с  порога  спросила,
как продвигаются у него дела с Луизой  и  Альмой  Константин.  Как  я  и
предполагала,    дамочки    по-прежнему     упорствовали     в     своих
кинематографических  фантазиях.  Затем  мне  удалось  выпросить  у  Тима
наименее отвратительную фотографию Агнес Гаррити, что  и  было  истинной
целью моего визита. Этот снимок должен  послужить  предлогом  для  новой
встречи с подозреваемыми.
   Первой я позвонила Луизе Константин и прочирикала, что была бы  очень
благодарна, если бы миссис Константин взглянула на фото  и  сказала,  не
узнает ли эту женщину, поскольку, объяснила я, убийство ее бывшего  мужа
связано с убийством этой дамы.
   - Прошу прощения, миссис Шапиро, но у меня нет желания в  третий  раз
подвергаться допросу.
   - Поверьте, это не займет много времени, но  зато  может  навести  на
след  преступника.  Вы  же  хотите,  чтобы  убийцу  мистера  Константина
арестовали?
   - Разумеется, хочу. Но я помню  фотографию  этой  женщины,  она  была
опубликована в газете,  и  абсолютно  уверена,  что  никогда  с  ней  не
встречалась.
   - Газетные снимки просто ужасны! На них вы даже собственную сестру не
узнаете.
   - У меня нет сестры. И я никогда не видела эту женщину. А даже если и
видела, чем это может вам помочь?
   - А вдруг вы видели ее с каким-то человеком?.. -  предположила  я.  -
Или она произнесла какую-то фразу, которая тогда  показалась  совершенно
незначительной, но сейчас, в свете  убийства,  может  приобрести  совсем
иной смысл. Позвольте мне заскочить к вам и...
   - Ни под каким видом!
   - Хорошо. Но я уверена, вы не откажетесь сообщить, где вы были  между
полуночью двадцать второго октября и двумя часами ночи двадцать третьего
октября.
   - Полагаю, именно в этот промежуток убили женщину?
   - Совершенно верно. Это обычная процедура. Мы  опрашиваем  всех,  кто
имел отношение к мистеру Константину.
   К счастью, Луиза не спросила, кто это "мы".
   - Не помню, где я была. И вообще не понимаю, почему должна давать вам
отчет о своем местонахождении.
   - Я лишь...
   - Послушайте, вы зря теряете время. Мне кажется, я и так была с  вами
очень терпеливой. Возможно, куда более  терпеливой,  чем  следовало.  Но
теперь мое терпение истощилось. Не пытайтесь мне больше звонить,  или  я
обращусь в полицию и обвиню вас в преследовании.
   Угрожая, Луиза не повысила голос даже на децибел.
   - Не могли бы вы...
   - До свидания, миссис Шапиро. И она положила трубку.
   Самое время сделать перерыв и позвонить Эллен.
   - Как прошел вечерок?
   - О, тетя Дез... - племянница восторженно задохнулась.
   - Ты потеряла голову из-за этого парня, так, Эллен?
   - Мне кажется, я в него влюблена, - пролепетала она.
   - А каковы его чувства? Он что-нибудь сказал?
   - Пока нет. Но я знаю, что небезразлична ему.
   - Я очень рада за тебя. Однако обещай, что не будешь торопиться.  Мне
не хочется, чтобы ты страдала от разочарований.
   - Обязательно! В смысле, обещаю, что не буду торопиться.
   - Вот и молодец.
   - Хотя до сих пор торопилась, - со значением добавила Эллен.
   В то утро я сделала еще три звонка, все Альме  Константин.  Никто  не
ответил. Наконец ближе к концу дня трубку взяла Тесс.
   -  Альма  знала,  что  вы  будете  звонить.  Она  не  станет  с  вами
встречаться, - любезно сообщила юная красавица.
   - И  все-таки  мне  хотелось  бы  поговорить  с  Альмой.  Всего  одну
секундочку. Она дома?
   - М-м... Это вам ничего не даст.  -  Тесс  понизила  голос  почти  до
заговорщического шепота:
   - Адвокат миссис Константин  посоветовал  Альме  не  разговаривать  с
вами. Извините.
   Во второй раз за день я услышала этот отвратительный щелчок.
   По крайней мере хоть обаятельный Джек  Уоррен  выразил  желание  меня
видеть.
   - Если хотите, можете заехать ко мне в офис и показать фотографию,  -
предложил он. - Я буду здесь примерно до шести.
   Ну уж дудки! В офисе у  меня  не  будет  возможности  втянуть  его  в
разговор. Я с чувством пожаловалась, что днем так занята, так занята...
   - Но могу заглянуть вечерком к вам домой... Это удобно?
   - Не смею сказать нет, - рассмеялся Джек. - Я уже один  раз  пытался,
помните?
   В тот вечер Уоррен был таким же дружелюбным и полным желания  помочь,
как и в первый мой визит. Во всяком случае, большую часть вечера.
   Взглянув на фото, Джек отрицательно покачал головой.
   - Нет, - сказал он задумчиво.  -  Но  я  заходил  в  этот  дом  всего
один-единственный раз, и то был не самый приятный визит.
   - Знаю. Я и  не  рассчитывала,  что  вы  поможете,  но  надежда,  как
говорится, умирает последней.
   - По телефону вы сказали, что между двумя убийствами  имеется  связь?
Признаться, мне трудно ее уловить.
   - Мне тоже, - усмехнулась я. -  Но  уверена,  связь  должна  быть.  Я
просто не знаю, в чем она состоит.
   - Пока не знаете, - галантно поправил Уоррен.
   - Спасибо. Вы правы, пока не знаю. Скажите,  Джек,  вы  помните,  где
были в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября?
   - Именно тогда эту женщину убили?
   - Да.
   Он сморщил чертовски привлекательное лицо.
   - Простите, не могу сказать. Понимаете,  это  было  несколько  недель
назад, а мне крупно повезет, если я вспомню, что делал  вчера.  Впрочем,
скорее всего я находился здесь. Я мало куда хожу, лишь изредка ужинаю  и
выпиваю с друзьями.
   - Что ж, если вдруг вспомните...
   - Понимаю. Я вам позвоню, - любезно закончил Джек.
   Похоже, он ждал, что я тут же встану и  уберусь  восвояси,  но  я  не
собиралась спешить.
   - Вы не угостите меня  чем-нибудь  холодненьким?  Обещаю,  что  после
этого я навсегда уйду из вашей жизни.
   - Конечно, конечно, - ответил он, сияя ослепительной улыбкой, -  чего
не сделаешь ради такого счастья!
   Он вышел на  кухню  и  вскоре  вернулся  с  двумя  стаканами  ледяной
кока-колы. После нескольких обязательных глотков  я  попыталась  вызвать
его на разговор о Селене. Больших  усилий  не  потребовалось.  Оказалось
достаточно произнести:
   - На днях встречалась с вашей женой. Похоже, она неплохо выглядит.
   Уоррен тут же заглотнул наживку:
   - С ней будет все в порядке, у Селены очень сильный  характер.  Знаю,
что по внешнему облику этого не скажешь,  но,  поверьте,  она  чертовски
сильная женщина.
   - Вы видели Селену после убийства Нила Константина?
   - Нет. Она сказала, что хочет остаться одна. Я несколько раз  пытался
уговорить  ее  хотя  бы  пообедать  со   мной,   но   каждый   раз   она
отговаривалась, что еще не готова к этому.
   - Необходимо время...
   - Знаю, но я ведь просто хочу помочь бедняжке.
   - А как вы познакомились?
   - Мы полюбили друг друга еще в колледже. Селена сидела через два ряда
от меня на лекциях по психологии подростков. До  этого  я  встречался  с
другими  девушками,  даже  со   многими;   честно   говоря,   когда   мы
познакомились, у меня была подружка. Но я влюбился в  Селену  с  первого
взгляда. И с Мэри Энн порвал на следующий день.
   - А вы знаете, что Селена скоро будет весьма состоятельной женщиной?
   - Да, она мне сказала.
   Следующий вопрос вряд ли удалось бы задать невзначай, но  я  все-таки
попыталась войти с черного хода:
   - Наверное, о чем-то подобном она упоминала еще  до  убийства.  Чтобы
дать понять, что с Нилом Константином у нее все серьезно.
   - Нет, Селена ни словом не обмолвилась о наследстве. Сообщила об этом
лишь несколько дней назад. - Глаза его сузились. - Постойте-ка! Так  вот
к чему вы клоните!...
   - Ни к чему я не клоню. Честное слово! Так, замечание по ходу дела.
   - Тогда забудем об этом, - сказал Уоррен примирительным тоном. Но при
этом встал. Ну и ладно, я все равно исчерпала список вопросов.
   - Большое спасибо, что  уделили  мне  время.  Я  действительно  очень
благодарна вам за эту встречу.
   В тот же вечер позвонил Билл Мерфи.
   - Вам нравится китайская? Только не спрашивайте "что китайская?".
   Я призвала на помощь жалкие остатки силы воли.
   - Да, Билл, я люблю  китайскую  кухню,  но  больше  не  буду  с  вами
обедать. Пока не закончится расследование.
   - Не делайте поспешных выводов. Я и не собирался  приглашать  вас  на
обед.
   - А я подумала...
   Билл расхохотался:
   - Я имел в виду ужин!
   - Я бы с удовольствием, Билл. Но не могу. И  в  прошлый  раз  мне  не
следовало принимать ваше приглашение.
   Язык у меня едва ворочался, словно его набили ватой.
   - Не понимаю, каким образом ужин  в  моей  компании  может  повредить
вашему расследованию. Наверное, потому, что  не  хочу  понимать.  Знаете
что, я позвоню вам в тот вечер, когда вы сцапаете  убийцу,  и  тогда  мы
поужинаем на славу. Идет?
   - Идет, - нетвердо сказала я. - Да, кстати, я собиралась  встретиться
с вами  завтра.  -  И  я  изложила  свою  теорию  о  связи  между  двумя
убийствами. - Билл, вы упомянули, что, возможно, когда-то  видели  Агнес
Гаррити. Вы не против, если я загляну  к  вам  на  работу  и  покажу  ее
фотографию? Это гораздо более четкий снимок, чем тот, что публиковали  в
газетах.
   - Вы уверены, что это вас не скомпрометирует?.. Простите, простите, -
поспешно добавил Билл, - снова сморозил глупость. Просто я с нетерпением
жду нашей встречи. Знаете, завтра у меня чертовски напряженный день,  но
мы можем встретиться утром, часов в десять, если вы нагрянете сюда.  Как
вы на это смотрите?
   - Я приеду.
   "Сюда" оказалось небольшим, но со вкусом  обставленным  помещением  в
Нижнем Манхэттене. Молодая секретарша  с  необъятной  грудью  и  в  едва
заметной юбке провела меня в  просторный  угловой  кабинет.  Билл  Мерфи
сидел за элегантным столом черного дерева. Пиджак висит на спинке стула,
галстук сдвинут набок.
   Как только я вошла, Мерфи вскочил и быстро обежал стол.
   - Чертовски рад вас видеть! - воскликнул он, обеими руками заключая в
клещи мою ладонь.
   - Я тоже рада вас видеть, - ответила я, поспешно высвобождая руку.
   Сев на стул рядом со столом, я раскрыла сумку и принялась  ковыряться
в ее недрах, разыскивая фотографию. Поверьте, рыться в моем  ридикюле  -
занятие столь всепоглощающее, что  окружающий  мир  перестает  для  меня
существовать.
   Я рассчитывала, что, пока занята поисками  фото,  Мерфи  вернется  на
свое место, но этот коварный человек  примостился  на  краешке  стола  в
каком-то футе от меня. Вот черт!  Я  достала  снимок  и  протянула  ему,
чувствуя, как предательский румянец заливает лицо, сводя на нет все  мои
отважные усилия выглядеть истинным профессионалом.
   - Так  это  и  есть  миссис  Гаррити?  -  спросил  Билл,  разглядывая
фотографию.
   - Да.
   - Не знаю, что и сказать, Дез. Мне кажется, я  встречал  эту  женщину
раз или два, но это было так давно... По-моему, мы с ней вместе ехали  в
лифте, так что я видел ее всего лишь несколько минут... Это вам поможет?
   -  Наверное,  нет.  Я  надеялась,   что   снимок   вызовет   какие-то
воспоминания, только и всего. Кстати, вы случайно  не  помните,  где  вы
были в понедельник двадцать второго октября, скажем  между  полуночью  и
двумя часами ночи?
   - Мне нужно иметь алиби и на первое убийство, так? Сейчас посмотрю. -
Билл вернулся за стол, достал большой талмуд в переплете из синей кожи и
торжественно объявил, ткнув в гроссбух:
   - Вот! - Он развернул журнал ко мне:
   - С восемнадцатого по двадцать второе октября я находился на западном
побережье,  в  Лос-Анджелесе.  Самое  неприятное,  что  именно  двадцать
второго, в одиннадцать тридцать вечера, я вернулся в Нью-Йорк.
   - В одиннадцать тридцать приземлился самолет? - уточнила я.
   - Да.
   - Куда вы поехали из аэропорта?
   - Поймал такси и поехал прямо домой. Помню,  что  в  тот  вечер  была
большая пробка из-за аварии прямо на выезде из туннеля. Так что домой  я
добрался лишь к часу ночи. И, опережая ваш вопрос, скажу: боюсь, меня не
видела  ни  одна  живая  душа.  Похоже,  теперь  я  становлюсь   главным
подозреваемым в двух убийствах, да? Причем в одном случае я даже не знаю
жертву.
   И Билл улыбнулся своей наивно застенчивой улыбкой,  сверкнув  белыми,
но такими редкими  зубами.  С  каким-то  извращенным  удовлетворением  я
отметила, что между  его  зубами  можно  загнать  грузовик.  Но  это  не
помогло...
   Вернувшись в офис, я угрюмо села  за  стол,  уставилась  прямо  перед
собой и через несколько минут изучения противоположной  стены  пришла  к
глобальному выводу, что жизнь - это полное дерьмо.
   Почему, спросите вы? А потому, что нет ничего  хорошего,  когда  тебя
неодолимо тянет к человеку, которого ты собираешься обвинить  в  двойном
убийстве.

Глава двадцать девятая

   Субботний вечерок выдался из ряда вон.
   Моя близкая подруга Пэтти  Мартуччи,  бывшая  миссис  Олтмен,  бывшая
миссис Грин, бывшая миссис Андерсон, настояла на том, чтобы я  поужинала
с ней и ее нынешним ухажером.
   Мы встретились в ресторации "Бангладеш", в меню которого единственной
приличной вещью были цены. Я чувствовала себя спокойнее от  мысли,  что,
если мне и грозит опасность скончаться от отравления трупным ядом,  хотя
бы не я за это стану платить.
   Общество  тоже  ничем  не   способствовало   аппетиту.   Хотя   Пэтти
чрезвычайно милый человек, заботливый, умный, честный  и  преданный,  но
моя подружка становится  просто  несносной,  когда  встречает  очередную
"истинную любовь". Что, как  вы  могли  понять,  происходит  с  завидной
регулярностью. А в тот вечер Пэтти превзошла самое себя.
   Эта крупная и крепкая женщина, которая, если уложить у нее на  голове
белокурую косу, могла бы служить идеальной моделью для  Брунгильды,  или
Изольды,  или  какой-нибудь  другой  вагнеровской  героини,  сюсюкала  и
хихикала, как трехлетний ребенок! Хуже того, они  с  Роем  (у  "истинной
любви"  имелась  премерзкая  привычка  непрерывно  грызть  сигары)  были
поглощены лишь друг другом. Оказавшись меж двух огней - сладкой парочкой
и отвратным  угощением,  я  испытывала  неодолимое  желание  вскочить  и
унестись прочь.
   Успокаивала лишь мысль, что скоро эта мука  смертная  закончится.  Но
когда ужин наконец подошел к  благословенному  завершению,  я  позволила
Пэтти уговорить меня пойти куда-нибудь выпить. Понятия не имею, почему я
только поддалась на уговоры.
   Алкоголь, как ничто другое, лишь усилил любовный пыл голубков. И  как
только Рой Великолепный возложил руку на грудь Пэтти, дабы показать мне,
где подружка хранит заначку, я ретировалась.
   Честно говоря, в другое время в такой ситуации  я  бы  испытала  лишь
небольшую неловкость. Да что там неловкость, скорее всего меня  подобная
глуповатая развязность только позабавила бы. Но в тот вечер я сочла себя
оскорбленной до глубины души. Где это видано, чтобы умная  и  практичная
женщина средних лет теряла рассудок из-за какого-то безмозглого козла  в
брюках!
   До самой ночи я мусолила свои обиды,  пребывала  в  унынии  и  вообще
чувствовала себя из рук вон. Но упорно отказывалась проанализировать,  с
какой это стати так близко к сердцу  воспринимаю  романтические  причуды
подруги...
   В ту ночь мне снился процесс над Джерри  Костелло.  Бедного  мальчика
обвиняли  в  двойном  убийстве.  Судья,  прокурор  и  адвокат   были   в
напудренных париках и широченных черных  мантиях.  Подзащитный,  бедняга
Джерри, поник на скамье подсудимых.
   Сам  суд  был  возмутительно  коротким.  Прокурор,  которого   я   не
удосужилась  наделить   лицом,   утверждал,   что   Нил   Константин   в
действительности является  отцом  Джерри,  а  Агнес  Гаррити  -  матерью
мальчика. Даже во сне я понимала, что это полнейшая  чушь,  поэтому  все
ждала, когда же  адвокат,  который  подозрительно  смахивал  на  Уолтера
Коркорана, выступит со своими возражениями. Но от адвокатишки, как и  от
пискли Коркорана, не было никакого проку. И судья  без  долгих  раздумий
вынес приговор. За совершенное преступление, в чем бы оно ни заключалось
(а я смогла лишь уловить, что горемыке не повезло с родителями),  Джерри
Костелло приговорили к смерти через повешение.
   И тут сон превратился в  самый  настоящий  вестерн.  Еще  много  дней
спустя перед глазами  стояла  дикая  картина:  щуплый  Джерри  сидит  на
огромной лошади, на самой  вершине  высокого  глинистого  холма,  вокруг
расстилается бескрайняя пустыня. Руки мальчика связаны за спиной, верхом
на громадной лошади он  кажется  еще  меньше,  еще  беззащитнее,  сердце
разрывается... У подножия холма волнуется толпа:  мужчины  в  ковбойских
шляпах и кожаных штанах, женщины в клетчатых юбках до лодыжек и  нелепых
шляпках. С ветки уродливого голого дуба свисает веревка.  Громила,  лицо
которого закрывает черный колпак,  обвязывает  свободный  конец  веревки
вокруг шеи Джерри. Тут я замечаю  в  молчаливой,  сосредоточенной  толпе
Тима Филдинга. Он  отделяется  от  толпы  и  подходит  к  лошади.  Мягко
поглаживает лошадиную морду, что-то ласково шепчет на ухо, затем обходит
лошадь, нежно похлопывая ее по крутым бокам. Внезапно Тим замахивается и
со всей силы шлепает животное по крупу.  Лошадь  пулей  вылетает  из-под
мальчика, и тощие ноги Джерри остаются болтаться в воздухе.
   Тут я пробудилась, вне себя от  страха.  Щеки  были  мокры  от  слез,
ладонь прижата  к  губам,  словно  подавляя  крик.  Господи  всемогущий,
клянусь никогда, никогда в жизни не ходить в "Бангладеш"! Ноги  моей  не
будет в этой тошниловке!
   Разумеется, после  такого  сновидения  я  не  смогла  сомкнуть  глаз,
сколько ни вертелась с боку на бок. До судорог боялась, что снова  увижу
тот же кошмар, а мне меньше всего хотелось присутствовать  на  похоронах
Джерри.
   Около восьми, разбитая и несчастная, я выползла из постели и утешения
ради приготовила плотный и вкусный завтрак: апельсиновый  сок,  яблочные
оладьи, бекон и идеально сваренный кофе (последнее  мне  удается  крайне
редко). Съела я все это и погрузилась в хандру.
   Чем дольше я занималась расследованием, тем дальше, как мне казалось,
находилась от его завершения. Исключив одного подозреваемого, вернула  в
список двух других. А с убийством Агнес Гаррити  у  меня  и  вовсе  были
жалкие достижения. Помнится, из кожи  вон  лезла,  чтобы  доказать  вину
человека,  который  был  виновен  лишь  в  том,  что   обладал   мерзким
характером!
   Джерри гораздо больше пользы принесет другой сыщик - из тех суровых и
крепких ребят, что знают, как добиваться результатов. Да мне  вообще  не
следовало браться за это дело! Что я, в конце концов, знаю об убийствах?
Тоже мне нашлась мисс Марпл!...
   Пребывая в последней стадии уныния, я решила, что  завтра  же  поутру
отправлюсь к Сэлу Мартинесу и объявлю, что отказываюсь  от  дела.  И  на
этот раз ему меня не уговорить!
   Постойте-ка...
   А ведь у доблестной полиции не больше успехов, чем у  вашей  покорной
слуги. Вообще-то именно я сообщила властям,  что  алиби  Луизы  и  Альмы
никуда не годятся. И полиция ни сном ни  духом  не  ведает,  что  Селена
Уоррен вернулась в Нью-Йорк  аккурат  за  день  до  убийства  Гаррити...
Кстати, сообщать им эту информацию я не собираюсь -  не  вижу  для  того
никаких причин. Если  смотреть  на  все  под  таким  углом,  то,  может,
положение выглядит не так ужасно, а?..
   Тем не менее надо решить, что же делать дальше.
   К сожалению, я уже воспользовалась советом Эркюля Пуаро, и  из  этого
не вышло ничего путного. Жаль, что знаменитый  бельгиец  не  дал  точных
указаний,  как  поступать,  если  главные   подозреваемые   отказываются
говорить  с  тобой.  Но  нельзя  же  опускать  руки!   Попробуем   снова
последовать  совету  несравненного  Эркюля.  Есть  в  запасе  еще   один
способ...
   Надо  поговорить  со  всеми,  кто  живет  в  доме  убитых.  Возможно,
кто-нибудь сообщит мне нечто такое, что  скрыл  от  полиции.  Люди,  как
известно, не доверяют  представителям  закона.  В  голове  всплыл  образ
дотошного  Пуаро  с  его  великолепными  усами,  элегантным  костюмом  и
чопорной манерностью, ведущего дружескую беседу  с  выдающимся