Возможно, от вашей бестактности!
   - Я лишь пытаюсь быть откровенным. Вы в Кимбаре  совсем  недавно,  но
уже успели произвести большое впечатление на отца и на Фи.
   - Но, похоже, не на вас. - Ей все еще удавалось  говорить  совершенно
спокойно, несмотря на бушующий в крови огонь.
   На его поразительном лице мелькнула натянутая улыбка.
   - Я не такой впечатлительный, как папа, и не  такой  доверчивый,  как
Фи.
   - В чем именно вы меня подозреваете, мистер Кинросс?
   Румянец все еще заливал ее лицо, а глаза ярко блестели. Он снял  руку
с изгороди и выпрямился.
   Один шаг - и их тела соприкоснутся.
   - Мне кажется, вы пытаетесь влюбить в себя моего отца.
   Она почувствовала себя настолько  оскорбленной,  что  резко  вскинула
голову, и ее шелковистые волосы взметнулись в воздух.
   - Может, дело в том, что вы сами  испытываете  разочарование,  мистер
Кинросс?
   С секунду он смотрел  на  нее,  потом  откинул  голову  и  откровенно
рассмеялся. Смех его звучал тепло и соблазнительно.
   - Это я-то испытываю разочарование? - Его зубы ослепительно сверкнули
на загорелом лице. Что ж, возможно, вы правы. Кстати, если мы собираемся
продолжать разговор, зовите меня Брод.
   Она и сама не понимала, что помогает ей сохранять спокойствие.
   - Большое спасибо. Мне будет приятно, если вы станете  называть  меня
Ребеккой. Я лишь прошу, Брод, чтобы вы не спешили приклеивать мне  ярлык
авантюристки. Насколько  я  могу  судить,  ваш  отец  ведет  себя  очень
галантно со всеми женщинами.
   - Что верно, то верно, - ответил он подозрительно мягким тоном.
   - Зачем вы затеяли этот разговор? - прямо глядя ему в глаза, спросила
Ребекка.
   - Я пытаюсь узнать о вас побольше.
   - Я нисколько в этом не сомневаюсь, - сказала  Ребекка,  -  но  очень
надеюсь, что вы не станете затевать проверку в отношении меня, иначе мне
придется обратиться к вашему отцу.
   Брод прищурился, его худощавое тело напряглось.
   - Черт меня побери, это угроза?
   Она покачала головой.
   - Это не угроза. Просто я не позволю вам  все  мне  испортить.  -  Ее
голос стал очень  спокойным.  Я  нахожусь  здесь  лишь  с  одной  целью.
Написать биографию вашей тетушки. Мы обе хотим, чтобы  эта  работа  была
сделана. Жаль, что вы почему-то решили, будто  в  мои  намерения  входит
что-то еще.
   Они были так поглощены словесным  поединком,  что  никто  из  них  не
заметил Стюарта Кинросса, пока тот не остановился в нескольких ярдах  от
них.
   - О чем это вы тут беседуете? - Его губы улыбались, но глаза смотрели
настороженно.
   - Вот пусть Ребекка тебе и расскажет, - протянул Брод.
   - Похоже, о чем-то серьезном? А все другие веселятся и отдыхают!
   - Брод объяснял мне технические тонкости матча.  -  Ребекка  боялась,
как бы голос не выдал ее волнения. - Надеюсь, со временем я  буду  лучше
понимать игру.
   - Я бы и сам мог вам все объяснить, моя дорогая, - горячо заверил  ее
Стюарт Кинросс. - Но ведь вы говорили и о чем-то  более  интересном,  не
так ли?
   Ребекка взглянула на Брода.
   - Разве что немного о моей работе.
   - Без сомнения, книга будет так хороша, что всем до смерти  захочется
прочитать ее, - подхватил Брод. - Что ж, надо, пожалуй, пойти повидаться
с друзьями. Кое-кого я не видел очень давно.
   - Ты можешь видеться с  ними,  когда  захочешь,  Брод,  -  нахмурился
Стюарт.
   - Я слишком занят, папа. Особенно с тех пор,  как  ты  меня  повысил.
Увидимся позже, Ребекка. - Он приветственно поднял руку и отошел, прежде
чем отец успел сказать еще хоть слово.
   Стюарт Кинросс покраснел.
   - Я должен извиниться перед вами за сына, Ребекка, - резко сказал он.
   - Да за что же? - Ей очень не хотелось впутываться в их отношения.
   - За его манеры. Иногда он беспокоит меня. Мне нередко  кажется,  что
он стремится к соперничеству.
   - Полагаю, это не так уж необычно. Когда и  отец,  и  сын  -  сильные
личности, это не может время от времени не приводить к столкновениям.
   - Брод пошел в моего отца. Тот был агрессивен по природе.
   - Но при этом все считали его великим человеком, не так  ли?  -  тихо
сказала Ребекка, просто чтобы показать, что много читала  о  сэре  Эндрю
Кинроссе.
   - Знаете, иногда у меня такое чувство, будто я знал вас всю жизнь,  -
заявил Стюарт Кинросс, кладя руку ей на плечо и заглядывая в глаза.
   А в это время на другом конце поля Брод,  стоя  в  кругу  восхищенных
друзей, тревожно наблюдал за Стюартом и Ребеккой. Они  кажутся  отцом  и
дочерью, думал он с холодным гневом.  Ее  голова  с  густыми  блестящими
волосами находилась примерно на уровне груди отца, лицо было приподнято.
Тоненькая, изящная фигурка казалась бы мальчишеской, если бы не  холмики
грудей. Рука отца лежала на ее плече. Он пристально смотрел ей в глаза.
   Боже, это совершенно невозможно, но именно  это  и  происходит.  Отец
влюбился! Эта мысль потрясла Брода до глубины души. Он резко отвернулся,
обрадованный тем, что подошел Райф и протянул ему банку холодного пива.
   Ребекка стояла перед зеркалом и по очереди  прикладывала  к  себе  то
одно платье, розовое, как цветок лотоса, то другое -  из  темно-зеленого
шифона с отделкой из стекляруса.  Оба  платья  были  очень  дорогие,  на
тоненьких бретельках и длиной чуть ниже колен, в стиле тридцатых  годов.
Платья ей нравились и шли к  ее  миниатюрной  фигурке.  Фи  сообщила  ей
заранее, что их гости любят одеваться по моде, и сейчас Ребекка  изучала
свое отражение, чтобы решить, какое из платьев смотрится на  ней  лучше.
Она была рада, что, по совету Фи, взяла их с собой.
   -  Стюарт  любит  устраивать  приемы,  когда   представляется   такая
возможность, - сказала она Ребекке.
   И этот матч... Все ради нее. Еще недели две назад все  это  доставило
бы Ребекке массу удовольствия. Но то, что Стюарт Кинросс  вдруг  увлекся
ею, вызывало немало опасений. И не последнее из них - отношение к  этому
Бродерика Кинросса.
   Хорошо зная своего отца, он сразу  догадался  об  истинном  характере
интереса Стюарта. И Ребекка была готова биться об заклад,  что  Бродерик
считает, будто она принимает это как должное и даже поощряет его отца.
   Связь с мужчиной намного старше себя - это одно,  но  связь  с  очень
богатым мужчиной намного старше себя - совсем другое. Общество позволяет
могущественным, влиятельным людям получать то, что  они  хотят.  Деньги,
похоже, производят впечатление на всех.
   Если Стюарт Кинросс женится  во  второй  раз,  у  него  вполне  могут
родиться дети, увеличится число наследников,  претендентов  на  семейное
состояние.
   От этих мыслей Ребекку охватывал холодный ужас.
   В ее жизни был мужчина, который превратил ее существование в сплошной
кошмар. Она была тогда очень молода и не имела никакого понятия  о  том,
что такое ревность и страсть. Но теперь она знает.
   Да еще как!
   Ребекка стояла совершенно неподвижно, держа перед собой, словно  щит,
прелестное темно-зеленое платье. Она пыталась уверить себя, что  ей  нет
дела до того, что там думает Бродерик Кинросс. Его подозрения  абсолютно
беспочвенны,  хотя  понять  их,  наверное,   можно.   С   первого   дня,
проведенного в  Кимбаре,  она  считала  Стюарта  Кинросса  исключительно
обаятельным и щедрым человеком.  Теперь  она  видела,  что  это,  скорее
всего, не так. Но одно становилось ей все яснее и яснее:  он  и  вправду
влюбился.  Ребекка  уже  видела  это  предвкушение  обладания  в  глазах
мужчины. И не хотела увидеть снова.
   Она резко  отвернулась  от  зеркала.  Зеленое  платье  подойдет.  Оно
придает зеленоватый оттенок ее  глазам.  И  Бродерика  Кинросса  она  не
боится, хотя перспектива увидеть его вечером вызывает у нее  волнение  и
тревогу. Если бы она действительно намеревалась поймать в свои сети  его
богатого отца, то большего  врага  нажить  себе  не  могла  бы.  О  ней,
вероятно, уже идут разговоры. Слава богу, что Фи на ее стороне.
   Примерно через час, когда Ребекка уже была  готова  присоединиться  к
гостям, в дверь постучали.
   Она  открыла,  ожидая  увидеть  Фи  во  всем  великолепии  очередного
потрясающего наряда, но на пороге стоял Стюарт Кинросс и держал  в  руке
продолговатый бархатный футляр.
   Ребекка вышла в коридор, не желая приглашать его в спальню.
   - Моя дорогая, вы прекрасны, -  сказал  он,  резкие  черты  его  лица
смягчились,  выражая  нескрываемое  восхищение.  -  Ваше  платье  просто
идеально.
   - А  вы,  Стюарт,  выглядите  весьма  импозантно,  ответила  Ребекка.
Внушительный,  подтянутый,  он  действительно   производил   впечатление
человека намного моложе, чем был на самом деле. Лишь в  глазах  мелькало
что-то хищное, подумала Ребекка, стараясь подавить  нервную  дрожь.  Что
может быть в этом синем бархатном футляре? Не хватало еще, чтобы это был
подарок.
   - Может быть, мы на минуту вернемся  к  вам  в  комнату?  -  произнес
Стюарт бархатным голосом с богатыми модуляциями.  -  Там  нам  никто  не
помешает спокойно поговорить. Вы  чрезвычайно  порадовали  меня  выбором
платья. Я кое-что принес, мне кажется, вам бы стоило надеть это сегодня.
Это семейная реликвия, которую я, разумеется, должен буду взять обратно,
но я заметил, что у вас с собой не так много украшений.  Видимо,  вы  не
ожидали, что окажетесь на вечере, подобном этому.
   Она совершенно не собиралась соглашаться.
   - Стюарт, я полагаю... - начала Ребекка.
   - Вы не можете отказать  мне  в  простой  просьбе,  дорогая.  Я  хочу
похвастаться вами.
   - Но зачем это, Стюарт? - Ребекка попыталась изобразить  удивление  и
непонимание. - Все ведь знают, что  я  здесь  только  потому,  что  пишу
мемуары Фи.
   - Возможно, вы не догадываетесь, Ребекка,  что  нашли  путь  к  нашим
сердцам. Я очень надеюсь, что вы не откажете мне в любезности.  Особенно
когда вы это увидите.
   Каким-то  образом  они  все-таки  оказались  снова  в   ее   спальне,
выдержанной  в  золотисто-кремовых  тонах,  со   старинным   французским
спальным гарнитуром, с картинами и фарфоровыми статуэтками.
   Ей еще не доводилось жить в подобных комнатах.
   Сделав несколько шагов, Ребекка повернулась лицом к хозяину дома.  Он
был в белом  смокинге,  белой  рубашке,  в  черных  брюках,  при  черном
галстуке; его густые черные волосы, сильно вьющиеся, как и  у  сына,  на
висках серебрились сединой.
   - Эта вещь довольно давно не извлекалась на свет, - сказал  Стюарт  и
вынул из футляра кулон дивной красоты. Повернувшись, он  положил  футляр
на один из шкафчиков.
   - Стюарт, по-видимому, это очень дорогая  реликвия.  -  Ей  с  трудом
удалось заставить голос не дрожать. На золотой  цепочке  висел  поистине
великолепный крупный овальный  опал,  изумительно  переливающийся  всеми
цветами радуги, легендарный драгоценный камень,  окруженный  сверкающими
бриллиантами.
   - Да, очень ценная для  нашей  семьи.  -  Он  улыбнулся,  пальцы  его
крупных загорелых рук  разомкнули  изящный  замочек.  -  С  этим  опалом
связана целая история. Когда-нибудь я вам ее расскажу. А сейчас нам пора
к гостям.
   Ребекка еще раз  попыталась  отказаться,  хотя  понимала,  что  может
обидеть его:
   - Стюарт, не сердитесь, но я не могу надеть  такую  дорогую  вещь.  К
тому же некоторые считают, что опалы приносят несчастье.
   - Чепуха! - презрительно фыркнув, отмахнулся он. -  Греки  и  римляне
очень высоко ценили опалы.
   А королеве Виктории  опалы  присылали  из  австралийских  колоний,  и
королевские ювелиры сделали ей из  них  немало  великолепных  украшений.
Открытие крупного месторождения опалов принесло Кинроссам и Кэмеронам их
состояния. Так что ни слова больше  об  этом,  моя  дорогая.  Этот  опал
прекрасно гармонирует с цветом вашего платья. Вы словно  заранее  знали,
что я собирался сделать. Ну же, будьте умницей, приподнимите волосы.
   Он не оставил ей выбора. Ребекка приподняла волосы,  и  Стюарт  надел
кулон.
   - Ну вот, что я  вам  говорил?  -  Смотреть  на  нее  было  для  него
бесконечным наслаждением. Она была  само  совершенство  -  от  блестящих
волос до красивых узких ступней в вечерних туфлях точно такого же цвета,
как серебристая отделка платья.
   Ребекка быстро повернулась к высокому стенному зеркалу. Уж ей-то было
известно, как опасно поощрять одержимость, но кулон был чудесным. И  так
дивно смотрелся на ее обнаженной коже.
   - Боже правый, как вы прекрасны, - произнес Стюарт неожиданно хриплым
голосом.
   Неужели она не видела, куда это может завести?
   Неужели полагала, что большая разница в  возрасте  будет  служить  ей
защитой?
   - И все-таки я сниму его, Стюарт, - твердо сказала она.
   - Нет. -  Он  почувствовал,  что  выдал  себя,  и  решил  действовать
осторожнее. Он всегда получал то, чего хотел, и привык принимать это как
должное, но эта молодая женщина была не похожа на других.
   - Ребекка, Стюарт? - Неожиданно появившаяся в дверях Фиона  выглядела
именно так,  как  должна  выглядеть  звезда.  Ее  проницательный  взгляд
перебегал с одного на другую. - Что-то случилось?
   - Господи, о чем ты говоришь? Конечно, нет, Фи, - раздраженно ответил
ее брат. - Похоже, ты нацепила на шею с миллиард  долларов.  Я  подумал,
что неплохо будет одолжить и Ребекке какое-нибудь ожерелье.
   Ребекка повернулась  к  свету,  и  Фи  заметила,  что  глаза  девушки
блестят,  словно  она  сдерживает  подступившие  слезы.   Фи   судорожно
схватилась за ручку двери. Она давно ждала, что что-то произойдет, и вот
это случилось.
   На шее Ребекки красовался "Кулон Сесилии".
   Последний раз Фи видела его на Люсиль. "Кулон Сесилии" передавался из
поколения в поколение каждой следующей хозяйке Кимбары. Фи  помнила  его
на своей матери. Даже такой великолепной актрисе, как она, потребовалось
несколько секунд, чтобы справиться со своим изумлением.
   - Как ты думаешь, Фи, я прав? - предвидя ее реакцию, Стюарт  старался
не дать ей времени на размышления.
   Что же мне делать? - думала Фи, глядя на брата.
   Закатить сцену? Нет, в данный момент это было бы опасно. Пока  Стюарт
жив, Кимбара и все, что находится на ее территории, принадлежит ему.
   Ей казалось, будто Ребекка дрожит  всем  своим  изящным  телом.  Она,
по-видимому, тоже поражена поступком Стюарта, даже не зная истории этого
опала. Разве что Стюарт успел просветить ее на этот счет.
   - Я очень давно не видела этого камня, -  проговорила  наконец  Фи  с
иронической интонацией, очень напоминавшей интонацию ее племянника.
   - Пора его проветрить. - Стюарт с беспокойством отметил про себя, что
лицо Ребекки горит.
   - На вас он выглядит  совершенно  изумительно,  Ребекка,  -  медленно
проговорила Фи. Ну не дураки ли эти мужчины? - И прекрасно гармонирует с
вашим платьем. - Ребекка сгорит со стыда, если она посоветует  ей  снять
украшение, а она очень привязалась к молодой женщине и не хочет  ставить
ее в дурацкое положение.
   - Меня беспокоит то, что это  очень  ценная  вещь,  сказала  Ребекка,
испытывая ни с чем не сравнимую благодарность  к  Фи  за  ее  появление.
Какой ужас! И она ведь нутром чуяла, что надевать этот кулон неуместно.
   - Вы же в семье, среди друзей, моя дорогая, перейдя вдруг на отечески
снисходительный тон, заверил ее Стюарт. - Нет ни малейшего риска, что он
пропадет.
   Нет, но устроит массу сюрпризов, в отчаянии думала Фи. И прежде всего
Броду...
   Внизу, в огромной гостиной, в которой стены были  обтянуты  полосатым
шелком, великолепные гардины висели на  высоких  застекленных  дверях  и
стояла дорогая мебель,  гости  наслаждались  напитками  перед  тем,  как
перейти в Большой зал, где их ждали танцы  и  роскошный  буфет.  Оркестр
прибыл на самолете вместе с известным телеведущим,  который  должен  был
исполнять обязанности конферансье, а приглашенная для обслуживания фирма
потрудилась на славу,  чтобы  праздник  удался.  Стюарт  Кинросс  всегда
хорошо платил, но требовал, чтобы все было первоклассным, и  приходил  в
ярость, если это требование не исполнялось.
   Для жителей аутбэка такие  праздники  были  большим  развлечением,  и
Ребекка, спускаясь вслед за Стюартом и Фи по широкой  лестнице,  слышала
ровный гул  голосов  и  веселой  болтовни,  звуки  музыки  и  смех.  Это
действительно был праздник. Она остро ощущала, что к ней относятся почти
как к члену семьи. Уж во всяком случае не  как  к  журналистке,  которую
наняли, чтобы написать биографию Фионы Кинросс.
   Когда они вступили в Передний зал, некоторые из гостей потянулись  им
навстречу, в том числе и Бродерик Кинросс, чьи глаза метали такое пламя,
что Ребекка почувствовала, как она вибрирует, словно  натянутая  струна.
Он не сводил с нее глаз, и его взгляд жег молодую женщину. Возможно, ему
не нравилось, что на ней семейная драгоценность, стоившая кучу денег.
   Другие гости, собиравшиеся весело приветствовать их, вдруг замолчали,
и Фи с присущим ей самообладанием поспешила заполнить возникшую паузу:
   - Ну, дорогие мои, как вы смотрите на то, чтобы выпить еще по  бокалу
шампанского  и  перейти  в  Большой  зал?  Нельзя  же,  чтобы  музыканты
бездельничали и развлекали сами себя?
   Лиз Кэррол, в облегающем красном джерси, что-то сказала на ухо Броду,
отчего пламя у него в глазах стало еще жарче. Ребекка была уверена,  что
сказанное касалось ее.
   Ребекка взяла предложенный ей  бокал  шампанского.  Один  из  молодых
людей, игравших в команде Стюарта, Стивен Меллор, с улыбкой повернулся к
ней и сказал, что она чудесно выглядит. Он слышал от Брода, что  молодая
женщина, которая пишет биографию Фи, "что-то вроде орхидеи". Стивен  уже
собирался попросить Ребекку оставить для него  несколько  танцев,  когда
она  встретилась  взглядом  с  Бродом.  Насмешливо  глядя   на   нее   с
противоположного конца комнаты,  он  поднял  свой  хрустальный  бокал  и
презрительно отвернулся.
   - Думаю, теперь мы можем перейти в зал, - объявил Стюарт минут  через
десять, изысканно предложив руку Ребекке. -  Вам  наверняка  понравится,
как его украсили, Ребекка. Эта новая фирма, которую я  нашел,  прекрасно
знает свое дело.
   Черный бархат неба был усыпан яркими звездами, а ветерок,  дувший  со
стороны пустыни, был на удивление прохладным.
   Оставив Лиз с друзьями, Брод  догнал  тетку  и  отвел  ее  немного  в
сторону.
   - Черт побери, Фи, что там задумал папа? - прорычал он.
   - Я никогда  не  видела,  чтобы  он  вел  себя  подобным  образом,  -
призналась Фи. - С тех пор, как он ухаживал за твоей матерью.
   - А кулон! Как прикажете понимать? Почему она его нацепила?
   Фи грациозно приподняла руку и опустила плечи.
   - Дорогой мой, я так же расстроена, как и ты.
   - Но почему? И почему именно сегодня? Голову даю  на  отсечение,  что
все будут судачить об этом.
   Вон Райф с Грантом уже навострили уши.
   - Еще бы! - с  усмешкой  согласилась  Фи.  -  Дорогой,  мы  не  можем
говорить об этом сейчас. - Ветерок подхватил  длинную  юбку  ее  черного
шифонового платья, ей пришлось придержать ее. - У нас гости.  И  у  всех
длинные уши.
   - Им нет до нас никакого  дела,  -  возразил  Брод.  Почти  все  ушли
вперед. Папа, должно быть, рассказал ей эту историю?
   - Не знаю, честно говоря. -  Фи  озабоченно  покачала  головой.  -  Я
уверена, что Ребекка такого не ожидала. Это целиком дело рук Стюарта.
   - Господи, она похожа на Белую Розу из сказки, а на  самом  деле  это
просто маленькая авантюристка.
   Фи никогда еще не видела его во власти такой холодной ярости.
   - Дорогой, ты ошибаешься, очень ошибаешься.
   Ребекка  -  прекрасная  молодая  женщина.  Мне  кажется,  я   неплохо
разбираюсь в людях.
   - Как я могу ошибаться, Фи,  когда  все  предельно  ясно!  Я  отлично
помню, как мама  надевала  этот  опал,  зачесывая  назад  свои  чудесные
волосы. Это не просто нарушение традиции. Я  начинаю  думать,  что  отец
собирается жениться на твоей мисс Хант.
   Фи глубоко вздохнула.
   - Боюсь, он действительно подумывает о чем-то подобном, но ему  будет
очень непросто уговорить Ребекку.
   - Да что тебе вообще известно об это