кто бы согласился? Иногда на исполнение из
других мест приезжали. Но я в лицо никого не видел...
   - Тяжело стрелять в человека?
   - В преступника... - сразу поправил он. После паузы добавил: - Первый
раз было не по себе. Но я сказал себе: "Это убийца и  мразь.  А  ты  ему
должен отомстить за тех, кого он убил..."
   - А было кого-то жаль убивать?
   - Не было. И больше об этом  лучше  не  спрашивайте...  Меня  зэки  в
тюрьме боялись и уважали. Я любого мог обломать. Это сейчас у меня не то
здоровье... Один, помню, решил донять. Повесился на ручке,  точнее,  сам
на коленях, в сторону откинулся. Я взял за эту  веревку,  приподнял  его
над полом, он потрепыхался, я опустил. "Следы есть на шее, -  говорю,  -
вот это по-настоящему вешался. Еще хочешь?" - "Нет!"
   - А вы за отмену смертной казни?
   - Какая может быть отмена? Ты спроси у самих осужденных - они все те-
бе скажут, что нужна смертная казнь - как сдерживающая мера  для  всяких
отмороженных, как сейчас говорят. Вон, в Италии отменили смертную казнь,
сколько у них следователей, прокуроров после этого постреляли. И  этого,
Альдо Моро... На Западе, может, и созрели, а у нас, в России, еще  рано.
Я вон нынешнему начальнику тюрьмы сказал: поторопились  там  склад  сде-
лать. По нашим лихим временам еще все вернется...
   Мы распрощались. Я ощутил крепкое рукопожатие, представив на  мгнове-
ние, как мой собеседник поднимал ствол пистолета, верша приговор "от ли-
ца государства. Через несколько шагов оглянулся. Он уходил  неторопливой
грузной походкой, ничем не выделяясь среди весенней толпы. А у меня  ос-
талось ощущение, что он еще о чем-то не сказал.

                      СМЕРТНАЯ КАЗНЬ: ЗА И ПРОТИВ

   Принят новый Уголовный кодекс России, в  котором  сохранена  исключи-
тельная мера наказания. Подведена ли черта под длительными спорами о не-
обходимости отмены смертной казни? Преступность растет, и тенденций к ее
снижению пока нет. В заключении находится 1 миллион человек, из них - 22
тысячи - несовершеннолетние. Только за прошлый год в России было  совер-
шено более 29 тысяч умышленных убийств и покушений на жизнь, 12,5  тысяч
изнасилований. В 1995 году исключительная мера наказания была  применена
к 40 преступникам. Среди них - кровавый маньяк Головкин, известный также
как Фишер. 635 приговоренных в разные годы к смерти  за  злодеяния  ждут
решения своей судьбы. Вместе с тем в обществе все чаще звучат голоса  об
отмене или введении моратория на смертную казнь. Последовательно отстаи-
вает эту позицию Председатель Комиссии  по  помилованию  при  Президенте
России Анатолий ПРИСТАВКИН.

   - Анатолия Игнатьевич, как происходит процедура помилования?
   - Процедура происходит так. Отдел по помилованию, состоящий из десят-
ков юристов, готовит для нашей комиссии материал - бумаги, характеристи-
ки, судебные решения. На смертника - обязательно ходатайство о помилова-
нии, просьба. Но, если человек отказывается от ходатайства, это дело то-
же обязательно рассматривается. Комиссия заседает один раз в неделю, че-
рез ее руки проходят 150200 общеуголовных дел, 7-10, а в последнее время
и до 30 дел смертников. Дебаты происходят достаточно горячо. Люди у  нас
разные, каждый - личность, никто не может приказать, я  -  со  всеми  на
равных. Как я, к слову, могу быть председателем, старшим над Львом  Раз-
гоном, который 15 лет отсидел и больше в уголовный делах  понимает,  чем
иной юрист... И Окуджава, и генерал Вицин, и Вайнер - каждый имеет  свою
точку зрения. Голоса делятся примерно поровну. У нас нет ни  одного  чи-
новника, главный принцип - общественная значимость человека. Помилование
есть акт нравственный, а не юридический.
   Мы не подвергаем сомнению решения  суда,  хотя  иногда  наши  опытные
юристы видят: здесь ошибка или неправильная классификация. Когда  разби-
раем дела маньяков, привлекаем медицинских специалистов, психиатров. Ес-
ли прошение отклоняется, составляется акт по голосованию и  обоснование.
А если милуем, то это не акт освобождения, как некоторые считают, а  за-
мена на пятнадцатилетний срок, а чаще - на пожизненное заключение.  Свое
решение посылаем Президенту на утверждение.
   - Какими критериями вы руководствуетесь, принимая решения о помилова-
нии маньяков, насильников, убийц, за плечами которых горы трупов?
   - Когда вы произносите эти слова, страшно становится... Я бы отклонил
прошения таких всех сразу. А когда начинаешь разбираться в чужой  жизни,
выясняется, что садист - больной человек, трижды лечился в психиатричке,
мочился до 10 лет. Убивать больного как-то негуманно. Тогда мы  заменяем
смертную казнь. Есть и другие причины. Человек  совершил  в  первый  раз
преступление, покаялся, у него дети, и еще масса  других  обстоятельств.
Все это в нравственной плоскости. Очень важно покопаться в  жизни  осуж-
денных. Например, мальчиксолдат расстрелял своих обидчиков из  автомата,
причина - страшное явление, именуемое дедовщина. За что  его  убивать  -
ведь от отчаяния сорвался!
   В нашей комиссии - четверть юристы, остальные - общественные деятели:
писатели, журналисты, священники, психологи, люди  душевно  чуткие.  Наш
священник отец Александр ведет переговоры со  смертниками,  посылает  им
книги. Мы видим, что в них совершается перелом, что-то изменяется, отно-
шение к людям, к религии - и принимаем решение на  пожизненное  заключе-
ние. Это тоже наказание страшное, нет просвета... Нигде нет в  мире  по-
жизненного заключения, только в Америке, по 100-200 лет сроку.
   У нас никогда не миловались маньяки, особенно убийцы детей, и я, хоть
и не сторонник смертной казни, голосую за исключительную меру. У нас нет
пока института, где они могли бы быть законсервированы, как в клетке,  и
чтобы их, как кроликов, изучали. Это животные, а не люди, и у меня нет к
ним христианского отношения... Когда мы  разбирались  с  Чикатило,  одна
женщина колебалась, какие-то свои комплексы. И она задала вопрос медэкс-
перту: "Скажите, у таких людей, если мы сохраним им жизнь, хоть тысячная
доля выскочить на свободу есть?" - "Есть!" - "Тогда я голосую за  смерт-
ную казнь!" У них не должно быть ни одной тысячной.
   - Комиссия в 1993 году помиловала маньяков Плаксина и Гридина, у пос-
леднего на счету 4 замученных девочки...
   - Это было давно. Мы пришли на волне жестоких смертных казней,  кото-
рые осуществлялись сотнями, по 700 в 80-е годы. Мы  были  рекордсменами.
Была установка от Президента сбить этот поток. Создали комиссию.  Я  два
месяца отказывался от должности председателя: у меня  литература,  книги
ненаписанные, маленький ребенок... Когда я пришел в первый день, то поп-
росил папки с ошибками в судебных делах по смертным казням тех, кого уже
безвинно расстреляли. И мне принесли огромную пачку. И там не только бы-
ли витебское дело, Кравченко, пострадавший за  девочку,  убитую  Андреем
Чикатило...
   И вот тогда в число  помилованных  попали  несколько  очень  жестоких
убийц. Мы старались, чтобы весы перевешивались в сторону милосердия. На-
до было укоротить поток расстрелов - слишком много было судебных ошибок.
И это удалось.
   Россия вступила в Совет Европы, и мы из 39 стран единственные, кто не
отменил смертную казнь или хотя бы ввел мораторий на нее... Я был в Ита-
лии, Германии, Франции, Англии, Швеции - и везде закон об  отмене  казни
не поддерживался населением, принимался вопреки ему,  а  потом  граждане
соглашались, видя, что преступность не растет, как предполагалось. У нас
любят ссылаться на Америку. Но там лишь  часть  штатов  имеет  в  законе
смертную казнь, и расклад такой: преступность  больше  растет  там,  где
исключительная мера наказания сохранена.
   У нас, как показывают исследования, около 65% населения выступают  за
сохранение смертной казни. А самые большие противники ее отмены  -  сами
заключенные. Кстати, маньяков расстрелами не напугаешь, это  медицинский
случай. А вот бандиты, лидеры оргпреступности к нам на комиссию  еще  не
попадали, как ни покажется это странным.
   Наказание должно поражать не множественностью,  а  неотвратимостью  -
эта юридическая формула известна еще со времен Древнего Рима. Мы не  мо-
жем призывать к кровной мести,  убийству  за  убийство.  Есть  некоторые
представители Думы, интеллигенции, как Марк Захаров,  например,  который
высказался в газете, что надо преступников чуть ли не стрелять на улицах
без суда. Так что, по логике, надо было расстрелять двух слесарей, запо-
дозренных в убийстве Листьева!
   - Есть ли подобные комиссии по помилованию на Западе?
   - Комиссий подобных нет. Там работают чиновники, это точный,  слажен-
ный, неподкупный аппарат. Там нет особых тюрем для самых кровавых  прес-
тупников. В итальянской тюрьме нам показали террориста-югослава, который
взорвал римский вокзал. Он сидел в своей камере, принимал землякаюгосла-
ва из соседней камеры, который имел срок три  года.  В  боксе-блоке  все
двери были открыты, на коридоре - один охранник. Если осужденный не соб-
людает правил, его переводят на более жесткий режим.  Начальник  тюрьмы,
который имеет богословское, юридическое и философское образование, когда
мы по случайности спросили, сколько у него сидит преступников,  ответил:
"Преступники в суде. У нас сидят  несчастные  люди".  Это  очень  умный,
серьезный человек.
   Кстати, такого же умного, серьезного человека мы встретили в исправи-
тельно-трудовой колонии в Торжке. У них страшное положение: кормить  не-
чем, задолженность невероятная... Он создал на свой страх и риск бригаду
из осужденных за "легкие" преступления для того, чтобы ловили рыбу. Были
в колонии для туберкулезников на Валдае. Я сам когда-то болел, знаю, что
это такое. Убедился, что лечат лучше, чем на воле. Если такие  руководи-
тели есть в исправительных учреждениях, значит, не все потеряно, не  все
- ГУЛАГ.
   Но те же, кого мы помиловали, сидят, как смертники, почти без  прогу-
лок, без посылок, в самых жестких условиях, и  есть  письма  с  просьбой
казнить, есть свидетельства о самоубийствах. Чтото надо делать.  Раз  мы
сохранили им жизнь, нельзя обрекать их на мучения.
   - Что вы можете добавить о работе комиссии по общеуголовным делам?
   - Среди тех, кого миловали, количество повторных преступлений в 4 ра-
за ниже, чем среди тех, кого ни разу не миловали. Это данные  ВНИИ  МВД.
Мы сбрасываем год, полгода, если срок 10-12 лет. Через  10  лет  отсидки
человек здоровым не возвращается: инвалидность  первой,  второй  группы.
Или сидит восьмидесятилетний убийца: в беспамятстве убил  жену.  Отсидел
три из четырех лет. Так пусть уже идет умирать на  свободу.  Французы  в
этом плане более милосердны: отпускают тех,  кто  болен  раком.  Человек
должен умереть на свободе.
   - Можно ли предполагать, что у нас в ближайшем будущем отменят смерт-
ную казнь?
   - Должен быть закон об отмене смертной казни. Его  примет  Дума  ког-
да-нибудь, у нас еще есть 2-3 года по квоте Совета Европы. А вот морато-
рий мы должны были установить, как говорится, еще вчера, с момента вхож-
дения в Совет. А мы с этого времени успели расстрелять еще несколько де-
сятков человек и продолжаем расстреливать. Мы очень трудно проходим  пе-
риод адаптации к Европе, через внутреннее чувство протеста, непонимание,
недостаточное юридическое воспитание.

               ОСТРОВ ОГНЕННЫЙ: ГЕЕННА ДЛЯ ПОМИЛОВАННЫХ

   Тюрьма для пожизненных заключенных в Вологодской области - своеобраз-
ная примета времени. Наша пенитенциарная система с трудом приобщается  к
западному опыту и традициям, демократы празднуют очередную победу  гума-
низма, а для приговоренных к пуле  и  помилованных  злодеев-преступников
время в этих стенах сжимается в бесконечный и беспросветный нуль.
   И раньше здесь, в бывших кельях монахов Белозерского монастыря, нахо-
дились особо опасные рецидивисты. Учреждение  ОЕ-256/5  УВД  Вологодской
области специализировалось по статусу как колония для инвалидов первой и
второй групп. Известна тюрьма и тем, что  находится  она  на  острове  с
красноречивым названием Огненный. Именно с этого острова  бодро,  разма-
шистым шагом шел по деревянным мосткам на волю бывший зэк Егор  Прокудин
- герой шукшинской "Калины красной". Здесь и снимался этот фильм.
   Одно время сюда стали переводить и здоровых зэков, и начались распри.
А тут, с 1992 года, новые веяния - косяком пошли  указы  о  помиловании.
Появились дополнения в законодательстве о  пожизненном  заключении,  как
мере наказания. А в колонии - свои местные проблемы. Пять лет, с 1985 по
1990 год, она была как бы в подвешенном состоянии: шли упорные разговоры
о закрытии колонии. С каким тут настроением  работать  сотрудникам?  Все
растаскивалось, а нового ничего не строилось.
   Спасло тюрьму решение о создании здесь места  отбытия  наказания  для
пожизненных. Первый этап сюда прибыл в марте 1994 года.
   Стоит вопрос о создании подобных колоний в Мордовии и Апатитах.
   В этой тюрьме, в зэковском обиходе "пятачке" - 130  заключенных,  300
сотрудников и еще около 90 осужденных общего  режима  -  так  называемая
"хозобслуга". Так что получается на одного помилованного по три человека
обслуживающего персонала. Удовольствие  дорогое.  Содержат  их,  как  на
строгом режиме в тюрьме. По два человека в камере - стандарты, как и  за
рубежом. Осуждены в основном по расстрельным статьям.
   Прибывает сюда и личное дело осужденного с  обязательным  документом,
подобно этому:

   УКАЗ
   Президента Российской Федерации
   "О помиловании осужденных к смертной казни"

   О помиловании Стаховцева Петра Ефимовича, 1945 года  рождения,  осуж-
денного 10 апреля 1991 года Иркутским областным судом к смертной казни.
   Руководствуясь принципами гуманности помиловать Стаховцева Петра Ефи-
мовича, заменив ему смертную казнь пожизненным лишением свободы.

                                                               Президент
                                                    Российской Федерации

                                                             Б.Н. Ельцин

   Смерть в рассрочку - так называют эту кару. Даже у тех,  кому  смерть
заменили на двадцать лет - и то есть перспектива... "Терять им нечего, -
утверждают офицеры учреждения, - такие, как они, могут взять в заложники
и свою мать". Категории разные: есть и неоднократно судимые,  есть  и  в
первый раз. Основная задача - обеспечить безопасность осужденных,  кото-
рые отбывают здесь наказание, сотрудников и тех, кто находится на терри-
тории. Все перемещения - не более чем по двое, и то - в наручниках, кон-
вой - два-три человека.
   Чтобы попасть на остров-тюрьму, надо пройти длинный деревянный мост с
перилами по одну сторону. Предупредительная надпись  остановит:  "Внима-
ние! Впереди режимная зона, проход  и  проезд  запрещены!"  Ограничитель
скорости - 5 км. Унылые столбы с провисшими проводами.  Зимняя  пустошь,
озеро еще сковано льдом, но уже  видны  островки  пробивающейся  зелени,
дальняя кромка леса. Северный ветер колышет желтые метелки сухого трост-
ника. На берегу - поселок, к которому можно добраться по грунтовой доро-
ге с чахлым кустарником по обочинам... У въезда на мост -  куча  дров  у
пошатнувшегося забора. Мосток для купания. Колодец. Останки катера с об-
лупленной синей краской. Старые сваи, торчащие из льда и похожие на пни.
Навстречу - женщина, кто она - мать осужденного,  работница  учреждения,
которая живет в поселке?
   Пятиметровая стена делает тюрьму похожей на крепость. Видны 3-4 крыши
домов, вышки, дымит высоченная труба. На входе встречает еще  одна  пре-
дупредительная надпись: "Внимание: при проходе предъявить допуск и сумки
для досмотра".
   Очередной этап - двое осужденных, конвой - четыре солдата с  собакой.
Один из зэков - уже старик, в "полосатке", сапогах, одна рука, как поло-
жено, за спиной, во второй - синяя сумка, другой арестант -  молодой,  в
очках, в куртке и спортивных штанах. Перед железными зелеными воротами -
остановка, осужденные садятся по зэковской привычке  на  корточки,  там,
где застала команда, почти в луже. Ждут. Лицо старика навязчиво  напоми-
нает лицо покойного Зиновия Гердта...
   Солдат с дубинкой командует, осужденные входят в приоткрытые  ворота.
Солдаты с оружием остаются.
   Как-то не по себе становится от мысли, что для  этих  двоих  путь  по
мосту - лишь в одну сторону и что уже  никогда  они  не  выйдут  отсюда.
Только вперед ногами. Таков их удел.
   Возвращаются на волю только из хозобслуги, и, по их  словам,  отсидка
здесь - очень наглядная школа. Хотя, как говорится,  зарекаться  -  дело
дурное. Ну а "бессрочники" надеются, что пересмотрят законодательство. И
их кто-то ждет на воле...
   Во время карантина прибывших изучают по своим направлениям  оператив-
ники, режимники, психологи, а потом, при распределении по камерам, спра-
шивают, с кем бы хотел сидеть: бывает, многие еще  на  этапе  познакоми-
лись. Если нет противопоказаний - просьбы  удовлетворяются.  Учитываются
психологическая совместимость, возраст, наклонности, характер  совершен-
ных преступлений. Бывают, что и ссорятся. Тогда их  разводят  -  сначала
одного в изолятор, потом - второго. Прошло время - с удовольствием возв-
ращаются в камеру. Но, как правило, штрафной изолятор здесь пустует: же-
лающих сидеть в холоде и без привычной пайки мало.
   Восемьдесят процентов пожизненных имеют психические отклонения. У них
высокая так называемая "аутоагрессивная направленность". Двое осужденных
после неудачной попытки захвата заложников вынуждены были принять  реше-
ние покончить жизнь самоубийством - повесились. Отрицательный  энергети-
ческий потенциал спецконтингента достаточно опасен и  может  вылиться  в
агрессивные действия. У пожизненно заключенных нет  перспектив  хоть  на
какое-то улучшение  условий  жизни.  Нынешним  законодательством  и  ве-
домственными актами, нормирующими поведение осужденных, они  не  предус-
мотрены. Поэтому обитатели "пятачка" всегда готовы  принять  решение  на
побег - при любом, даже внезапно подвернувшемся, случае. Тут сидит "бри-
гада" Кима, нет сомнения, что они вынашивают планы вместе объединиться и
сорваться отсюда. Или, например, осужденный заявляет  между  прочим:  "Я
долго здесь не продержусь!" А что он имеет в виду: протекцию родственни-
ка в Главке МВД, который переведет его в другую тюрьму, или побег?  При-
возят сюда воровские "малявы", но они,  как  правило,  сразу  становятся
"достоянием" администрации. Впрочем, содержание - общие фразы,  к  бунту
никто еще не подстрекал.
   И все же практически 90% вынашивают планы захвата заложников, не иск-
лючено, что и с возможными жертвами, с  последующим  предоставлением  им
транспорта, оружия. Поэтому не случайны в среде персонала высказывания о
необходимости развития законодательства, в  частности,  возможности  для
некоторых заключенных (по усмотрению администрации) перевода  лет  через
5-10 в обычную колонию, свободного перемещения по территории учреждения,
естественно, нового.
   Впрочем, условия обитания вполне терпимы, если сравнить с переполнен-
ными выше всяких человеческих норм московскими, да  и  питерскими  СИЗО.
Регулярно кормят. В обед, к примеру, привозят  гороховый  суп  с  мясом,
перловую кашу, компот. Что, скажем, не каждый россиянин сейчас имеет  на
каждый день. Сидят по двое - оптимальный  вариант.  Камеры  выкрашены  в
привычный тюремный цвет, который трудно определить точно: какой-то зеле-
новато-серый. На пожизненных - коричневая одежда, в которой  они  похожи
на пациентов сельской больницы. Да и на лицах выражение болезненное:  то
ли стылой злобы, то ли бесконечной тоски. Две койки с синими  полотенца-
ми. Свой телевизор на полке, если родственники подсуетились -  привезли.
Тумбочки. Унитаз. Когда камера отпирается, без команды  встают  лицом  к
стене, причем не менее чем на шаг он нее, ноги на ширине плеч, руки тоже
на стене с вывернутыми наружу ладонями - дабы не  было  соблазна  что-то
утаит