роскошным
платьем, за которое твой отец выложил целое состояние.
   Ее отец? Тори  очень  хотелось,  чтобы  Гвен  перестала  называть  Эдгара
Кассиди ее отцом. Хотя настоящий отец, отбыв на поиски золота,  ни  разу  не
прислал ей весточки о себе, Тори постоянно писала  ему  письма,  которые  ее
мать обещала отправить.  Но  отец  не  отписал  ей  ни  строчки,  он  просто
вычеркнул ее из своей жизни. Однако Тори хранила память о  нем.  Она  нехотя
сняла жемчуг и сжала его в руке. Он напоминал ей о  другом  месте  и  других
временах.
   - Это будет самая великолепная, самая роскошная свадьба в истории Чикаго,
- без умолку трещала Гвендолин, ведя Тори по просторному залу.
   "Кому это интересно?" - грустно размышляла Тори. Она  не  любит  Хуберта,
пусть даже Гвендолин пытается ее убедить, что  для  брака  любовь  вовсе  не
обязательна. Тори даже подозревала,  что  две  любовницы  Хуберта  волнуются
гораздо сильнее, чем она.  Само  собой  разумелось,  что  Тори  должна  быть
невинной, но на Хуберта это требование не распространялось. Да он и  не  был
таковым! Две любовницы? Разве одной женщины мало нормальному  мужчине?  Тори
казался странным такой различный  подход  к  мужчине  и  женщине.  Время  от
времени ее подмывало сойти с пьедестала, на который  ее  водрузила  мать,  и
хорошенько взбрыкнуть. Конечно, подобный скандал шокировал бы Гвен,  которая
так болезненно относилась к общественному мнению, что даже малейшая  сплетня
наводила на нее ужас.
   Тори упрекала себя за подобные мысли. Она  ведь  многим  обязана  Гвен  и
Эдгару. Хотя жизнь ее напоминала тщательно охраняемую  тюрьму,  она  все  же
получила образование в  самой  лучшей  школе  Чикаго.  Чтобы  компенсировать
отсутствие мужского общества, ее обучили всему, что обязана  знать  истинная
леди для того, чтобы вращаться в высших кругах. Ее  голова  до  отказа  была
забита правилами этикета.
   Тори обедала в самых роскошных ресторанах, посещала все  балы  и  приемы,
была знакома со всеми нужными людьми. И вот теперь эта хорошо  образованная,
воспитанная принцесса собиралась выйти замуж за предназначенного ей  принца.
На самом деле Тори чувствовала себя куклой, которую дергают за ниточки.  Она
была уверена, что, выйдя замуж, не начнет новую жизнь, а  продолжит  старую,
просто указывать, что именно, делать, ей станет не мать, а Хуберт.
   "Ну и ладно", - размышляла Тори, снова надев на шею жемчуга,  когда  Гвен
отвернулась. Она до сих пор не знала другой жизни; вероятно, она и не сумеет
жить иначе, даже если вдруг  и  очутится  на  свободе.  Она  уже  связана  с
Хубертом Каррингтоном Фрезье-младшим, и  остается  лишь  надеяться,  что  он
станет ей добрым заботливым мужем, даже если не оставит своих любовниц.

***

   Эдгар помог падчерице выйти из двухместной кареты и улыбнулся,  глядя  на
ее прелестное лицо:
   - Надеюсь, ты будешь счастлива, Виктория! Тори слабо  улыбнулась  Эдгару,
приподняла край длинного платья и  стала  подниматься  по  ступеням  церкви,
чувствуя себя узником, приговоренным к смертной казни,  который  поднимается
на эшафот. Она остановилась, когда навстречу ей вышел священник,  облаченный
в белые одежды. Тори поразило, что это не их пастор Джон Уилсон, но человек,
с улыбкой обратившийся к ней, отвлек ее от этих мыслей.
   У священника были густые черные волосы и  необыкновенные  синие  глаза  -
таких глаз Тори не видела никогда в жизни. Он был футов шести ростом,  широк
в плечах - рядом с ней он казался горой. В угловатых чертах лица не  было  и
следа утонченности, но в  то  же  время  в  нем  отражалось  какое-то  дикое
благородство, которое заинтриговало Тори. Она  решила,  что,  вероятно,  это
священник из другого прихода, а сюда приехал на церемонию.  И,  уж  конечно,
весьма  привлекательная  внешность  и  естественное  обаяние  святого   отца
заставляли  женщин  его  прихода  мечтать  хотя  бы  об  одном-двух  грехах,
требующих прощения.
   -  Мисс  Кассиди?  -  Священник  протянул  ей  загорелую  руку,   помогая
преодолеть последние три ступеньки. - Я брат Салливан.  Надеюсь,  вы  и  ваш
жених простите нам небольшое изменение в церемонии, -  сказал  он  медленным
тягучим говорком. - Брат Уилсон внезапно заболел и попросил  меня  совершить
обряд венчания.
   Известие разволновало Гвендолин, потому что этот красивый какой-то  дикой
красотой священник, похоже,  на  самом  деле  служил  раньше  в  деревенской
церкви, и его внешность никак не вязалась с элегантным убранством Чикагского
собора.
   - Но я так надеялась...
   Брат Салливан улыбнулся, пытаясь ее утешить:
   - Я сделаю все, миссис Кассиди, чтобы это знаменательное событие навсегда
осталось  в  вашей  памяти.  -  Его  густой  низкий  голос  был  преисполнен
уверенности и убежденности. - Но так как я встретил вашу очаровательную дочь
лишь в день ее бракосочетания, то хотел  бы  побеседовать  с  ней  несколько
минут наедине. А потом я должен поговорить и с женихом.
   - Разве это входит в обряд? Я не  слыхала,  чтобы  священники  наставляли
женихов и невест перед бракосочетанием.
   Острые глаза Дру Салливана, а это, естественно,  был  он,  скользнули  по
лицу Эдгара Кассиди и затем вернулись к очаровательной  невесте.  Отсутствие
всякого выражения на лице Тори  тронуло  его  больше,  чем  он  предполагал.
Странное чувство охватило Дру, но он отогнал его, сосредоточивая внимание на
матери невесты, которой,  по  всей  видимости,  было  далеко  за  сорок,  но
сдаваться она не собиралась. И, очевидно, пыталась  всеми  силами  сохранить
свою молодость.  На  ней  был  сногсшибательный  наряд,  который  притягивал
внимание к тому, что еще оставалось привлекательным в ее фигуре.
   Улыбнувшись еще раз и источая любезность, Дру взял Тори за талию и  повел
ее вперед:
   - Беседы с глазу на глаз с  женихами  и  невестами  являются  необходимой
формальностью в моем приходе, миссис Кассиди, - объяснил  он.  -  Молитва  о
божественном руководстве грядущим браком - это  добрый  знак  для  жениха  и
невесты. Мы будем отсутствовать минуту, не более.
   Тори и священник прошли в церковь, а Гвендолин хмуро взглянула на Эдгара.
Но не успела она  высказать  свое  мнение  по  поводу  привлекательного,  но
странного священнослужителя, как появились отец и  сын  Фрезье.  Они  вместе
стали обсуждать неожиданную  просьбу  священника.  Все  четверо  нетерпеливо
поглядывали на дверь, за которой скрылись священник и Тори.
   Их ожидание оказалось весьма продолжительным...

***

   Как только дверь затворилась за ними, Дру Салливан начал  действовать.  В
мгновение ока он сорвал с Тори  длинную  вуаль  и  заткнул  ей  рот  носовым
платком. Кружевным покрывалом он связал ее руки.
   Округлившиеся фиалковые глаза наблюдали за священником в немом изумлении.
Тори была так поражена, что  даже  не  могла  реагировать  на  происходящее.
Поэтому когда Дру сорвал с себя облачение священника, под  которым  оказался
кожаный костюм. Тори все еще безмолвно наблюдала за ним.  Рубаха  обтягивала
его широкую грудь,  сквозь  шнуровку  пробивались  черные  курчавые  волосы.
Кожаные брюки плотно обтягивали  его  узкие  мускулистые  бедра.  Тори  была
настолько потрясена внешностью этого гиганта, что стояла в немом восхищении.
По сравнению с ним Хуберт был просто недозрелым школьником.
   Дру заметил, какое  впечатление  он  произвел  на  пленницу,  но  это  не
помешало ему подхватить ее на руки. Он быстро пробежал по комнате, распахнул
заднюю дверь - за ней уже ждал фургон. Оглядевшись вокруг, Дру швырнул  Тори
в фургон, как будто она была мешком с картошкой,  а  затем  набросил  сверху
вонючую холстину. Еще один прыжок - и  он  уже  сидел  на  козлах  и  щелкал
поводьями.
   Дру думал, что теперь,  несясь  вниз  по  аллее,  он  будет  торжествующе
улыбаться, но настроение у него  было  такое  же  отвратительное,  как  и  в
предыдущие две недели. Плавание по Миссури в обществе Вонга стало  кошмаром.
Грабители напали на  пароход,  изрешетив  его  пулями,  так  что  пассажирам
пришлось или вплавь добираться до берега или тонуть вместе с кораблем. Вонг,
который испытывал приступы морской болезни при одном  взгляде  на  стакан  с
водой, совершенно не умел плавать. Дру все же вытащил его  на  берег  и  был
обречен вновь выслушивать длинную благодарственную речь  китайца  по  поводу
нового спасения последнего.
   Два дня спустя Дру, Вонгу и другим оставшимся в живых пассажирам  удалось
сесть на проходящий мимо пароход,  но  из-за  скопления  народа  на  палубах
возникла дикая давка. Дру чувствовал себя,  как  сардина  в  бочке,  а  Вонг
кланялся и кланялся в знак признательности. Дру казалось, что он  взбесится,
если только услышит еще одно слово благодарности.
   Но нападения на пароход и вынужденной  задержки  оказалось  мало  -  Вонг
подхватил какую-то новую экзотическую болезнь, которая свалила  его  с  ног.
Дру посчитал причиной этой болезни слишком  большое  количество  поклонов  -
постоянное опускание и поднимание головы, вероятно, вызвало у Вонга спазмы в
желудке, и того  постоянно  рвало.  Но  Вонг  настаивал,  что  его  поразила
какая-то невиданная инфекция, которую необходимо занести в существующий  уже
список заболеваний.
   Дру оставил Вонга выздоравливать в Каунсил-Блафф, а сам  сел  в  почтовую
карету, потому что его поезд уже ушел. Карета дважды  останавливалась  из-за
ливней, которые размыли дорогу. Но, несмотря на все затруднения, Дру  прибыл
в Чикаго за два часа до бракосочетания и быстро составил план похищения.
   Да, он достиг поставленной  цели,  хотя  две  недели  напролет  постоянно
внушал себе, что все это дело  -  ошибка.  Теперь  ему  предстояло  обратное
путешествие  в  компании  юной  особы  и  выздоравливающего  китайца.   Боже
всесильный, ему необходимо проверить, все ли у него в порядке с головой, раз
он согласился на такое безумие - так думал Дру, несясь вниз по аллее.

Глава 3

   Сдавленные  крики  раздались  из  сарая,  стоящего  рядом   с   церковью.
Нахмурившись, Хуберт Каррингтон Фрезье-младший пошел посмотреть, в чем дело.
Он обнаружил в сарае настоятеля храма, привязанного к стулу, закричал, и  на
его крик сбежались все собравшиеся для участия в церемонии.
   Хуберт бросился к двери, за которой исчезли  невеста  со  священником,  и
начал стучать в нее. Ответом ему была тишина. Когда он вместе с  помощниками
ломали дверь, с Гвендолин случилась истерика. Так  долго  ожидаемая  свадьба
превратилась в скандал,  и  она  ни  минуты  не  сомневалась,  кто  все  это
организовал. Здесь не обошлось без Калеба  Флемминга,  справедливо  полагала
Гвен, проливая слезы. Таким образом он мстит ей за то, что она  развелась  с
ним когда-то. Он искал возможности прервать многолетнюю разлуку  с  дочерью.
Гвен была в этом уверена!
   Но, черт побери, женщина должна  делать  все  возможное,  чтобы  получить
желаемое от жизни. Задолго до  того,  как  появился  Калеб  Флемминг,  Эдгар
Кассиди ухаживал за  ней.  Но  Гвен,  глупая  дурочка,  влюбилась  в  Калеба
Флемминга. Хотя он был энергичен и возбуждал ее чувственность, Гвен  никогда
всерьез не думала о браке с ним. Он был искателем  приключений,  мечтателем,
который всегда гонялся за журавлями в облаках, а Гвен слишком поздно поняла,
что для полного счастья ей нужно слишком много. К тому же,  несмотря  ни  на
что, Эдгар продолжал ее любить.
   Хотя родным Гвен и не нравилась идея развода, сама она об этом  только  и
помышляла с самого начала своей совместной  жизни  с  Калебом.  Когда  Эдгар
разбогател, занявшись железнодорожным бизнесом, Гвен дала отставку Калебу  и
вышла замуж за Эдгара. Она считала,  что  давно  уже  отделалась  от  своего
первого мужа, но, оказывается, он все  же  нашел  возможность  испортить  ей
жизнь и похитить Викторию. Черт бы его побрал!
   "Ну ладно, так просто ему это с  рук  не  сойдет",  -  думала  Гвендолин,
вытирая слезы кружевным платочком. Она ему отплатит за все!
   Ругаясь, Хуберт переступил через сброшенное на пол  облачение  священника
и, выглянув через черный ход, увидел, как за углом мелькнул фургон Дру. Хотя
Хуберт и изверг несколько проклятий, результатов от этого не было никаких. В
сопровождении родных и гостей он кинулся к своей карете.
   Дру свернул за угол и мчался дальше по грязным  чикагским  улицам.  Город
славился своей грязью, и Дру все время ругался, потому что фургон попадал во
все  лужи,  встречавшиеся  им  на  пути.  Тори   же,   казалось,   даже   не
сопротивлялась.
   Хуберт проклинал все на свете, пока бежал  к  своей  карете  по  неровным
переулкам. Схватив вожжи, он возглавил отряд по спасению похищенной невесты.
   - Черт, - прорычал Дру, оглянувшись назад и увидев, что за  ним  началась
погоня.  Он  рассчитывал  ускользнуть  незамеченным,  но,  учитывая   полосу
невезения, в которую попал, даже не удивился, заметив  Хуберта.  Дру  погнал
лошадей еще быстрее, надеясь уйти от погони, и фургон занесло  на  очередном
крутом повороте.
   Стон сорвался с губ Тори, когда она в пятый раз  с  размаху  ударилась  о
бортик фургона. Она была уверена, что  ее  лицо  и  тело  покрыты  синяками.
Мускулистые руки незнакомца  выхватили  ее  из  тихого  привычного  мира,  и
впереди их ожидала неизвестность.
   Одно дело - опоздать  на  свадьбу,  другое  дело  -  быть  похищенной  со
свадьбы. Окажется ли она в положении заложницы, убьют ли ее, изнасилуют  ли?
В мозгу вихрем вертелись самые различные мысли. Хуберт не особенно привлекал
Тори в качестве мужа, но,  безусловно,  с  ним-то  она  была  бы  в  большей
безопасности, чем с этим неизвестным негодяем, который, совершенно очевидно,
имел в отношении  ее  самые  ужасные  планы.  Гвен  советовала  Тори  всегда
избегать  мужчин  такого  типа.  Если  верить  Гвен,  грубые,   бессовестные
мошенники такого сорта похищают  женщин,  чтобы  соблазнить  их  просто  для
удовлетворения своей похоти.
   В течение пятнадцати минут Дру описывал зигзаги по улицам, объезжая  лужи
и попадавшихся пешеходов. Так как Чикаго был ему  плохо  знаком,  он  быстро
заблудился, но преследователи гнались за ним по пятам. Наконец  он  выбрался
за город, и лошади смогли мчаться во весь опор. Но дорога,  на  которую  они
выехали, была настолько размыта, изобиловала такими ухабами, что Дру, словно
мячик, постоянно подпрыгивал на облучке. Он, однако, чувствовал себя намного
лучше Тори. Спеленутая, словно египетская мумия, укрытая холстиной, она  еле
дышала. Ей с каждой секундой становилось хуже и хуже.
   Лошади, которых нанял Дру,  конечно,  не  шли  ни  в  какое  сравнение  с
откормленными и холеными лошадьми, запряженными в  свадебные  кареты.  Когда
кони выбрались на открытую дорогу, расстояние между ними начало сокращаться.
Дру оглядывался кругом и пытался что-то придумать. Если он не отделается  от
преследователей, то его просто повесят -  это  в  стиле  Чикаго!  Сама  Гвен
Кассиди это и сделает.
   В то самое мгновение, когда Дру заметил  вдали  мост,  перекинутый  через
небольшую речушку, в голове у него возник план - и очень  вовремя!  Доскакав
до моста, он резко осадил  лошадей.  Тори,  не  подготовленная  к  этому,  в
очередной раз с размаху ударилась о бортик фургона и жалобно  застонала.  Ей
казалось, что она мчится на какой-то сумасшедшей карусели...
   Испуганный крик сорвался с ее губ, когда невидимая рука пробежала  по  ее
телу. И вот уже холстина сорвана с нее, и перед ней  опять  блестящие  синие
глаза, напоминавшие  ей  кусочки  лазурного  неба.  Человек,  притворившийся
святым отцом, с первого взгляда заинтриговал ее, вот и теперь она  не  могла
оторвать глаз от его лица. Конечно, в новом обличье он стал  "совсем  другим
человеком". "Из святого он превратился в дьявола", - думала Тори,  пока  Дру
втаскивал ее на мост.
   - Я надеюсь, что вы умеете плавать, мисс, - пробормотал Дру,  подталкивая
смущенную красавицу к поручням моста.
   Тори отрицательно покачала  головой  и  с  тревогой  поглядела  на  воду.
Невзирая на протесты, Дру перекинул ее через поручни, и  она  увидела  внизу
стремительный поток воды, - река была полноводна после недавних дождей. Тори
не только не умела плавать, теперь она поняла,  что  боится  еще  и  высоты.
Святой Боже, она ведь умрет от разрыва сердца и утонет одновременно!
   Дру вытаращил глаза и разочарованно вздохнул:
   - Бог мой, голубушка, почему ты не умеешь делать такую простую вещь?
   Из-под носового платка  раздавались  сдавленные  крики  -  Тори  пыталась
что-то сказать. Она сопротивлялась, как могла, и пыталась спрыгнуть  обратно
на мост. Но Дру был силен, как бык.  И  уж  если  он  не  хотел,  чтобы  его
пленница двинулась с места, то сделал все, чтобы она с места  не  двинулась.
Дру заставил Тори стоять с наружной стороны поручней, на самом краю.  Взгляд
его скользил над ее пепельно-белокурой головкой и следил  за  приближающейся
свадебной кавалькадой.
   Истерический визг Гвендолин и злобное  рычание  Хуберта  были  слышны  на
расстоянии. На мгновение гневный взгляд Хуберта встретился со взглядом  Дру.
Дру  торжествующе  улыбнулся,  когда  Хуберт  узнал  его.   Пока   это   был
единственный приятный момент во всей этой истории. Дру был  ужасно  доволен,
что вывел Хуберта из себя.
   Единственный человек, который не изрыгал проклятий, был  отчим  Тори.  Во
всей ватаге он единственный сохранял  спокойствие.  Казалось,  его  вся  эта
история развлекает, а не приводит в ярость.
   Тори смотрела на Дру дикими от злости и  страха  глазами,  и  он  наконец
обратил на нее внимание. На губах его заиграла коварная  усмешка,  когда  он
обнял ее за талию.
   - Урок плавания номер один, - заявил он и прыгнул с перил моста вниз.
   В вечернем воздухе раздался сдавленный крик, увлекая за собой  Тори,  Дру
плюхнулся в реку. От  ужаса  Тори  начала  извиваться  всем  телом,  пытаясь
вырваться на поверхность воды. Она бы вцепилась, как кошка, в Дру,  но  руки
ее были связаны, поэтому ей оставалось лишь барахтаться  и  молиться,  чтобы
воздуха в легких хватило, пока она не вынырнет.
   В тот самый момент, когда перед ее мысленным взором промелькнула  вся  ее
жизнь и она была уверена, что конец близок,  рука  негодяя  ухватила  ее  за
волосы  и  выволокла  из-под  воды.  У  Тори  не  было  времени  разразиться
рыданиями, потому что Дру схватил ее за косу и повлек  за  собой,  гребя  по
течению. Когда волна отхлынула от лица, Тори наконец вдохнула носом  и  ртом
благословенный воздух.  Она  совершенно  не  умела  плавать,  но  ноги  сами
барахтались под водой, удерживая ее на плаву, хотя намокшее свадебное платье
и нижние юбки тянули ее на дно, словно якорь.
   Казалось, они  плыли  целую  вечность,  влекомые  быстрым  потоком.  Тори
опасалась, что счастливейшему дню в ее  жизни  суждено  стать  ее  последним
днем!
   Дру увидел отчаяние в глазах Тори и обхватил ее за талию, крепко прижав к
себе. Он старался, чтобы голова ее постоянно находилась над водой.
   Полный решимости бороться до конца за  свою  невесту,  Хуберт  Каррингтон
Фрезье-младший скинул дорогой пиджак и,  красиво  нырнув  с  моста  в  воду,
продолжил преследование.  Несколько  других  джентльменов  тоже  ринулись  в
водный поток. Но Дру и его пленница исчезли за речным поворотом.
   Как только они скрылись с глаз преследователей, Дру  выбрался  на  берег,
оторвал волан от свадебного наряда Тори, привязал его к бревну и пустил вниз
по реке. Схватив девушку за руку, он потащил ее  вверх  по  крутому  склону,
поросшему мелким кустарником, и заставил лечь  лицом  на  землю.  Лицо  Тори
сразу же  стало  грязным,  а  дыхание  превратилось  в  стон,  когда  гигант
навалился на нее сверху. Она не смогла бы вскрикнуть,  даже  если  бы  очень
захотела. Казалось, легкие ее  расплющены,  да  и  сама  она  под  небывалой
тяжестью стала плоской, как блин. Дру буквально  пригвоздил  ее  к  земле  -
казалось,  это  длится  целую  вечность.  Когда  пловцы  проследовали  мимо,
устремившись за куском белой ткани, уноси