком
сапога. Увидев, что Чойс проснулся, он произнес со злобой:
     - Им все же удалось затянуть нас в темницу. Проклятые садистки!
     -  Не понимаю, где мы? -  Даже здесь,  в обволакивающей их полутьме,  у
Чойса резало глаза, а голова раскалывалась от сильной боли.
     - Перепил, - укоризненно  сказал Фонсека. -  Я  же говорил - никогда не
пей много вина фей.
     Он нагнулся,  и раздалось бульканье. У губ  Чойса  оказался  деревянный
стаканчик. Пахнуло водкой.
     - Уф! - Чойс резко отвернулся.
     - Выпей, - приказал Фонсека. - Иначе так и останешься валяться здесь на
каменных тюфяках.
     И впрямь, под ним  не было ничего, кроме  влажного каменного пола. Чойс
трудно сглотнул и, подавив отвращение, залпом выпил.
     - Мерзкая сволочь,  - продолжал  ругаться Фонсека,  пиная стену. - Даже
дверь застили своим колдовством. Придеться ждать их, чтобы выбраться отсюда.
     - Они отняли у нас мечи, - слабо произнес Чойс. Ему стало лучше.
     - Да. Но перо-то хоть осталось?
     Чойс полез за пазуху. Да, перо было там.
     - Ну и отлично. Обойдемся им. Нужно узнать, где Скриквик.
     - Дался  тебе этот Скриквик, - раздался сонный  голос. Лоу проснулся  и
теперь сидел на  каменном полу.  - А что я вам расскажу... Мне прошлой ночью
такая штучка попалась, Фредегондой звать.
     - Тебе даже вино не впрок, - укорил его Фонсека.
     - А мы что, в темнице? - заинтересовался Лоу.
     - Нет, в веселом квартале Фарнабеля, - съязвил Фонсека.
     В это время проснулся Шамиссо. Он открыл глаза и произнес:
     - Я так и знал. Мы в темнице.
     - Он, знаете ли, соображает и в похмелье, - сообщил всем Лоу.
     - Голова болит, - четко произнес Шамиссо. - Дайте выпить чего-нибудь.
     Ему дали, и он пришел в более веселое расположение духа.
     - Надо ждать, - сказал он.
     Так прошло около двух часов.
     - Уверен, что  здесь сидит, кроме нас,  еще человек  сто,  - проговорил
Фонсека, когда  молчание стало просто невыносимым.  - Именно  столько жило в
Бустридрейме, когда его захватили эти белые изуверки.
     -  Наверное,  они  думают,  что  их  вино  действует  как  наркотик,  -
предположил Чойс, - и, хлебнув его, мы подпадем под их власть.
     - Это  случилось бы с  каким-нибудь безмозглым идиотом из Лиги, - вдруг
вспылил Фонсека. - Не на таких напали!
     - Точно, - подхватил Лоу. - Мы еще дадим им жару! - Он погрозил кулаком
стене, и в ней появилась дверь. На образовавшихся сами собой ступенях стояла
Брунгильда.  Но это была не  та Брунгильда, которая так ласково и приветливо
встретила их вчера. Теперь это была гордая, недоступная статуя, облаченная в
белые одежды.
     - Притворитесь тупыми животными, - еле успел шепнуть Фонсека.
     Ее голос был резок и властен.
     - Спешите за мной, рабы!
     Они  последовали за ней, скорчив  глупые  физиономии,  сгорбив спины  и
свесив руки до пола.
     - Уверенность-то какая в своем вине, а? - хихикал украдкой Лоу.
     Фея вела их по освещенным факелами переходам,  и ровный шум в их  ушах,
сначала доносившийся издалека,  превратился  в отрывистое  звяканье  кирок о
твердый камень. Они попали в каменоломни.
     Откуда-то сбоку появились  еще две феи и сунули им по небольшой  острой
кирке.
     - Вы будете добывать для  нас камни и  золото, рабы, подобно гномам,  -
вновь раздался резкий голос Брунгильды. - Все это залегает в глубинах, и вам
остается только копать.
     -   Удивительно,   как  неузнаваемо  может   перемениться  человек!   -
пробормотал  Чойс,  и тут его толкнули в спину. По узкой убирающейся лесенке
они спустились  вниз и оказались в низких сводчатых ходах. В  конце  каждого
виднелась освещенная факелом напряженная спина.
     - Эй! - крикнул Фонсека. - Где тут Скриквик?
     -  Скриквик?  - раздался скрипучий голос прямо перед ними. - А кому это
он нужен?
     - Фонсеке нужен.
     -  Скриквик! - заорал  скрипучий голос.  - Иди сюда, Скриквик!  Фонсека
тут!
     -  Фонсека?  -  спросил  точно  такой  же  голос  откуда-то  из  глубин
подземелий. - Что ты врешь, Ньяль! Фонсека за горами, он  не смог бы попасть
сюда.
     - Да нет же,  Скриквик,  - заорал Фонсека. -  Я здесь. Иди  сюда.  Надо
поговорить.
     Раздался шорох шагов,  и внезапно рядом  с ними оказался  возбужденного
вида старикашка в зеленом шелковом колпаке. Старикашка и Фонсека обнялись.
     - А я уж думал, конец мне, - взрыднул старикашка.
     -  Сейчас не время для слез, Скриквик, - оборвал его Фонсека. - Это мои
друзья.  Это Чойс, это Лоу, а это Шамиссо. Так это правда,  что твой мааконд
превратился в обиталище фей?
     - Правда, -  снова захлюпал носом  Скриквик. - Они заставляют гнуть мою
старую спину, чтобы добывать сокровища.
     - Вижу. Сколько здесь фей?
     - Не знаю. Наверное, штук двадцать.
     - Собирай людей. Всех размечем к дьяволовой матери!
     -  А как? - спросил Скриквик. - Они вредные, очень, знаешь ли, Фонсека,
вредные они, феи эти.
     - А так, Скриквик, - отвечал Фонсека. - Вот, знаешь ли, Скриквик, так.
     Через некоторое время  к  откосу, с которого их спускали в  подземелье,
подошли Фонсека, Чойс и Шамиссо.
     - Эй! - заорал Чойс. - Где тут по нужде-то у вас?
     Наверху появилась фигура феи. Но это была  не  Брунгильда. Ее лицо было
настоящей маской отвращения.
     - Прочь, презренные рабы! Ваше дело - копать.
     - Хорошо, а опорожняться прямо где работаешь? - наивно спросил Чойс.
     -  Жалкие  смертные! - прошипела  фея. - Всю  свою жизнь вы проводите в
нечистоте, так почему сейчас должно быть сделано исключение?
     Но лестницу  все  же спустила.  Первым начал подниматься  Фонсека. Пока
поднимались, фея ворчала:
     -  Но имейте  в виду,  что  вам все равно  не выйти отсюда.  Наша магия
крепка.
     В это время над краем появилась голова Фонсеки.
     - Понюхай-ка вот этого, -  и он сунул фее под  нос петушиное перо.  Фея
тут же с хлопком исчезла.
     - Действует, - констатировал Фонсека  и пронзительно свистнул. И  сразу
же снизу донесся оглушительный шум: это валила огромная толпа пленников фей,
которую вели Лоу и Скриквик.
     Появилось  еще  две феи, но магическое действие белых перьев повлияло и
на них: они исчезли без следа.
     - Вперед! - доносился снизу рев Лоу. - Тпот их забода