асти - это боль, гнев, ненависть, зависть, жадность, похоть... Сейчас ученик стал средоточием темной силы, не ведающей доброты и милосердия. Те, кто посвятил жизнь некромантии, и так-то не являются образцами добродетели, а теперь... Он стал сильным магом, куда сильнее учителя, но Чашу он удержать не сумеет, ему не хватит душевного равновесия, которым обладал его учитель. А значит, завладей он Чашей - и мир погибнет.
     - А он попытается?
     - Непременно... Ведь он унаследует память учителя, его амбиции, его стремления, и более того - он уже не сможет отличить полученные желания от своих собственных. Он попытается - ведь сил ему теперь не занимать. И его следует остановить. Я надеюсь, что он не прорвется сквозь заслоны Хранителей, но кто знает, кто знает... Если он сумеет воспользоваться силой в полной мере - Хранители падут.
     - Что же можно сделать? Что можем сделать мы, простые смертные? - Рон пожал плечами, заранее предугадывая ответ. - Я же понимаю, великий, вы не просто так рассказали нам все это - иначе было бы милосерднее оставить нас в неведении.
     - Ваши судьбы странно переплетены с судьбой этого молодого чернокнижника. Кто знает, что произойдет, если вы попытаетесь распутать клубок. Если кому-то и удастся его остановить, то скорее всего вам... Но я могу и ошибаться - будущее изменчиво. Но вы должны хотя бы попытаться сделать это. Время у вас есть, он не приступит к своему плану еще недели три.
     - Простите, великий, - встрял в разговор молчавший до этого Брик, - если мы... пойдем за ним, за этим магом... что ждет нас, смерть?
     - Не знаю... - Дракон запнулся и после паузы тихо добавил:
     - Весьма вероятно. Простите.
     - Ну что ж! - нарочито весело воскликнул Брик. - Значит, и в одном случае погибать, и в другом. Так лично я предпочитаю славную смерть.
     - Я не собираюсь умирать. - Рон принимал предложение дракона. - Я намерен победить. И, юноша, перестань думать о смерти, она ищет тех, кто зовет ее.
     - Я с вами! - Волшебница бросила на Рона взгляд, ясно дающий понять, что она испепелит его на месте, если он попытается возразить. Да он и не пытался, понимая, что в борьбе с магом может по-настоящему помочь только другой маг. К тому же Брик прав, если неконтролируемая или недостаточно контролируемая Сила прорвется в мир, плохо придется всем. Страшные легенды о годах бешеного солнца до сих пор заставляли многих покрываться холодным потом. Сидеть у камина и ждать удара судьбы - это не самое лучшее решение.
     Гном лишь стукнул о каменный пол рукоятью секиры, выражая свое одобрение и готовность участвовать в святом деле.
     - Что ж, желаю вам удачи... И, прежде чем вы уйдете, я бы хотел подарить кое-что каждому из вас на прощание... О, разумеется, вам надлежит взять золото и оружие, и то и другое пригодится в этом походе и, боюсь, даже скорее, чем вам бы того хотелось. Но я говорю о другом...
     Дракон медленно встал на лапы, и путешественники увидели, что его тело прикрывало два предмета, уложенные в выдолбленную... точнее, пробитую когтем в камне нишу.
     - Прошу вас, сэр, - обратился дракон к Рону. - Возьмите этот меч...
     Рыцарь сделал шаг вперед, испытав на мгновение легкую тревогу, находясь под нависающим над ним телом дракона, и поднял из каменного ложа меч - тяжелый полутораручник из тех, что пешие странники предпочитают носить за спиной. Эфес, лишенный, против обычая, каких-либо украшений, был потрясающе удобен, как будто специально выкован точно под руку Рона. Металл клинка был непохож на обычную сталь, отличаясь от нее и цветом, и рисунком.
     - Что это? Это... магический меч?
     - Нет, сэр Сейшел, - прозвучал в ответ легкий, доброжелательный смешок. - Магические мечи - это сказки, которые матери рассказывают детям перед сном. Разве что призрачный меч Серого Паладина... но его сложно назвать оружием, это магия в чистом виде. В этом оружии нет магии... но его ковал сам Торн. Я не знаю, где нашли гномы это сокровище, как не знаю и того, поняли ли они сами, что попало к ним в руки. Я же не могу не узнать работу моего создателя... Этот меч надежен. Не сломается, не затупится и не покроется зазубринами. Это просто хорошее оружие, лучше, чем выкованное гномами, но не более того. Если его возьмет умелая рука, он пробьет любые доспехи... а в руках неумехи останется простой железкой. Владейте им, и пусть он поможет вам. Теперь прошу подойти вас, леди Айрин.
     Девушка вышла вперед и смело взглянула в глаза дракону.
     - Сколько уровней силы заклинаний вы знаете? - спросил Гранит, и волшебница вдруг почувствовала себя на экзамене, перед строгими учителями, которые сейчас будут решать ее судьбу.
     - Существуют заклинания семи уровней силы. Я знаю в совершенстве заклинания с первого по третий уровень, многие четвертого и пятого, могу воспользоваться несколькими заклинаниями шестого, одним или двумя - седьмого.
     Рон мысленно присвистнул и решил на досуге, буде он появится, непременно разобраться, каким же это образом выпускница школы Сан, зеленый, по сути, аколит или в лучшем случае адепт, может воспользоваться заклинаниями шестого и седьмого уровня. Исключительно интересный разговор с волшебницей ждет его, как только выпадет случай остаться наедине.
     - Неплохо, но все равно мало... - По голосу дракона было неясно, разочарован он или удовлетворен. - Возьмите эту книгу. Я, может, и не знаток, но, как мне кажется, здесь вы найдете много интересного, к тому же в книге собрано несколько очень редких заклинаний... Если считать по-вашему, то они примерно десятого уровня. Или чуть больше.
     - Но это же... это же невозможно... - прошептала девушка.
     - Почему же, возможно. Эти заклинания были разработаны даже не эльфами - намного раньше их. Это заклинания духов стихий... да и то не каждый из духов способен их применить. Кстати, я почувствовал магию крови, что отворила вам дверь ко мне... По моей оценке, это заклинание шестого уровня.
     - Но как... как эта книга попала сюда?
     - Это мне неизвестно. Она написана эльфийскими рунами, но перо держала не рука эльфа, как мне кажется. Да и так уж ли это важно?
     Айрин, дрожащими руками прижимая к груди драгоценнейший дар, еле сдерживалась, чтобы прямо тут не уткнуться в древние письмена. Она лишь прошептала слова благодарности, но дракон уже подзывал к себе Брика:
     - Ты, юноша, изучал науку исцеления...
     - Да, великий.
     - Тогда ты поймешь, что я хочу подарить тебе... Вон в том сундуке лежит небольшой флакон... подай мне его.
     Выточенный искусным камнерезом из цельного куска горного хрусталя, флакон был драгоценностью сам по себе благодаря прекрасному исполнению. Юноша протянул сосуд дракону, ожидая, что тот подставит одну из когтистых лап.
     Челюсти дракона с хрустом сомкнулись, и острые клыки пропороли длинный, раздвоенный язык великого. Брызнула кровь странного золотисто-красного цвета, которая, казалось, не просто сверкала в лучах факела - нет, она, совершенно очевидно, светилась сама по себе, мягким нежным светом.
     Что надо делать, Брик понял сразу и без промедления подставил горлышко флакона под струйку крови, стекавшей из раны. Когда флакон наполнился, язык исчез в чудовищной пасти.
     - Помнят ли в этом мире, что несет в себе отданная добровольно кровь дракона? - спросил юношу Гранит, на речи которого, разумеется, кровопускание из языка нисколько не сказалось.
     - Боюсь, что нет, великий...
     - Хорошо, я объясню. Эта жидкость способна вернуть жизнь в мертвое тело... или изгнать ее из живого. И применить ее к телу можно лишь раз. Поэтому, стремясь оживить павшего друга, будь уверен в его смерти - иначе ты убьешь его окончательно. Но тот, кто восстанет из мира мертвых, повинуясь зову моей крови, уже не будет человеком. Он будет... другим. В вашем языке нет слов, чтобы описать разницу... Бери мой дар и используй, если у тебя не останется другого выхода. И помни, только человек может быть спасен с помощью крови дракона... Ни эльф, ни гном, ни орк - и, пожалуй, даже сам Торн не знает, отчего именно на вас, людей, кровь дракона оказывает такое действие.
     - Я слышала об этом... - прошептала Айрин. - Добровольно отданная кровь дракона. Сила, долголетие, здоровье... но чтобы принять это снадобье, нужно сначала умереть... Я слышала о том, что такой флакон есть в семье герцога Блэйрского и передается из поколения в поколение уже тысячу лет. Было по крайней мере три достоверных случая, когда отец в этом роду просил сына убить его и после смерти вернуть к жизни чудесным эликсиром...
     - Ну и как, помогло снадобье? - несколько ехидно поинтересовался Рон, почти уверенный в ответе.
     - Сложно сказать, - пожала плечами девушка, и на ее губах появилась легкая улыбка. - Как правило, сыночек с удовольствием выполнял первую часть просьбы папочки, совершенно забывая про вторую. Каждый хотел приберечь эликсир для себя...
     - Будете в тех местах, - снисходительно заметил Гранит, - посоветуйте герцогу использовать содержимое флакона для чего-нибудь более прозаического. Цветы, например, удобрить можно. Мы бессмертны, но кровь... Ох, сильна у людей потребность верить в сказки. Год, ну два... допустим, даже десять лет - а потом этот эликсир уже ни на что доброе не годится. Это ж не вино, что со временем лишь крепнет... да и то, знаете ли, если передержать, стареет и превращается в совершеннейшую гадость. Так что, уважаемый Брик, рекомендую не рассчитывать на передачу флакона наследникам, толку будет немного. А теперь я прошу подойти ко мне почтенного Тьюрина.
     Все взгляды устремились в сторону гнома. Настала его очередь получать прощальный дар дракона, и почему-то никто не сомневался, что это будет за дар. Только сам гном, похоже, не предполагал, что сейчас произойдет.
     - Почтенный Тьюрин... Прошу тебя огласить тысяча сто тридцать пятый стих Песни... В силу того что я был вынужден долго общаться с вашим народом, я узнал достаточно много. Стих этот не относится к категории тайных, поэтому прошу тебя...
     Гном подобрался, став сразу как-то выше. Его лицо приобрело одухотворенное выражение - такие лица бывают у тех, кто молится всей душой. Впрочем, Песнь для гнома была больше чем молитвой. В ней объединилась религия и история, гордость за предков и наука потомкам.
     Громко и четко, как будто читая текст с листа пергамента, гном произнес несколько коротких фраз на странном наречии - только Айрин, хотя и с трудом, уловила смысл сказанного, остальные же не поняли ни слова.
     - Ты хитришь, почтенный Тьюрин... Я понимаю твое стремление не раскрывать тайну Песни людям и все же позволю себе перевести эти строки. - Дракон несколько замялся, затем чуть виновато продолжил:
     - Я, конечно, не имею дара стихосложения, да это и неуместно, переводить Песнь гномов на язык людей... но смысл примерно такой:

     Тот, кто примет последний вздох
     Короля, уходящего в твердь земную,
     Право получит венец возложить
     На того, кто достоин чести.

     - Скажи, уважаемый Тьюрин, верен ли мой перевод? - спросил дракон у гнома, и тот нехотя кивнул. - В таком случае я, как принявший последний вздох короля Дарта Третьего, возлагаю корону третьего колена гномов на твою голову, Тьюрин, сын Струви, поскольку считаю ее достойной венца. В следующих строфах Песни говорится, что новый король должен свершить великое дело, чтобы получить право принять венец. Что ж, дело, что предстоит свершить тебе, гораздо более важно и сложно, чем деяния твоих предков.
     - Я... принимаю... этот дар...
     Гном говорил так медленно, что казалось, слова прорываются через невидимую преграду. Рон понял, что сейчас Тьюрин поставлен в безвыходное положение. Гранит исполнил часть ритуала, который был для гнома священен, и теперь Тьюрин вынужден закончить обряд, даже если он и не согласен с происходящим.
     - Я свершу... то, что должно... и докажу... свое право... на венец королей.

***

     Дракон задумчиво наблюдал, как гаснет, скрываясь за изгибами тоннеля, свет факела. Они ушли... но Гранит еще встретится с ними.
     Редко, очень редко драконы времени получали власть над тем, что и породило их название. Иногда приходило знание будущего - всегда спонтанно, и зачастую не то знание, которое было нужно - Гранит иногда представлял себе огромный сундук, где хранятся свитки с описанием того, что еще не свершилось. Вот открывается тяжелая крышка, и лапа, увенчанная когтями, подхватывает один из них, не глядя и не выбирая. Что окажется в нем - никому не ведомо, но вряд ли в запретном для смертных тексте будут добрые вести. Так было всегда, так будет и впредь.
     Дракон слышал, что и среди смертных попадались провидцы, умеющие узреть тайну грядущего. Но людям никогда не удавалось понять главный, сокровенный смысл предвидения, так хорошо известный драконам: никто не должен знать о том, что открылось "видящему". Ибо, как только знание становилось достоянием многих, само время утрачивало нерушимость, становясь изменчивым, непредсказуемым и тем самым опасным. Скажи герою, что в решающей битве он одержит победу, и воин расслабится, на долю мгновения опоздав выхватить меч в критический момент. Скажи человеку, не слишком твердому духом, где и как он погибнет, и человек, возможно, постарается уклониться от встречи со смертью. И ход событий пойдет по новому пути. Но закон суров - все изменения течения времени к худшему.
     Гранит знал грядущее, не все, малую часть... Что послужило толчком к рождению "знания" - может, какие-то события внешнего мира, а может, и приход этой четверки, - дракон не ведал. Но недавнее видение, заставшее его, как всегда, врасплох, было мрачным.
     Он лукавил, говоря о своей способности видеть мир глазами неживых существ. Картина, представшая перед его мысленным взором, была ясной и четкой, это не взгляд сквозь чьи-то зрачки. Но в тот момент он не придумал ничего лучше этой маленькой лжи, чтобы направить путников к цели... даже не направить, нет - просто подтолкнуть в нужном направлении, совсем чуть-чуть. Смертные должны все сделать сами. А его время придет позже, тогда, когда им действительно понадобится помощь, либо в случае, если они потерпят поражение. Тогда и только тогда он вмешается.
     Он знал, что погибнет. Знал, как это произойдет, неизвестно было, лишь когда настанет час его последней битвы, но ждать оставалось недолго. Знал, что отныне судьба его тесно переплетена с судьбами троих людей и одного гнома. Он не мог и не хотел рассказывать им об этом - узнай они, что послужат поводом к гибели последнего дракона времени, возможно, поступят в решающий миг иначе, не так, как начертано в Книге Судеб. И тогда... даже Торн не ведает, что может произойти. Важно одно: что бы ни произошло, оно будет во сто крат хуже, чем его, Гранита, смерть. Он пожил достаточно, и прошедшие тысячелетия порядком утомили его. Он не боялся смерти, которая приходит к дракону лишь в бою - не от старости или болезни, а в схватке ради чего-то достойного... А что может быть достойней, чем защищать этот мир от страшной, смертельной угрозы. Вьюга и Буря покончили с собой - это их право, но его долг будет выполнен до конца.
     Века, проведенные в пещере, показались вдруг дракону наполненными глубоким смыслом. Ничто не происходит напрасно, и ловушка, подстроенная подлым предателем, была, видимо, предусмотрена самой Книгой Судеб. Каменные стены, лишившие его свободы, радости полета, сделавшие его жизнь временами невыносимой, - они хранили его все эти годы, хранили для той миссии, которую не он себе избрал и которую не собирался теперь изменять.
     Дракон повернул голову, бросая взгляд на каверну в скале - ход, которым он проник сюда. Он не раз за прошедшие века пытался расчистить завал, но каменная глыба успешно противостояла его клыкам и когтям, и он уже утратил надежду на то, что когда-либо удастся пробиться сквозь скалу. Что ж, придется все же справиться с ней.
     Гранит мысленно усмехнулся - вот и на нем, драконе времени, начинают сказываться последствия пророческого видения. Прошло уже немало лет с тех пор, как он оставил попытки разбить этот монолит, но теперь стало ясно, что это возможно. Более того, необходимо, а значит, и будет исполнено. Брось он эту затею - и останется жив, жив еще на многие и многие тысячелетия... Но стоит ли того жизнь - каждый день, каждый час из этих вяло текущих тысячелетий он будет помнить о том, что струсил... и о том, что произойдет при изменении Книги Судеб. Хотя полно! Если Сила древнего артефакта вырвется на волю, не уцелеет и сам мир... Так стоит ли покорно ждать развязки? Этот мальчик, безусловно, прав: лучше уж смерть в бою.
     Он подполз к стене, сминая сундуки и слыша, как лопаются нити ожерелий и рассыпаются по каменному полу пещеры драгоценные камни.
     И вновь, как и много лет назад, когти впились в неподатливый камень. В разные стороны брызнули мелкие осколки - слишком, слишком мелкие. Но дракон знал, что в этот раз он победит...

***

     Тьюрин шагал уверенно - великий дракон хорошо объяснил путь, его способность видеть сквозь скалы позволила им теперь не петлять, тратя время и отнюдь не бесконечные силы. Выход, разумеется, был не так уж и близко - но память гнома хранила каждый поворот долгого пути. Тяжелый мешок за спиной бородача мешал ходьбе - он не надел корону, предпочтя глухой шлем с тяжелым забралом, надежный, как любое изделие подземного народа. Не стал, в отличие от людей, менять кольчугу или, того хуже, брать ограничивающие свободу доспехи, остался верен и своей секире. Но изрядная толика золота, а также немало крупных драгоценных камней редкой чистоты сделали мешок Тьюрина тяжелым даже для него, что уж говорить о человеке - разве что сэр Сейшел с его богатырским телосложением способен был бы нести такой груз.
     Люди же не отказали себе в удовольствии облачиться в гномью сталь. Брик, к примеру, изнемогал под тяжестью кирасы и массивного шлема - спасибо, Рон уговорил его отказаться от полного доспеха, в нем юноша прошел бы всего лигу или две, после чего рухнул бы в полном изнеможении. Айрин подобрала себе прекрасную посеребренную кольчугу, сделанную гномами, но явно не для сородичей - такая вещь подошла бы, скорее, эльфу. Тьюрин оценил не только красоту изделия, но и то, как были пригнаны мельчайшие кольца - эта вещь, пожалуй, удержит и арбалетную стрелу, против которой бессильны любые поделки "мастеров" - людей, в том числе и тяжелые кованые панцири. Из оружия она взяла лишь кинжал - любой меч или топор был для девушки слишком тяжел, да и к тому же она привыкла к своей легкой шпаге. И конечно, как всякая женщина, не устояла перед сверканием изящных драгоценностей.
     Даже Рон умудрился найти кольчугу, подошедшую ему по росту. Меч, закрепленный на спине, порядком мешал ему, когда потолок тоннеля слишком уж опускался, и тогда воину приходилось нести оружие в руках. Он не глядя сыпанул в рюкзак несколько горстей камешков из первого попавшегося сундука - в пути им, безусловно, понадобятся средства. И все же чувствовал себя неловко: все время возникало ощущение, будто бы он, благородный рыцарь, запустил руку в чужой карман. Что ни говори, а сокровищница была и оставалась собственностью гномов, а Рон давно уже жил лишь тем, что удавалось заработать с помощью меча. Если бы разрешение прикоснуться к сокровищам исходило только от дракона, он, пожалуй, воздержался бы, но Тьюрин, теперь формально владеющий этим богатством как новоиспеченный король, потребовал, чтобы каждый имел при себе достаточно ценностей - кто знает, не разделит ли судьба путников в самом ближайшем будущем? И Рон подчинился.
     Времени прошло совсем немного, но все снова почувствовали голод. Дракон был прав: еда, созданная с помощью магии, не прибавляла истинных сил. Перекусили на ходу - и голод исчез, хотя каждый знал: скоро он вернется. И с каждым разом будет все сильнее и сильнее.
     Наконец тоннель уперся в кажущуюся монолитной скалу - но теперь Тьюрин был спокоен - никакой магии, обычная скрытая дверь гномов, открываемая в строгом соответствии с Песней. Он попросил спутников отвернуться - как бы т