тец никогда меня не любил.
   Он изо всех сил старался сдержаться. Один шаг.
   Одна ошибка - и он сожмет ее в своих объятиях.
   - Я любила тебя. Ты был моим миром. -  Под  взглядами  стольких  глаз
Элли удавалось сохранять видимость спокойствия, но голос ее дрожал.
   - Но не могла успокоиться, пока не попробуешь и чего-то другого?
   - Если бы дело заключалось только в этом! - воскликнула она. - Я была
слишком молода, Райф.
   Я не могла справиться с тем, что было между нами.
   - Ну, теперь это уже не важно, - отозвался Райф.
   Грант последовал за тоненькой, одетой в черное фигуркой Франчески.
   - Как ты себя чувствуешь  после  такого  перелета?  -  Его  открытое,
энергичное лицо выражало искреннее беспокойство.
   - Я выглядела глупо, да?
   Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
   - Я бы и сам наверняка упал в обморок после стольких часов полета.
   Ей стало смешно. Он просто-таки излучал силу.
   - По крайней мере ты оказался рядом и не дал  мне  упасть.  -  Спустя
буквально несколько секунд после того, как вошла в  здание  аэровокзала,
Франческа рухнула словно подкошенная.
   - У меня было такое чувство, будто я подхватил цветок. - Грант  видел
перед собой лицо, которое считал самым прекрасным на свете. Элли, та  из
Кинроссов, что разбила сердце его брата,  обладала  яркой,  возбуждающей
красотой. Ребекка, приехавшая писать биографию Фи, тоже была красива, но
так холодна  и  сдержанна,  что  казалась  изваянной  изо  льда.  А  это
прелестное  существо  излучало  тепло  и  обаяние,  ее  окутывала   аура
невинности.
   - Не думай, Грант, - мягко поддразнила она его,  я  гораздо  сильнее,
чем это кажется.
   Роза, растущая в пустыне! Какой прелестный у нее голос. Она неизменно
вызывала у него представление о розе. О бледной розе в вазе  из  чистого
серебра.
   - Ты не поверишь, но, по-моему, жара - это великолепно.  Дома  сейчас
жуткая погода: холод, сырость. Спасибо тебе, Грант, за то, что  прилетел
за мной. Я знаю, ты занятой человек.
   - Мне не хватает часов в сутках. У меня большие планы. Я хочу... - Он
осекся и виновато посмотрел на нее. - Прости.  Ты  проделала  весь  этот
путь не для того, чтобы выслушивать фантазии Гранта Кэмерона.
   - Нет-нет, рассказывай. - Она взяла его под руку.  -  Я,  разумеется,
знаю о твоей  вертолетной  службе.  Но  ты  хочешь  открыть  собственную
авиалинию, чтобы обслуживать внутренние районы страны.
   Так? Перевозить пассажиров и грузы?
   Он бросил на нее удивленный взгляд.
   - Кто тебе это сказал?
   - Мне сказал Брод. - Франческа остановилась и  посмотрела  на  своего
спутника, в который раз восхищаясь медными сполохами в массе его  густых
золотистых волос и блеском светло-карих, почти топазовых глаз.  -  Брода
очень интересуют твои планы. Меня тоже.
   Явная искренность ее слов тронула его.
   - Это замечательно. - Грант широко улыбнулся. Но ты  уверена,  что  у
тебя есть время? Я думал,  ты  возвращаешься  домой,  к  своей  шикарной
жизни, не позже чем через неделю?
   - Должна сказать  тебе,  Грант  Кэмерон,  что  нахожу  здешние  места
намного шикарнее.
   Где еще  можно  встретить  подобный  величественный  дворец,  одиноко
стоящий посреди такой необычной и дикой красоты австралийской пустыни?
   Где еще можно встретить такого  потрясающего  мужчину?  Возможно,  ее
ждет лишь душевная боль, короткий роман без будущего, но одно было  ясно
как день: Грант Кэмерон притягивал ее, словно огонь - мотылька.
   Много времени спустя после  того,  как  все  ушли  спать,  изнуренные
событиями дня, Ребекка пошла поискать что-нибудь от головной боли. У нее
уже давно не случалось  ничего  подобного  -  вероятно,  даже  поднялась
температура. Ей казалось, что все ее тело горит. Она  зашла  в  соседнюю
ванную комнату посмотреть, не осталось ли там аспирина.
   Одна таблетка. Мало. Надо взять внизу, в комнате первой  помощи.  Там
запасов как в аптеке. Голова гудела, прокручивая снова и  снова  события
того  страшного  дня.  Она  не  могла  забыть  последние  слова  Стюарта
Кинросса:
   - Нет уж, вас он не получит.
   Она помнила, как пришпорила Джибу и понеслась прочь. Бедняжка  Джиба!
Ее пришлось пристрелить. Фи,  Элли  и  Франческа  всячески  поддерживали
Ребекку, а вот Брод не приближался к ней и на десять футов.  Конечно,  к
нему все время подходили люди, он был занят, но от нее  он  держался  на
расстоянии, словно от ядовитой змеи, с горечью думала она.
   И еще он ничего не знал о ее  браке,  который  кончился  катастрофой.
Брод предлагал ей поговорить с  ним,  но  Ребекке  казалось  невозможным
говорить о том жутком времени.
   Зачем вспоминать об ужасной ошибке, которую  она  совершила,  о  том,
сколько она плакала, о позорном поведении Мартина?
   Ребекка плотнее запахнула халат и туго завязала пояс. Ей  не  на  что
надеяться. Теперь до конца придется жить с этим чувством вины.  Реальным
или воображаемым.
   Ей показалось, что она услышала какой-то звук, и  на  минуту  Ребекка
замерла. Она немного постояла - никого. Просто тихие  звуки  освещенного
приглушенным светом старого дома.
   Ребекка почти бегом бросилась по коридору, потом повернула направо, к
большой,  хорошо  оборудованной  комнате  первой  помощи.  На  пастбищах
аутбэка то и дело происходили несчастные  случаи,  большие  и  малые.  В
Кимбаре были всегда к ним готовы. Когда она щелкнула выключателем,  свет
почти ослепил ее, отразившись от белых стен и мебели.
   Ребекка увидела отражение своего испуганного лица в зеркале на дверце
шкафчика, и ей показалось, что она бледна, как привидение.
   Подойдя к шкафчику, где  хранились  болеутоляющие  средства,  Ребекка
стала рассматривать упаковки.
   - Я так и думал, что это не  сон,  -  произнес  низкий  выразительный
голос у нее за спиной.
   - Брод! - Она резко  повернулась,  покраснев  от  волнения  и  уронив
упаковку с лекарством на пол, выложенный черной и белой плиткой.
   - Что с вами случилось? - Он нагнулся, поднял упаковку, повертел ее в
руках. - Болит голова?
   Она поднесла руку к виску.
   - Не помню, чтобы у меня когда-нибудь была такая зверская боль.
   - Эти могут оказаться недостаточно эффективными. - Он нахмурился.
   - Ничего, я все-таки попробую.
   - А почему вы говорите шепотом? - Он подошел к другому  шкафу,  вынул
чистый стакан, налил в него воды из-под крана.
   - Потому что час уже поздний. Потому что  вы  меня  испугали.  -  Она
виновато засмеялась.
   - Вы очень бледны. Я по себе знаю, что вы чувствуете. Только я прибег
к помощи виски.
   Брод выдавил из-под серебряной фольги себе на ладонь две таблетки.
   - Вот, - негромко сказал он, - надеюсь, эти помогут.
   Ребекка взяла у него таблетки, ощутив жесткие мозоли на его  ладонях,
и на какой-то головокружительный момент словно почувствовала на себе эти
руки.
   - Пойдемте, поговорите со мной, - попросил Брод тихо. -  Вы  полежите
спокойно, я не буду вам мешать. Мне просто не хочется быть одному.
   Ребекке тоже не хотелось быть одной, и все же она колебалась.
   - Вряд ли...
   - Вряд ли что? - Он смотрел на нее сверху вниз.
   Она казалась такой  миниатюрной,  а  ее  шелковый  халат  походил  на
бледно-зеленые листочки цветочного бутона.
   - Вряд ли это хорошая идея, Брод.
   - А по-моему, лучше не бывает. - Он взял ее за руку.
   -  Куда  мы  идем?  -  спросила   она,   захваченная   врасплох   его
прикосновением.
   - Не бойтесь. Не в постель.
   Она чуть не вскрикнула: "Возьми и не отпускай", но вместо этого  тихо
пошла  за  ним.  Они  остановились  у  кабинета,  и  он  нашарил   рукой
выключатель.
   - Вы можете прилечь на диван, - сказал он, отпуская ее руку.  -  Если
вам не хочется, не разговаривайте. Мне просто нужно ваше присутствие.
   Она  подошла  к  большому  дивану,  обитому  тканью  цвета  бордо,  и
устроилась на нем, подобрав под себя ноги. Брод взял с кресла подушку  и
положил ей под голову.
   - Расслабьтесь, Ребекка. Вам нечего бояться. Я не сделаю  вам  ничего
плохого.
   - Я никогда так и не думала, - запротестовала она. Она  боялась  лишь
собственной страсти.
   Ребекка откинулась на подушку, а Брод, слегка  проведя  рукой  по  ее
волосам, сказал:
   - Какой ужасный день.
   - Я знаю и сочувствую вам, Брод.
   У него вырвался короткий стон.
   - У меня не очень получается скорбеть по отцу, Ребекка. Наверное, это
звучит ужасно. Но хуже всего то, что мне даже не стыдно  за  это.  -  Он
перешел на другую сторону комнаты и уселся в большое, глубокое кресло. С
портрета на него смотрел дед. Закройте глаза, - посоветовал он. -  Пусть
подействует болеутоляющее. Родители не должны убивать  в  детях  любовь.
Дети имеют право любить. Иначе зачем производить их на свет? Отец выбрал
наследника, потому что Кимбаре нужны наследники. Но он всегда  вел  себя
так,  будто  я  чертовски  сильно  разочаровал  его.  Как  и  Элли.   Вы
представляете? Моя красивая, талантливая сестра! Наша мать тоже, видимо,
разочаровала его. И не смогла с этим жить.
   Сбежала.
   Может, сказать что-нибудь о ее собственном браке? Но  поздно,  момент
прошел.
   - Мне иногда приходит в голову, что на этом доме лежит  проклятие.  -
Брод вздохнул. - Первая молодая хозяйка Кимбары, Сесилия, вышла замуж не
за того человека и была вынуждена мириться с этим. Она любила  Кэмерона.
Потом - моя мать. После ее гибели отец вызвал меня в этот самый  кабинет
и все мне рассказал. "Никто не ускользнет от меня" - так он выразился.
   - Неужели он так сказал собственному ребенку?
   Брод кивнул.
   - Он не стеснялся в выражениях. Мы с Элли в своем  неведении  и  горе
думали, что мама нас бросила. Хотя только она одна и любила нас. Позднее
мы поняли, в чем тут дело. Вам не было бы хорошо с моим отцом, Ребекка.
   - Я сказала вам правду, поверьте, - умоляюще произнесла она.
   - Ну, теперь это не имеет значения. - Брод еще раз  вздохнул.  -  Как
вам, полегче?
   - Немного.
   - Посмотрим, не подействует ли это. - Он подошел к ней сзади  и  стал
массировать ей виски. Его пальцы двигались с чрезвычайной  нежностью.  -
Почти сразу она ощутила разлившееся по всему ее телу тепло.
   -  О,  как  хорошо.  У  вас  волшебные  руки.  -  Ребекка  прерывисто
выдохнула.
   - Закройте глаза. - Его пальцы перебрались на ее лоб и щеки. Прошлись
по изгибу бровей, закрытым векам, по ушным раковинам и вернулись обратно
к вискам, словно ему некуда было торопиться. - Теперь лучше?  -  спросил
он спустя долгое время.
   - О да! - ответила она, желая, чтобы  его  прикосновение  никогда  не
кончалось.
   Тогда Брод взял ее на руки и опустился вместе с ней на диван.
   - Я просто хочу подержать тебя вот так. Можно?
   Она прислонилась головой к его плечу.
   - Я хочу знать о тебе все, - прошептала она. Расскажи мне.
   На секунду он зарылся лицом в ее душистые  волосы,  потом  заговорил,
сначала словно про себя:
   - Нас фактически вырастил дед. Это был изумительный человек.  Кое-кто
по доброте душевной говорит, что я похож на него. Он научил нас  с  Элли
верить в себя...
   Она пошевелилась, устраиваясь поуютнее, и его руки крепче обняли  ее.
Головная боль, как по волшебству, прошла, как только  Ребекка  оказалась
там, где ей давно хотелось быть.
   Когда он кончил рассказывать, она знала о его жизни больше,  чем  кто
бы то ни было на этом свете, включая его сестру.
   Голова ее оказалась прижатой к его груди. Она с наслаждением  вдыхала
теплый мужской запах.
   - А ты умеешь слушать, - сказал Брод, удивляясь,  как  такое  хрупкое
тело может казаться таким роскошным и  чувственным.  Бог  мой,  если  бы
только.., если бы только...
   Ребекка подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.
   - Я тебя не останавливала.
   - Но я хочу знать, кто ты. - Брод запустил руку в ее  волосы.  Он  не
желал ничего делать против ее воли, но медленно  двигался  все  ближе  к
краю. - Ребекка? - вопросительно пробормотал он, касаясь  губами  уголка
ее рта.
   Она ничего не могла с собой поделать. Ее рука  обвила  его  шею,  еще
больше возбуждая его. Она прижималась к нему, дрожа от желания.
   Его руки скользнули вниз, лаская ее груди сквозь тонкий шелк  халата,
и от этих ласк нежные соски напряглись, словно тугие бутоны.  Сладостная
лихорадка охватила его.  Сам  не  понимая,  как  такое  случилось,  Брод
безумно влюбился в  это  прекрасное  таинственное  создание.  Он  ощутил
неодолимую потребность коснуться ее обнаженной плоти и просунул руку под
халат. Она уткнулась лицом ему в шею.
   - Мы с ума сошли, - прошептала Ребекка, замерев  от  этого  интимного
прикосновения.
   - У тебя нет ни одного, даже самого крохотного местечка, которое  мне
не хотелось бы попробовать.
   - Сюда может кто-нибудь войти, -  сказала  она,  крепко  обвивая  его
руками и теснее прижимаясь к нему.
   - Вряд ли кто-нибудь войдет через  запертую  дверь,  -  тихо  ответил
Брод. Его руки скользили вдоль изгиба ее спины, привлекая ее еще  ближе.
В день похорон отца он совершал  в  высшей  степени  странный  поступок:
занимался любовью  с  Ребеккой,  отдавался  во  власть  ее  обаяния.  Он
посмотрел на шелковистые темные волосы, упавшие ей на глаза. -  Останься
со мной на ночь, - попросил Брод охрипшим от возбуждения голосом.
   Она закрыла глаза, словно защищаясь.
   - Тогда все изменится.
   - Все уже изменилось -  с  того  момента,  как  я  увидел  тебя.  Эти
лучистые глаза. Этот неотразимый рот. О да, этот рот!
   Он впился в него с такой страстью, что она содрогнулась.
   - Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я проснусь.
   - Я не могу этого сделать. - Но ее сердце бешено колотилось,  желание
пронзало все ее тело.
   - У тебя ведь нет мужа,  так  что  изменять  некому,  поддразнил  он,
взволнованный тем, как реагировало на него ее тело. - Не так  ли?  -  Он
смотрел на нее своими до умопомрачения синими глазами.
   - Мужа у меня нет, - выговорила она наконец.
   -  Тогда  тебе  нужен  мужчина,  который  говорил  бы  тебе,  как  ты
прекрасна. - Он поднял ее и понес к боковой винтовой  лестнице  в  конце
коридора.

Глава 7

   После отъезда Элли и  Франчески  Ребекка  и  Фиона  завели  для  себя
определенный порядок. Они работали  над  биографией  Фи  по  четыре-пять
часов ежедневно, но теперь Ребекка начала  глубже  погружаться  в  яркую
жизнь Фи в поисках новой информации. После той ночи с Бродом,  когда  он
так волнующе  рассказывал  о  своей  жизни,  Ребекка  поняла,  что  надо
вытянуть из Фи гораздо больше того, что та до  сих  пор  предлагала  ей.
Теперь, благодаря Броду, Ребекка лучше представляла себе эту  семью,  но
трудности все равно были.
   - Дорогая, а надо ли об этом писать? - с сомнением  часто  спрашивала
Фи.
   И Ребекка неизменно отвечала:
   - Что мы пишем, Фи, - первоклассные мемуары  или  дешевую  бульварную
книжонку?
   Конечно, Фиона хотела, чтобы получилась неординарная  книга,  поэтому
они повторили свое путешествие во времени, начав с детства  Фи,  которое
прошло в Кимбаре. Она была единственной дочерью легендарного сэра  Эндрю
Кинросса  и  Констанс  Мак-Квиллан  Кинросс,  знаменитой   наездницы   и
единственной дочери из известной  овцеводческой  семьи.  Она  трагически
погибла в возрасте сорока двух лет, упав на соревнованиях с лошади.
   - Мне хочется, чтобы это было больше, чем только ваше  жизнеописание,
Фи, - сказала ей Ребекка. - Хотелось  бы  привести  ваши  размышления  о
семье.  О  выдающейся  семье  землевладельцев.  О   сложной,   как   мне
представляется, семье. О браках, начиная с Эвана Кинросса и  Сесилии.  О
семейных влияниях, наследниках, их отношениях.
   - Боже милостивый, дорогая, да ведь это же почти сто пятьдесят лет, -
ироническим тоном отвечала Фи.
   - Мне  представляется  что-то  вроде  истории  семьи,  Фи.  Когда  вы
говорите, вы будто рисуете живые картины. И Брод. И Элли тоже.  Я  хочу,
чтобы это вошло в книгу. Элли так много всего рассказала мне, пока  была
здесь. Еще больше рассказал Брод.
   Мне хочется, чтобы их воспоминания тоже  вошли  в  книгу.  Эта  книга
может стать изумительным калейдоскопом жизни в аутбэке на примере  семьи
первых поселенцев.
   Фи только улыбнулась в ответ.
   - Господи,  дорогая  моя,  некоторые  истории  заставят  содрогнуться
любого.
   - Вы рассказываете только мне, Фи, - серьезно отвечала Ребекка. -  Мы
опубликуем лишь то, что вы позволите. Я уверена, читатели по достоинству
оценят вашу откровенность, вашу душевную щедрость, не говоря уже о вашем
тонком чувстве юмора.
   - Наверное, придется упомянуть и о моей личной жизни, - произнесла Фи
своим звучным, низким голосом.
   - Ну, это ведь и сейчас не совсем тайна, Фи!  Но  мы  можем  изменить
некоторые имена.
   Фи погрустнела.
   - Знаете, дорогая моя, большинства моих знакомых  уже  нет  в  живых,
даже  моего  бедного  брата.  Я  нашла  несколько  его  чудесных  старых
фотографий.
   Мы  можем  их  использовать.  А  фотографии  Люсиль  кто-то,  видимо,
спрятал.
   - Это сделал Брод, - сказала Ребекка. Прекрасное лицо  Люсиль  так  и
стояло у нее перед глазами.
   - Боже милосердный! - Фи глубоко вздохнула. Его отец был бы в ярости,
если бы узнал. Кстати, дорогая, как  вы  это  узнали?  Брод  никогда  не
говорил мне, что спрятал фотографии.
   Ребекка спокойно встретила испытующий взгляд Фи.
   - Однажды ночью у нас был долгий разговор.
   Фи кивнула: она не сомневалась, что между Ребеккой  и  Бродом  что-то
происходит.
   - Почему бы и нет? - сказала она. - Я  рада.  Последнее  время  вы  с
Бродом, похоже, примирились.
   И Броду, и Элли  слишком  долго  приходилось  замыкаться  в  себе,  -
добавила она. - Давайте-ка выпьем  чаю,  а  потом  займемся  делом.  Эта
биография приобретает совершенно новый характер.
   Благодаря Броду, подумала  Ребекка.  Что  бы  ни  случилось,  она  не
забудет те волшебные часы, которые провела с ним.
   Брод вернулся около полудня  и  с  юмором  рассказал  о  споре  между
работниками, который  ему  пришлось  улаживать.  Он  взял  себе  кофе  и
бутерброды  и  устроился  с  ними  у  Фи  в  гостиной,  слушая,  как  Фи
вытаскивает на свет еще одну древнюю фамильную историю.
   - Черт возьми, Фи,  ты  собираешься  раскрыть  все  наши  секреты,  -
недовольно произнес он, откладывая последний бутерброд.
   - В определенных  пределах,  мой  дорогой.  Ребекка  хочет,  чтобы  я
сделала книгу более волнующей.
   - А может, Ребекка напишет о себе? -  Он  дерзко  глянул  ей  в  лицо
своими синими глазами. - Судя по твоим словам,  книга  далека  от  того,
чтобы представлять нашу семью в выгодном  свете.  Там  фигурирует  Эван,
который, похоже, обманом заставил Сесилию выйти за него замуж.  Алистер,
который сбежал в Париж якобы для занятий  живописью,  а  на  самом  деле
спустил  там  целое  состояние.  Двоюродная  бабушка  Элоиз,  которая  в
шестьдесят лет вышла замуж за тридцатипятилетнего мужчину.
   - Но, дорогой, она была красавицей. И знаменитостью, -  пояснила  Фи,
любуясь собой в зеркале.
   - Кроме того, она была наследницей  огромного  состояния,  -  заметил
Брод, вставая и поправляя красный платок на загорелой шее, - а у ее мужа
не было ни гроша. - Он перевел взгляд на  Ребекку.  Если  Фи  поближе  к
вечеру отпустит вас  на  час-другой,  я  свозил  бы  вас  посмотреть  на
цветущую пустыню. Я говорил вам, что она предстает во всей  своей  красе
после сильных ливней. А ты не хочешь поехать с нами, Фи?
   - Сегодня нет, дорогой, - небрежно ответила Фи,  не  желая  оказаться
третьей лишней. - У меня накопилась масса корреспонденции, которую  надо
просмотреть. Это предложение руководить труппой Мильтоновского театра  -
словно гром среди ясного неба. Надо все обдумать. У  них  есть  отличные
актеры и талантливая молодежь. Я могла бы там быть полезна.
   - Значит, ты не очень хочешь возвращаться в Англию, Фи?
   Выражение грусти промелькнуло на ее лице.
   - Ты знаешь, я всегда говорила, что вернусь домой, когда придет время
оставить сцену. Я все еще пользуюсь известностью,  но  дум