переполнявшие  ее
эмоции были, скорее, сродни яркому лучу света, который освещал ее душу.
   Ее платье - творение  одного  из  сиднейских  дизайнеров  -  состояло
сплошь из  тончайших  шелковых  кружев,  а  длинная  юбка  заканчивалась
небольшим шлейфом. Рукава тоже были длинными, чтобы подчеркнуть  изящную
красоту кружев, нашитых поверх облегающего руку  шелка.  Кэсси  и  Жюли,
увидев это платье в магазине, сочли его верхом  совершенства  и  решили,
что оно идеально подходит для свадьбы.
   Волосы ее оставались распущенными,  в  длинные  пряди  были  вплетены
крохотные орхидеи, а венок из мельчайших жемчужинок и прозрачных  камней
смыкался у нее на лбу, подобно средневековой диадеме, и терялся в густых
волосах. Подружки невесты, Жюли  и  Луиза,  должны  были  переодеться  в
изящные летние платья из креп-жоржета: Жюли - в светло-зеленое, Луиза  -
в золотистое. Им предстояло нести огромный букет из лилий и орхидей.
   Она только что познакомилась со свидетелями со  стороны  Мэттью.  Они
оба тоже были фермерами: один  -  сыном  владельца  пастбищ  в  Северных
землях, другой - владельцем фермы в центре Квинсленда.
   Кэсси знала, что Мэттью будет одет в льняной костюм кремового оттенка
с пиджаком в стиле Неру, как и его  свидетели,  и  единственная  разница
между ними будет в цвете рубашек с одинаковыми стоячими  воротниками.  К
глазам Мэттью лучше всего подходил синий цвет. Он уже приготовил для  их
свадебной ночи номер  в  замечательном  отеле  "Марина  мираж"  в  порте
Дуглас, а на следующее утро им предстояло  перенестись  на  вертолете  в
одно из самых сказочных  мест  Большого  Барьерного  рифа,  на  укромный
остров Ангелов.
   Кэсси чувствовала, что буквально тонет в волнах радости. Только от ее
родителей ничего не было  слышно.  Что  же,  оставалось  с  этим  просто
смириться. В тот  момент,  когда  она  собралась  вставать,  телефон  на
столике возле кровати зазвонил.
   - Мне надо с тобой увидеться, - мягко произнес звучный голос.
   - Не можешь дождаться вечера? - Она снова откинулась на подушки.
   - Мы должны встретиться сейчас, моя драгоценная  невеста,  -  ответил
Мэттью. - Но не в доме. Я хочу, чтобы ты спустилась на пляж.
   - Тебе придется подождать минут пять, - сказала  Кэсси.  -  Я  еще  в
постели.
   - Завтра утром я буду там рядом с тобой.
   - Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать.
   В десять часов она уже выскочила из дома и побежала на пляж, стройная
и гибкая в простых джинсах  и  вишневой  футболке.  Мэттью  ждал  ее  на
лестнице, ведущей к пляжу, такой сильный и красивый. Задыхаясь от любви,
она протянула к нему руки.
   - Моя прекрасная Кассандра, моя радость и гордость. - Он  поймал  ее,
закружил так легко, как если бы она весила не больше ребенка.
   Блаженство ударяло в голову, как сладкое вино.  Она  попыталась  было
заговорить, но Мэттью, заключив ее в объятия, наклонился к  ее  губам  и
приник к ним таким страстным поцелуем, что  на  глазах  Кэсси  выступили
слезы. Наконец-то, после стольких лет, кто-то отвечает ей любовью  такой
же силы, как ее собственное чувство.  Наконец  она  встретила  человека,
который поможет ей осуществить ее мечту.
   - Мэттью! - Она одарила его затуманенным взором.  -  Боги  улыбнулись
нам.
   - Понимаю, что ты сейчас  чувствуешь...  Улыбнувшись,  он  достал  из
нагрудного кармана небольшую коробочку в пергаментной упаковке.
   - Кассандра, мне бы очень хотелось, чтобы ты надела  это  сегодня,  -
произнес он низким голосом, едва скрывавшим глубокое волнение.
   - Можно взглянуть?
   - Они принадлежали моей матери,  -  пояснил  Мэттью.  -  Единственная
ценная вещь, которая у нее была. Я бы хотел, чтобы ты их надела в память
о ней. Мне показалось, что они подойдут к твоему платью.
   Дрожащим пальцем Кэсси коснулась длинных сережек.
   - О, Мэттью, они прекрасны!
   - Мама была бы довольна, если бы ты их надела,  Кассандра.  -  Мэттью
изо  всех  сил  сопротивлялся  волне   эмоций,   которая   грозила   его
захлестнуть. - Хочешь примерить?
   Кэсси сморгнула слезу, повисшую на ее длинных ресницах.
   - Конечно. Они будут отлично смотреться с платьем.
   - Жду не дождусь того момента, когда увижу тебя  в  роли  невесты.  -
Мэттью завороженно наблюдал за тем, как она откинула  волосы  с  лица  и
вдела серьги в изящные уши. Она не  была  накрашена,  не  добавила  даже
чуточки помады и все же выглядела, как цветущая магнолия. Другого  слова
для нее не было. Идеальная матовая кожа, мягкие  губы,  которые  он  так
любил целовать. Мать надевала серьги только в торжественных  случаях.  А
теперь они переливались в ушах Кассандры - изысканное сочетание серебра,
кораллов и жемчуга.
   - Это викторианская эпоха, ее середина,  если  я  не  ошибаюсь,  -  с
любопытством и удовольствием отметила Кэсси. -  Как  я  выгляжу?  -  Она
тряхнула головой, чтобы он смог оценить эффект.
   - Идеально.
   И снова она оказалась в его объятиях, их  губы  слились,  и  оба  они
принялись  шептать  ласковые  слова  между   поцелуями.   Висок.   Щека.
Подбородок. О боже, губы!
   - Так-так, вы, двое! - со смехом позвали их с террасы,  и  влюбленные
разомкнули объятия. - Не можете перестать целоваться?
   - Эта женщина - моя! - восторженно крикнул Мэттью, прижимая  Кэсси  к
себе.
   - Ты недвусмысленно это демонстрируешь, Рыжий. -  Жюли  всем  сердцем
ощутила  силу  их  чувства,  как  будто   разлившуюся   в   воздухе.   -
Поднимайтесь, Молли готовит завтрак. День свадьбы начался.
   На  опушке  леса,  в  удивительно  светлом  и  прекрасном  месте,  их
приветствовали тысячи бабочек,  которые  как  в  сказке  порхали  вокруг
свадебной процессии. Слабый ветер сдувал с  буйно  цветущих  бугенвиллей
мелкие лепестки, которые привлекали своей  пестротой  целый  калейдоскоп
этих легких созданий.
   Наконец прозвучало разрешение углубиться в лес, и гости  свернули  на
тропинку, усыпанную  опавшими  листьями,  медленно  продвигаясь  вперед.
Возглавляла процессию девочка, совсем  еще  маленькая,  но  уже  неплохо
владевшая флейтой, на которой она и играла для приглашенных.  Ее  волосы
украшал венок из цветов, а сама она была одета в струящееся, из светлого
шелка платье до щиколоток.
   Вскоре они  пришли  на  место,  которое  Мэттью  и  Кэсси  облюбовали
заранее. Это была небольшая поляна перед гигантским тропическим деревом,
ствол которого мощно ветвился в пятнадцати  футах  над  землей,  образуя
глубокие темные пещеры. Буйная растительность, запутавшись в его ветвях,
создавала над людьми плотный зеленый навес, терявшийся где-то на  высоте
ста пятидесяти футов.
   Землю под навесом  окутала  таинственная  зеленоватая  дымка,  вокруг
царили тишина и спокойствие, как в соборе. Ветра почти не чувствовалось,
но воздух, напоенный  запахами  мха,  папоротника  и  разных  трав,  был
восхитительно прохладен, как и подобает настоящему храму Природы.
   Проводившая церемонию женщина в серебристом  платье  дождалась,  пока
все соберутся. И тогда началось  бракосочетание,  и  все,  включая  саму
служительницу, были как будто околдованы красотой и  таинственной  мощью
этого древнего места.
   Вуаль  Кассандры,  тонкая,  как  серебряная   паутинка,   мерцала   в
зеленоватом свете, и так же волшебно поблескивали ее жемчужные серьги  и
браслет из белого золота с двумя  бриллиантами  в  форме  сердца  на  ее
запястье. Это был подарок  Мэттью.  Мелодичным  голосом  она  произнесла
положенные слова. Какое чудо! Все было безупречно. Она навсегда запомнит
мельчайшие детали, все до последней секунды. В какой-то миг она поднесла
руку к горлу, испугавшись, что эмоции вот-вот ее захлестнут, но на самом
деле никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой.
   Мэттью же хотелось во весь голос закричать о своей  любви,  услышать,
как его голос эхом  разнесется  по  лесу,  вспугнув  разноцветных  птиц,
устроивших пиршество в зарослях цветов. Ему казалось, что до сих пор его
жизнь протекала бесцельно.
   Когда церемония закончилась, Мэттью прильнул к  губам  своей  жены  в
ритуальном поцелуе, прижимая к себе ее тело, обтянутое кружевом,  и  оба
они утонули в волшебстве этого мига. Теперь они  объединили  силы  перед
трудностями этой жизни. Мистер и миссис Мэттью Карлайл.
   Но густой лес приготовил им еще один сюрприз. Когда жених  и  невеста
повернулись  к  гостям,   ветви   кустов   раздвинулись,   пропустив   в
заколдованный, чудесный, роскошный мир луч дневного света.  Он,  подобно
магической доброй силе, придал Мэттью  и  Кэсси  необыкновенное  сияние,
прежде чем снова исчез.
   - Может, это появился твой ангел-хранитель, прошептал  позже  Нед  на
ухо Кэсси. - В любом случае это было совершенно необыкновенно.
   Барбекю на свежем воздухе уже было в разгаре, когда они  вернулись  в
ресторан. Казалось, все в городе, включая младенцев, высыпали на  улицы,
чтобы приветствовать свадебную процессию и пожелать им всего наилучшего.
Это не было пышным, изысканным  торжеством,  которое,  как  догадывалась
Кэсси, устроили бы  для  нее  родители,  если  бы  она  вышла  замуж  за
подходящего человека, но зато оно было по-дружески теплым и искренним.
   Марси с помощниками приложили  все  усилия  к  тому,  чтобы  открытая
площадка перед рестораном превратилась  в  праздничное  и  романтическое
место. Везде были цветы, роскошные букеты, перевитые шелковыми  лентами,
были привязаны к  каждому  стулу,  на  которые  предварительно  накинули
кремовые  чехлы.  На  столах  поверх  длинных  белых  скатертей   лежали
светло-розовые салфетки  и  стояли  изящные  вазы  с  белыми  орхидеями,
пушистыми зелеными ветками и  мелкими  белоснежными  розочками.  Невеста
походила на картинку из сказки, а ее подруги сияли, как лунный свет.
   Мэттью и Кэсси вошли в зал, благодарно  улыбаясь  Марси  за  огромную
работу, которую та проделала ради них, как вдруг заметили  троих  людей,
стоявших в глубине помещения, у стола, предназначенного для молодоженов.
Все трое выглядели превосходно: Джон Макалистер в сером костюме с  белым
цветком в петлице, рядом с ним - родители Кэсси,  прилетевшие  на  своем
самолете, взволнованные и растерянные.
   - Мэттью! - прошептала Кэсси, крепче сжав руку мужа. Это ее родители,
остальное не имело значения. И она хотела, чтобы они остались.
   - Иди к  ним,  милая,  -  ответил  Мэттью,  чье  сердце,  исполненное
радости,  открылось  навстречу  этим  людям.  -  Именно   это   называют
прощением.
   Свадьбы - это время глубоких чувств, надежд и примирения.  И  эта  не
стала исключением.
   Праздник  продолжался  далеко  за  полночь,  но  Мэттью  и  Кэсси  на
специальном лимузине отправились в роскошный отель "Порт Дуглас". Их тут
же провели в номер, и в гостиной молодых  встретил  несравненный  аромат
двух дюжин бархатных малиновых роз. В серебряном ведерке,  полном  льда,
ожидало своей очереди шампанское, рядом стояли два хрустальных бокала.
   - Двенадцать часов, колдовское время! - Кэсси буквально  растворилась
в удовольствии, но все же остановилась на мгновение, чтобы  выглянуть  в
окно, в ночь, освещенную полным диском  луны.  -  Время  отправляться  в
постель! - воскликнула она, заставив Мэттью расхохотаться.
   В гардеробной она быстро сняла  изящный  костюм  для  путешествий  и,
оставшись в кружевном белье, смыла с лица макияж, смотрясь в  зеркальную
стену в просторной ванной комнате.
   Все прошло великолепно, но теперь они одни. Они это  заслужили.  Стоя
под душем, она с наслаждением ощущала, как ароматная пена стекает по  ее
шелковистой коже, увеличивая ее возбуждение. Желание как будто  освещало
ее изнутри. Вытершись пушистым белым полотенцем,  она  нанесла  на  кожу
свой любимый лосьон, представляя себе, что ее ласкают руки Мэттью. Потом
накинула пеньюар, стоивший почти столько же,  сколько  вечернее  платье.
Мягчайший,   нежнейший,   светло-персикового   оттенка,   с   маленькими
рукавчиками и кружевными  полами,  которые  застегивались  на  крошечные
перламутровые пуговицы. Кэсси взяла расческу и взволнованно  провела  по
волосам, потом еще и еще раз, пока  они  не  стали  потрескивать  -  так
нравилось Мэттью.
   Мэттью!
   Он ждал ее в спальне, на  огромной  двуспальной  кровати.  Его  синяя
рубашка была расстегнута до пояса, и Кэсси почувствовала, что  буквально
тает изнутри. , Мэттью обернулся и  увидел  свою  жену,  всю  в  золотом
сиянии от света за спиной. Он струился сквозь тонкую ткань  пеньюара,  о
котором Мэттью столько слышал, обрисовывая  контуры  точеного  тела.  По
крайней мере, Мэттью взглянул на нее в этом наряде, прежде чем тот  упал
к ее ногам.
   Медленно, мучительно медленно он  подошел  к  ней;  глаза  его  стали
темно-синими.
   Кэсси дрожала, охваченная восторгом предвкушения, и тело ее выгнулось
ему навстречу, когда Мэттью принялся расстегивать перламутровые пуговки,
одну задругой...



   Маргарет УЭЙ
   ОПАЛОВЫЙ КУЛОН

Перевод с английского Л. Луньковой


Анонс

   Кимбара - старинная усадьба крупных землевладельцев, потомков  первых
поселенцев Австралии.  Ослепительное  солнце,  синее  небо,  красноватые
пески, которые после дождей покрывает волшебный цветочный  ковер.  Здесь
кипят страсти. Сильные красивые люди любят, страдают, ненавидят,  учатся
доверять любимым. И над всеми царит всепобеждающая Любовь...

Глава 1

   Слепящий  солнечный  свет  заливал  двор  усадьбы,  и,   когда   Брод
переступил порог,  прохладный  сумрак  холла  старого  дома  окутал  его
уставшее тело, блестевшее от пота. Рубашка на нем  была  покрыта  пылью,
измазана зеленью. С рассвета Брод  с  работниками  перегоняли  стадо  от
высыхающего ручья Белой Цапли  к  Трем  Лунам,  цепочке  мелких  стариц,
которые находились на расстоянии нескольких миль.
   Они проделали долгий путь по жаре, к  тому  же  животные  то  и  дело
пытались  отбиться  от  стада.  В  буше   эти существа явно стремились доказать
свою независимость.
   Не мешало бы отмыться как следует, но на это не  было  времени.  Брод
чуть не забыл, что во второй половине  дня  прилетает  ветеринар,  чтобы
осмотреть другую часть стада. Времени оставалось  в  обрез:  перехватить
сандвич и чашку чая  и  скорее  к  загону  для  скота,  устроенному  под
эвкалиптами.
   На глаза попалась  стопка  корреспонденции,  аккуратно  сложенная  на
простой сосновой скамье, заменявшей столик. Тут тебе не Кимбара,  мрачно
усмехнулся Брод.
   В Кимбаре, старинной усадьбе, жил его отец,  Стюарт  Кинросс,  Хозяин
Пустыни. Предоставив  сыну  надрываться  при  перегонах  скота,  он  сам
почивал на лаврах. Впрочем, мой день еще придет, думал Брод. Им  с  Элли
принадлежала солидная доля в разных предприятиях  Кинроссов,  а  родовое
поместье  Кимбара,  центр  их   скотоводческой   империи,   было   самым
блистательным украшением в короне.
   Дедушка Кинросс  никогда  не  заблуждался  относительно  своего  сына
Стюарта. Сейчас деда, Эндрю Кинросса, о котором  ходили  легенды,  давно
уже не было в живых, а его внук жил в Марлу чуть ли не  изгнанником  все
последние пять лет, с  того  времени,  как  его  сестра  Элисон,  тяжело
переживая разрыв  с  Райфом  Кэмероном,  своим  возлюбленным,  уехала  в
Большую Дымогарню -  так  местные  жители  окрестили  огромный,  шумный,
космополитический Сидней.
   Элисон говорила тогда, что  хочет  попробовать  себя  на  театральном
поприще, как их знаменитая тетя Фиона.  Та  покинула  родовое  гнездо  в
восемнадцать лет, мечтая сделать  блистательную  карьеру  на  лондонской
сцене. И чудо произошло: Фи действительно добилась успеха,  несмотря  на
бурную личную жизнь, которая не давала покоя досужим журналистам. Сейчас
она вернулась и снова жила в Кимбаре, писала мемуары.
   Фи была весьма яркой личностью и слишком известной,  чтобы  считаться
паршивой овцой в семье.
   Но на ее счету имелись два скандальных брака, в одном из которых  она
родила дочь, прекрасную, словно английская роза. Леди Франческа ди Лайл,
воплощенное изящество и утонченность, кузина Элли и Брода, отличалась не
только красотой, но и добротой. Чудесное сочетание, если вспомнить, чьей
дочерью она была.
   Тетю Фи всегда одолевали неуемные сексуальные  аппетиты.  Теперь  она
старалась изложить на бумаге свою бурную жизнь,  пребывая  в  убеждении,
что ее биография будет иметь колоссальный успех.
   Для  обработки  рукописи  Фи   пригласила   Ребекку   Хант,   молодую
журналистку из  Сиднея,  на  счету  которой  уже  была  хорошо  принятая
читателями и критикой биография одной  ушедшей  на  покой  австралийской
дивы.
   Стоило Броду только подумать о Ребекке Хант, как где-то глубоко в нем
вспыхнул опасный огонек.
   Такова власть женской красоты, констатировал он с отвращением.  Образ
Ребекки возник перед его  глазами.  Блестящие  темные  волосы  обрамляют
лилейно-белое  спокойное  лицо,   на   котором   выделяется   дьявольски
соблазнительный рот. Этот рот и выдает ее. И  все  же  Ребекка  выглядит
безупречно, а ее самообладание сообщает ей нечто таинственное.
   Невозможно  представить,   чтобы   кто-нибудь   вроде   него   посмел
взлохматить эти гладкие  волосы  или  коснуться  нежной,  словно  цветок
магнолии, кожи.
   Она для него чересчур совершенна. В  одном  Брод  не  сомневался:  за
патрицианской внешностью мисс Хант  скрывается  весьма  целеустремленная
женщина.
   Он ни за что не поверит, что она очарована  его  отцом.  Хотя  Стюарт
Кинросс  -  крупный  красивый  мужчина,  уверенный  в  себе,  ухоженный,
баснословно богатый. Ему пятьдесят пять, но выглядит он на  десяток  лет
моложе. На его недобрый нрав можно не обращать  внимания.  А  вот  дикое
великолепие  Кимбары,  несомненно,  вызвало  интерес  мисс  Хант  с   ее
потрясающими  огромными  серыми  глазами  -  глазами  словно   спокойная
прозрачная вода в углублении скал. Но Брод сразу догадался: мисс Хант  в
любой момент готова променять свою перспективную карьерку  на  положение
хозяйки Кимбары. Начинающая журналистка среди богатств,  не  поддающихся
воображению. Одно плохо: все это будет принадлежать ей  лишь  при  жизни
отца. Потом все переходит к нему, Бродерику.
   Эта традиция Кинроссов никогда не нарушалась. Кимбара,  дом  предков,
фамильное владение, переходила непосредственно от отца к старшему  сыну.
Никто никогда не отказывался от наследования в пользу брата. Хотя  Эндрю
Кинросс был вторым сыном: его старший брат Джеймс погиб во время  Второй
мировой войны. Джеймс умер на руках у брата в далекой пустыне, совсем не
такой, как пустыня их родины. Одна  из  бесчисленных  страшных  трагедий
войны.
   Печально покачав головой, Брод стал просматривать почту. Ее  доставил
верный Уолли, полукровка, который раньше трудился на ферме.  С  тех  пор
как Уолли,  упав  с  лошади,  сильно  покалечил  ногу,  его  обязанности
ограничивались работой в этой небольшой усадьбе и на ее огороде. К  тому
же из Уолли получился неплохой повар. Во всяком случае, получше, чем сам
Брод.
   Его внимание привлекло лишь одно письмо, потому что он его даже ждал.
Вскрыв конверт, Брод мрачно усмехнулся. Зачем старику видеться с  сыном,
когда он такой мастер на  письма?  Брод  шумно  вздохнул.  На  этот  раз
никакого  тебе  "Дорогой  Брод!".  Никаких  вопросов  о  здоровье.  Отец
устраивает большой праздник, чтобы  произвести  впечатление  и  развлечь
мисс Хант. Турнир по игре в поло через десять дней. Матчи  начинаются  в
субботу утром, главная встреча состоится в три часа пополудни. Затем бал
в Большом зале в субботу вечером.
   Отец, естественно, возглавит основную команду,  наберет  туда  лучших
игроков. Броду будет позволено возглавить вторую команду.  Отца  страшно
злит, что сын так хорошо играет. Бедный отец! Он словно  ненавидит  все,
что делает сын. По правде говоря,  с  тех  пор  как  сын  стал  взрослым
мужчиной, отец относится к нему как к сопернику. Как к  врагу  у  ворот.
Все это  чертовски  странно.  Неудивительно,  что  им  с  Элли  пришлось
нелегко, но оба они с этим справились.
   Их мать ушла