нно осуждал маму за то, что она бросила меня!
     Яна погладила меня по голове.
     - Я даже не знаю, что сказать, Алекс, - растерянно проговорила она. - Все это так... ужасно. Если только это правда...
     - Это правда. - Я встал и медленно прошелся по комнате. - Самое страшное, что это правда. Я прекрасно понимаю, с какой целью отец дал мне эти документы. И отдаю себе отчет в том, что он, похоже, добился своего. Но правда остается правдой, даже если ею манипулируют в своих интересах. Теперь я не знаю, на каком свете нахожусь. С одной стороны - отец, который семнадцать лет назад едва не ввергнул Октавию в гражданскую войну, потом бежал, захватил власть над этой захолустной планетой, но явно не намерен останавливаться на достигнутом, а копит силы для реванша. С другой же стороны - моя родина, хладнокровно убившая мою мать... Нет, Яна, не возражай. Ублюдки, совершившие это преступление, состояли на службе у государства. А наше либеральное и справедливое государство не привлекло их к ответственности, не было ни суда, ни наказания, было проведено лишь служебное расследование, которое попросту замяли. Следовательно, государство взяло на себя всю ответственность за это преступление.
     - Государство - но не страна, - заметила Яна. - Не планета со всем ее населением.
     - Вот именно! Этого и хотел мой отец - чтобы я провел разделительную черту между страной и государством и возненавидел последнее. Чтобы встал на его точку зрения - Октавии нужна другая власть. Но он кое-что не учел. Для него демократия - пустой звук, а я принимаю ее всерьез. В демократической стране народ сам выбирает себе правительство и несет ответственность за все его действия. И если избранное народом правительство безнаказанно убивает своих граждан, значит, в этом повинен весь народ. Поэтому я и говорю: мою мать убила моя страна! Теперь я ненавижу Октавию, у меня больше нет родины...
     Яна промолчала.
     Примерно через час дворецкий, мистер Эпплгейт, пригласил нас к ужину и сообщил новость, которая нам с Яной доставила большое облегчение - из-за загруженности делами отец решил остаться ночевать в правительственной резиденции. По словам Эпплгейта, это случалось довольно часто.
     За ужином нам прислуживал сам дворецкий вместе со старшей женой, которая работала в доме поварихой. Блюда были немного непривычными (как, впрочем, и все инопланетное), но вполне съедобными и даже вкусными. Мы с Яной порядком проголодались и ели с отменным аппетитом - правда, нас обоих заметно раздражало кудахтанье миссис Эпплгейт, которая то и дело обращалась к нам "мистер Шнайдер" и "мисс Шнайдер".
     В конце концов я не выдержал и сделал замечание, что моя фамилия Вильчинский, а Яны - Топалова. На что миссис Эпплгейт упрямо ответила:
     - Я не знаю, сэр, какие обычаи на вашей планете, но у нас с этим строго. Коли вы дети его превосходительства, то вас зовут мистер и мисс Шнайдер.
     Я понял, что спорить с ней бесполезно. Поняла это и Яна.
     - Интересно, - спросила она через некоторое время, - как ваш народ мирится с тем, что верховный правитель Ютланда - чужак, инопланетник?
     - Ваш батюшка не чужак, мисс Шнайдер, - возразила миссис Эпплгейт. - Он давно уже наш соотечественник.
     - Но ведь когда-то же он был чужаком.
     - Что верно, то верно, - не стала возражать жена дворецкого. - И вначале, когда Совет Старейшин только избрал его императором, нашлось немало таких, кто был с этим не согласен.
     - И что же стало с несогласными? - полюбопытствовал я. - Их упекли в концлагеря? В тюрьмы, в психушки? Или просто расстреляли?
     И миссис Эпплгейт, и ее муж уставились на меня, как на сумасшедшего.
     - Бога ради, мистер Шнайдер! - всплеснула руками женщина. - Как вы могли такое подумать! Какие концлагеря? Какие тюрьмы, какие расстрелы?.. Ничего подобного не было. Его превосходительство никого не преследовал, он своими делами доказал, что Совет Старейшин сделал мудрый выбор. Недовольные просто перестали быть недовольными.
     - Неужели все до единого?
     - Ну, осталась кучка глупцов. Но они из тех, кто против любой власти. На них просто не обращают внимания.
     - Ваш отец, мистер и мисс Шнайдер, - авторитетно промолвил молчавший до сих пор дворецкий, - безусловно, лучший император за всю историю Ютланда. За пятнадцать лет его правления наша планета...
     Остаток нашей трапезы прошел под аккомпанемент хвалебных речей в адрес отца. Причем ни мистер, ни миссис Эпплгейт отнюдь не пели ему осанну, в их словах не чувствовалось слепого, раболепствующего преклонения, они просто говорили о нем, как о хорошем человеке, который совершил много добрых дел. Я едва дотерпел до конца ужина и, отказавшись от сладкого на десерт, поспешил откланяться. А вернее - пулей вылетел из столовой, взбежал на второй этаж и спрятался в своем кабинете.
     Минут через пять ко мне зашла Яна. Устроившись на диване, она без моего согласия закурила и произнесла:
     - Знаешь, братец, странное дело. Стоило тебе услышать об адмирале что-то хорошее, - (она избегала называть его отцом) - как ты еще больше озлобился.
     - А ты что, уже на его стороне?
     - Ни в коем случае. Даже если не считать, что когда-то он устроил путч, а сейчас готовит новую заваруху, у меня есть и чисто личные причины не любить его. Он сделал несчастной мою мать, из-за него она так и не вышла замуж, и по его вине у меня никогда не было полноценной семьи. Мало того, теперь он влез в мою жизнь, не спросив, хочу ли я этого; он отнял у нас свободу - у меня, у тебя, у наших товарищей... Но нельзя не признать, что из него получился совсем неплохой государственный деятель.
     - Ага, - буркнул я. - Если, конечно, верить тому, что рассказали его слуги.
     - А ты бы хотел, чтобы это было не так, верно? Ты испытал бы тайное удовлетворение, если бы оказалось, что он держится у власти исключительно благодаря массовым репрессиям. Тебя злит, что он поступает совсем не так, как должен, по твоим представлениям, поступать кровожадный диктатор.
     Я не знал, что ей сказать...
     Поздно вечером на флайере привезли Лину со всеми ее вещами. Она была одна, без Элис.
     Яна сразу взяла девушку в оборот и стала расспрашивать ее о наших товарищах с корабля. Лина рассказала, что их разместили на небольшом острове в море, километрах в двухстах от берега. Ни длинных и грязных бараков для заключенных, ни колючей проволоки под напряжением, ни надзирателей с собаками, ни даже вышек с прожекторами и автоматчиками там не было. Лагерь представлял собой поселок из сотни коттеджей со всеми удобствами - разве что отсутствовали средства связи с внешним миром. Персонал лагеря обращался с ними вежливо и предупредительно - скорее не как с пленниками, а как с прибывшими на курорт отдыхающими.
     Впрочем, на новом месте Лина особо осмотреться не успела, так как вскоре ее с Элис забрали и отвезли обратно...
     - Элис? - перебил я ее. - Так где же она?
     - Вернулась назад в лагерь.
     - Как? Почему?
     Лина замялась:
     - Ну... она...
     - Стоп! - сказала Яна. - Линочка, золотце, рассказывай по порядку. А ты, Алекс, не мешай.
     - Ну, нас привезли в Свит-Лейк-Сити, - продолжала Лина. - И с нами встретился адмирал Шнайдер, ваш отец.
     - Вот как! - вскинула брови сестра. - Вы с ним беседовали?
     - Да. И довольно долго. От него-то мы и узнали, что вы - его дети. Он просил нас поселиться здесь, вместе с вами. Он сказал, что Саше сейчас очень тяжело, ему нужна помощь и поддержка близких людей. - Лина повернулась и посмотрела мне в глаза. - Я вижу, что это действительно так.
     - Однако Элис не согласилась, - произнесла Яна, не спрашивая, а констатируя факт. - Из-за того, что Алекс сын адмирала Шнайдера.
     - Нет... То есть да... Вернее, не так, а... - Лина умолкла и перевела дыхание. - Ох, не придумаю, как это правильно объяснить... Ну, короче, Элис страшно обиделась.
     - Что я не рассказал ей правду о себе?
     - В общем, да. Она... она сказала, что не нужна тебе. Что ты не любишь ее по-настоящему, что грош цена вашей дружбе, если за пять лет ты так и не доверился ей полностью.
     Яна фыркнула:
     - Вот глупая девчонка!
     С этими словами она вышла из комнаты. Едва мы остались наедине, Лина тотчас придвинулась ко мне и оказалась в моих объятиях.
     - Не расстраивайся, Саша, все образуется. Элис одумается и поймет тебя.
     - Надеюсь, - пробормотал я, с наслаждением вдыхая пьянящий аромат волос девушки. - Очень надеюсь... Гм, странно, что отец просто не приказал привезти ее сюда.
     - Я тоже удивилась, - кивнула Лина. - Адмирал долго уговаривал Элис, даже упрашивал, но потом сдался и сказал, что не станет ее ни к чему принуждать. Знаешь, я представляла его совсем другим. А он...
     Я быстро зажал ее рот ладонью.
     - Молчи! Не говори этого. Не говори, что он не такой. Вообще не говори о нем ничего. Хорошо? - Я убрал руку.
     - Хорошо, не буду, - согласилась она. - Я просто хочу сказать, что меня никто не заставлял ехать к тебе. Я сама согласилась, хотя Элис просила меня вернуться к ней.
     - А почему ты отказалась? Ты же любишь ее.
     Лина приникла к моим губам жарким поцелуем.
     - Тебя я тоже люблю. Я люблю вас обоих. Вы оба мне дороги - каждый по-своему. Я совсем запуталась...
     "Я тоже запутался, - подумал я. - Совсем и во всем..."

5

     В течение следующих нескольких дней отец не донимал нас своим присутствием. Он дневал и ночевал в правительственной резиденции, а дома появлялся лишь на часок, чтобы пообедать в нашем обществе - но и тогда не слишком навязывался нам. Я бы, наверное, оценил его тактичность, если бы не был так враждебно настроен к нему...
     На второй день пополудни хандра слегка отпустила меня, и я решил проверить, насколько ограничена моя свобода передвижения. Выйдя из дома во двор, я подошел к охраннику у ворот и деланно-небрежным тоном попросил его выпустить меня. Тот без всяких возражений, со словами: "Пожалуйста, мистер Шнайдер", распахнул передо мной калитку.
     Я вышел на широкую тихую аллею с тенистыми каштанами и не спеша зашагал по тротуару, стараясь не обращать внимания на слонявшихся там и тут мужчин в штатском. Со своей же стороны они делали вид, что их вовсе не существует. По обе стороны аллеи тянулись роскошные особняки, мало чем уступавшие отцовскому; очевидно, здесь проживали очень важные персоны - члены ютландского правительства и высокие военные чины.
     Вскоре я заметил, что двое людей в штатском ненавязчиво следуют за мной, а сверху медленно плывет флайер - с виду самый обычный, пассажирский. Убедившись, как обстоят дела, я развернулся и пошел обратно. При моем приближении к воротам калитка распахнулась, и охранник впустил меня во двор.
     - Могу я воспользоваться флайером? - спросил я.
     - Разумеется, мистер Шнайдер, - ответил он. - Машина с водителем в вашем полном распоряжении.
     - Я пилот и сам умею летать.
     - У вас нет местных прав на вождение, сэр, - возразил охранник. - Но водитель доставит вас, куда пожелаете... гм, кроме некоторых режимных объектов.
     Как я и опасался, к числу оных объектов принадлежал и остров, где находились члены экипажа нашего корабля, так что встреча с Элис откладывалась на неопределенный срок. Огорченный этим известием, я вернулся в дом, но все же предложил Лине и Яне вместе прогуляться по городу.
     Лина охотно согласилась, а сестра ответила, что сегодня до обеда, пока мы нежились в постели, она уже побывала на экскурсии.
     - Довольно славный городишко, - сказала Яна. - Особенно рекомендую набережную Свит-Лейк. Здесь совсем недалеко - вниз по аллее и направо... Да, кстати, Алекс, - добавила она. - Лучше надень очки и нарядись во что-то местное и неброское. Наши с тобой фотки показывали в новостях, тебя могут узнать. Бросаться к тебе с объятиями и поцелуями не станут, бить - тоже, но глазеть будут еще как. Я на своей шкуре это испытала - не шибко приятное ощущение.
     Я последовал совету Яны, сменил одежду, надел солнцезащитные очки, заодно прихватил кредитную карточку, которую еще вчера вручил мне дворецкий, и вместе с Линой отправился на прогулку. День мы провели очень даже неплохо, пешком бродили по многолюдным улицам и площадям, осматривали местные достопримечательности, переезжая с места на место в общественном транспорте. Повсюду за нами следовала охрана, но это были хорошо вышколенные, знающие свое дело ребята, поэтому их присутствие не бросалось в глаза, и вскоре даже мы перестали их замечать.
     Во время прогулки я внимательно присматривался к людям, следил за их поведением, пытался уловить атмосферу, царившую в обществе. Сам не знаю, что я рассчитывал обнаружить; может, какие-то признаки подавленности, угнетенности, страха... Но ничего подобного не было. Люди были самыми обычными людьми, со своими заботами, радостями и печалями. Они держались свободно и раскованно, смотрели на мир открыто и без опаски. Они не вздрагивали при звуках полицейской сирены, не шарахались в сторону, когда на их пути появлялся человек в военной форме. И вообще, все то, что я видел, никак не соответствовало сложившимся у меня представлениям о диктатуре... Ближе к вечеру Лина сказала мне:
     - Саша, ты заметил одну странность у здешних жителей?
     - Что женщин больше, чем мужчин? - спросил я и сразу ответил:
     - Но тут нет ничего странного. На Ютланде существует полигамия, и соответственно планируются семьи. На одного мальчика приходится в среднем две девочки.
     - Да нет, это мне ясно. Я имею в виду другую странность.
     - Какую?
     - Мы гуляем по городу уже пятый час, но я не видела еще ни одного толстого человека.
     Я пожал плечами:
     - Честно говоря, не обратил внимания.
     - А вот я обратила. Порой встречаются пышненькие женщины или плотные мужчины - но в меру. Ни разу не заметила ни одной толстушки, ни одного толстяка.
     - Возможно, на этой планете полнота считается уродством, - предположил я. - Поэтому все ютландцы следят за своим весом.
     - Это не объяснение, - возразила Лина. - На Октавии я не знала ни одной полной женщины, которая не хотела бы похудеть. Они, бедненькие, и на диете сидят, и лечатся, и спортом занимаются, но не всем это помогает. Особенности обмена веществ и такое прочее. Для вас, мужчин, полнота не так страшна, но для нас, женщин, это настоящая трагедия.
     - Насчет себя можешь не переживать, - улыбнулся я, обняв ее за тонкую талию. - Кому-кому, а тебе полнота не грозит.
     - Это сейчас не грозит. А позже... - Мы как раз проходили мимо одной маленькой аптеки, и Лина остановилась. - Давай заглянем на минутку.
     - Как хочешь, - со вздохом согласился я.
     За время прогулки мы уже не единожды заглядывали "на минутку" в разные магазины, и при каждом посещении Лина просила меня что-нибудь купить. Ее сумочка была уже битком набита всякими мелкими безделушками, а покупки покрупнее - два косметических набора, несколько прелестных платьев и с десяток комплектов соблазнительного белья (это было слабостью Лины) - я просил упаковать и называл адрес, по которому их следовало доставить. Затем мы поспешно исчезали, прежде чем до продавцов доходило, чей это адрес.
     В аптеке посетителей не было, и пожилой аптекарь одиноко стоял у прилавка, весь к нашим услугам.
     - Здравствуйте, сэр, - обратилась к нему Лина по-английски, старательно копируя местный выговор. - Что вы можете порекомендовать для похудания?
     Аптекарь смерил ее ладно скроенную фигурку оценивающим взглядом.
     - В вашем случае, мисс, достаточно лишь не злоупотреблять сладостями, - ответил он с усмешкой. - Если зрение не подводит меня, то у вас пока нет ни грамма лишнего веса.
     - Это для одной моей знакомой, - уточнила Лина. - У нее склонность к полноте.
     - Физиологическая или от неумеренного употребления пищи?
     - Скорее, второе.
     - Ей бы идеально сгодился стимулятор силы воли, - пошутил аптекарь. - Но такого лекарства сейчас в наличии нет, так что ей придется довольствоваться эндокринином... - Тут он внимательнее присмотрелся к нам обоим, особенно ко мне. Если он и узнал меня, то виду не подал. - Ага, так вы эриданцы! Из новых. Ясно, ясно... Вашей знакомой, мисс, нужен эндокринин, смесь номер пять, регулирующая усвоение жиров и углеводов. Но сперва ей лучше проконсультироваться у врача - он подберет нужные дозы и, возможно, назначит комплексное лечение. Хотя эндокринин-5 вы можете купить прямо сейчас, он отпускается без рецепта. Вам в капсулах или в инъекционных ампулах?
     - В капсулах, пожалуйста.
     - По полмиллиграмма или по четверти?
     - Э-э... Думаю, вам виднее.
     - В таком случае пятьдесят капсул по ноль двадцать пять.
     Пока аптекарь доставал из шкафа лекарство, я кое-что вспомнил. Как я уже говорил, моей сопутствующей специальностью в колледже была биология, так что я слышал про эндокринин. Этот препарат появился сравнительно недавно, но уже произвел настоящий фурор в медицине. Не обладая никакими побочными эффектами, он напрямую воздействовал на железы внутренней секреции - при простом употреблении нормализировал их функции, а в сочетании с другими лекарствами позволял тонко регулировать работу тех или иных желез. Благодаря таким свойствам, эндокринин являлся панацеей от целого комплекса болезней, связанных с нарушением обмена веществ, в частности - от ожирения. Впрочем, это был не самый серьезный недуг, который лечился с его помощью. Еще были различные виды диабета, некоторые формы дистрофии, нефролитиаз, карликовая болезнь, гипотиреоз, нарушения функций половых желез и многое другое. Также эндокринин считался весьма перспективным в гериатрической практике. Проблема состояла в том, что этот препарат производился лишь одной лабораторией на планете Вавилон, в сравнительно небольших количествах, поэтому стоил астрономически дорого. Я сильно удивился, что он есть на Ютланде, да еще в этой маленькой аптеке. А потом меня охватило волнение - выдержит ли моя кредитка запрошенную за него цену?
     - Вот. - Аптекарь положил на прилавок упаковку. - С вас одиннадцать долларов и пятнадцать центов, мисс.
     В первый момент я разинул рот от изумления. После хождения по магазинам я приблизительно знал стоимость ютландского доллара, он вряд ли был дороже эриданской марки, поэтому я ожидал, что речь пойдет о тысячах или даже десятках тысяч. Названная сумма была до смешного мизерной, и я, немного опомнившись, заподозрил, что нас тут просто разыгрывают. Вот только непонятно, с какой целью?..
     Между тем Лина взяла у меня кредитку и расплатилась за покупку. Аптекарь начал было повторять свои наставления насчет того, что желательно проконсультироваться у врача, но тут я перебил его:
     - Прошу прощения.
     - Да, сэр.
     - У меня вопрос по поводу цены. На других планетах эндокринин очень дорогой препарат, а здесь он стоит копейки. Почему так?
     - Потому, сэр, что это наш, местный продукт. Его производят только на Ютланде и нигде больше. Мы используем эндокринин уже более трехсот лет. В отличие от других планет, у нас он доступен каждому.
     Когда мы вышли из аптеки, я все еще переваривал услышанное. Лина на ходу читала инструкцию к эндокринину и изумленно покачивала головой.
     - Если все, что здесь написано, правда, то на этом деле можно зашибать миллионы... Да где там - миллиарды!
     - Какие миллионы, детка, какие миллиарды, - покачал я головой. - Триллионы. Десятки, сотни триллионов!
     Теперь я знал, откуда отец берет средства для подготовки нового переворота на Октавии.

6

     На шестой день, когда я вернулся после утренней вылазки в город, Лина сообщила мне:
     - Сегодня звонила Элис. Ее и остальных наших уже выпустили из лагеря. Теперь они живут здесь, в Свит-Лейк-Сити. И... - Девушка потупилась. - Элис просит, чтобы я вернулась к ней.
     - И что ты решила?
     Лина прильнула ко мне и положила голову на плечо.
     - Я не хочу уходить, Саша, но я соскучилась по Элис. А ей очень одиноко... Но она отказывается переезжать к тебе. Она такая упрямая!
     - Значит, ты будешь жить с ней? - спросил я.