начит, у меня имелось на два  подозреваемых  больше,  а  вероятность
того, что убийцей окажется Билл Мерфи, сократилась до  одной  четвертой.
И, несмотря на то что теперь убийство находилось дальше от разгадки, чем
прежде, я почувствовала себя гораздо счастливее.
   Не думаю, что мои чувства в какой-то степени нарушали обет, который я
дала себе над унитазом. Разве что совсем чуть-чуть.

Глава девятнадцатая

   Все  понедельничное  утро  я  исступленно  пыталась  дозвониться   до
малолетней Альмы  Константин.  Наконец  в  два  часа  дня  трубку  сняла
красавица Тесс.
   -  Мне  очень  нужно  поговорить  с  Альмой.  Вы  знаете,  когда  она
вернется?
   - Занятия у нее заканчиваются в начале четвертого.  Дома  она  должна
быть без  четверти  четыре,  если  где-нибудь  не  задержится,  -  самым
любезным тоном прочирикала Тесс.
   - Пусть она позвонит мне, как только придет. Это очень, очень важно!
   Я повесила трубку и сунула  в  рот  заранее  приготовленный  сандвич:
перед звонком, который откладывала несколько дней, не мешало как следует
подкрепиться.
   Мы с Тимом Филдингом не  разговаривали  с  того  самого  утра,  когда
вместе навестили Селену Уоррен. Я прекрасно сознавала, что  Тим  зол  на
меня как сто чертей, и, если честно, не винила его в этом. Впрочем, себя
я тоже не винила. Еще чего! В конце концов, я защищала своего клиента! И
сделала только то, что следовало сделать. После  короткой  репетиции  (я
превосходно справилась с  ролью  снисходительного  и  добродушного  Тима
Филдинга) я неохотно сняла трубку и медленно набрала номер. И быстренько
швырнула ее на рычаг - вот такая я отважная и решительная  особа!  После
чего позорно бежала в туалет, где набиралась решимости не менее четверти
часа.
   - Сержант Филдинг, - произнес любезный голос на другом конце  провода
спустя эти самые четверть часа. Но стоило мне назваться, как  любезность
мигом сменилась раздражением.
   - Тим, знаю, что ты очень сердит на меня... - жалостливо начала я.
   - Вот и отлично!  -  отрезал  Филдинг.  Так-так,  разговор  предстоит
непростой.
   - Ты уж прости за ту историю с Селеной. Каюсь, я  тогда  перешла  все
границы.
   - Не могу с тобой не согласиться.
   Похоже, все мои попытки  оправдаться  обречены  на  неудачу.  Что  ж,
прибегнем к испытанному и хорошо зарекомендовавшему  себя  методу:  буду
прилюдно посыпать голову пеплом и угрызаться.
   - Тим, я понимаю, что не имела права  так  себя  вести.  Боже,  ты  и
представить не можешь, как мне тошно! До сих пор поедом себя ем.
   Голос мой весьма правдоподобно  дрогнул  (спасибо  школьному  театру;
казалось бы, сколько  лет  прошло,  а  сценические  навыки  до  сих  пор
выручают). Труды не пропали втуне: Тим начал смягчаться.
   - Да я понимаю, что тебе хотелось снять обвинения  с  этого  парнишки
Костелло, - нехотя признал он.
   - Хотелось, ох как хотелось! И все равно я не имела права...
   Видимо, Тиму надоело слушать, как я талдычу одно и то же. Он  перебил
мое заунывное бормотание:
   - Почему бы нам не забыть об этом?
   - Ой... А ничего, если я загляну к тебе завтра? У  меня  тут  кое-что
накопилось.  Очень  хочется  с  тобой  обсудить.  Я  была  бы  тебе  так
благодарна!
   - Должен заметить, наглости тебе не  занимать.  -  Точно  сказать  не
могу, но мне показалось, что,  произнося  эти  слова,  Тим  улыбался.  -
Завтра меня не будет, но мы можем встретиться в среду.
   Все-таки отличный парень этот Тим Филдинг!
   В  половине  шестого  от  юной  Альмы  по-прежнему  не  было  никаких
известий. И перед тем как отправиться домой, я еще раз набрала ее номер.
Тесс несколько растерянно сообщила, что ее подруга, по  всей  видимости,
где-то задержалась.
   После ужина я позвонила вновь. И опять нарвалась на Тесс.
   - Альмы все еще  нет.  Даже  представить  себе  не  могу,  что  могло
случиться. Наверное, зашла к подруге.
   Надо отдать Тесс должное, врать она не большой мастер.
   -  Послушайте,  милая   моя   девочка,   у   меня   появились   новые
свидетельства, и я хочу оказать Альме любезность и  обсудить  новости  с
ней, прежде чем сообщить о них полиции.  Пожалуйста,  передайте  ей  мои
слова.
   Альма перезвонила через три минуты. Чувствовалось, что она отнюдь  не
горит желанием поболтать по душам.  Но  я  подбавила  в  голос  железных
ноток, и упрямая девица согласилась-таки пообедать со мной -  завтра,  в
небольшой кофейне, неподалеку от Нью-Йоркского университета.
   Я прискакала в кафе на пять минут раньше назначенного  срока.  Наглая
свистушка опоздала на целых полчаса.
   Прямо скажем, в конкурсе красоты она вряд ли могла бы претендовать на
победу.  Все  такие  же  грязные  волосенки  свисали  тонкими   сальными
прядками, серое лицо казалось неумытым, косметика отсутствовала начисто,
хотя, видит бог, помада, пудра и румяна пришлись бы как  нельзя  кстати.
Забрызганный грязью плащ накинут поверх выцветшего синего свитера, а где
девчонка откопала такие рваные брюки, представить невозможно.
   Мы  сидели  в  кабинке  напротив  друг  друга.  И  вдруг   совершенно
неожиданно я разглядела удивительно приятные черты лица: красивые  глаза
(с которыми умело наложенные тени могли бы сотворить  чудеса),  короткий
прямой нос и пухлые, четко очерченные губы. Боже  мой,  немного  мыла  с
водой,  самая  малость  косметики  -  и  поверишь,  что   эта   девчушка
действительно дочь своих красивых родителей!
   - Зачем вы хотели меня видеть? - спросила она без всяких предисловий.
   - Давай сначала закажем что-нибудь.
   - Я не голодна!
   - Ну, легкая закуска никогда не бывает лишней.
   Альма нацепила очки в проволочной оправе, которые тут же  сползли  на
кончик носа, и скользнула взглядом по меню.
   - Мне только салат из яиц и стакан воды, - буркнула она, обращаясь  к
официанту.
   - И мне то же самое, только вместо воды - чашку крепкого кофе.
   - И еще принесите мне кока-колы, - добавила она, когда  официант  уже
отходил. Малый сделал пару шагов и  снова  остановился.  -  Постойте!  И
жареной картошки! С луком!
   Мои благие намерения питаться святым духом, салатом и кофе рассеялись
как дым.  Согласитесь,  нет  на  свете  ничего  более  недолговечного  и
эфемерного, чем благие намерения...
   - И мне! - гаркнула я вслед удаляющейся спине. -  И  мне  картошку  с
луком, колу и.., и чего-нибудь еще!
   - Ну? - резко спросила Альма, когда мы наконец разобрались с заказом.
   - Почему бы нам сначала не подкрепиться?
   - У меня мало времени.
   В отличие от нашей первой встречи,  когда  девочка  выглядела  просто
безразличной, сейчас она так и излучала враждебность.
   - Ладно, перейдем к сути. Альма, вы  говорили,  что  ходили  с  мамой
смотреть "Рождение звезды", так?
   - Так.
   - С Барброй Стрейзанд, так?
   - Вы толчете воду в ступе.
   А девчонка-то, оказывается, язва!
   - Вы помните, мы обсуждали "Мужчину, который исчез"?
   - Это вы о той дурацкой песенке? Да, помню.
   - Так вот, Барбра Стрейзанд ее никогда не пела. Этой  песни  даже  не
было в фильме, который, по вашему утверждению, вы смотрели.
   - Ушам своим не верю! -  выкрикнула  Альма.  -  И  это  вы  называете
свидетельством? Вот вы себя и раскрыли. Я с самого начала просекла,  что
вы пытаетесь заманить меня в ловушку! Мерзкая, пройдошливая ищейка,  вот
вы кто! - Ее натиск ошеломил меня. Честно говоря, я не подозревала,  что
девочка способна на столь сильные эмоции. -  Послушайте,  я  никогда  не
говорила, что эту чертову песню пела Стрейзанд!  К  вашему  сведению,  я
лишь сказала, что ее не пела Джуди Гарланд! И не  пела  она  ее  по  той
простой причине, что идиотской  песенки  не  было  в  этой  растреклятой
киношке!
   Я пожалела, что не захватила с  собой  в  четверг  магнитофон,  чтобы
предъявить этой сопливой девчонке ее собственные слова!  Внутри  у  меня
все так и кипело, но каким-то непостижимым образом  я  сумела  сохраните
спокойствие.
   - Альма, мы обе знаем, что вы лжете.
   А что еще я могла сказать?
   Я ожидала, что Альма вскочит и хлопнет дверью, но,  видимо,  девчонка
была гораздо голоднее, чем хотела показать. Она помалкивала, сверля меня
злым взглядом, пока  официант  не  принес  наш  заказ.  Альма  буквально
набросилась на еду.
   Поглощая салат, я снова попыталась вызвать ее на откровенность.
   - Из того, что у вас нет алиби, еще не следует,  что  вас  обвинят  в
убийстве отца, - сказала я, расправившись с яичным салатом. -  На  самом
деле я почти уверена, что никто всерьез не подозревает вас. И то, что вы
не можете подтвердить алиби своей матери, вовсе не означает, что  у  нее
есть повод для беспокойства. Если она не убивала, то тревожиться ей не о
чем. Но если вы будете упорствовать в своей  нелепой  выдумке,  ложность
которой я уже установила, то тогда у вас действительно могут  возникнуть
большие неприятности.
   - Вы сами знаете, что несете вздор! Почему бы вам не поинтересоваться
у швейцара в мамином доме?
   - Я поинтересовалась, и он солгал. Как и вы.
   - Да? С какой это стати ему врать?
   - Пока не знаю. Но собираюсь выяснить.
   - Послушайте, я видела этот фильм, можете верить или  нет.  И  вы  не
заставите меня признаться в том, чего я не говорила.  Может,  вам  стоит
воспользоваться магнитофоном, а?
   - Спасибо за совет.
   Тут подошел официант и спросил, хотим ли мы чего-нибудь  еще.  Я  уже
собиралась попросить счет, как Альма меня опередила:
   - Пломбир с вишней и орехами! И побольше взбитых сливок!
   Вот черт...
   - Две порции!
   Альма  ретировалась  сразу,  как  только  расправилась  с   десертом.
Девчонка даже не удосужилась попрощаться.
   В тот же вечер я отправилась к дому Луизы Константин.
   Человек в форме, который открыл  мне  дверь,  был  высоким,  худым  и
совершенно незнакомым.
   - А где тот швейцар, что обычно дежурит здесь в это время?
   - Энгельгард? У него грипп. Могу я чем-нибудь помочь?
   - Нет, спасибо. Лучше я подожду, когда выйдет Энгельгард.
   - Наверное, он появится завтра. Заходите, вдруг застанете.
   - Зайду, - пообещала я. - Обязательно зайду!

Глава двадцатая

   На следующее утро я проспала. До офиса добралась лишь к  одиннадцати,
Джеки встретила меня суровым взглядом и парой телефонных сообщений.  Оба
раза звонила Бланш Ловитт.
   В колледже мы с Бланш  были  подружками.  Не  то  чтобы  закадычными,
скорее просто добрыми приятельницами. Но  мы  всегда  хорошо  относились
друг  к  другу  и  до  сих  пор  поддерживали  связь:   перезванивались,
обменивались рождественскими открытками. Однако виделись в последний раз
лет пять назад. Да и то случайно.
   Я  тогда  торчала  у  ювелирного  магазина  в  Шорт-Хиллс,  где,   по
подозрениям моей клиентки,  ее  гулящий  (предположительно)  благоверный
восьмидесяти  лет  от  роду  покупал  дорогие  безделушки  своей  (также
предполагаемой) пассии. Когда я сунула нос в лавку, продавец был  занят,
обслуживал посетительницу. Это и была моя подружка Бланш.
   В итоге мы вместе пообедали, и Бланш поведала, что  она  переехала  в
Шорт-Хиллс около года назад, так как Алан, ее муж, пластмассовый  барон,
приобрел здесь новый завод.
   - Вот только спустя несколько месяцев Алан взял и помер,  -  и  Бланш
расцвела в счастливой улыбке, - поэтому его место жительства сократилось
до небольшого ящичка.
   Кончина ненаглядного супруга не только избавила ее от  самодовольного
и жестокого лицемера  (настоящий  подонок,  которого  следовало  бросить
много лет назад), но и сделала ее богатой женщиной.
   Мы расстались, дав  друг  другу  торжественное  обещание  встречаться
почаще. Бланш поклялась, что непременно  пригласит  меня  на  обед,  как
только окажется в Нью-Йорке. Но она так и не позвонила. А еще через  два
года перестали приходить даже рождественские открытки.
   И вот теперь, через три года  молчания,  дорогой  подружке  настолько
невтерпеж встретиться, что в течение часа она  справлялась  обо  мне  аж
дважды! Что же, раз это так важно, будет нехорошо, если  я  заставлю  ее
ждать. Ладно-ладно, согласна, я и сама сгорала от любопытства.
   - Дез! Слава богу! Я чуть с ума не сошла, дожидаясь твоего звонка!  -
прокричала Бланш, едва услышав мой голос.
   - Я только что пришла в офис, - сказала я в оправдание.
   - Я так и подумала. Спасибо, что сразу перезвонила.
   - У тебя неприятности, Бланш? - спросила я и тут же поняла, насколько
глупо прозвучал этот вопрос.
   - Боюсь, огромные! Мне следовало  давно  тебе  позвонить,  но  я  все
откладывала и откладывала. Знаешь.., на самом деле, думаю, ты не знаешь.
Я в прошлом году снова вышла замуж. Теперь я Бланш Ньюман.
   Я пыталась сообразить, следует ли ее поздравлять, но Бланш  опередила
меня:
   - Не могу выразить, до чего же я была счастлива с Марком!  Это  моего
мужа так зовут. Марк такой.., точнее, был таким заботливым и любящим,  с
ним было так чудесно... Никакого  сравнения  с  Аланом!  Я  думала,  что
наконец-то заполучила счастливый билет... Не  уставала  удивляться,  как
это мне удалось отхватить идеального мужчину. И вот на тебе!  Как  же  я
ошибалась!
   - А что случилось?
   - Полтора месяца назад Марк начал регулярно задерживаться на  работе.
В смысле, по-настоящему задерживаться. Приходил  в  два-три  часа  ночи.
Разумеется, у него всегда находилось оправдание - много работы,  встречи
с клиентами. В общем, всегда что-нибудь придумывал. И какое-то  время  я
ему верила. Не потому, что он говорил так убедительно, а потому, что мне
хотелось верить. Ведь все шло  так  замечательно,  так  чудесно,  что  я
отказывалась замечать очевидное. Ты понимаешь?
   Я понимала.
   - Но в последние дни Марк стал не похож на себя. Не в том смысле, что
он начал грубо себя вести. Я даже не знаю, как это  объяснить.  -  Бланш
замолчала, подбирая слова. - Такое впечатление, словно  Марк  все  время
чем-то озабочен, словно неотступно  о  чем-то  думает.  Наверное,  здесь
замешана женщина. Никакого другого объяснения я не вижу.  Но  мне  нужно
знать наверняка! Я дошла до точки, Дез! Ты не возьмешься  это  выяснить,
а? Пожалуйста, прошу тебя.
   Я  объяснила,  что  сейчас  работаю  над  двойным  убийством  и   это
расследование поглощает у меня почти все время, свободное от сна и еды.
   - Ну пожалуйста, Дез! Я заплачу любые деньги!
   Бланш почти рыдала, и я чувствовала себя последней гадиной.
   - Ох, дорогая, я и впрямь сейчас так занята этими убийствами, что  на
прочие дела почти не остается времени. Мне не  удастся  посвятить  твоей
проблеме достаточно времени, а ведь для тебя важно, чтобы все прошло  по
высшему классу. Послушай, давай я назову тебе  несколько  имен  отличных
частных детективов. Это очень квалифицированные  сыщики,  и  они  смогут
должным образом решить твой вопрос, хорошо?
   - Наверное, так и нужно поступить, но я чувствовала бы  себя  гораздо
спокойнее, если бы за дело взялась ты.
   Бланш судорожно  всхлипнула,  и  я  почувствовала  себя  еще  большей
гадиной. Змеюка подколодная, а не подруга! Но что мне оставалось делать?
Я порекомендовала  трех  частных  детективов,  которые  были  не  только
хорошими профессионалами, но и просто симпатичными людьми. Напоследок  я
посулила Бланш, что позвоню в самое ближайшее время.
   Ох, и почему только нельзя ампутировать совесть! Эта  штука  с  самой
колыбели приносила  мне  одни  огорчения.  Десять  мучительных  минут  я
убеждала себя, что никак, ну никак не могла взяться за это  дело.  Потом
еще десять минут объясняла это Джеки, которая согласно  трясла  головой.
После чего я прыгнула к телефону и набрала номер Бланш.
   - Ты уже звонила другим детективам?
   - Пока нет. Никак не соберусь с духом.
   - И не звони! Я сама этим займусь. Вот только разгребу  немного  свои
завалы. Но не волнуйся, я найду время. Встретимся  завтра  и  поговорим.
Хорошо?
   - Ох, Дез, спасибо. Огромное спасибо!
   Затем я позвонила Тиму Филдингу,  для  чего  мне  самой  понадобилось
собраться с духом. Несмотря на  более-менее  задушевный  разговор  двумя
днями ранее, я понимала, что пройдет время, прежде  чем  наши  отношения
станут прежними.
   Тим был вежлив и холоден, но, учитывая обстоятельства, на большее я и
не рассчитывала. Он согласился принять меня ближе к вечеру.
   В полицейском участке я появилась незадолго до пяти. Первые минуты мы
с моим старым другом испытывали неловкость. Но, призвав  на  помощь  все
свое нахальство, я все равно бросилась головой в омут:
   - Тим, я расследую убийство Константина,  -  заявила  я,  после  чего
поспешно добавила:
   - Насколько мне  известно,  ты  тоже.  Думается,  если  мы  поделимся
сведениями, это будет выгодно для нас обоих.
   - А знаете, дорогая миссис Шапиро, вам палец в рот не клади. - Может,
эти слова прозвучали не очень  многообещающе,  но  в  них  чувствовалось
невольное восхищение. - Ладно, Дез. Что ты хочешь знать?
   Тим говорил тем раздраженным тоном,  к  которому  всегда  прибегал  в
последнее время, стоило мне появиться на горизонте.
   - Помнится, ты сказал, что собираешься проверить алиби Селены Уоррен.
   - Мы и проверили. И получили подтверждение, что Селена Уоррен улетела
в Чикаго двадцать первого  числа.  Обратно  она  вылетела  из  аэропорта
О'Хейр тридцатого в семь часов утра и приземлилась в Ла-Гуардии в десять
тридцать по нью-йоркскому времени, через несколько  часов  после  смерти
своего бойфренда. Если ты  подозреваешь  Селену,  то  идешь  по  ложному
следу. Девушка действительно любила Константина.
   - Похоже на то... Кстати,  у  вас  есть  какие-нибудь  дополнительные
сведения о финансовом положении Константина?
   - Положение лучше некуда. Тетушка Эдна  щедро  одарила  племянника  -
оставила ему больше четырехсот тысяч долларов. Если он их не спустил, то
по двести тысяч получат Селена Уоррен и дочь. Дез, повторяю, ты идешь по
ложному следу...
   - Знаю, Тим, знаю. Но давай взглянем на эту историю с другой стороны.
Чем больше ошибок я делаю, тем больше ты  ощущаешь  свое  превосходство.
Разве плохо?
   Тим расцвел в широкой улыбке:
   - А в этом что-то есть!
   - Послушай, тебе удалось установить, было что-то украдено из квартиры
Константина?
   - Удалось. Из квартиры ничего не исчезло.
   - Что ж, меня это нисколько не удивляет. Полагаю, ты  проверил  алиби
всех остальных?
   - Проверил, разумеется. Мать с дочерью  были  в  кино,  причем  дочка
провела ночь у родительницы. Швейцар  подтверждает,  что  они  вернулись
домой около полуночи и ни одна из них больше не выходила. Кстати, что ты
думаешь о малютке Альме?
   - Не очень-то она горюет по отцу, но не надо забывать, что Константин
ушел от жены, когда Альме было всего восемь. Она выросла с чувством, что
отец бросил ее.
   - Да я не об этом. Ты видела еще одну такую неряху? Будь эта грязнуля
моей дочерью, я бы взял ее за шкирку, сунул в ванну и вылил на  нее  все
чистящие средства, что нашлись бы в доме.
   - Алиби остальных ты тоже проверил? -  упорствовала  я,  не  позволяя
Тиму свернуть с интересующей меня темы. Что Альма неряха, я и  без  него
знаю, а мне надо выяснить что-то новенькое.
   Филдинг демонстративно втянул голову в плечи и шутовски зачастил:
   - Хорошо-хорошо, хозяйка. Сейчас все скажу, только не бейте.  Деловой
партнер Константина заявил, что до двух часов ночи он сидел в  маленьком
ресторанчике. Но его слова не подтверждаются, поскольку заведение в  тот
вечер закрылось  в  двенадцать.  Значит,  этот  тип  вполне  может  быть
убийцей. Джек Уоррен, бывший муж Селены, уверяет, что всю ночь находился
дома. Поэтому и у него алиби нет.
   - Я узнала примерно то же. - Разочаровывать Тима своим  открытием  по
поводу фальшивого алиби Луизы и Альмы я не спешила. Подожду до тех  пор,
пока  не  найду   дополнительных   доказательств.   -   А   что   насчет
баллистической экспертизы?
   - А что с баллистической экспертизой? - насторожился Тим.
   - Константина убили из того же пистолета, что и миссис Гаррити?
   - Нет. Но знаешь, Дез, вполне может статься