ья Салливан  выстроились
в ряд и проехали мимо Тори и Дру, насмешливо улыбаясь обоим.  Наконец-то  их
старший брат связал себя с кем-то, кроме  членов  своей  семьи.  Наконец  он
нашел то, чего ему не хватало всю жизнь. Дело было не в том,  что  Салливаны
не восхищались братом или не ценили все жертвы Энди Джо и то, что он сделал,
чтобы обеспечить их благосостояние, но все четверо ждали, когда  они  смогут
жить самостоятельно, чтобы никто ими не командовал. Теперь у Энди  Джо  была
жена, которую не так-то просто держать в руках. На то, чтобы удерживать  эту
очаровательную блондинку от глупостей, у старшего Салливана уйдет все время.
   Когда Салливаны потрусили прочь вслед за экипажем,  Тори  с  любопытством
уставилась на Дру.
   - Ты не соблаговолишь объяснить мне, что за странный разговор был у вас с
Эдгаром?
   - Может быть, это лучше сделать самому Эдгару,  -  тихо  проговорил  Дру,
задумчиво глядя вслед экипажу.
   - Ну, скажи мне, - продолжала настаивать Тори, - что происходит?
   - Да ничего не происходит, - сказал Дру,  пожимая  плечами.  -  Я  думаю,
будет лучше, если мы вежливо попрощаемся с твоей матерью и Хубертом. Как  бы
плохо она с тобой ни обращалась, все равно она твоя мать.
   Тори  подумала,  что  Дру  прав.  Его   чувство   ответственности   опять
возвращалось  к  нему.  Но  Тори  было  трудно  чувствовать  сентиментальную
привязанность к Гвен, которая никогда не проявляла к ней и капли любви. Гвен
и Тори были  родными,  но  душевной  близости  между  ними  не  существовало
никогда.

***

   И, конечно же, Гвен опять проявила свой несносный характер, когда Тори  с
ней прощалась. Она прочла дочери целую лекцию  о  том,  насколько  глупо  ее
решение остаться в Монтане с таким неотесанным болваном, тогда как она могла
бы жить в праздной роскоши в  Чикаго.  Гвен  ругала  Тори  за  то,  что  она
оставляет мать одну сражаться со скандальными пересудами,  с  которыми  она,
несомненно, столкнется, когда вернется обратно  в  цивилизованное  общество.
Это, а совсем не счастье Тори, как и всегда, было основной заботой Гвен.
   Когда дилижанс покатился по улицам Вирджиния-сити, плечи  Дру  облегченно
расслабились. Он всегда жалел, что лишился родителей, но тут он подумал, что
иметь таких, как Гвендолин, было не лучше.
   - Боже, как я  рад,  что  все  кончилось,  -  сказал  Калеб,  вздохнув  с
благодарностью.
   - Ты не одинок в своих чувствах, -  пробормотал  Эдгар,  задумчиво  глядя
вслед дилижансу.
   - Это событие надо отпраздновать, - заявил Калеб. - Салливаны и  я  хотим
по-настоящему приветствовать тебя в Вирджиния-сити и выпить  за  твои  новые
начинания, Эдгар.
   Эдгар вежливо поблагодарил его.
   - Я присоединюсь к вам через несколько минут. Но сначала мне бы  хотелось
поговорить наедине с Тори и Дру.
   Когда Калеб и Салливаны неспешно направились в гостиницу. Тори  удивленно
посмотрела на отчима. Эдгар неловко переминался с ноги на ногу.
   - Дру считает, что мы с тобой должны  поговорить  начистоту,  хотя  я  не
уверен, что это правильно.
   Эдгар прерывисто вздохнул, взглянул на Дру, а затем решительно  обратился
к Тори.
   - Тори, я хочу, чтобы ты знала, что я очень люблю тебя, и всегда любил. Я
пытался быть тебе хорошим  отцом  эти  десять  лет.  Я  очень  сожалею,  что
позволил Гвен  полностью  распоряжаться  твоим  воспитанием.  Но  я  не  мог
остаться в стороне и позволить тебе выйти  замуж,  пока  ты  еще  ничего  не
видела в жизни и не встретилась с Калебом. Я знал, как много он  значит  для
тебя.
   Эдгару было явно не по себе. Он снял шляпу и вертел ее в руке.
   - Я никогда не одобрял методов Гвен, которая обманывала тебя и заставляла
думать, что Калеб забыл о тебе. Гвен поступала  неискренне,  чтобы  защитить
себя и свою драгоценную репутацию от скандальных пересудов. Но и я вел  себя
не многим лучше. Думаю, я был просто трусом, согласившись с Гвен, когда  она
потребовала, чтобы я занимался своей  железной  дорогой,  а  ей  предоставил
возможность сделать из тебя благовоспитанную леди, любящую роскошную  жизнь.
Дело в том... - Эдгар взглянул в вопрошающие глаза Тори и смутился.  -  Дело
в.., том... - снова и снова повторял он. Нахлобучив шляпу на  голову,  Эдгар
сунул руки в карманы и уставился на пыльную дорогу.
   Дру закатил глаза, ожидая, когда же наконец Эдгар выложит всю правду.  Но
тот хранил  свой  секрет  так  долго,  что  просто  не  мог  заставить  себя
признаться.
   - Эдгару очень трудно тебе в этом признаться, наверное, потому, что он не
знает, как ты воспримешь эту новость, но твой настоящий отец он, а не Калеб,
- выпалил Дру.
   Ну вот! Все наконец раскрылось. Теперь ему и Эдгару ничего не оставалось,
кроме как ждать, пока Тори переварит правду и  отреагирует  на  нее.  Дру  и
Эдгар настороженно смотрели, как краска сошла с  лица  Тори,  а  рот  широко
раскрылся.
   - Ты, вероятно, будешь  меня  ненавидеть,  и  у  тебя  на  это  есть  все
основания, - произнес Эдгар, спеша высказаться, прежде чем к  Тори  вернется
дар речи и она сможет обрушиться на него с оскорблениями. - Но я был  молод,
влюблен и очень глуп.  Я  был  пленен  красотой  Гвен,  и  она  была  первой
женщиной, которую я полюбил. Все эти годы я смотрел, как ты растешь, и  меня
поражало необыкновенное сходство между тобой и Гвен - по крайней  мере,  той
Гвен, которую я когда-то знал, прежде чем  власть  и  богатство  так  ужасно
изменили ее. Я смотрел на тебя и вспоминал,  как  я  любил  Гвен  много  лет
назад.
   Голубые глаза Эдгара взглянули в застывшее, от изумления лицо Тори.
   - Когда Гвен  бросила  меня  ради  Калеба,  потому  что  он  был  веселым
искателем приключений и она увлеклась им, я  был  просто  сокрушен.  Я  даже
попытался помешать браку и вел себя, как дурак. Не прошло и месяца после  их
свадьбы, как Гвен прибежала ко мне в  слезах,  каясь,  что  она  сделала  не
правильный выбор и Калеб не может обеспечить ей такую жизнь, к  которой  она
всегда стремилась. И я был настолько глуп, что не понял, что ей нужны только
мои деньги, а не я сам.
   Он опустил глаза.
   - Гвен провела со мной ночь, и я умолял ее уйти от Калеба.
   Я часто думал с тех пор, не специально ли был выбран  этот  момент;  ведь
если бы Гвен забеременела, она могла сказать, что ребенок мой, а не  Калеба.
Ей для счастья всегда нужно было  лишь  богатство  и  престиж.  Она  жаждала
светских развлечений куда больше, чем настоящей любви. Калеб уехал из дому в
поисках работы, которая принесла бы  ему  столько  денег,  чтобы  Гвен  была
довольна. Он не знал, что она согрешила, но отцу своему Гвен все  рассказала
в надежде, что тот согласится, чтобы она совсем ушла от Калеба. Но  ее  отец
разгневался и потребовал, чтобы она была верна своим брачным клятвам.  Когда
Гвен уже точно  знала,  что  носит  моего  ребенка,  она  опять  попробовала
оставить Калеба, но ее  отец  поклялся,  что  устроит  скандал  и  лишит  ее
наследства. Он не мог допустить, чтобы в его  семье  был  развод,  и  только
когда он умер, Гвен решилась уйти от Калеба, не опасаясь больше скандала.
   - А Калеб знает правду? - проговорила Тори,  и  глаза  ее  заблестели  от
слез. Она внезапно поняла, что это и есть третья вещь, которую,  как  считал
Дру, ей  следует  знать,  прежде  чем  она  покинет  Вирджиния-сити.  Но  им
помешали, прежде чем Дру успел до этого дойти. А Тори  была  так  счастлива,
что забыла обо всем на свете.
   Эдгар отрицательно покачал головой.
   - Калеб достаточно пострадал от моей идиотской  одержимости  и  безумного
стремления Гвен к влиянию и процветанию. Это  она  отправила  Калеба  искать
золото. И как только он уехал, она прибежала ко мне, чтобы расторгнуть  свой
брак. Но Гвен  отказывалась  признаться  другим,  что  ты  -  моя  дочь.  Ее
репутация всегда значила для нее больше всего  на  свете.  Ей  было  выгодно
говорить всем, что Калеб - эгоистичный бродяга, бросивший  жену  и  ребенка.
Гвен использовала всеобщую  жалость  к  себе,  чтобы  подняться  к  вершинам
общества, что было для нее так  важно.  Я  слишком  поздно  понял,  что  она
никогда не любила  меня  и  хотела  получить  только  мои  деньги.  Когда  я
предложил ей рассказать тебе правду, она  пригрозила,  что  заберет  тебя  и
уйдет. Она бы отняла у меня моего собственного ребенка ради  спасения  своей
репутации. А потом ты стала тем мечом, который  она  постоянно  держала  над
моей головой. Я терпел ее высокомерие только ради того, чтобы быть  рядом  с
тобой, смотреть, как ты растешь, становишься красивой девушкой, я просто  не
мог отпустить тебя...
   Голос его сорвался, и прошло немало времени, прежде чем Эдгар сумел взять
себя в руки и продолжал:
   - Теперь, может быть, ты поймешь, почему я настаивал, чтобы ты стала моей
наследницей, хотя я считался только твоим отчимом. Двадцать лет я  нес  этот
крест и боялся, что ты так никогда не узнаешь правды и не будешь  относиться
ко мне как отцу. Я хранил эту  тайну  так  долго,  что,  может  быть,  и  не
признался бы тебе, если бы Дру не настоял на этом. - Он  задумчиво  наморщил
лоб. - Но как, черт возьми, ты догадался? - спросил он у Дру.
   Дру посмотрел на Тори, а затем улыбнулся Эдгару.
   - Я понял это с первой минуты, как встретил вас  обоих.  Выражение  лица,
разрез глаз и сходство улыбки заставили меня задуматься в тот день, когда  я
увидел тебя и Тори на ступенях церкви. Но я решил забыть об этом сходстве  и
считал его причиной того, что вы прожили под одной крышей десять лет. Но как
только ты приехал в Вирджиния-сити, я вновь и вновь стал замечать  это.  Тот
факт, что ты десять лет ждал, чтобы жениться на  женщине,  которую  любил  с
детства, заставил меня поломать голову, - добавил. Дру задумчиво. - Я решил,
что в этой истории есть еще много другого,  кроме  того,  что  я  слышал  от
Калеба. То, что ты несколько раз приходил на помощь  Тори,  подкрепляло  мои
сомнения.
   Эдгар посмотрел на страдающее лицо Тори. Печальная  улыбка  появилась  на
его губах.
   - Любовь может иногда приносить несчастье. Тори. Я чувствую,  что  десять
раз заплатил за свое увлечение, и не хочу, чтобы ты испытала такие  мучения.
Меня вынудили жить во лжи и любить безответно. Но, может быть, как раз  тебе
и Дру посчастливилось поймать свою птицу счастья.
   Его рука сильно сжала руку Тори.
   - Любовь может быть несчастьем или сокровищем. Я желаю вам того, чего  не
было у меня самого. Бог послал тебе мужа, который любит тебя настолько, что,
не обращая  внимания  на  мнение  окружающих,  протащил  лошадь  через  холл
гостиницы, только для того, чтобы привлечь твое внимание. И у тебя два отца,
которые нежно тебя любят. Калеб относится ко мне  с  симпатией.  Между  нами
очень много общего. - Слабая улыбка промелькнула на  его  губах.  -  Мы  оба
влюбились не в ту женщину. Мы оба обожаем нашу дочь.
   На минуту Тори задумалась над десятью годами своей жизни, ругая  себя  за
то, что держала Эдгара на  расстоянии,  тогда  как  он  всегда  был  добр  и
участлив. Ей было трудно признать сказанное им, но она  не  могла  презирать
его. Он благородно не позволил Калебу усомниться в том, что  Гвен  была  ему
верна, хотя их брак и не был счастливым. Гвен никогда не умела любить и  так
и не узнала, что значит жертвовать  собой.  За  это  Тори  жалела  ее.  Гвен
сделала несчастными двух своих мужей. Тори не хотела, чтобы Калеб или  Эдгар
страдали еще больше.
   - Пусть это будет нашей тайной, если ты так хочешь,  отец,  -  прошептала
Тори, крепко обнимая Эдгара. - Мне очень жаль, что я не поняла всего,  когда
мы жили вместе.
   - А я жалею, что не сообщил Калебу раньше о  твоей  дурацкой  помолвке  с
Хубертом, - ответил Эдгар, прижав Тори к себе и гладя ее по голове. - К тому
же ты так долго оттягивала день свадьбы, что Гвен вмешалась и сделала это за
тебя. Какое счастье, что твой теперешний муж явился вовремя. Я уже  перестал
надеяться на помощь Калеба.
   Дру улыбнулся Эдгару.
   - Я не понимал, почему ищейки не бросились за Нами в погоню,  как  только
мы кинулись наутек, - сказал он насмешливо.
   - Если бы все  было  так,  как  хотели  Гвен  и  Хуберт,  свора  собак  и
детективов преследовала бы вас по пятам, - признался Эдгар. - Я  не  посылал
агентов Пинкертона так долго, как только мог, уверяя  всех,  что  ты  можешь
прислать записку с требованием выкупа. Я дал вам  столько  времени,  сколько
смог, не вызывая их подозрений.
   Тори взяла под руки Дру и Эдгара и повела их к гостинице.
   - Нам лучше присоединиться к Калебу, прежде чем он начнет нас искать.
   Счастье переполняло сердце Тори, когда она вошла в холл гостиницы. У  нее
было такое чувство,  как  будто  она  ступала  по  облакам.  Наконец-то  она
заслужила любовь Дру и обрела обоих своих отцов!

Глава 40

   Тори нетерпеливо ходила по спальне, недоумевая, что могло задержать  Дру.
Он отправил ее  наверх,  обольстительно  улыбаясь  и  подмигивая,  и  обещал
присоединиться к ней, как только закончит  какое-то  дело.  Но  как  она  ни
пыталась, ей не удалось выведать, что же это такое...
   Дверь  скрипнула,  и,  подняв  голову.  Тори  увидела  могучего  гиганта,
заполнившего весь дверной проем. Даже сейчас, одним своим  присутствием  Дру
заставлял ее сердце учащенно биться. Он был так полон жизни  -  больше,  чем
какой-либо другой мужчина из тех, кого она  знала,  и  она  так  сильно  его
любила, что иногда даже пугалась этого. Завоевав его  любовь,  Тори  боялась
даже думать о том, что когда-нибудь может потерять ее...
   Эта сентиментальная мысль заставила Тори броситься в объятия Дру,  сжимая
его так сильно, что он едва мог дышать. Когда она почувствовала, что широкая
грудь Дру сотрясается от беззвучного смеха, она откинула голову назад, чтобы
взглянуть в его лицо, резкие черты которого сейчас смягчала улыбка.
   - И за что мне подвалило такое  счастье,  Чикаго?  -  спросил  он,  целуя
кончик ее вздернутого носика.
   - За то, что ты полюбил меня, когда я думала, что ты до этого никогда  не
дойдешь, - ответила она  и,  привстав  на  цыпочки,  одарила  его  пламенным
поцелуем. - Правда, тебе для  этого  потребовалось  слишком  много  времени,
Монтана. Ведь любовь смотрела тебе прямо в лицо, а ты ее не узнавал.
   Улыбка сбежала с лица Дру. Он  поднял  свою  большую  руку  и  с  любовью
коснулся нежного личика Тори.
   - По правде сказать, я думал, что ты  слишком  хороша  для  меня.  -  Его
глубокий баритон звучал мягко и чуть хрипловато. - И ты была такой  невинной
девочкой, когда впервые призналась мне в своей любви. Я был уверен,  что  ты
испытываешь  только  наивную  влюбленность,  от  которой  к   концу   нашего
путешествия и следа не останется.
   - Мое чувство было совсем не временное, - заверила его Тори. Она положила
руки ему на плечи и игриво улыбнулась. - Я всегда знала, чего  хочу,  но  ты
был слишком жаден, чтобы мне это дать.
   Руки его скользнули вдоль ее талии и остановились на бедрах.
   - Знаешь, я думаю, что полюбил тебя в тот момент, когда  ты  всходила  по
ступеням в церковь, точно печальная маленькая  принцесса  из  сказки.  -  Он
опустил голову и коснулся ее губ. - Я позавидовал  Хуберту  за  то,  что  он
получит такую награду, которой совсем не заслуживает. И чем дольше я общался
с тобой, тем больше желал, чтобы ты осталась  со  мной  навсегда.  Я  хотел,
чтобы из наивной неопытной девчонки  ты  стала  взрослой  женщиной,  которая
смогла бы жить в моем мире. А когда мне это удалось, я был уже  не  в  силах
расстаться ни с тобой, ни с воспоминаниями...
   Его нежное признание тронуло  ее  душу,  и  она  наградила  его  улыбкой,
сверкающей, как лунный свет Монтаны.
   - Я люблю тебя так сильно... Наверное, даже слишком сильно...
   Дру отрицательно покачал головой.
   - Слишком сильно - это недостаточно, Чикаго, - пробормотал он.  -  Задуши
меня своей любовью... - Он полез  в  карман,  достал  жемчужное  ожерелье  и
застегнул его на ее лебединой шее. -  Я  сохранил  те  бусинки,  которые  ты
роняла на дорогу, чтобы указать  мне  путь,  отдал  их  нанизать,  и  теперь
ожерелье как новое. - Его указательный палец  скользнул  по  нитке  жемчуга,
охватывающей шею. - Я хочу, чтобы каждая из этих бусинок напоминала  тебе  о
том, что с нами было, и о том, что еще будет.
   Дру внезапно резко отстранился, и она нахмурилась, ничего не понимая.
   - Боже всемилостивый, я совсем забыл! - Крепко взяв ее за руки, Дру повел
Тори на балкон.
   - Что, Бога ради?.. - Она остановилась на  полуслове,  заметив  в  лунном
свете, что окружающий пейзаж  как-то  изменился.  На  расстоянии  пятидесяти
ярдов от дома росли две стройные трехфутовые сосны, которых  совсем  недавно
здесь и в помине не было. Ее густые ресницы взлетели вверх, и  она  увидела,
как Дру с усмешкой смотрит на нее.
   - Мы посадили два вечнозеленых дерева по обеим сторонам парадного  входа,
так что, куда бы ты ни взглянула, ты  увидишь  символ  моей  любви  к  тебе.
Вечной.., как вечнозеленое дерево... - Дру положил мускулистую руку на плечо
Тори и прижал ее к себе, так что она почувствовала биение его сердца.
   Поток счастливых слез хлынул по  ее  щекам,  и  Дру  смахнул  их  тыльной
стороной ладони.
   - Не надо слез, Чикаго, - прошептал он. - Я хочу слышать только твой смех
и греться в лучах твоей любви. - С лукавой улыбкой Дру взглянул через  плечо
в сторону спальни. - Какой у нас сегодня джем?
   Воспоминание о том волшебном утре, которое было, казалось, целую вечность
тому назад, тронуло губы Тори озорной усмешкой.
   - Персиковый.
   Дру легко поднял ее на руки и отнес на постель.
   - Самый мой любимый, - пробормотал он, а голубые  глаза  его  сверкали  в
предвкушении предстоящего.
   Когда Дру навзничь упал на кровать, прижимая к себе Тори, ее нежный  смех
затопил его. Фиалковые глаза мерцали в свете лампы, освещавшей  их  комнату,
серебристо-пепельные волосы напоминали гриву Лунного Огня, и Дру  чувствовал
себя на вершине блаженства. Он  хотел  провести  всю  свою  жизнь  в  нежных
объятиях Тори, наслаждаясь любовью, на которую он никогда не смел надеяться.
Он  всегда  считал,  что  его   женатые   братья   стали   несдержанными   и
сентиментальными, женившись на женщинах своей мечты. Но  Дру  и  сам  сейчас
чувствовал, что стал несдержанным и сентиментальным. Эта  ослепительная  фея
сломала барьеры, сковывающие его чувства, и их бурлящий поток, точно гейзер,
вырвался наружу.
   - Господи,  Чикаго,  те  чувства,  которые  я  испытываю  к  тебе,  столь
ослепляют меня, что я просто не могу  выразить  их  словами,  -  расстроенно
выдохнул он.
   Руки Тори скользнули под его рубашку, дразняще  касаясь  его  мускулистой
груди, и она с явным намеком просунула колено между его ног.
   - Если слова даются тебе так тяжело, Монтана, почему бы тебе не показать,
как сильно ты меня любишь. Я бы даже предпочла это...
   Дру нарочито медленно провел загорелыми пальцами по  ее  плечу,  дюйм  за
дюймом сдвигая вниз платье и открывая своему ненасытному  взору  белоснежную
кожу.
   - С удовольствием, Чикаго. - Его  голос  звучал  глухо,  нежность  к  ней
сжимала ему горло. - Я надеюсь, у тебя  нет  других  планов  на  сегодня.  Я
намерен очень подробно рассказывать тебе о своей любви.
   Его соблазнительная улыбка и блеск страсти в глазах убеждали Тори в  том,
что он будет любить ее всю ночь, и это компенсирует ночи,  потерянные  из-за
непонимания и препятствий, стоявших между ними в последние несколько дней.
   - Интересно, ты хоть раз мог бы назвать меня по имени? - проговорила она,
а руки ее изучающе касались сильного мужского тела.
   - Викторией звали того не по летам развитого ребенка, которого я встретил
три месяца назад, - прошептал Дру, стягивая с нее голубое  атласное  платье,
мешавшее ему видеть каждый дюйм ее восхитительного тела. - А  Чикаго  -  это
прозвище, которым я тебя дразнил, а себе напоминал, как далеки  мы  друг  от
друга. - Сдержанная улыбка коснулась уголков его чувственных губ,  когда  он
ко