ышли на лужайку перед домом, Майк сказал:
   - По правде говоря, я не вижу причин, почему бы тебе не научиться  ездить
верхом. В амазонке и шляпе ты была бы неотразима.., то, что надо.
   Она хотела было сказать, что "слишком стара", но вовремя опомнилась.
   - Честно говоря, я не думаю,  что  мне  это  понравится.  У  меня  плохое
чувство равновесия. Даже в детстве я не могла кататься на велосипеде  и  все
время с него падала, - рассмеялась она.  -  Тебе  придется  довольствоваться
падчерицей.
   При слове "падчерица" Майк помрачнел.
   Он провел рукой по курчавым волосам. Они  были  влажными  и  блестели  на
солнце. "Он исключительно красив и жизнь бьет в нем ключом",  подумала  она.
Впрочем, рассуждать так,  значит  совершать  предательство  по  отношению  к
мертвым. В тридцать она была женой Джефри, любящей и любимой. Как  можно  об
этом сожалеть!
   Осматривая дом, Венеция убедилась, что будет  тут  совершенно  счастлива.
Она решила, что не будет приглашать  сюда  служанку  до  тех  пор,  пока  не
наведет порядок. Перестраивать  придется  не  так  уж  много,  и  для  этого
идеально подойдет  Джек  Фуллер,  архитектор  и  большой  друг  Джефри.  Она
принялась говорить Майку, что уберет вот эту стену, а эту комнату  расширит,
поставит  современную  кухонную  плиту   взамен   устаревшей   и,   конечно,
модернизирует систему подачи горячей воды. Нужно будет обязательно  провести
центральное отопление, без этого она просто не сможет здесь жить.
   - Ты имеешь полное право, находиться в тепле, мадам мерзлячка,  -  сказал
он, сжимая ее руку. Она не была уверена, что он внимательно ее слушает, хотя
и полностью соглашается с тем, что она говорит. Никто из них  не  затрагивал
вопрос о стоимости, а также то, что по счетам придется платить ей.
   Она была очарована длинной общей комнатой с тремя окнами,  выходящими  на
широкую лужайку с темным,  навевающим  спокойствие  кедром.  А  эта  немного
странная и тесная комната в глубине дома очень даже  подойдет  для  кабинета
Майка. Из нее открывается замечательный вид на зеленые пологие холмы. Ну,  а
столовая выше всяких похвал. И эти альковы - самое подходящее место  для  ее
китайского фарфора. Наверху оказалось  много  спален,  и  одна  особенно  ей
понравилась - та, откуда были видны  крыши  деревни  со  старой  церковью  с
прямоугольной серой башней.
   - Как красиво, Майк! - произнесла она взволнованно, когда  они  стояли  у
окна.
   - Это была комната моих  родителей.  В  ней  младенец  Майк  открыл  свои
голубые глазенки и заорал во все горло, что он успешно делает и по сей день,
- громко засмеялся он.
   Венеция, исполненная  к  нему  нежности,  не  знала,  как  ей  быть.  Она
чувствовала себя одновременно и матерью, и женой.
   - О! - сказала она, прижимаясь к нему. -  Должно  быть,  ты  был  ужасным
ребенком, но я все равно очень люблю тебя!
   - Я страшно рад, что тебе понравился  мой  старый  дом,  -  выдохнул  он,
обнимая Венецию. - Я все боялся, что он приведет тебя в уныние.
   - Как раз наоборот. Здесь очень мило.  В  доме  много  света.  Нам  будет
хорошо здесь. Он отпустил ее и вытащил сигарету.
   - С твоим вкусом ты сделаешь из него конфетку.  Можешь  выбрасывать  все,
что тебе не нравится.
   Венеция очень  обрадовалась  словам  Майка.  Большая  часть  мебели  была
совершенно безобразна. Ковры и занавески давно  износились.  Очевидно,  мать
Майка не отличалась большим вкусом, но  Венеция  никогда  бы  не  осмелилась
высказать это вслух. Как хорошо, что Майк заговорил первым.
   Бедная мама  плохо  разбиралась  в  таких  вещах,  а  папе  было  на  все
наплевать, кроме охоты.., как и мне.
   Венеции стало жаль Майка. Да и не удивительно, что он не похож на Джефри.
Ну, что ж, она займется его воспитанием.
   Майк облегчил ей задачу, когда беззаботно разрешил выбросить весь "хлам",
который ей не по душе.
   - Если ты, дорогой, не возражаешь, многое можно  выставить  в  аукционный
зал, - сказала она.
   - Поступай, как знаешь.
   - А тебе, будет интересно, чем я стану заниматься?
   Его веселые голубые глаза тепло улыбнулись ей. - Ну конечно, милая.
   Как с ним легко, подумала она, и как хорошо им заживется вместе! Он такой
уступчивый, и они совсем не будут ругаться.  С  Джефри,  каким  бы  милым  и
любезным он ни был, приходилось  вести  себя  осмотрительно,  поскольку  тот
отличался исключительной неуступчивостью. Майку, слава Богу, до мелочей  нет
дела. Сожалеет ли она, об этом в данный  момент?  Нет,  потому  что  безумно
влюблена. Очень многое надо обсудить  с  матерью  Джефри,  но  это  вряд  ли
тактично. К сожалению, теперь она будет играть  менее  активную  роль  в  ее
жизни. Бывшая свекровь не очень-то вписывалась в ее новую жизнь.
   - Знаешь, - сказал Майк, - нам не следует здесь  особенно  задерживаться.
Вечером  я  встречаюсь  с  одним  парнем  с  фондовой  биржи.  Мы   с   Тони
познакомились с ним в клубе.
   Прежде чем спуститься вниз, Венеция заглянула в небольшую комнату в конце
коридора.
   - А вот идеальная комната для Мейбл.
   - Когда она будет у нас на каникулах?
   - Да.
   - Я полагаю, что временами она будет останавливаться у бабушки, разве  не
так?
   - Да, конечно, - ответила Венеция. Ее ответ удовлетворяет Майка.  Венеция
подошла к нему, испытующе посмотрела на него и произнесла:
   - Дорогой, иногда мне кажется, ты очень ревнуешь меня к моей дочери.
   Он взял ее руку и поднес к своей щеке.
   - Я ревную тебя ко всем в мире, кто хотя бы  на  время  отнимает  тебя  у
меня.
   На миг чувство страсти воспламенило их, и они слились в  долгом  поцелуе.
Венеция, бледная и трясущаяся, ничего подобного не  ощущала  прежде.  Знать,
что тебя любят так же сильно -  какое  восхитительное,  опьяняющее  чувство.
Память о Мейбл отступила на второй план. Полная гармония царила  между  ними
на обратной дороге  в  Лондон.  Только  когда  они  достигли  города  и  она
собралась выйти  из  машины  у  своего  дома,  эта  идиллия  была  несколько
омрачена. Майк, смущаясь, посмотрел на нее и сказал:
   - Знаешь, дорогая, этому твоему архитектору.., и за всю  эту  перестройку
придется выложить чертовски много денег.
   - Пожалуй, что да, Майк.  Он  потянул  себя  за  мочку  уха,  старательно
избегая ее взгляда.
   - Дорогая, противно говорить это, но тебе известно мое положение. У  меня
туго с деньгами. Настала ее очередь смущаться. Она сжала его руку.
   - Не беспокойся, милый. У меня кое-что имеется, и я могу это потратить. Я
хочу.., сделать наш дом красивым. Не переживай из-за этого.
   Его лицо покраснело.
   - Ты безмерно щедра, Венеция. Огромное тебе спасибо.  Я  хотел  бы  иметь
побольше денег, чтобы тратить их на тебя.
   - Не надо, дорогой. Тебе не в чем винить себя. Ты  даешь  мне  достаточно
много.
   - Правда, Венеция?
   - Да, дорогой. Я очень сильно люблю тебя, также как ты  любишь  меня.  А,
может быть, сильнее.
   Довольно глупо с моей стороны, тут же подумала она, но  Майк  развеял  ее
опасения с неподдельной искренностью и обворожительной теплотой.
   - Не может быть! Но не будем спорить. Продолжай  и  впредь  любить  меня.
Завтра встретимся и выберем дату нашей свадьбы. Хорошо, если бы это  было  в
начале следующего месяца. Согласна?
   - Буду ждать, - сказала она, и ее глаза засветились от счастья. От  мысли
жить вместе с Майком захватывало дух. До сих пор их  отношения  были  вполне
невинными. Она догадывалась, что  Майк,  проявляя  чуткость,  не  хочет  все
испортить поспешной и преждевременной близостью. При мысли о  том,  что  они
вскоре будут обладать друг другом, у нее задрожали колени.
   О деньгах речь больше не заходила. Майк отъехал, и Венеция вошла  в  дом.
Она захотела написать еще одно письмо дочери и рассказать о Бернт-Эш,  затем
попыталась  связаться  по  телефону  с  Джеком  Фуллером  и  пригласить  его
осмотреть загородный особняк.
   И еще о многом надо подумать. Но сегодня она ляжет пораньше.

Глава 6

   В следующую пятницу, ведя свою малолитражку по дороге в Ричмонд,  Венеция
поразилась пришедшей ей в голову мысли. Она договорилась с  леди  Селлингэм,
что пообедает у нее, а к четырем, пораньше освободившись с работы,  подъедет
Майк, чтобы быть представленным матери Джефри. Она поймала себя на том,  что
всякий раз, знакомя Майка со своими старыми друзьями, задает себе один и тот
же  вопрос:  "Понравится  ли  он  им?",  хотя  в  душе  желала  знать  одно:
"Понравится ли они ему?". Отныне только то, что говорил и  думал  он,  имело
для нее значение. Она не должна нервничать, вводя его в круг своих друзей  и
знакомых. Петляя среди машин в это прекрасное  и  теплое  утро,  она,  после
долгих размышлений, пришла к выводу, что все объясняется разницей в возрасте
и тем, что большинство людей склонно считать их брак "неподходящим".
   Чтобы там ни было, решила она, не следует волноваться. Майк  относится  к
этому спокойно, и она последует его примеру.
   Мать Джефри была маленькой  женщиной  хрупкого  телосложения  с  довольно
милым лицом и большими ясными глазами, всегда  напоминавшими  Венеции  о  ее
покойном муже. Выглядела она моложе своих семидесяти лет.  Ее  некогда  ярко
золотистые волосы немного выцвели, но  в  них  почти  не  было  седины.  Она
неизменно, даже дома, носила старомодную соломенную шляпу с венком из вишен.
Поэтому Венеция всегда связывала образ своей свекрови с этой шляпой, а когда
маленькая Мейбл научилась говорить, "ягодная шляпа бабушки" не сходила с  ее
губ.  Джефри  любил  подсмеиваться  над  этой  шляпой,  но  запретил  матери
выбрасывать ее. Это фамильная ценность, говорил он.
   Сегодня от  вида  этой  шляпы,  украшенной  гроздьями  вишни,  у  Венеции
защемило сердце. Она поцеловала леди Селлингэм.
   Пожилая  женщина  искренне  обрадовалась  ее  приезду,  бросила  совок  и
плетеную корзинку на землю, вытерла руки платком и сказала:
   - Входи, дорогая. Давай выпьем хереса и выкурим по сигаретке.
   Если у нее и были недостатки, то от одного она никак не могла избавиться:
не могла бросить курить.
   Они вошли в  уютную  общую  комнату,  где  было  прохладно.  Жалюзи  были
опущены, чтобы жаркие лучи солнца  не  могли  повредить  ценный  обюссонский
ковер.
   Этот небольшой старинный дом в Ричмонде выглядел привлекательно не только
снаружи, но и изнутри.
   В гостиной висело только три фотографии, выполненные  с  большим  вкусом.
Венеция с Джефри в двойной рамке и Мейбл.
   Леди Селлингэм не касалась обручения Венеции, пока не разлила  херес,  не
закурила и не уселась рядом с ней на диване.
   Венеция заговорила первой:
   - Дорогая ма.., скажите, что вы думаете о моем решений?
   - Ты имеешь в виду свое обручение, дорогая?
   - Да.
   - Как тебе сказать.., как я  уже  тебе  сказала  по  телефону,  оно  меня
немного шокировало, но я от всей души поздравляю тебя. Я  знаю,  что  Джефри
хотел, чтобы ты нашла свою любовь и счастье заново, и я разделяю его мнение.
   -  Спасибо,  -  сказала  Венеция,  дотрагиваясь  ладонью  до  руки   леди
Селлингэм, сухой и жилистой.
   - Конечно, я выскажусь более определенно  после  того,  как  встречусь  с
твоим женихом, - добавила леди Селлингэм.
   Венеция плотно сжала губы.
   - Ты выглядишь так молодо в свои годы, дорогая. Но  важнее  то,  что  вас
объединяет. Венеция еще сильнее сжала губы.
   - У нас разные привычки.., но мы очень любим друг друга. Я обожаю Майка и
уверена, что вы найдете его неотразимым.
   - Если он сделает тебя счастливой и будет хорошо относиться к Мейбл, чего
еще я могу желать?
   - Я уверена, что так оно и будет, - с воодушевлением сказала Венеция.
   - Мейбл с ним еще не знакома?
   - Пока что нет, но любая школьница в него влюбится. Он - само  очарование
и воплощение мужественности, и потом она тоже любит ездить  верхом.  Знаете,
вчера мы ездили осматривать его дом.., усадьбу в Бернт-Эш.
   И Венеция принялась пересказывать свои впечатления о старом  доме  и  его
пристройках.
   - Вам будет, где  развернуться,  -  заключила  она  свой  продолжительный
рассказ. - Мы с Май-ком надеемся, что вы поможете привести дом в порядок.
   - С большим удовольствием, милочка,  но  я  не  думаю,  что  ваш  суженый
захочет, чтобы я вмешивалась в его дела.
   - О, мама, я не хочу, чтобы мой брак разделил нас  троих,  -  с  чувством
произнесла Венеция.
   Старая женщина хотела было возразить, что это все равно произойдет.
   Вслух же она сказала:
   - Между нами ровным счетом ничего  не  изменится,  если  ты  так  хочешь,
дорогая. Ты всегда найдешь меня здесь, как и в последние двадцать два года.
   Венеция почувствовала, как слезы подступают к горлу и тихо проговорила:
   - Сколько лет прошло...
   - Ну-ну, не будем огорчаться, - сухо сказала леди  Селлингэм,  вставая  и
окликая старую служанку, жившую у нее  с  тех  пор,  когда  Джефри  был  еще
маленьким мальчиком.
   - Минни, мы готовы попробовать твой обед. В тот же  день  леди  Селлингэм
убедилась, что Майк Прайс неподходящая пара для Венеции. Она восприняла  это
с горьким разочарованием и беспокойством, так как очень хорошо понимала, что
Венеции нужно в жизни.  Ей  следовало  бы  выбрать  себе  мужчину  постарше,
мудрого и спокойного, с любовью к искусству и музыке. Но этот ее Майк...  О,
какая ужасная ошибка! Она сразу же поняла это, едва увидела  его.  Красивый,
да! Полубог  с  густыми  темными  кудрями,  отличной  фигурой  и  смеющимися
голубыми  глазами.  Красивое  и  здоровое  молодое   животное.   И   "быстро
соображающий", проницательно подумала старая леди. Он  всегда  начеку,  этот
мистер Майк. Практическая  сметка  так  и  прет  из  него.  "Прет"  -  самое
подходящее  слово.  Она  представила   его   сидящим   на   лошади.   Манеры
обворожительные: поцеловал  ей  руку  на  континентальный  манер  и  не  без
скромности спросил:
   - Вы меня ненавидите за то, что я отнимаю у вас вашу Венецию?
   Эта реплика резанула леди Селлингэм, но она ответила спокойно:
   - Я не считаю, что кому-нибудь удастся  отнять  у  меня  Венецию,  мистер
Прайс. Видите ли, она мне как дочь.
   На это Майк дипломатично ответил, что рано лишился матери,  и  она,  леди
Селлингэм, заменит ему ее.  Он  также  выразил  пожелание,  чтобы  они  чаще
виделись, и она обязательно должна посетить Бернт-Эш и помочь как специалист
в  обновлении  интерьера  его  дома.  Попытаться  сделать   его   таким   же
очаровательным, как ее собственный симпатичный домик! И так  далее,  и  тому
подобное... Да, язык у него подвешен, с неприязнью подумала леди Селлингэм.
   - Мне он не понравился, Минни, - призналась  она  потом  своей  старой  и
верной служанке. - Ничего не скажешь,  красив,  но  недостаточно  хорош  для
миссис Селлингэм.
   Минни, седовласая, в очках, коротко ответила:
   - Лучше не скажешь, миледи. На вид он очень  хорош,  но  кое  в  чем  еще
мальчик. Не годится для миссис Селлингэм, и после мистера Джефри...
   - Не будем вдаваться в подробности, - мягко остановила ее леди Селлингэм.
   Перед ней стояла трудная задача. Она знала,  что,  придя  домой,  Венеция
немедленно позвонит ей и спросит  ее  мнение.  И  Венеция  ожидает  честного
ответа. Ни разу в жизни леди Селлингэм намеренно не лгала, но  на  этот  раз
придется поступиться своими принципами. У нее не хватит  духа  хулить  Майка
перед лицом радостной любви, которую Венеция и не пытается скрывать.
   Вне всякого сомнения,  она  влюблена..,  у  кого,  спрашивала  себя  леди
Селлингэм, хватит смелости развеять эту веру? Таким образом,  когда  Венеция
позвонила, старая женщина пошла на компромисс со своей совестью:
   - Он очень привлекателен.., несколько молод для тебя, конечно, но  вместе
вы прекрасно смотритесь, моя дорогая, так что можешь не переживать  на  этот
счет.
   - Вы не одобряете? - сдавленным голосом спросила Венеция.
   Леди Селлингэм закрыла глаза и, попросив у Бога прощения, сказала:
   - По-моему, если двое по-настоящему любят, они станут  счастливой  парой,
моя дорогая.
   - И вы благословите меня?
   - О, конечно.
   - Я понимаю, что он ничуть не похож на Джефри, - добавила Венеция.
   Извиняющийся тон в голосе Венеции очень не понравился леди Селлингэм.
   - Дорогая девочка, сравнения всегда отвратительны. Этих двух мужчин никак
нельзя сравнивать. Я без притворства говорю тебе,  что  нет  никакого  риска
выходить замуж за такого молодого спортсмена, как Майк Прайс,  но  последнее
слово должно остаться за тобой.
   На этом разговор был закончен.
   Вместе с тем подруга Венеции, Барбара Кин, решительно возражала против ее
брака. Тем же вечером, после возвращения Венеции от леди Селлингэм,  Барбара
заехала к  ней  выпить  рюмочку  и  в  своей  прямой  и  беспощадной  манере
попыталась отговорить Венецию от ее нового замужества.
   - Ты меня знаешь... Я не собираюсь нянчиться с тобой из-за того,  что  ты
витаешь в облаках, - заявила она.
   Две женщины уселись друг против  друга  в  гостиной  Венеции.  Барбара  -
изящная, ультрасовременная, больше похожая на американку, чем на англичанку,
с  ее  длинными  ногами  и  прекрасными  туалетами,  которые  поступали   из
Нью-Йорка, включая шляпку от "Хетти Карнеги" - маленькую, плоскую как  блин,
чудом сидевшую на  коротко  подстриженной  головке.  Ее  руки  были  унизаны
кольцами и браслетами, и она  имела  привычку  смахивать  пепел  с  сигареты
ногтем. Венеция, в домашнем халате, выглядела немного уставшей. В ее  мягких
глазах можно было прочесть обиду.
   - Я в самом деле не понимаю, что ты имеешь против Майка - сказала она.
   - Милочка, не будь дурой. Я не собираюсь  разыгрывать  из  себя  ревнивую
стерву из-за  того,  что  ты  отхватила  молодого  красавчика.  Тебе  хорошо
известно, что я люблю тебя и не собираюсь сидеть и смотреть, как ты гибнешь.
   - Я отказываюсь признать это, - холодно заметила Венеция.
   Жестокие и разрушительные обвинения Барбары действовали как холодный  душ
после дружеской терпимости Германа и благосклонного согласия леди Селлингэм.
   Однако Барбару трудно было остановить.
   - Не надо быть надменной со мной, голубушка. Смотри фактам в лицо.
   - Я уже начинаю уставать от того, что все мне говорят - смотри  фактам  в
лицо. Я прекрасно понимаю, что к чему. Я старше Майка на  двенадцать  лет  и
между нами в основном нет ничего общего, за  исключением  того,  что  мы  не
можем жить друг без друга. Потом он так же, как и я, хочет  переделать  свой
дом в Бернет-Эш и...
   - И? - переспросила Барбара, глядя внимательно  на  умолкнувшую  подругу.
Венеция покраснела и ответила:
   - Ты стараешься убедить меня, что это только безрассудная страсть с его и
моей стороны, которая долго не продлится, и что я потом  горько  пожалею,  и
что Майк станет мне изменять с какой-нибудь девушкой и не примет Мейбл?
   - Венеция, голубушка,  ты  страшно  нервная  сегодня  и  совсем  потеряла
голову.
   Венеция взглянула на худое красивое лицо Барбары почти с ненавистью.
   - Ты исключительно злая, циничная и подозрительная  женщина,  Барбара,  -
сдавленно проговорила она.
   - Я и не отрицаю, - хрипло рассмеялась та. - Такой меня сделала жизнь.  А
ты не хочешь, чтобы она сделала  тебя  такой  же.  До  сих  пор  ты  жила  в
романтических грезах, какие только могут быть у женщины в этом ужасном мире.
Я признаю, что они испарились со смертью Джефри, но  ты  все  еще  молода  и
сможешь к ним вернуться, и потом у тебя есть дочь, которая обожает тебя. Что
тебе еще нужно?
   - Ты хочешь сказать мне, что мужчина в доме не нужен?
   - В доме?  В  твоей  постели!  Всякий  раз,  когда  тебе  захочется  его,
голубушка. Умоляю - делай правильный выбор, если хочешь, чтобы  ваша  любовь
длилась до гробовой доски.
   - Докажи, что Майк мне не подходит.
   - Ты что - из ума выжила? Сама не видишь?
   - Нет, не вижу.
   - О Господи, не дай влюбиться, - простонала Барбара.
   - Хотя я никогда не была романтическим созданием. Ты прелесть, Венеция. Я
не хочу расстраивать тебя и от души обниму и скажу, ч