е удастся уговорить? Мохаммед задумался.
     - Тогда он плохой человек, которого заставили им помогать, предатель, который сознательно сотрудничает с врагами во имя личной выгоды; в таком случае я убью его.
     - Я не хочу, чтобы кого-нибудь из-за меня убивали, - не задумываясь проговорила Джейн.
     - Это не ради тебя, - резко заметил Эллис. - Это ради меня - ведь это я отказываюсь продолжить путь в одиночку.
     Джейн замолчала.
     Размышляя о технических деталях, Эллис обратился к Мохаммеду:
     - Но ты одет не так, как одеваются в Нуристане.
     - Я поменяюсь одеждой с Халамом.
     - К тому же едва владеешь местным наречием. - В Нуристане много наречий. Я объясню, что родом из того района, где говорят на другом языке. Русские не говорят ни на одном из местных наречий, так что они никогда не узнают.
     - А что ты будешь делать с оружием?
     Мохаммед задумался на мгновение и сказал:
     - Вы мне не дадите свою сумку?
     - Она слишком мала.
     - Мой Калашников складывается пополам.
     - Ясное дело, бери, - ответил Эллис.
     Джейн подумала, не вызовет ли это подозрение, но затем решила, что оснований для беспокойства нет, ведь афганские сумки такие же странные и разнообразные, как и их одежда. Все равно рано или поздно Мохаммед неизбежно вызовет подозрения.
     - Ну а что произойдет, если они, наконец, поймут, что пошли по ложному пути? - спросила она.
     - Прежде чем это произойдет, я сбегу ночью, оставив их в неведении.
     - Но это жутко опасно, - заметила Джейн.
     Мохаммед пытался выглядеть невозмутимо бесстрашным. Как и большинство партизан, он обладал врожденной смелостью, но вместе с тем был до смешного тщеславен.
     - Но если ты ошибешься в расчетах и они заподозрят тебя прежде, чем тебе удастся от них сбежать, тебя схватят и начнут пытать, чтобы выяснить, каким маршрутом мы прошли.
     - Живым им меня не взять, - сказал Мохаммед. Он внушал Джейн доверие.
     - Но тогда у нас не будет проводника, - сказал Эллис.
     - Я вам найду другого. - Мохаммед повернулся к Халаму и начал быстро переговариваться с ним на каком-то смешанном наречии. Джейн догадалась, что Мохаммед предлагает Халаму наняться в проводники. Ей не очень нравился Халам, - он был слишком хорошим торговцем, чтобы вызывать к себе полное доверие, но он явно не был новичком в горах, следовательно, выбор оказался правильным. Большинство местных жителей вряд ли рискнули бы отправиться за пределы своей долины.
     - Он говорит, что знает дорогу, - сказал Мохаммед, переходя на французский. У Джейн возникли смурные подозрения насчет слов "он знает". Мохаммед между тем продолжал: - Сначала он поведет вас в Кантивар, а там найдет другого проводника, чтобы провести вас по следующему перевалу; так вы доберетесь до границы с Пакистаном. За это он хочет пять тысяч афгани.
     - Цена вполне приемлемая, но сколько нам еще потребуется нанять проводников по такой цене, прежде чем мы доберемся до Хитраля?
     - Может быть, пять или шесть, - ответил Мохаммед.
     Эллис покачал головой.
     - У нас нет тридцати тысяч афгани. К тому же нам, надо еще покупать еду.
     - Вы сможете добывать пищу, помогая местному населению врачеванием, - предложил Мохаммед. - Может быть, в самом конце вам не понадобится никаких проводников. Когда вы попадете в Пакистан, там станет намного легче.
     Эллис колебался.
     - Что ты думаешь на этот счет? - спросил он Джейн.
     - Альтернатива есть, - сказала она. Ты можешь продолжить путь без меня.
     - Нет, - ответил Эллис. - Это не альтернатива. Мы пойдем вместе.

Глава 18

     За весь следующий день поисковые отряды не обнаружили никаких следов Джейн и Эллиса.
     Жан-Пьер и Анатолий сидели на жестких деревянных стульях в темном, спартанском на вид офисе без окон на военно-воздушной базе в Баграме и прослушивали поступающие радиосводки. Сегодня поисковые отряды снова вышли еще до восхода солнца. Поначалу их было шесть: по одному на каждую из пяти примыкающих долин, вытянувшихся на восток от долины Пяти Львов, один отряд Направился на север, вверх по течению реки Пяти Львов. В каждом отряде был, по крайней мере, один офицер регулярной афганской армии, говоривший на дари. Они высадились на вертолетах в шести деревнях долины и уже через полчаса сообщали, что наняли местных проводников. - Быстро работают, - удивился Жан-Пьер после прослушивания последнего шестого сообщения. - Как это они умудряются?
     - Очень просто, - ответил Анатолий. - Они просят кого-то из местных сопровождать их в качестве проводника. Тот отказывается, тогда они его пристреливают. Просят следующего. Желающие находятся очень быстро. Один отряд попытался проследовать по закрепленному за ним маршруту на вертолете, но эксперимент не удался. Маршрут оказался труднопроходимым по земле, а по воздуху тем более. Кроме того, никто из проводников раньше не летал на вертолете и на высоте не мог правильно ориентироваться. Так что все отряды отправились пешком; причем некоторые взяли с собой лошадей, тащивших поклажу.
     Жан-Пьер уже не ожидал сегодня каких-либо известий, так как беглецы опережали преследователей на целый день. Однако, солдаты наверняка будут передвигаться быстрее, чем Джейн, в особенности с Шанталь на руках...
     Жан-Пьера мучили угрызения совести всякий раз, когда он думал о Шанталь. Его ярость по отношению к жене и к тому, что она делает, не распространялась на дочь. Ребенок страдал, он был уверен в этом, целый день в пути, пробираясь в снегах сквозь ледяной ветер...
     В последнее время он все время размышлял, что случится, если Джейн погибнет, а Шанталь выживет Ему представлялось, как они возьмут в плен одного Эллиса, а закоченевшее тело Джейн найдут в двух-трех километрах неподалеку с ребенком в руках, чудом оказавшимся живым. "Я вернусь в Париж человеком с трагическим ореолом, - думал Жан-Пьер, - вдовец с крохотной дочерью, ветеран войны в Афганистане... Со мной будут носиться как со знаменитостью! Но мне вполне по силам воспитать ребенка. Какие чудесные у нас будут взаимоотношения, когда Шанталь подрастет! Я найму ей няню, но позабочусь о том, чтобы в жизни ребенка она не заняла место матери. Я сам буду для нее и матерью и отцом".
     Чем больше он об этом думал, тем больше лился на Джейн за то, что она подвергает опасности жизнь Шанталь. Мать явно нарушала все родительские обязанности, пустившись с ребенком в такое опасное дело. Он подумал, что на этом основании ему, возможно, удастся добиться через суд в Европе установления опекунских прав на ребенка.
     К полудню Анатолий уже изрядно устал, а Хан-Пьер ощущал какое-то нарастание напряжения. Оба были раздражены. Анатолий долго беседовал по-русски с другими офицерами, которые зашли к ним в маленькую комнату без окон, и их болтовня действовала Жан-Пьеру на нервы. Сначала Анатолий переводил все радиосводки тисковых отрядов, потом бросил однозначно: "Ничего". Жан-Пьер составлял маршруты отрядов по картам, отмечая их местонахождение красным карандашом, но к концу дня они вышли на тропы или высохшие русла рек, которые не были обозначены на картах, и если даже они сообщали по радио о своем местонахождении, Анатолий не передавал ему этой информации.
     Преследователи расположились на ночлег, сообщив, что следов преследуемых не обнаружено. Солдатам было приказано расспрашивать местных жителей селений, через которые они проходили. Местные жители сообщали, что никаких иностранцев не видели. В общем, ничего удивительного, так как преследователи все еще оставались в пределах долины Пяти Львов, не достигнув перевалов, ведущих в Нуристан. Люди, которых они расспрашивали, в основном были лояльны Масуду: помогать русским для них было бы равносильно предательству. Завтра, когда они подойдут к Нуристану, жители станут более сговорчивыми.
     Тем не менее, Жан-Пьер чувствовал разочарование. Когда вечером они с Анатолием вышли из офиса и по бетонированной площадке направились в столовую. Они съели отвратительный ужин из консервированных сосисок и картофельного пюре, после чего Анатолий под стать его настроению стал пить водку с друзьями-офицерами, оставив Жан-Пьера наедине с сержантом, который говорил по-русски. Они сыграли партию в шахматы, и, к огорчению Жан-Пьера, сержант оказался намного сильнее его. Жан-Пьер пораньше отправился спать и потом еще долго не мог заснуть, представляя Эллиса и Джейн вместе в постели.
     На следующее утро его разбудил Анатолий, восточное лицо которого расплылось в улыбке, совсем без следов вчерашнего раздражения, причем Жан-Пьер чувствовал себя как провинившийся ребенок, которого, наконец, простили, хотя, насколько ему было известно, он не совершил ничего дурного. Они вместе съели завтрак - вашу - и пошли в офис.
     С утра Анатолий уже связался по радио с поисковыми отрядами, которые снова отправились в путь на рассвете.
     - Сегодня мы разыщем твою жену, приятель, - весело проговорил Анатолий, и Жан-Пьер почувствовал прилив оптимизма.
     Как только они пришли в офис, Анатолий снова связался по рации. Он попросил солдат описать, что они видят вокруг, и Жан-Пьер, используя описания местности, горных потоков, озер и низин, догадывался, где они могут находиться. Похоже, что они продвигались чересчур медленно, если брать расстояние в час, но, разумеется, надо учитывать, что они поднимались в горы по труднопроходимым тропам. Однако, такие же суровые условия сказывались и на продвижении Эллиса и Джейн.
     В каждом поисковом отряде были свои проводники, но когда отряд приблизился к месту, где находилась развилка с обеими тропами, ведущими в Нуристан, пришлось нанять еще одного проводника из близлежащего: селения и разбиться на две группы. К полудню карта Жан-Пьера была испещрена красными точками, словно корьевой сыпью.
     В полдень их ждал сюрприз. На пять дней в афгани-стан с проверкой прилетел генерал в очках; он приземлился в Баграме и решил выяснить, на что Анатолий тратит деньги русских налогоплательщиков. Об этом Жан-Пьер узнал вкратце от Анатолия за несколько секунд до того, как в крохотном офисе появился генерал в окружении подобострастных офицеров, словно утят, спешащих за матерью-уткой.
     Жан-Пьера поразило, как мастерски Анатолий обхаживает наехавших гостей. Он вскочил со стула, довольно энергично, но без суеты, пожал руку генералу и предложил сесть, отдал кому-то несколько распоряжении через открытую дверь в другой комнате. Он докладывал быстро, но отчетливо генералу примерно минуту или более того, затем извинился и снова что-то проговорил в микрофон, сначала перевел Жан-Пьеру информацию из Нуристана, полученную по переполненному помехами эфиру, затем представил генерала Жан-Пьеру по-французски.
     Генерал стал задавать вопросы, Анатолий отвечал, иллюстрируя маршрут отметками Жан-Пьера на карте. Неожиданно в эфир ворвался радист одной из поисковых групп, и взволнованный голос затараторил что-то по-русски. Анатолий прервал генерала на полуслове, чтобы сосредоточиться на информации из эфира.
     Жан-Пьер присел на край своего жесткого стула и с нетерпением ждал перевода.
     Голос оборвался. Анатолий задал вопрос, ему ответили.
     - И что же они там нашли? - не выдержал Жан-Пьер.
     Не реагируя на вопрос, Анатолий сначала переговорил с генералом. Потом, наконец, повернулся к Жан-Пьеру.
     - Они нашли двух американцев в селении под названием Атати в долине Нуристана.
     - Удивительно, - воскликнул Жан-Пьер, - это они!
     - Очень может быть, - сказал Анатолий. Жан-Пьер не мог понять его сомнений.
     - Да, конечно, это они! Вашим людям трудно отличить американцев от англичан.
     - Вполне возможно, но согласно сообщению, никакого ребенка с ними нет.
     - Нет ребенка? - нахмурился Жан-Пьер. Как это? Неужели Джейн оставила Шанталь в долине Пяти Львов под присмотром Рабии, Захары или Фары? Это маловероятно. Может быть, она успела спрятать ребенка в этом селении Атати незадолго до того, как они попали в руки поисковой группы? Это тоже казалось маловероятным: в минуту опасности Джейн следовало инстинктивно быть рядом с ребенком.
     - Неужели Шанталь уже нет в живых?
     Может, какая-то ошибка, решил он: искажение связи, помехи в радиоприеме, а может какой-нибудь нерадивый офицер отряда просто не заметил крошечного ребенка.
     - Какой толк рассуждать? - сказал он Анатолию. - Надо слетать туда и посмотреть на месте.
     - Я хочу, чтобы ты полетел со сменным нарядом, - сказал Анатолий.
     - Конечно, - ответил Жан-Пьер, до которою не сразу дошел смысл брошенной Анатолием фразы: - Стало быть, ты не полетишь вместе со мной?
     - Так оно и есть.
     - А почему?
     - Я нужен здесь, - ответил Анатолий, окинув взглядом генерала.
     - Хорошо.
     В среде военной бюрократии несомненно существовала своя борьба за власть: Анатолий опасался покидать базу, пока генерал еще находился здесь, на тот случай, если кому-нибудь вздумается очернить Анатолия в глазах генерала.
     Анатолий снял трубку стоявшего на столе телефона и отдал несколько распоряжений по-русски. Пока он еще разговаривал, в комнату вошел ординарец; кивнув Жан-Пьеру, Анатолий прикрыл трубку рукой и сказал:
     - Они дадут тебе теплую шинель - там в Нуристане уже зима.
     Жан-Пьер вышел с ординарцем. Они прошли по бетонной дорожке. Их уже ждали два вертолета с вращающимися лопастями: пучеглазый боевой вертолет с углублениями для ракет под обрубленными крыльями, а рядом другой, гораздо больший по размерам транспортной вертолет с целым рядом иллюминаторов на борту. Жан-Пьер удивился, для чего такой большой вертолет, потом сообразил: это для того, чтобы забрать поисковый отряд. Перед вертолетами к ним подбежал солдат и передал Жан-Пьеру серую форменную шинель, которую тот перекинул через руку и взобрался на борт меньшего вертолета.
     Вертолеты тут же поднялись в воздух. Жан-Пьер с волнением думал о предстоящей встрече. Он устроился на скамье для пассажиров, где уже сидело с полдюжины солдат. Вертолет взял курс на северо-восток.
     Когда военно-воздушная база осталась позади, пилот жестом пригласил Жан-Пьера пройти в кабину. Жан-Пьер поднялся, прошел вперед и остановился на пороге кабины, чтобы лучше было слышно.
     - Я буду вашим переводчиком, - сказал пилот по-французски, медленно выговаривая слова.
     - Спасибо. Вы знаете, куда мы летим? - спросил Жан-Пьер.
     - Да, сэр. У нас есть координаты, и я могу связаться с командиром поисковой группы по рации.
     - Прекрасно. - Жан-Пьера удивило такое уважительное к нему отношение. Похоже, он заслужил почетное звание не ниже полковника КГБ.
     Вернувшись на свое место, Жан-Пьер подумал, какой у Джейн будет вид при его появлении. Почувствует ли облегчение? Поведет ли себя вызывающе? Или предстанет перед ним просто изможденной? Конечно, Эллис будет со своим озлобленным и оскорбленным самолюбием. "Как же мне вести себя"? - размышлял Жан-Пьер. Хочу, чтобы они почувствовали себя задетыми и уязвленными, но сам-то я должен сохранять благородство. Что же мне им сказать?
     Он попытался представить себе сцену встречи. Эллис и Джейн окажутся во дворе какой-нибудь мечети или будут сидеть на земляном полу сложенного из камней дома, возможно, связанные, охраняемые солдатами с Калашниковыми. Они, наверное, голодные, продрогшие и несчастные. Жан-Пьер войдет в своей русской шинели, уверенный в себе, во главе следующих за ним младших офицеров. Он посмотрит на них долгим испытующим взглядом и скажет...
     Что же он скажет? "Вот мы и встретились снова" - звучит ужасно мелодраматично. "Неужели вы в самом деле думали, что сможете ускользнуть от нас?" - было бы слишком риторично. "У вас не было никаких шансов" - было бы предпочтительнее, но не столь эмоционально.
     Температура за бортом стала резко падать, когда они оказались над горами. Жан-Пьер надел шинель и, стоя перед открытой дверью, смотрел вниз. Под ним расстилалась долина, чем-то напоминавшая долину Пяти Львов, с протекавшей посредине речушкой, которая временами пряталась в тени гор. Снег покрывал вершину и оба склона гор, но в долине снега не было.
     Жан-Пьер прошел вперед в кабину и сказал на ухо пилоту:
     - Где мы находимся?
     - Это место называется Долина Секардара, - ответил пилот. - В северном направлении она переходит в долину Нуристан и приведет нас к селению Атати.
     - Сколько еще лететь?
     - Двадцать минут.
     Жан-Пьеру это казалось целой вечностью. Пытаясь сдержать нетерпение, Жан-Пьер прошел назад и сел на скамью рядом с солдатами. Поглядывая на него, они сидели тихо и спокойно. Наверное, побаивались его. Может быть, думали, что он из КГБ.
     - А я и на самом деле из КГБ, - пришла ему в голову неожиданная мысль.
     Интересно, о чем сейчас думают солдаты? Наверное, о своих девушках и женах, оставшихся дома. Теперь их дом будет и его домом. У него будет квартира в Москве. Интересно, сможет ли он теперь начать счастливую семейную жизнь с Джейн? Ему хотелось бы отвезти Джейн и Шанталь в эту квартиру и оставить там, пока он и эти солдаты будут воевать в других странах, и с нетерпением ждать отпуска, чтобы вернуться домой к жене, снова оказаться рядом с ней в постели, посмотреть, как подрастает его дочь. "Я предал Джейн, а она предала меня, - думал он. - Может быть, мы сможем простить друг друга, хотя бы ради Шанталь".
     Что же случилось с Шанталь?
     Скоро он все узнает. Вертолет пошел на снижение. Они были почти у цели. Жан-Пьер встал, чтобы снова посмотреть сквозь открытую дверь. Они спускались на луг, где горный поток впадал в реку. Это было живописное местечко. На холме было разбросано всего несколько домишек, каждый из которых возвышался над другим, в типично нуристанской манере: Жан-Пьер вспомнил фотографии таких селений в рекламных альбомах о Гималаях.
     Вертолет приземлился.
     Жан-Пьер спрыгнул на землю. С другой стороны луга, выйдя из нижнего ряда деревянных домов, приближалась Группа русских солдат поискового отряда. Жан-Пьер с нетерпением ждал, когда выйдет пилот, его переводчик. Наконец, он вышел из вертолета.
     - Пошли! - сказал Жан-Пьер и направился через поляну.
     Он сдерживал себя, чтобы не побежать. Эллис и Джейн, наверное, были в том доме, из которого вышли солдаты, и он быстрым шагом направился туда. Жан-Пьер чувствовал, что начинает злиться: в нем бушевала столь долго сдерживаемая ярость. "К черту достойное поведение, - размышлял он, - я выложу этой чертовой парочке все, что о них думаю". Когда он приблизился к поисковой группе, возглавлявший поиски офицер стал докладывать. Не обращая на него никакого внимания, Жан-Пьер повернулся к переводчику и сказал:
     - Спросите его, где они находятся.
     Пилот задал вопрос и офицер показал на один из деревянных домиков. Без лишних слов Жан-Пьер прошел мимо солдат прямо в дом.
     Его ярости не было предела, когда он ворвался в дом. В комнате находилось несколько солдат из отряда. Увидев Жан-Пьера, они расступились.
     В углу двое были привязаны к скамейке.
     Жан-Пьер взглянул на них. Его рот приоткрылся, а лицо побелело. Пленниками оказались анемичного вида худой молодой человек лет восемнадцати или девятнадцати с длинными грязными волосами и висящим усами, а также полногрудая белокурая девушка с цветши в волосах. Взглянув на Жан-Пьера, парень проговорит по-английски:
     - Эй, дружище, будьте добры, помогите нам Мы тут влипли в одну неприятность.
     Жан-Пьер почувствовал, что он вот-вот взорвется. Это была просто парочка хиппи, направляющаяся в Катманду из той категории туристов, которые еще не перевелись, несмотря на войну в Афганистане. Надо же, какое разочарование! Почему они оказались здесь как раз в тот момент, когда все были заняты поисками сбежавшей парочки европейцев?
     Жан-Пьер определенно не собирался помогать какой-то парочке наркоманов-дегенератов. Он повернулся и вышел.
     Пилот как раз входил в комнату. Увидев выражение лица Жан-Пьера, он спросил:
     - Что-нибудь случилось?
     - Это не они. Пойдемте со мной. Пилот поспешил за Жан-Пьером.
     - Не они? Разве это не американцы?
     - Да