РЕАЛЬНАЯ УГРОЗА

Олег АВРАМЕНКО
Сканирование, распознавание и вычитка - Андрей (best @inbox.ru)






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Звездная война.
     Война, от исхода которой зависит грядущее сотен миров.
     Война, в которой раз и навсегда решится судьба человечества в космосе.
     И решить ее предстоит не армиям, не высоким технологиям, а одному-единственному человеку. Молодому парню, впервые оказавшемуся за пультом настоящего боевого звездолета - и еще не знающему, какую цену платят профессиональные солдаты за победу.

Глава первая
ОКТАВИЯ

1

     Полная должность моего собеседника звучала громоздко - начальник департамента летного состава кадрового управления компании "Эридани Интерстар Инкорпорейтед". Иными словами, его отдел отвечал за комплектацию экипажей кораблей, а сам Хьюго Гонсалес занимался наймом новых летчиков. Ну и увольнением, конечно. Правда, последнее мне пока не грозило, поскольку я только пытался устроиться в "Интерстар" и, честно говоря, не питал особых надежд на благоприятный исход дела. Это была уже не первая космическая компания, куда я обращался в поисках работы.
     - Так, так, - произнес наконец Гонсалес. - Ваш диплом впечатляет, курсант Вильчинский. Вы неплохо учились в своем колледже.
     Я с трудом удержался, чтобы не скорчить недовольную гримасу. Ха, "неплохо учился"! Да я отлично учился! Я был лучшим выпускником самого лучшего летного колледжа на Октавии... Только вот беда - несмотря на все мои успехи в учебе, потенциальные работодатели отнюдь не горели желанием заполучить себе такого перспективного молодого специалиста. Они предпочитали менее талантливых, зато "своих" - тех, чье обучение было оплачено ими и с кем они еще на первом курсе подписали контракты. Я же никаких контрактов не заключал, не желая связывать себе руки. Мой высокий средний балл позволял мне учиться бесплатно и даже получать стипендию; а на самый крайний случай у меня имелись сбережения, достаточные для того, чтобы оплатить свою учебу.
     - Ну что ж, - сухо сказал Гонсалес. - Могу предложить вам должность младшего пилота на сухогрузе "Антали". Оплата по категории W2, полное социальное страхование, оплачиваемый двухмесячный отпуск и все такое прочее.
     Услышав это, я совсем не обрадовался. Я уже знал, что последует дальше, но все же слабый огонек надежды затлел в моей груди, и я робко поинтересовался:
     - Это межзвездный корабль?
     - Нет, каботажное судно. Оно доставляет на Октавию руду с разработок в метеоритном поясе.
     Я с горечью вздохнул. Опять то же самое. После пяти лет напряженной учебы на звездного пилота мне предлагали карьеру каботажника. А это низший класс; это все равно что заставить ученого-математика, специалиста по функциональному анализу, заниматься бухгалтерским учетом. В Высшем летно-навигационном колледже Астрополиса вообще не готовили каботажников, и в нашей среде это слово часто использовалось с оскорбительным или уничижительным оттенком.
     - А как насчет межзвездных кораблей? - спросил я уже обреченно, без всякой надежды.
     - Для летчиков вакансий, увы, нет. Вернее, они есть - но на должности, требующие определенного опыта. Вот если бы вы пару лет, в крайнем случае год, налетали в качестве пилота-стажера, то сейчас у нас был бы другой разговор. Мне очень жаль, молодой человек.
     Я угрюмо кивнул и поднялся.
     - Понятно. Вам нужны летчики со стажем, но где я возьму этот чертов стаж, если ни у вас, ни у других нет вакансий стажеров...
     Не спрашивая разрешения, я забрал со стола Гонсалеса свои документы и направился к выходу. Но тут он окликнул меня, неожиданно мягко и доброжелательно:
     - Погоди, Александр, вернись. Давай поговорим неофициально.
     Первым моим порывом было пропустить его слова мимо ушей и удалиться с гордо поднятой головой. Но в следующий момент я передумал. Все-таки Гонсалес годился мне в отцы, а то и в деды, да и к тому же в его власти было создать мне дополнительные проблемы - как будто нынешних мало. Поэтому я вернулся и сел обратно в кресло.
     - Да?
     - Ты ведь понимаешь, в чем твоя беда?
     Больше всего я боялся услышать, что причина в моем отце, однако ничто в поведении Гонсалеса не указывало на это. Сведения о моих родителях содержались в засекреченных правительственных файлах, доступ к которым для гражданских служб был закрыт. Ни в интернате, где я жил и учился до восемнадцати лет, ни в колледже никто не знал о моем происхождении.
     - Кажется, начинаю понимать, - осторожно ответил я. - Все из-за того, что я учился за государственный счет, а стипендию получал из фонда Васильева. - Я недоуменно тряхнул головой. - Но ведь это значит, что я учился лучше многих других - тех, чье обучение вы оплачивали. А на меня вы не потратили ни единой марки и по идее... по идее... - Я замялся, не зная, как дальше сформулировать свою мысль.
     - По идее, мы должны были прыгать и кувыркаться от радости, что ты предлагаешь нам свои услуги, - помог мне Гонсалес, и сказал он это без тени иронии в голосе. - Еще года два назад так бы оно и было. Мы соперничали бы с другими компаниями, стараясь заманить тебя к себе. Но сейчас ситуация другая. Видишь ли, сынок, подготовка звездных пилотов - очень сложный и дорогостоящий процесс, он не заканчивается в колледже. В отличие, скажем, от инженеров, вы не приходите к нам полноценными специалистами. Чтобы вы начали отрабатывать свой хлеб, вам требуется еще как минимум год или полтора практики полетов на настоящих, а не учебных кораблях. Для того и существуют у нас должности стажеров. В других компаниях они называются резервными пилотами, запасными, внештатными и так далее, но суть от того не меняется - это ученики, практиканты. Пользы от них пока никакой, одни лишь затраты; а вдобавок мы еще платим им жалованье. С теми ребятами, которые учились в летных колледжах за наш счет, проблем не возникает - они еще в самом начале подписали с нами долгосрочные договора, рассчитанные на то, чтобы компенсировать все наши затраты как на их обучение, так и на дальнейшую стажировку. Что же касается таких, как ты, то раньше мы заключали с вами специальные контракты, которые предусматривали выплату неустойки, если вы пожелаете уволиться раньше оговоренного срока. Таким образом мы страховали себя от убытков, если молодой специалист, едва закончив у нас стажировку, находит себе работу в другом месте. Однако в позапрошлом году правительство внесло изменения в трудовой кодекс, запретив подобные контракты - по его утверждению, дискриминационные. В результате ребята вроде тебя получили полную свободу, они вправе в любой момент уйти от нас, так и не отработав затраченные средства на их стажировку. Теперь тебе ясно, почему ты встретил у нас такой прохладный прием? Да и не только у нас, судя по твоему поведению.
     - Да, ясно, - кивнул я. - Но разве правительство не понимает...
     - Оно все понимает. Это было сделано не по глупости, а из практических соображений. Тебе наверняка известно, что у нас идет модернизация вооруженных сил - и ты, безусловно, знаешь, по какой причине. Военные сейчас в фаворе, армия растет, флот - тоже, а квалифицированных кадров для него не хватает, вот правительство и решило восполнить их недостаток за счет гражданских космических компаний. Только за минувший год министерство обороны завербовало в "Интерстаре" почти полсотни молодых пилотов, недавно закончивших стажировку. Такие же проблемы и у всех наших конкурентов.
     - А я не хочу быть военным, - сказал я. - Если бы хотел, то поступил бы не в гражданский летный колледж, а в военное училище.
     Гонсалес с сожалением качнул головой:
     - Дело ведь не в тебе конкретно, а в самом принципе. Собственно, мы не против того, чтобы будущие офицеры Военно-Космических Сил стажировались у нас, но мы требуем справедливой компенсации. А правительство не хочет и слышать об этом, ссылаясь на то, что вы обучались за бюджетные средства. Оно отказывается признавать, что эти самые бюджетные средства не что иное, как наши налоги. - Гонсалес отодвинул в сторону консоль своего терминала и облокотился на стол. - Вот такие дела. Даже если ты и вправду не собираешься уходить к военным, даже если ты дашь честное скаутское проработать у нас энное количество лет...
     - А если я внесу залог? - Хотя было невежливо перебивать старшего, я все же не сдержался. - Ну, вроде как плату за ученичество. Думаю, деньги у меня найдутся.
     - Гм, интересная идея. Но трудовые договора ничего подобного не предусматривают. - Гонсалес внимательно посмотрел мне в глаза. - Если начистоту, Александр, ты действительно хочешь связать свою жизнь с гражданским флотом?
     У меня был большой соблазн солгать, но я понял, что это ничего не изменит, и ответил честно:
     - Вообще-то нет. Моя цель - служить в Астроэкспедиции. Но туда не берут новичков, поэтому я собирался лет пять полетать на пассажирских или грузовых кораблях, чтобы приобрести необходимый опыт. За это время, - поспешил добавить я в заключение, - я бы с лихвой отработал все ваши затраты на мою стажировку. Ведь так?
     - Да, безусловно, - согласился со мной Гонсалес. - И мне нравится твоя откровенность. Думаю, если бы я взял тебя на работу, ты сдержал бы свое обещание без всякого специального контракта. Но... - Он сделал паузу и опять покачал головой. - Как я уже говорил, это дело принципа. И мне очень жаль, что ты и многие другие замечательные ребята стали жертвами нашего конфликта с правительством.
     - Так что же мне делать? - растерянно спросил я.
     - Если хочешь работать по специальности, у тебя один путь - поступить в ВКС. Поскольку ты учился в гражданском колледже, тебя возьмут только уорент-офицером <Уорент-офицер - прапорщик. Не путать с мичманом, который принадлежит к младшему командному составу и соответствует армейскому второму лейтенанту.>, но со своими способностями ты уже через несколько месяцев станешь мичманом, а через два-три года - и суб-лейтенантом. Тогда ты сможешь подать рапорт о переводе в Астроэкспедиционный Корпус. Поверь мне: военная служба не так страшна, как ты думаешь, к тому же она принесет тебе пользу. Ведь Корпус, куда ты стремишься попасть, военизированная организация. Разведчики Дальнего Космоса не только исследователи, но и бойцы, готовые во всеоружии встретить любую опасность. Так что подумай над этим, Александр.
     Я понял, что разговор наш закончен, и поднялся.
     - Спасибо за совет, господин Гонсалес. Жаль, что я не могу последовать ему. Я вовсе не страшусь военной службы, просто меня туда не примут. Ни уорент-офицером, ни сержантом или капралом, ни даже рядовым матросом.
     - Почему?
     Секунду я помедлил, а затем подумал: "Да какого черта! Все равно хуже не будет..."
     - Дело в том, что фамилию Вильчинский я получил в шестилетнем возрасте. А от рождения я Александр Шнайдер.
     Глаза Гонсалеса округлились.
     - Шнайдер? Вы родственник Бруно Шнайдера? Адмирала Шнайдера?!
     Я кивнул:
     - Совершенно верно, сэр. И не просто родственник, а сын. К сожалению...
     Не давая ему времени опомниться, я вышел из кабинета.

2

     Большой красный диск нашего солнца, Эпсилон Эридана, уже клонился к закату. Очередной неудачный день подходил к концу. Я летел на флайере домой и мысленно ругал себя на все заставки:
     "Вот идиот! Распоследний кретин! Ну кто тебя тянул за язык? Тебе что, мало неприятностей?.."
     С моей стороны было по меньшей мере глупо рассказывать Гонсалесу об отце. Возможно, я устал от всей этой безнадежной беготни и потерял над собой контроль. А может, подсознательно решил сыграть ва-банк и наверняка выяснить, не виновато ли в моих нынешних бедах прошлое. Что ж, теперь я убедился. Судя по реакции Хьюго Гонсалеса, мой отец тут ни при чем, просто такая сложилась ситуация. Весьма прискорбная для меня ситуация. Вот уже несколько лет Федерация Альтаира предъявляет претензии на две принадлежащие нам планеты - непригодные для жизни, но богатые полезными ископаемыми. На случай, если конфликт не удастся урегулировать дипломатическими средствами, правительство Октавии решило укрепить свои вооруженные силы, стали строиться новые корабли - и соответственно возникла необходимость в пополнении личного состава флота. По своему обыкновению наши власти не стали прибегать ни к каким принудительным мерам вроде обязательного призыва, а воспользовались чисто экономическими рычагами.
     Можно не сомневаться, что отец сказал бы: "Плутократия в действии". Это было одно из тех его, выражений, которые крепко запали мне в голову, но лишь позже, повзрослев, я начал понимать их смысл.
     Вообще-то я плохо помню своего отца; он погиб, когда мне было шесть лет, а детская память недолговечна. О нем у меня сохранились хотя и яркие, но отрывочные воспоминания - и почти все они были светлыми и радостными. Он был хорошим отцом, добрым и заботливым, и я считал его самым замечательным человеком на свете. Мне до сих пор иногда снится, как я сижу у него на коленях и тычу пальцем в звезды на его погонах - одна, две, три, четыре, пять. Он как раз получил звание гросс-адмирала и был назначен начальником Генерального Штаба Эриданских Вооруженных Сил. А рядом с нами стоит мама - молодая и красивая. Ей было всего двадцать семь, а отцу уже перевалило за пятьдесят. Несмотря на разницу в возрасте, они любили друг друга и были счастливы вместе. А я был счастлив с ними. Тогда еще никто из нас, даже отец, не подозревал, как скоро разрушится наше счастье...
     Я посадил флайер на крышу высотного жилого здания и спустился на шестнадцатый этаж в опрятную трехкомнатную квартиру, которую я купил пять лет назад, как только стал совершеннолетним и получил право распоряжаться родительским наследством. Когда отец погиб во время устроенного им путча, а мать от горя покончила с собой, государство - то самое, против которого был направлен отцовский мятеж, - обошлось со мной достаточно гуманно. Оно не стало мстить мне, наоборот - постаралось оградить от возможных преследований, а все семейные сбережения, включая средства, вырученные от продажи движимого и недвижимого имущества, были положены на специальный счет, с которого я в детстве регулярно получал небольшие суммы на карманные расходы, а в день своего восемнадцатилетия стал полноправным хозяином всех денег. Задумываясь над этим, я всякий раз прихожу к неутешительному для себя, как сына, выводу, что если бы отцу удался государственный переворот, его правительство не обращалось бы так либерально с детьми "врагов народа".
     Войдя в квартиру, я услышал на кухне шум. Я водворил свой курсантский китель на вешалку и, постаравшись придать лицу более или менее беззаботное выражение, громко произнес:
     - Внимание, это полиция! Вы арестованы за незаконное вторжение в частное жилище.
     Из кухни, шутливо подняв руки, вышла симпатичная девушка моих лет со сколотыми на затылке темными волосами. Ее карие глаза весело поблескивали.
     - Сдаюсь, констебль, сдаюсь, - произнесла она, неумело изображая испуг. - Только не делайте мне больно, пожалуйста.
     - Привет, Элис, - сказал я уже серьезно. - Что-то рано ты вернулась. Как там твои родители?
     - Все такие же несносные. Не беспокойся, мы не поссорились, просто мне хватило и одного вечера с ними. Так что с утра я собрала шмотки - и на самолет. Пыталась предупредить тебя, что возвращаюсь, но ты не отвечал.
     Я достал из кармана свой телефон и глянул на дисплей.
     - Да, он отключен. Извини, совсем забыл о нем.
     Элис взяла меня за руку и заглянула мне в глаза.
     - Опять паршивый день, да?
     - Хуже некуда. Я по-прежнему никому не нужен.
     Она растерянно покачала головой:
     - Бред какой-то. Они все там с ума посходили.
     Мы с Элис вместе окончили колледж, но, в отличие от меня, ее обучение оплачивало местное отделение земной компании "Гелиос". Она уже получила назначение резервным пилотом на пассажирском лайнере "Ипатия" и через три недели должна была отправиться в свой первый рейс.
     Элис жила у меня уже пятый год, с середины первого курса нашей учебы в колледже, однако при всем том мы были просто друзьями. Я предоставлял ей крышу над головой - она терпеть не могла общежитие, а для найма отдельного жилья в Астрополисе родители не давали ей денег. В ответ Элис скрашивала мне одиночество и вела все домашнее хозяйство, благодаря чему моя квартира имела вид уютного семейного гнездышка, а не унылой холостяцкой норы. В целом мы отлично ладили и были довольны друг другом Возможно, из нас получилась бы замечательная пара - если бы не одно "но"...
     Как оказалось, Элис уже успела приготовить ужин. Мы вместе сели за стол, и я рассказал ей о своем разговоре с Гонсалесом - за исключением, разумеется, концовки, где речь шла о моем отце. Она выслушала меня молча, лишь изредка кивая.
     - Знаешь, я что-то припоминаю об этих поправках в законе. Кто-то говорил мне о них, но не помню кто. Я не придала им значения, ведь меня они не касались. Да и вообще я думала, что это к лучшему... А получилось вот как нехорошо. Оказывается, ограничение прав работодателей не всегда на руку наемным работникам. - Элис хмыкнула. - А ты попробуй обратиться в профсоюз. Может, они что-нибудь придумают.
     - Может, - сказал я без особого энтузиазма.
     - В худшем случае, - продолжала она, - запишешься в военный флот. Гонсалес прав - это не так уж страшно.
     Возражать я не стал. А что, если действительно подать заявление? Как говорится, попытка не пытка. Вот поднимется переполох, когда узнают, кто я такой! Небось до самых верхов дойдет. Я представил себе закрытое заседание правительства, на котором рассматривают вопрос о моем приеме на службу, и мне стало так горько и смешно, что я захохотал, давясь слезами.
     Элис смотрела на меня с жалостью и сочувствием.
     - У тебя стресс, Саша. Тебе нужна разрядка. Хочешь, я приглашу Сью и Грету? Недавно я звонила им. Они намекнули, что не прочь нагрянуть в гости.
     Сью и Грета были подружки-бисексуалки. Когда они приходили к нам, мы обычно бросали жребий, чтобы определить кто из них достанется Элис, а кто - мне. Групповух Элис принципиально не признавала. Я, впрочем, тоже.
     - А чего? - пожал я плечами. - Пусть приходят. Только чур без подбрасывания монет. Я хочу Грету.
     - Хочешь - получишь, - сказала Элис, доставая свой телефон.

3

     Два дня спустя я уже созрел для того, чтобы попытать счастья в военном флоте. Чем черт не шутит, а вдруг меня возьмут. Дабы в очередной раз продемонстрировать свои гуманные принципы и показать, что дети не отвечают за грехи отцов. Правда, служба мне медом не покажется. Придется ох как повкалывать, чтобы пробиться из прапорщиков в мичманы. О суб-лейтенантском звании и говорить нечего. Но это не беда - через два года я смогу уволиться и поступить штатным пилотом на какое-нибудь гражданское судно. А потом - Астроэкспедиция...
     Утром того решающего дня я от волнения проснулся в полседьмого - как привык во время учебы. Но усилием воли я заставил себя снова заснуть. Нет уж, дудки, думал я, не побегу туда спозаранку. Солидно приду в полдень, заполню без спешки все бланки, вручу их дежурному офицеру и не стану дожидаться ответа, а сразу вернусь домой. Пусть звонят, если что.
     Я дрыхнул до полдесятого, когда меня разбудила Элис.
     - Вставай, соня, - говорила она, тряся меня за плечо. - Тебе пришло письмо.
     Я выбрался из постели и, все еще сонный, двинулся к своему терминалу.
     - Да нет же! - сказала Элис. - Не здесь. Это что-то официальное. Оно поступило на домашний видеофон.
     Остатки моего сна мигом улетучились.
     - Откуда?
     - Не знаю, я не вскрывала его. Ведь оно адресовано тебе.
     Я галопом выбежал в гостиную. Комнату наполнял мелодичный перезвон, а на большом встроенном в стену экране светилась надпись: "Получено письмо высокой важности. Адресат - Александр Вильчинский".
     Несколько секунд я медлил в нерешительности. Это не могло быть чем-то банальным и бесполезным, вроде очередного рекламного ролика. За пометки повышенной важности или срочности