сло. Рори Фергюсон - умалишенный. Он  безумен
и злобен. Другими словами, он помешан на зле.
   - Ты прав. Но спроси себя - когда он стал таким?
   Когда он прекратил шлепать девушек время  от  времени  по  заднице  и
переключился  на  побои,  наслаждаясь  болью,  которую  доставлял   этим
несчастным созданиям? Когда он взял девушку помимо  ее  воли  -  но  без
всякого удовольствия - и когда само по себе нежелание  женщины  отдаться
ему, ее страх и боль стали источником радости для этого человека?
   А ведь я тоже брал женщин силой без их согласия.  Так  что  же  может
остановить пьющего и не думающего  парня,  имеющего  к  тому  же  дурные
наклонности, от  превращения  в  злобное,  дьявольски  хитрое  и  низкое
существо, подобное Рори?
   Парлан нахмурился. Ему очень хотелось помочь  брату  снять  с  сердца
тяжкий груз, но  нужные  слова  отчего-то  не  находились.  Хотя  он  не
особенно верил в страхи  Артайра,  что  сумасшествие  Рори  может  вдруг
возродиться в нем, но не отдать должное его логике тоже не мог.  Парлан,
в сущности, мало что знал  о  помешательстве  Рори,  поэтому  отвергнуть
опасения брата тоже был не в состоянии. Как бы то ни было, но поверить в
то, что в душе брата посеяны семена глубинного  зла,  он  не  мог  и  не
хотел.
   - Я не знаю, что именно побудило Рори превратиться в  зверя,  как  не
знаю и  того,  когда  это  случилось.  Но  я  не  верю,  что  ты  можешь
уподобиться ему. В сущности, ты мало  отличаешься  от  многих  и  многих
молодых людей, которых я  знаю,  а  вот  таких,  как  Рори  Фергюсон,  -
единицы. Как я уже говорил,  в  характере  каждого  мужчины  есть  место
жестокости, и именно эту жестокость мужчина обязан держать  в  себе  под
контролем. Зверь, который живет в  душе  Рори,  уже  не  руководствуется
разумом. И Рори теперь ничего не в силах изменить -  процесс  гниения  в
его душе зашел слишком далеко.
   Повторяю, я не верю, что ты отягощен злом до такой степени.
   Ты еще можешь измениться в лучшую сторону.
   Заметив, что страх не исчез с  лица  брата,  Парлан  решил  применить
другую тактику:
   - Ладно, Артайр. Скажи  мне  в  таком  случае:  тебе  не  приходилось
хладнокровно убивать невинного человека?
   - Нет, - сказал Артайр, и в голосе послышались злые нотки.
   - Ну вот. Надеюсь, у тебя и желания такого не  появлялось.  А  вот  у
Рори подобные намерения были. Он был еще младше тебя, когда убил  Кристи
Менгус. Я бы не удивился, если бы мне сказали, что и до этого случая  он
делал что-нибудь подобное.  И  я  знаю  наверняка,  что  потом  он  тоже
продолжал убивать. Его родственник или приятель  по  имени  Джорди  умел
хорошо  прятать  концы  в  воду.  Уверен,  что  существовали  и   другие
свидетельства его помешательства. Хотя временами ты и бывал скотиной, но
на подобное зло ты не способен.
   -  Но  ты  же  говорил,  что  брать  женщину  силой  или  бить  ее  -
преступление.
   - Да, преступление. И я не могу его оправдать. Но повторяю, в этом ты
не слишком отличаешься от других молодых людей.  Считается,  к  примеру,
что мужчине бить жену не зазорно. Я же  полагаю,  что  человек,  который
вколачивает в женщину ум кулаком, мало походит  на  настоящего  мужчину.
Нет большой чести в том, чтобы избить человека, который не  в  состоянии
оказать тебе сопротивление, хотя,  возможно,  и  пытается  это  сделать.
Кроме того, я думаю, что у меня нет права брать женщину - какую я хочу и
где я хочу - силой. Мне приходилось видеть, как сказывалось  насилие  на
женщинах, и оправдать этого я не  могу.  Хотя  вряд  ли  найдется  много
мужчин, которые согласились бы со мной полностью.
   - Да, таких мало, но мне кажется, что я начинаю  постепенно  с  тобой
соглашаться. - Артайр глубоко вздохнул и поднял на Парлана взгляд.  -  Я
стал понимать, к примеру, что излишества в еде и  в  питье  вредны.  Они
сродни болезни, точно так же могут привести человека к смерти. Я не могу
сейчас пить, но когда остаюсь без выпивки, я начинаю думать о том, что в
свое время творил.
   - Я рад все это слышать, только не возьму в толк одного. Ты, кажется,
упомянул, что не можешь пить. Странно - ведь вокруг полно выпивки.
   - Полно, да. Только в мои покои ее не носят. Малколм,  Лаган  и  даже
Лейт - все они думают, что мне лучше  побыть  некоторое  время  трезвым.
Поначалу я очень был этим недоволен, но знал,  что  они  делали  это  из
самых лучших побуждений. Потом, когда у меня немного прояснилась  голова
и я стал думать, мне и самому пришло в голову, что пора остановиться.  -
Артайр пожал плечами и  попытался  изобразить  на  губах  улыбку.  -  Я,
собственно, пришел к тебе, чтобы сказать: я изо всех сил буду  стараться
измениться.
   Хотя бы для того, чтобы добиться уважения всех  живущих  в  Дахгленне
людей. Я понимаю, что раньше уважать меня было не за что, так что теперь
придется для этого потрудиться.
   Парлан был глубоко  тронут  этой  исповедью  и  впервые  почувствовал
подобие гордости за брата. Он сердечно его обнял и произнес:
   - Знай, что я готов тебе помочь. Ты  всегда  можешь  рассчитывать  на
меня.
   - Спасибо. Но я не устану себе повторять, что это прежде всего -  мое
дело. - Артайр, высвободился из объятий брата и сказал:
   - Да, чуть  не  забыл.  Есть  еще  одно  важное  дело,  которым  надо
заняться, не откладывая в долгий ящик. - Тут  он  снова  сделал  попытку
улыбнуться. - Надо поторапливаться, пока я готов исповедаться в грехах и
заблуждениях.
   Парлан тоже ответил ему улыбкой и осведомился:
   - И перед кем же ты собираешься исповедоваться?
   - Перед Эмил. Мне необходимо заслужить ее прощение.

***

   Эмил вздохнула и уставилась в огонь камина. Сидеть  в  одиночестве  и
ждать, пока  высохнут  волосы,  было  довольно  скучно.  Поэтому,  когда
раздался стук в  дверь,  она  с  удовольствием  попросила  гостя  войти.
Попросила -  но  сразу  же  помрачнела,  увидев  Артайра.  Поговаривали,
правда, что в парне произошли кое-какие изменения к лучшему, но  ей  все
же не слишком хотелось оставаться с молодым человеком наедине. Хотя  она
старалась забыть, что Артайр в свое  время  пытался  ее  изнасиловать  и
избить, мысль о том, что он рядом, а на ней  ничего  нет,  кроме  ночной
рубашки, неприятно ее взволновала.
   - Я совершенно трезвый, - пробормотал он, приближаясь  к  Эмил,  -  и
клянусь, что не прикоснусь к тебе даже пальцем.
   Эмил  решила  дать  единственному  ближайшему  родственнику   Парлана
возможность оправдаться и указала на стул, стоявший у камина:
   - Садись.
   Он подчинился и присел на краешек стула.
   - Я пришел просить прощения за то, что напал на тебя.
   - Ты был пьян тогда - и зверски, если честно.
   - Да, но больше оправдывать этим себя я не могу.
   Хочу сразу сказать: для того, чтобы правильно  оценить  этот  случай,
мне потребовалось время. Для меня тогда ты была не более чем пленница, и
я  считал,  что  от  пленницы  могу  требовать  всего,  что  мне  только
заблагорассудится. Кроме того, поначалу  я  решил,  что  ты  из  простой
семьи. Я  верил  тогда,  что  люди,  называвшие  Парлана  мягкосердечным
дураком за его обходительность с женским полом, правы. Мало  кто  думает
так же, как он. Теперь, однако, я вижу, что кругом прав он,  а  не  они.
Женщина должна иметь возможность сказать "нет", а настоящему мужчине  не
следует применять силу, пытаясь добиться своего, поскольку женщина более
слабое существо. Только по-настоящему сильный мужчина  редко  дает  волю
рукам.
   - Ну что ж, я вижу, ты и в самом деле кое-что понял, и,  конечно  же,
прощаю тебя от всего сердца.
   - Ты говоришь это, потому что думаешь таким образом угодить Парлану?
   - Отчасти ты прав. Я, к примеру, позволила тебе  говорить  сейчас  со
мной только потому, что ты его ближайший родственник. Иными словами,  ты
смог ко мне войти только потому, что я питаю  нежные  чувства  к  твоему
брату. Что же касается всего остального - то это мой собственный  выбор.
Мои слова предназначены тебе, а не Парлану, и шли от сердца.
   - В таком случае прими мою благодарность. Она тоже  идет  от  сердца.
Приятно осознавать, что ты не держишь на меня зла. Так мне  будет  легче
бороться с дурным в себе. А это дело - ах какое непростое.
   - Любые изменения требуют  от  человека  большой  работы.  Ты  теперь
знаешь все свои слабости и ошибки, а это самое главное. Ты уже говорил с
Парланом?
   - Да, и этот разговор был для меня очень нелегким. Я рад,  что  после
этого у него поднялось настроение. Знаешь, только  теперь  я  понял,  до
какой  степени  он  был  со  мной  несчастлив.  Крови  я  ему   попортил
предостаточно.
   - Но сейчас-то он  счастлив!  Не  стоит  слишком  долго  сожалеть  об
ошибках прошлого. Нужно смело смотреть в будущее. Думать о том,  что  ты
мог сделать когда-то и  почему  ты  этого  не  сделал,  -  пустая  трата
времени. Все силы следует отдавать тому, что необходимо сделать сейчас.
   Прежде чем он успел что-либо ответить,  в  дверь  комнаты  постучали.
Эмил предложила гостю войти и широко  улыбнулась,  заметив,  что  к  ней
направляется Джиорсал. Та тоже  улыбалась.  Она  взглянула  на  Артайра,
который ответил ей кривой ухмылкой.
   - Она знает о том случае?
   - Да, Артайр, я все  ей  рассказала.  И  теперь  говорю:  я  все  ему
простила. - Тут Эмил со значением посмотрела на Джиорсал.
   - Все-все, до капельки? Без обид?
   - Да, так будет лучше всего.
   - В таком случае я очень рада.
   - Прощение мне далось не без труда, зато  оно  искреннее.  -  Эмил  с
улыбкой встретила взгляд Джиорсал.
   Артайр негромко рассмеялся  и  откланялся,  чтобы  не  мешать  беседе
сестер.
   - Время венчания приближается. Пойду взгляну  -  может  быть,  и  моя
помощь пригодится.
   - Что-то ты стала слишком легко прощать обиды,  -  сказала  Джиорсал,
когда Артайр вышел. - Не знаю, смогла бы я поступить так же.
   - Он решил бороться со злом внутри себя, поскольку  осознал  наконец,
что поступил со мной дурно. Я не могла не вознаградить такой благородный
порыв. Мне бы не хотелось оставлять парня без поддержки. Если  он  снова
начнет пить и распутничать, я буду думать, что все  это  потому,  что  я
отвергла его извинения. В такие моменты человеку нужна помощь друга.
   - Ладно, похоже, что ты права. Но довольно об этом.
   Пора тебе одеваться, чтобы достойно предстать перед женихом. - Сестра
подхватила Эмил под руку и помогла ей подняться на ноги.
   - Бог мой, времени и в самом деле в обрез.
   - Что-то ты не кажешься особенно счастливой. А я  думала,  все  будет
наоборот. Не хочешь замуж за Парлана?
   - И да и нет. Противоречивая  я  натура,  верно?  -  Эмил  попыталась
улыбнуться, но улыбка получилась какая-то вымученная.
   - Страдающая натура - это уж вне всяких сомнений.
   Но не расстраивайся зря - успеешь мне  все  рассказать,  пока  будешь
одеваться. Я же, со своей стороны, буду стремиться доказать тебе, что ты
еще глупышка.
   - А мне кажется, что мне уже  довольно  об  этом  говорили,  так  что
чувствительно тебе благодарна. - Эмил скинула с плеч рубашку.
   - Должно быть, ты плохо слушаешь советы друзей, иначе бы не  надувала
губы, направляясь к алтарю, чтобы получить то, чего тебе хочется  больше
всего на свете.
   - Слушай, моя спина очень страшная?
   - Нет, не очень. Впрочем, зачем я это  говорю?  Ты  и  сама  об  этом
отлично  знаешь.  Пытаешься  заговаривать  мне  зубы?  А  ну-ка,  детка,
расскажи мне обо всем наболевшем.
   Так оно будет лучше всего.
   Эмил знала, что так и есть. Она не  знала  другого  -  как  объяснить
сестре все, что ее тревожило. Пока Джиорсал помогала ей одеваться,  Эмил
пыталась найти подходящие слова, которые бы могли объяснить ее страхи  и
сомнения.
   - Я очень хочу стать женой Парлана. Этого я желала в течение  долгого
времени. Потому-то мне и было нужно, чтобы он спросил меня,  хочу  ли  я
замуж  за  него.  Но  он  не  спросил,  и  мне  приходится  думать,  что
единственной причиной этого брака является мой округлившийся живот.
   - Большинство мужчин женится для того, чтобы обрести наследника. Если
бы это было  дозволено,  они  бы  шли  к  алтарю  только  с  беременными
женщинами.
   - Охотно верю, но дело в том, что я иду к  алтарю  совсем  по  другой
причине.
   - Это что же, Парлан тебе сказал", что женится только потому, что  ты
забеременела?
   - Ничего такого он мне не говорил.
   - А что он сказал?
   - Он сказал, что я первая женщина, которая когда-либо ждала  от  него
ребенка, и в прошлом он был очень осторожен, не желая, чтобы его семя  в
ком-нибудь укоренилось. Он сказал, что именно со мной  ему  не  хотелось
проявлять осторожность.  Сказал  еще,  что  я  ему  нравлюсь  и  он  мне
доверяет. Честно говоря, это мало походит на слова пылкого любовника.
   - Да, любая женщина сочла бы,  что  он  сказал  даже  слишком  много.
Некоторые жены за всю жизнь не слышали ничего подобного.
   - Знаю. Но это не мешает мне требовать от него большего. Пусть я буду
ему другом и любовницей - это хорошо, только мне этого  мало.  А  теперь
можешь назвать меня жадной и неблагодарной.
   - Так ты хочешь, чтобы он любил тебя так же, как ты любишь его?  И  в
этом все дело? - Джиорсал усадила Эмил в кресло и принялась  расчесывать
ей волосы.
   - По-моему, я ничего подобного не говорила.
   - Ну да, но это проскальзывает в каждом твоем слове или жесте,  стоит
тебе только упомянуть о Парлане. Я догадалась об этом с самого начала.
   - А Парлан понимает это, как ты  думаешь?  -  Эмил  в  очередной  раз
расстроилась из-за того, что людям - пусть даже родной сестре -  удается
с легкостью читать ее мысли.
   - Скорее всего нет. Мужчины часто слепы в том, что  касается  чувств.
Но знаешь, бывает, что и женщины не  замечают  очевидного.  Теперь-то  я
знаю, что Иен любил меня с самого начала, только я этого никак не желала
видеть. Сейчас, после  того  как  мы  прожили  столько  лет,  я  начинаю
понимать, что любовь мужа ко мне проглядывала в каждом его поступке.  Но
прежде чем я догадалась об этом, мне предстояло открыть для себя, что  и
я люблю его тоже. А ведь он ни разу не осмелился заикнуться мне о  своих
чувствах.
   Джиорсал покачала головой в знак  того,  что  осуждает  прежнее  свое
поведение, и добавила:
   - Как только я поняла, что ты влюбилась в мужчину, я страшно за  тебя
испугалась. Об этом человеке говорили много дурного, а его смуглая  кожа
и суровый вид, казалось, все это подтверждали. Но я очень скоро  поняла,
что этот мужчина - просто жертва сплетен и слухов. Но я все-таки за тебя
беспокоилась, поскольку, как  сказал  Иен,  он  был  "таким  здоровенным
парнем".  -  Джиорсал  улыбнулась  краешком  губ,  когда  услышала,  как
засмеялась Эмил. - Мне потребовалось время, чтобы  понять:  он  тебе  не
приносит вреда, ты вовсе не боишься, а наоборот, отлично ладишь с этим -
как бы это лучше сказать? - чрезвычайно крупным мужчиной.
   - Ладить-то я могу, но в силах ли я удержать его?
   Смогу ли я заменить ему других женщин, многие из которых были бы рады
ему отдаться?
   - А что? он уже изменял тебе? - уложив волосы Эмил, Джиорсал  присела
рядом и заглянула сестре в глаза.
   - Думаю, что нет. Вернее, уверена. Он даже и смотреть  на  Кэтрин  не
хотел, хотя она делала все, что только возможно, лишь бы залучить его  к
себе в постель. Правда, он уезжал в Данмор, но в течение  его  недолгого
отсутствия у меня не возникало и мысли,  что  он  может  развлекаться  с
другой.
   - Тогда с какой стати ты всполошилась? Он хранил тебе верность,  хотя
не был связан ни словом, ни клятвой, которую произносят перед аналоем.
   - Правда. Но ты не забывай, что страсть, охватившая нас,  разгорелась
совсем недавно. Что  будет,  когда  позолота  новизны  сотрется?  Только
любовь способна удержать человека от измены. А ведь он  до  сих  пор  не
сказал мне ни единого слова, даже  не  намекнул,  что  любит  меня.  Ах,
Джиорсал,  я  так  его  люблю,  что  меня  временами  это  пугает.  Я  и
представить себе не могу его в объятиях другой женщины. Если  он  станет
искать утех на стороне, я просто умру. А ведь  может  статься,  что  мое
положение любовницы, друга и матери его сына  перестанет  отвечать  всем
его запросам. Хуже того, мне подчас кажется, что случись такое,  я  сама
пойду на разрыв.
   Взяв Эмил  за  руку,  Джиорсал  принялась  подбирать  слова,  которые
успокоили и приободрили бы сестру:
   - Да, со временем он может начать смотреть на сторону,  но  вероятнее
другое: то, что он уже чувствует к тебе, самым волшебным  образом  может
превратиться в ту самую любовь, которой ты так  добиваешься.  Подумай  о
моем браке. Иен любил меня, а я его нет. В течение долгих  пяти  лет  он
одаривал меня своей терпеливой, ничего не требующей  взамен  любовью,  и
наконец он получил то, чего хотел. Теперь и я люблю его. К своему стыду,
хочу сказать, что поначалу не  была  ему  ни  настоящей  любовницей,  ни
преданной подругой. Разве подобное не  может  произойти  между  тобой  и
Парланом? Ты ведь обрела в  Дахгленне  почву  под  ногами  и  стала  для
Парлана  просто  незаменимым  человеком  -  он  доверяет  тебе,  ты  ему
нравишься, и скоро у вас родится  ребенок.  Подумай  об  этом,  девочка.
Отдай ему свою любовь, и тогда - очень может быть - ты  завоюешь  сердце
Парлана. Ты и без того уже получила от него предостаточно.
   Сжимая в своей ладони руку  Джиорсал,  Эмил  задумалась  над  словами
сестры. Что и говорить, в ее речах был смысл.
   Конечно, заставить Парлана полюбить себя не так  просто,  как  думает
Джиорсал. Не просто - но реально. И у нее куда больше возможностей,  чем
у любой другой женщины.
   - Что ж,  я  поняла.  Хватит  мне  расходовать  силы  на  бесполезные
сожаления. Необходимо направить их к вожделенной цели и получить то, что
мне дороже всего. Сердце Парлана.
   Приобняв сестру, Джиорсал встала и потянула ее за собой.
   - Тебе необходимо терпение. Море терпения.
   - Я очень постараюсь быть терпеливой, но об этом легче говорить,  чем
быть такой.
   - А мне кажется, что ты  способна  совершить  даже  невозможное  -  в
случае, если что-то для себя решишь окончательно и  бесповоротно.  Ну  а
теперь пошли - никуда не годится опаздывать на собственное венчание.
   - Где эта женщина? - прокричал Парлан, входя в зал.
   Лаган покачал головой и, даже не пытаясь скрыть улыбку, ответствовал:
   - Заканчивает последние приготовления перед венчанием.
   - Если она задержится еще хотя бы на минуту, я сам притащу  ее  сюда.
Священник уже начинает волноваться, - добавил он со значением.
   - Точно. Вот почему он посиживает с Лахланом и распивает с ним  меды.
Яркий пример человеческого волнения.
   Оглядев Лейта, Малколма  и  хихикающего  Артайра,  Парлан  переключил
внимание на Лагана:
   - Готов признать, что мне не терпится. Самую малость.
   - Именно. Самую малость.
   - Может быть, ты прекратишь играть у меня на нервах, Лаган Данмор?  -
Парлан негромко выругался, но приятель продолжал над ним потешаться.
   Парлан уже собрался было во всеуслышание пожаловаться, что в жизни не
встречал большей  копуши,  когда  открылась  дверь  и  Эмил  явила  себя
собравшимся.  Взглянув  на  невесту,  Парлан  невольно  затаил  дыхание.
Свободное платье, казалось, летело вслед за ней  подобно  облачку.  Этот
фасон был выбран не только по той причине, что  платье  не  должно  было
бередить еще сравнительно свежие рубцы на спине, но и потому, что Парлан
и старая Мег были убеждены - тесная одежда  не  должна  сдерживать  рост
ребенка, шевелившегося в  чреве.  Темно-синий  цвет  платья  подчеркивал
голубизну глаз Эмил, но более всего Парлана поразили ее волосы. Пышные и
яркие, они были украшены вплетенными в них синими и золотыми ленточками.
В жизни она еще не выглядела столь великолепно.
   - Ай да Парлан! Какую женщину себе нашел - просто загляденье. - - Да,
Лаган, загляденье. Такой уж я  удачливый.  -  Парлан  не  теряя  времени
двинулся к Эмил.
   Увидев Парлана,  Эми