аешь, что моей вины в этом нет. Я не выбирал себе отца и не отвечаю за его поступки.
     - Зато ты мог бы рассказать мне о нем. Давно, еще в колледже. Ты всегда говорил, что я твоя лучшая подруга, что никого дороже и ближе у тебя нет, что ты мне полностью доверяешь. А на деле оказалось, что это всего лишь красивые слова, Ты так и не доверил мне самой главной своей тайны.
     - Пойми же наконец, что я боялся тебя потерять.
     - Значит, ты не верил в нашу дружбу. Не верил, что я очень люблю тебя... то есть очень дружу с тобой... ну, я хотела сказать, сильно люблю тебя как друга... - Она замолчала, совершенно запутавшись.
     - Итак, мы подошли к главному, - сказал я удовлетворенно. - К любви. Вот здесь, я полагаю, и зарыта собака. Давай-ка разберемся в природе нашей любви. Разберемся раз и навсегда. Ты хорошо знаешь, как я люблю тебя. Я никогда не скрывал, что для меня ты самая желанная девушка на свете. А ты к слову "любовь" всегда прикрепляла слово "дружба" - как знак ограничения скорости на автостраде. Ты постоянно держала дистанцию между нами - небольшую, но все же дистанцию. Если подумать, то именно ты виновата, что я не доверился тебе полностью. Мы с тобой находились в неравных условиях... Или нет? - Я крепче сжал ее плечи и посмотрел ей в глаза. - Может, все это было притворством? Может, ты хотела и хочешь меня так же сильно, как и я, но...
     Тут Элис изловчилась вывернуться и освободилась от моего захвата, оставив у меня в руках свой халат, а сама бегом бросилась к двери спальни.
     Окажись я менее расторопным, она бы наверняка заперлась, а потом, может, и вызвала полицию. К счастью, я мигом сориентировался, рванул за ней и успел сунуть в уже закрывающуюся дверь ногу, получив при этом чувствительный удар по колену.
     Не обращая внимания на боль, я протиснулся в комнату, а Элис, убедившись, что не сможет вытолкать меня, отступила в дальний угол. Без халата она осталась в одном лишь нижнем белье, явно надетом специально к приходу Лины - коротенькая прозрачная рубашка, доходящая лишь до талии, такие же прозрачные трусики и белые чулки с кружевными подвязками.
     - Отвернись! - крикнула Элис. - Не глазей на меня.
     - А если я хочу глазеть? Если хочу любоваться тобой... и заниматься с тобой любовью.
     - Нет! Нет! Уходи!
     Я подступил к ней вплотную.
     - Скажи это более убедительно. Скажи, что не любишь и никогда не любила меня. Только не приплетай сюда дружбу. Скажи, что не хочешь меня, и я уйду. Уйду навсегда, вычеркну тебя из своей жизни. Ты знаешь меня шестой год. Знаешь, что я так и поступлю. Ну же!
     Сделав над собой усилие, Элис заговорила:
     - Уходи. Я не люблю те... - Вдруг она всхлипнула. - Нет, я не могу! Это не правда... Я люблю тебя. Без всякой дружбы люблю. Я хочу быть с тобой. Не оставляй меня...
     Я подхватил Элис на руки, перенес на кровать, бережно уложил ее и сам прилег рядом. Она всем телом прижалась ко мне, наши губы встретились и слились в долгом поцелуе. Это был самый сладкий, самый восхитительный поцелуй в моей жизни.
     - Саша... дорогой... - прошептала Элис, переводя дыхание. - Я так ждала этой минуты... и так боялась.
     - Значит, поэтому ты избегала меня?
     - Да. Когда я узнала, кто твой отец, то сразу же подумала: мне все равно, чей ты сын, я люблю тебя таким, какой ты есть. В тот момент я все поняла. Я поняла, что люблю тебя по-настоящему, что давно тебя любила и хотела быть с тобой... А когда я разобралась в своих чувствах, то сильно испугалась. Испугалась, что это разрушит всю мою жизнь.
     - Не разрушит, а изменит, - сказал я, гладя ее по щеке. - Не надо бояться, родная. У нас все будет хорошо. Я обещаю тебе.
     Следующие полчаса прошли для меня, как в волшебной сказке. Мы с Элис любили друг друга со всем пылом и страстью, которые накопились у нас за пять лет целомудренной дружбы. Мы сокрушили последний барьер, разделявший наши жизни, и наслаждались необыкновенным ощущением близости и единения...
     Потом мы лежали, обессиленные после бурного всплеска чувств. Я целовал мягкую ладошку Элис и легонько поглаживал густую темную шерстку внизу ее живота.
     - Я так счастлива, Саша, - сказала она. - Мне так хорошо с тобой.
     - Я тоже счастлив, - ответил я. - Я мечтал об этом с восемнадцати лет.
     - Ты не разочарован?
     - Нисколько. Все было просто замечательно.
     - Лучше, чем с другими девушками?
     - Гораздо лучше. Несравнимо лучше.
     - Лучше, чем даже с Линой?
     При таких обстоятельствах мне полагалось сказать "да". Но даже сейчас мне не хотелось лгать - пусть и с благими намерениями.
     - Она случай особый. С ней все иначе. Вас невозможно сравнивать. С тобой - изумительно, потрясающе, с тобой - как безумный, головокружительный полет в глубоком инсайде. А с Линой - спокойно, тепло, уютно. С тобой больше страсти, а с ней - нежности.
     Элис слегка отстранилась, подняла голову и улыбнулась.
     - Точно так же хотела сказать и я. Почти теми же словами. Я люблю тебя - но люблю и Лину.
     - Я тоже люблю ее... по-своему. Что нам делать?
     Тут, легка на помине, в спальню вошла Лина.
     - Извините, - произнесла она смущенно. - Саша захлопнул дверь, но не запер ее. А мне надоело ждать снаружи.
     - Ты... ты давно вошла? - спросил я, чувствуя, что неудержимо краснею.
     - Нет, только что. Но я слышала ваш разговор. Так что же нам делать?
     - А в чем проблема? - отозвалась Элис. - В конце концов мы на Ютланде, Быстренько раздевайся и давай к нам.
     Лину такое решение вполне устроило, и она принялась торопливо снимать с себя одежду.
     А я подумал, что полигамия вообще-то подразумевает нечто иное, но вслух произнес:
     - Элис, дорогая, ты же всегда отвергала групповой секс.
     - Так то секс, - сказала она. - А у нас любовь. Иногда, если сильно хочется, то можно сообразить на троих. Правда, Линочка?
     Лина была полностью согласна с ней.

Глава четвертая
"ОРИОН"

1

     На выходе из пассажирского терминала орбитальной станции, где пришвартовался рейсовый челнок с планеты, нас встречал высокий сорокалетний мужчина в темно-синей флотской форме с четырьмя капитанскими шевронами на рукавах.
     - Здравствуйте, коллега, - сказал он, крепко пожав мне руку. Затем повернулся к моим спутницам, Элис и Лине, и взял под козырек. - Мое почтение, дорогие леди. Добро пожаловать на Станцию-Один.
     Элис дернула было рукой, чтобы по-уставному ответить на приветствие, но вовремя сообразила, что здесь она находится в качестве гражданского лица.
     - Приятно с вами познакомиться, капитан. А вы довольно неплохо говорите по нашему.
     Комплимент был более чем сомнительным - ведь "довольно неплохо" означало "хорошо, да не совсем". А между тем командир корвета "Орион", капитан Ольсен, был уроженцем Эридана, и первые двадцать три года его жизни были связаны с Октавией. В год отцовского путча он только окончил гражданский летный колледж Астрополиса, после которого решил пойти на военную службу и поступил во флот в звании уорент-офицера. Он служил пилотом-стажером на крейсере, который отец избрал флагманом мятежных войск. В заговоре Ольсен не участвовал и ничего о нем не знал, но когда непосредственно перед выступлением всем желающим было предложено покинуть корабль, он, как и многие другие, остался. Не знаю, какими соображениями он руководствовался - идеологическими или меркантильными; но как бы то ни было, отец сразу же произвел его в мичманы. После провала путча и инсценировки гибели крейсера, якобы подбитого глубинной бомбой, Ольсен вместе с остальными членами экипажа корабля оказался на Ютланде, который стал его новой родиной. Он обзавелся семьей, стал говорить с местным акцентом, дослужился до капитана корвета, а теперь его ожидало повышение по службе - командование крейсером.
     - Наша бригада вылетает через восемь с половиной часов, - сообщил капитан Ольсен. - За три часа до старта мы должны быть на борту корабля. Так что в нашем распоряжении остается пять с лишним часов. Наверное, леди желают осмотреть станцию?
     - Неплохая идея, - сказал я. - На все про все у нас есть четыре часа. Потом мои.,. - я на секунду замялся с непривычки, - мои невесты улетают обратно. Места на челноке уже забронированы.
     Поначалу мы планировали, что Элис с Линой пробудут на станции до отлета корабля, но затем мы отказались от этой идеи, поскольку отец пытался навязать нам провожатых - а вернее, надзирателей. Если Лину он принял безоговорочно и испытывал к ней искреннюю симпатию, то в отношении Элис держался настороженно и опасался, что она, оставшись без меня на станции, может выкинуть какой-нибудь фортель.
     Говоря откровенно, я отчасти разделял опасения отца. Сознательно Элис не планировала никакой диверсии, но я не мог на все сто поручиться за нее, если вдруг ей подвернется удобный случай. Как и Яна, как и остальные летчики, она болезненно переживала свой плен, свое отлучение от полетов, которое могло затянуться надолго...
     - Тогда для начала посетим диспетчерскую на контрольной вышке, - предложил капитан Ольсен. - Оттуда вся станция видна как на ладони. Вряд ли вы сумели хорошо рассмотреть ее из челнока.
     - Мы совсем ничего не рассмотрели, - ответил я. - В иллюминаторы не очень-то много увидишь.
     - Вот как? - удивился он. - Вы не заходили в пилотскую кабину?
     - Нет.
     Удивленное выражение на лице Ольсена уступило место пониманию. Он оказался весьма догадливым и быстро сообразил, что я не решился навязывать свое общество пилотам челнока из-за того, что мой отец - верховный правитель планеты. Надев капитанский мундир, я старался четко разграничивать, что есть моим правом по званию и должности, а что - привилегией по происхождению.
     - Вообще-то у нас, - заметил Ольсен, - старшие офицеры Звездного Флота, даже будучи пассажирами, имеют беспрепятственный доступ в пилотские кабины самолетов и челноков и на мостики кораблей. Но ладно. Значит, начинаем экскурсию?
     Мы согласились.
     Осмотр Станции-Один оказался познавательным не столько в техническом, сколько в историческом плане. Эта орбитальная станция, первая из шести ныне существующих, отражала все этапы стремительного возвращения Ютланда в космическую эру. Снаружи она выглядела довольно уродливо - как, собственно, и все космические сооружения, построенные не "под ключ", по единому плану, а год за годом прираставшие новыми модулями и секциями. При их добавлении, естественно, исходили не из соображений красоты и элегантности, а заботясь о максимальной устойчивости и функциональности конструкции. В основу, в "фундамент" станции был заложен огромный авианосец времен Второй проционской войны, который более ста лет пылился в локальном пространстве Вавилона, пока отцовское правительство не выкупило его через посредников якобы на металлолом. Кстати, доставка этого старья до Ютланда заняла больше года.
     Станция-Один служила базой для Звездного Флота, тогда как четыре других обслуживали Группировку Планетарной Обороны, а шестая станция являлась орбитальной верфью. Там не только ремонтировали, но и модернизировали корабли, снимая с одних вакуумные излучатели и устанавливая их на другие в дополнение к уже имеющимся. Как я уже говорил, лишние излучатели - или более мощные, чем требуется для данного класса судов, - не увеличивают их быстроходность в спокойном вакууме, однако Ютланд, расположенный почти в самом центре обширной вакуумной аномалии, находился совершенно в иных условиях, чем остальные населенные планеты. Его флот нуждался в таких межзвездных кораблях, которые бы свободно преодолевали полсотни световых лет аномальной области и могли выдерживать усиленный гравитацией шторм в инсайде хотя бы на расстоянии нескольких астрономических единиц от звезды, чтобы не тратить целую неделю на полет с досветовой скоростью в окрестностях системы.
     - Сперва мы думали, что придется потратить уйму лишних средств, - рассказывал капитан Ольсен, глядя вместе с нами сквозь прозрачную стену диспетчерской на медленно плывущий мимо эсминец, оснащенный пятью парами вакуумных излучателей, вместо обычных трех. - Покупать не только корабли, но и дополнительные комплекты излучателей к ним - это весьма накладно, к тому же вызовет лишние и ненужные вопросы. Однако адмирал Шнайдер сразу указал нам на просчет в наших рассуждениях. Кораблям, предназначенным для обороны планеты, излучатели совсем не нужны, от них не будет никакой пользы. Здесь, в окрестностях Ютланда, не годится обычная тактика ведения сражений, основанная на маневрах с погружением и всплытием. Достаточно противнику нырнуть в апертуру, не говоря об инсайде, и обратно он уже не вернется. Даже наши корабли, оснащенные дополнительными излучателями, и те не способны провернуть этот номер в такой близости от звезды. Так что в случае нападения основные силы врага будут вынуждены сражаться с нами по правилам четырехсотлетней давности, в старом добром эйнштейновом пространстве. Они к этому непривычны, а мы... ну, скажем так - готовы. По крайней мере регулярно проводим учения, разбираем в деталях все давние сражения не с исторической, а с практической точки зрения, изучаем тактические схемы ведения оборонительных боев, разработанные еще в XXII-XXIII веках, адаптируя их к нынешнему уровню техники и вооружения.
     - И как в старину, - произнесла Элис, - первым этапом сражения будет битва на подступах к системе.
     - Совершенно верно, мисс. Тут мы имеем значительное преимущество перед противником. Если случится нападение, то вражеский флот еще в четырех десятках астроединиц от планеты будет вынужден перейти на досвет. А на таком расстоянии наши корабли с дополнительными излучателями будут чувствовать себя в вакууме, как рыба в воде. По пути к Ютланду мы неплохо потреплем незваных гостей, а потом уже ими займется наша Планетарная Оборона. Хотя... - Капитан Ольсен покачал головой. - Все это выглядит красиво только в теории. Если какая-нибудь из крупных планет обрушится на нас всей своей мощью, то даже преимущества аномалии нам не помогут. Сами по себе мы еще недостаточно подготовлены для отражения массированной агрессии.
     - Да, нам нужен сильный союзник, - сказал я и сам удивился, как легко и непринужденно у меня вырвалось это "нам".
     - Нужен, - согласился Ольсен. - Только где найти такого союзника, который не предал бы нас?..
     После двухчасовой прогулки по станции капитан Ольсен почувствовал, что дальнейшая экскурсия нас больше не интересует и нам хочется побыть наедине - то есть мне с Элис и Линой. Он вдруг вспомнил о каких-то неотложных делах, извинился, что вынужден покинуть нас, и спросил, чем бы мы хотели заняться в его отсутствие. Я откровенно ответил, что отдохнуть. Ольсену хватило одного звонка, чтобы нам выделили каюту в транзитном секторе, недалеко от посадочных терминалов. Причем он не упоминал моего имени, за что я был ему благодарен.
     Уединившись в каюте, мы втроем приятно провели два часа, затем не спеша собрались и прошли к терминалам, где уже начиналась посадка на челнок. Как я и ожидал, Лина перед лицом неизбежного расставания всплакнула, но не так чтобы слишком сильно - по-настоящему расплакаться ей помешало присутствие Ольсена, который к тому времени уже разобрался со своими вымышленными делами и пришел попрощаться с девушками.
     Я высушил губами слезы Лины, крепко поцеловал Элис, затем обнял их обеих и шутливо сказал:
     - Ну, милые мои, смотрите. Пока меня нет, не вздумайте завести себе другого парня. Девушку можно, так уж и быть, но только не парня.
     - Никого мы не заведем, - пообещала Элис. - Нам хватит и друг дружки... Но будет очень не хватать тебя.
     Лишь когда из динамиков прозвучало предупреждение, что посадка заканчивается, девочки, понукаемые мною, побежали к стеклянной двери терминала. Прежде чем скрыться за поворотом коридора, Элис послала мне воздушный поцелуй, а Лина - свою трогательно-невинную улыбку,..
     Я повернулся к капитану Ольсену и увидел, что он усмехается. Но вовсе не иронично, а добродушно и немного сочувственно.
     - На Ютланде, - произнес он, - есть один социальный институт, который так и остался для меня тайной за семью печатями. Это многоженство. Не понимаю, как две женщины - а тем более три или четыре - могут ужиться с одним мужем. И как им хватает одного мужа.
     В ответ я пожал плечами.
     - Ничего не могу вам сказать, коллега. Я вовсе не следую здешним обычаям, просто у меня так сложилось. Надеюсь, сложилось благополучно.

2

     По стандартной спецификации, корветы оснащались только одной парой вакуумных излучателей - на носу и киле, а на концах их крыльев монтировались специальные отражатели, обеспечивавшие образование устойчивого энергетического "кокона" вокруг корабля. Но корвет "Орион" имел Целых три пары полноценных излучателей - вторая была Установлена на месте отражателей, а третья крепилась на сверхпрочных фермах сверху и снизу фюзеляжа, перпендикулярно плоскости крыльев.
     Разглядывая свой будущий корабль, когда мы подлетали к нему на шлюпке, я не без некоторой опаски размышлял о том, насколько хорошо сбалансированы дополнительные излучатели - ведь их монтаж производился здесь, в условиях недостаточно продвинутых космических технологий Ютланда. Об эстетическом аспекте модернизации и говорить не приходилось - из-за этих вертикальных надстроек и непропорционально больших цилиндров излучателей на концах крыльев корвет растерял изрядную долю своего изящества. Словно подслушав мои мысли, Ольсен сказал:
     - Теперь нашу птичку не посадишь на планету в аэродинамическом режиме. Зато в космосе она зверь. Я летаю на "Орионе" уже пятый год, это один из самых быстроходных корветов нашего флота - и в спокойном вакууме, и в штормящем. Безопасное погружение возможно в двух с половиной астроединицах от звезды; правда, поначалу он идет туговато, но уже в десяти единицах можно смело врубать форсаж. Наша аномалия для него - что масло для ножа.
     После старта все девять кораблей бригады с запущенными на полную мощность термоядерными двигателями легли на расчетный курс и на досветовой скорости стали удаляться от звезды. В ближайшие пять часов ничего интересного не предвиделось, поэтому я покинул мостик, куда меня перед отлетом любезно пригласил Ольсен, и отправился отдыхать в свою каюту. Не в капитанскую, конечно, я пока что не был командиром "Ориона", а всего лишь пассажиром. Хорошо еще, что моя временная каюта оказалась довольно просторной и одноместной - эту привилегию мне предоставили не из-за отца, а в силу моего звания.
     А так корвет был забит пассажирами под завязку. Помимо собственной команды, он вез еще три экипажа - для двух новых фрегатов и крейсера. И хотя экипажи были сформированы по минимуму, лишь для того, чтобы перегнать корабли до Ютланда, на борту все равно было тесновато. По идее, вместо бригады из девяти корветов следовало бы послать за новыми кораблями пару крейсеров, но отец объяснил мне, что не хочет рисковать. Посредники, снабжавшие Ютланд новыми кораблями, не знали о местонахождении планеты, поэтому могли выдать только расположение промежуточных баз, где осуществлялась их передача. На случай возможной засады у легких, быстроходных и высокоманевренных корветов было гораздо больше шансов избежать контакта с противником и скрыться, заметя за собой следы...
     Спать мне не очень хотелось, однако я заставил себя заснуть, чтобы затем свежим взглядом оценить работу пилотов, моих будущих подчиненных, а также то, как функционирует в условиях аномалии система погружения корвета, усиленная двумя дополнительными парами излучателей.
     Проспал я более четырех часов, пока меня не разбудил по интеркому капитан Ольсен, предупредивший, что корабль уже подходит к отметке двух с половиной астроединиц от звезды. Я торопливо привел себя в порядок после сна, перекусил бутербродами из холодильника, запивая их кофе, надел форму цвета хаки с капитанскими значками на воротнике (не хотелось щеголять в погонах, пока я не стал настоящим капитаном корабля) и отправился на мостик.
     Поднявшись на главную палубу, я лицом к лицу столк