евушка первой подбежала к крыльцу, вбежала  внутрь  и  захлопнула  дверь
перед носом Майка. Побелевший от гнева, он вернулся к Джикс, которая пудрила
лицо в ярком свете луны. Она бросила на него злобный взгляд.
   - Дождался? Я предупреждала тебя - будь осторожней!
   - Откуда мне было знать, что ее принесет сюда?!
   - Вот и принесло! Теперь все доложит матери.
   - Я сверну ей шею, если она скажет хоть слово!
   - Не будь дураком. Она ни в  чем  не  виновата.  Майк  стиснул  зубы.  По
обыкновению он готов был убедить кого угодно и в чем угодно, но на  сей  раз
не на шутку перепугался. Девушка, которая, вероятно, знала его лучше всех на
свете, скривила губы и произнесла:
   - Майк, нельзя быть таким жадным!  А  то  тебе,  несчастному,  приходится
разрываться между богатой женой и бедной маленькой Джикс.
   Он обругал ее, но она  только  пожала  хрупкими  плечами  под  поношенной
меховой накидкой и, порывшись в сумке и не найдя сигарет, сказала;
   - Не лучше ли тебе вернуться в дом? Ты мог бы от меня пожелать своей жене
спокойной ночи. Я отправляюсь домой. Вечер получился хуже некуда.
   - Еще бы!
   - Ничего, ты как-нибудь  выкрутишься.  Правда  не  знаю,  каким  образом,
милый. Но ты не можешь свернуть ей шею; да  и  подкупить  ее  тебе  вряд  ли
удастся... Что же остается?
   - Предоставь это мне, - уверенно произнес Майк, хотя, честно  говоря,  не
знал, как быть.
   Джикс права, чертовски права, зло подумал он. Он хочет  слишком  многого.
Невозможно потерять любовь Венеции, ее доверие и все то, что она дала ему. А
разве может он расстаться с этой странной девушкой, действующий на него  так
возбуждающе? Пожалуй, Джикс права: надо возвращаться домой.
   - Встретимся завтра на сборе охотников, - сказала Джикс усталым голосом.
   Роль любовницы Майка Прайса имела свои преимущества, но не способствовала
душевному спокойствию. Жаль, что у нее не хватает мужества самой  порвать  с
ним. Жаль, что они взялись за старое. Жаль, что она познакомилась с Венецией
и узнала эту женщину, которой Майк совершенно не достоин.
   Повинуясь внезапному порыву, Джикс обняла Майка и поцеловала его в губы.
   - Ты монстр, но я люблю тебя,  -  задыхаясь,  сказала  она  и  чуть  было
впервые в жизни не заплакала. Майк ни разу не видел, чтобы она пролила  хоть
одну слезу, даже в тот день, когда он сообщил ей, что собирается жениться на
Венеции Селлингэм.
   Майк не ответил на ее поцелуй, так как его мысли были  заняты  совершенно
другим. Он сухо пожелал Джикс спокойной ночи и пошел в дом, плохо  соображая
от большого количества алкоголя. Но одно он  понимал  отчетливо  -  так  или
иначе, он должен  поговорить  с  Мейбл  и  втолковать  ей,  что  она  должна
помалкивать об увиденном.

Глава 6

   Первым, кого увидел Майк, войдя  в  холл,  была  Венеция,  выходившая  из
гостиной под руку со старым Уилли.  Она  весело  смеялась  над  чем-то,  что
рассказывал полковник. Майк, находясь в  состоянии  крайнего  раздражения  и
страха, пришел в бешенство при виде ее красоты и спокойствия.
   Однако он быстро сообразил,  что  Мейбл  еще  не  успела  "протрепаться",
поскольку Венеция подошла к нему, мило улыбаясь.
   - Привет, милый.., кажется,  все  расходятся.  Будь  хорошим  хозяином  и
помоги мне проводить гостей.
   Майк нервно взглянул на свои часы. Он не предполагал, что уже за полночь.
   - С удовольствием... Кстати, а где Мейбл?
   - Я отправила ее спать, - с удивлением глядя на мужа, ответила Венеция. -
А что?
   - О.., я хотел пригласить ее.., потанцевать.
   - Как это мило с  твоей  стороны,  -  сказала  Венеция.  -  Но  она  уже,
наверное, отдыхает.
   Майк  бросил  быстрый  взгляд  в  направлении  гостиной.   Гости   начали
переходить в холл. Две женщины спускались по лестнице, накинув  шали.  Вечер
завершался. Но он обязательно должен увидеть Мейбл, пока все не разошлись.
   - Я сейчас приду, милая, - сказал он, быстро поднимаясь по лестнице.
   Очутившись перед дверью Мейбл, он нахмурил брови и произнес:
   - Мейбл, ты здесь? Можно тебя на минуточку?
   Ответа не последовало.
   - Мейбл! - повторил Майк на этот раз громче.
   За дверью послышался сдавленный звук. Мейбл, несомненно,  плакала.  Потом
донесся ее дрожащий голос:
   - Уходи! Я не хочу  разговаривать  с  тобой!  Черт  возьми!  Эта  идиотка
вообразила, что произошло нечто  серьезное.  Ей  только  пятнадцать,  и  она
думает,  что  разбирается  в  жизни.  Бесполезно  говорить  ей,  что  сцена,
свидетелем которой она  невольно  стала,  всего  лишь  "поцелуй  под  веткой
омелы". Как же быть? Венеция придет в ужас не  столько  от  его  неверности,
сколько от того, что Мейбл все видела. Эта ее драгоценная дочка... При мысли
о молодой девушке он заскрежетал зубами. У него  всегда  было  предчувствие,
что в один прекрасный день  она  станет  на  его  пути.  Рассуждая  подобным
образом, он не испытывал особых угрызений совести и стыда; его не волновало,
что происшедшее может  навсегда  врезаться  в  память  молодой  девушки.  Он
переживал главным образом за себя, боясь, что тайное станет  явным.  Венеция
может заподозрить невесть что. Со своей проклятой гордостью она вообще может
оставить его, прихватив свое сокровище. Продолжая стоять у двери, ведущей  в
комнату Мейбл, он задавал себе множество вопросов, главным из которых был: а
любил ли он свою жену, с которой прожил шесть месяцев, и хочет ли  сохранить
ее? Ответом было решительно "да". Несомненно, он любит ее, насколько  это  в
его характере. Между ними нет ничего  общего,  но  он  все  еще  находит  ее
желанной.
   Он предпринял отчаянные усилия, чтобы успокоить Мейбл.
   - Послушай, киска, - начал Майк вкрадчиво, - не будь глупенькой  и  удели
мне всего лишь одну минуту.  Меня  внизу  ждут  гости.  Я  спешу..,  открой,
пожалуйста.
   После продолжительного молчания из-за двери послышалось.
   - Не открою. Уходи. Ты гадкий.
   Лицо Майка потемнело. Он сунул руку за воротничок и  рванул  его,  словно
ему было душно. Разозлившись не на шутку, он хотел  было  высадить  дверь  и
высказать Мейбл все, что думает о ней.
   Но благоразумие взяло верх, и Майк решил действовать хитростью.
   - Послушай, Мейбл,  ты  же  не  хочешь,  чтобы  твоей  маме  было  плохо,
признайся?
   - Нет, не хочу, а вот ты хочешь, - последовал быстрый ответ.
   - Не говори глупости! Это самое последнее дело...  Я  хочу  тебе  кое-что
объяснить. Ты должна все понять и не огорчать маму.
   Последний  довод  возымел  действие,  Мейбл  повернула  ключ  в  замке  и
распахнула дверь. Вечернее платье она  не  снимала,  но  косы  расплела.  На
мокрое от слез лицо падали пряди светлых волос, делая ее похожей  на  совсем
маленькую девочку. Сквозь слезы она, нахмурившись,  глядела  на  отчима.  От
былой привязанности к нему не осталось и следа. То, что она увидела  сегодня
вечером, вновь вызвало у нее растерянность и смятение, которые  преследовали
ее с тех пор, как она в первый раз заметила Майка и Джикс в лесу.
   - Я видела вас... - вырвалось у нее, - в лесу.., до возвращения в  школу.
Обманывать.., это противно, противно! Я все рассказала бабушке!
   Майк, пораженный, уставился на нее. Сначала он даже не понял, о  чем  она
говорит. Прошлым летом лес вблизи Бернт-Эш был тем местом, где они прятались
с Джикс. Когда эта маленькая  стерва  могла  их  заметить?  На  его  взгляд,
общение с Джикс не было серьезным обвинением, хотя, конечно, частые  встречи
с ней, если посмотреть на это глазами Венеции, можно принять за  измену.  Он
попытался отшутиться:
   - Я не понимаю, к чему весь этот шум? И почему ты плачешь, дорогая? Можно
подумать, что ты видела нечто ужасное.
   - Так оно и есть, - мрачно сказала Мейбл. Голова  Майка  начала  работать
более ясно.
   - Значит, ты рассказала об этом бабушке?
   - Да.
   С каким бы удовольствием он сейчас врезал ей! Не будь Мейбл, не  было  бы
сейчас никаких проблем. Какого черта она протрепалась старухе?
   Он облегченно перевел дух, когда Мейбл по собственной  инициативе  выдала
важную информацию:
   - Бабушка просила меня помалкивать, она сказала, что я ничего  не  должна
говорить маме.
   У Майка заблестели глаза. Хитрая старая кляча, подумал он. Впрочем  очень
благородно с ее стороны.
   - Совершенно верно.., твоя бабушка абсолютно права, - горячо произнес он.
- Тут и говорить не о чем. Бедняжка Джикс попала в переплет, и я пытался  ее
утешить. Вот и все.
   Мейбл  опустила  глаза  и  принялась  нервно   теребить   волосы.   Снизу
послышались голоса и смех. За окном, на аллее, взревели моторы. Затем внизу,
у лестницы, послышался голос Венеции:
   - Майк! Майк дорогой?
   Майк положил руку на плечо девочки.  Она  резко  отстранилась.  Маленькая
ханжа! Ничего, скоро тебя кто-нибудь научит уму-разуму! Честное слово,  надо
было дважды подумать, прежде чем жениться на Венеции. Хорошо, конечно, иметь
красивую и богатую жену... Но откуда было ему знать, что придется вести  это
унизительное существование из-за того, что ее дочь станет совать  нос  не  в
свои дела?
   - Мне надо бежать, - быстро произнес он, - но сначала обещай мне,  что  и
словом не обмолвишься матери. Она.., она может не так понять  в  отличие  от
твоей бабушки.
   Мейбл взглянула на него. Большие серьезные глаза, распухшие от  слез,  не
вызвали в нем ни жалости, ни сочувствия. Ему было в высшей степени наплевать
на ее душевное состояние. Он улыбнулся и снова потрепал девочку по плечу.
   - Маме ни гу-гу!. Когда-нибудь я расскажу тебе всю правду, но пока  пусть
это останется тайной между нами, хорошо?
   - Не знаю... - тем же мрачным тоном ответила Мейбл.
   - Майк! - раздался снова, на этот раз ближе, голос Венеции, отправившейся
на поиски мужа, которому полагалось проводить гостей.
   Он схватил вспотевшие руки Мейбл и сжал их.
   - Будь умницей и ничего не говори!  Мы  поговорим  завтра  на  охоте.  Ты
понимаешь, не так ли, что может сделать одно твое слово? Ради Бога, молчи!
   Он повернулся и заспешил по коридору  навстречу  Венеции,  обнял  жену  и
извинился за свое отсутствие.
   - Ужасно виноват, дорогая. У меня  внезапно  разболелась  голова..,  вот,
искал аспирин.
   Она с беспокойством посмотрела на красивое лицо мужа.
   - Ах, бедняжка! Да на тебе лица нет! Но  гости  уже  разъезжаются.  Скоро
отправишься отдыхать. Беннетт занимается машинами.  Все  вроде  бы  остались
довольны... Одно плохо - у тебя разболелась голова.
   Он натянуто засмеялся  и,  обняв  жену  за  талию,  спустился  с  ней  по
лестнице.
   К тому времени, когда Майк с Венецией  оказались  в  спальне,  и  в  доме
воцарился покой, у него по-настоящему заболела голова. Он проглотил еще  две
таблетки аспирина и повернулся к стене, попросив Венецию выключить свет.
   Венеция полностью  поверила  в  историю  с  головной  болью.  Причин  для
подозрения у нее не было. Она заснула глубоким, без  сновидений,  сном,  так
как очень устала после приема гостей.  Но  Майк  вопреки  своей  натуре  так
перенервничал, что никак не  мог  заснуть.  Он  действительно  испугался.  И
задолго до того, как Венеция открыла глаза, он выбрался из постели, набросил
халат и отправился бродить по дому в самом мрачном расположении  духа,  теша
себя надеждой, что молодая падчерица тоже поднимется  рано,  и  тогда  можно
будет с ней поговорить. С этой девицей не оберешься хлопот,  горько  подумал
он, кляня себя за неосторожность в саду.
   Мейбл в ту ночь плохо спалось. Молодая девушка притворилась спящей, когда
мать из-за двери тихо спросила,  спит  ли  она.  У  Мейбл  не  хватило  духу
показаться ей на глаза.
   Только перед рассветом Мейбл забылась  тревожным  сном  и  проснулась  от
осторожного стука в  дверь.  Майк  после  бесцельного  шатания  по  комнатам
наконец набрался  храбрости  и  пошел  к  Мейбл.  Он  должен  увидеть  ее  и
поговорить с ней до того, как начнется день.., он должен. Как паршиво прошел
праздник. Безумная головная боль - это  не  только  от  большого  количества
выпитого вина, но и результат постоянного напряжения. И это в  самый  лучший
день года - день охотничьего сбора, с сожалением подумал он. Несмотря на то,
что было уже половина восьмого, за окном было сумрачно и  никаких  признаков
снега вопреки прогнозу.
   Он тихо стучал в дверь Мейбл до тех пор, пока она не спросила:
   - Кто там?
   - Я просто хотел тебя на два слова... - начал он.
   - Это ты! - послышалось за дверью.
   - Да.., мне нужно перекинуться с тобой парой слов, птичка.
   Майк попытался перейти на игривый тон, хотя ему  было  совершенно  не  до
шуток.
   Повторилась история минувшей ночи.  Мейбл  не  хотела  разговаривать.  Он
настаивал. В конце концов она надела халат и открыла  дверь.  Ее  лицо  было
бледным и припухшим. Заплетая косы, Мейбл исподлобья посмотрела на отчима.
   - Что ты хочешь?
   Опять у него возникло желание ударить  ее.  Какая  досада,  что  сопливая
девчонка держит его за глотку! Это уже не лезет ни  в  какие  ворота!  Мейбл
теперь встала между ним и Венецией, угрожая его счастью С удвоенной энергией
Майк принялся ублажать Мейбл.
   - Не будь старой придирой  и  ничего  не  говори  маме,  договорились?  -
заговорщическим тоном попросил он.
   Но этот тон не годился.
   Ее долгое молчание привело к тому, что Майк потерял контроль  над  собой.
Он схватил Мейбл за плечо и сильно тряхнул.
   - Ты.., маленькая хищная зверюшка, - громко прорычал он. - Ты желаешь мне
зла, да?
   Мейбл попятилась в комнату;  ее  лицо  еще  больше  побледнело,  а  глаза
расширились от страха.
   - Нет! Не желаю. Оставь меня в покое.
   - Тогда  обещай,  что  ничего  не  расскажешь!  Она  заколебалась.  Не  в
характере Мейбл было кого-то предавать, даже того, кого не любишь. С  другой
стороны, она подумала, а не лучше ли поговорить  с  мамой?  У  них  с  мамой
никогда не было секретов друг от друга, а этот тяжким  грузом  ляжет  на  ее
сердце и выдержать его будет не так-то легко.
   Она так и не пришла ни к какому решению. Только когда Майк начал кричать,
она по-настоящему испугалась. Никогда  в  своей  жизни,  лишенной  тревог  и
забот, в которой Мейбл встречалась только с  добром  и  любовью,  с  ней  не
обращались грубо и не говорили гадости. И она расплакалась.
   - Пожалуйста, уйди! Оставь меня!
   - Ты маленькая ябеда! Обещай мне молчать, иначе, клянусь, я  сделаю  так,
что ты здесь больше не покажешься. Я знаю, что ты меня не любишь. Ты сделала
все, чтобы встать между мной и твоей матерью и, надо думать, очень  довольна
собой!
   - Это не так! - выдохнула Мейбл, судорожно роясь  по  карманам  халата  в
поисках носового платка. - Это не правда!
   Спор был окончен. К несчастью для Майка он завершился совсем не так,  как
ему хотелось бы. Забыв про осторожность, он  вызвал  беду,  которую  пытался
предотвратить. Венеция, проснувшись и не найдя рядом  мужа,  отправилась  на
его поиски, беспокоясь  о  его  здоровье.  Идя  по  коридору,  она  услышала
взволнованные голоса, раздававшиеся из комнаты Мейбл, и замерла на месте. До
нее долетели последние безобразные слова Майка. В ужасе она остановилась, но
потом, собрав силы двинулась дальше, чтобы узнать, что же там происходит.

Глава 7

   Последовавшее объяснение для всех троих было коротким и ужасным.
   Мейбл бросила испуганный взгляд на мать и заплакала.
   - Мамочка.., мамочка!
   Она повернулась и бросилась  на  кровать  в  приступе  безутешного  горя.
Венеция подбежала к ней и  положила  руку  на  содрогающееся  тело,  пытаясь
утешить дочь, хотя сама едва  соображала,  что  делает.  Майк  начал  громко
говорить, переходя почти на крик.
   - Что все это значит? Черт возьми, да перестань  реветь,  Мейбл!  К  чему
весь этот шум? Послушай! Я ухожу из твоей комнаты. С меня хватит!
   Венеция совершенно не обращала внимания на Майка. Ее заботило только одно
- успокоить дочь. Ей еще  ни  разу  в  жизни  не  доводилось  видеть  Мейбл,
плачущей навзрыд. Она поцеловала дочь, и та, обняв Венецию  за  шею,  начала
сбивчиво рассказывать, что произошло. Майк постоянно перебивал  ее.  Наконец
Венеция, так ничего не поняв из  их  объяснений,  попыталась  сама  во  всем
разобраться. Она повернулась к Майку. В тот момент ее лицо напоминало маску,
горели лишь одни глаза, и в них он прочел нечто, близкое к ненависти.
   - Убирайся отсюда и оставь нас!
   - Если я уберусь, то знай... - начал он на повышенных тонах.
   - Мне наплевать! - оборвала его Венеция. - Уйди.
   - Ты и твоя драгоценная дочь... - закричал яростно Майк,  но  остановился
и,  повернувшись,  зашагал  по  коридору.  Вскоре  с  шумом  хлопнула  дверь
гардеробной.
   Мейбл прильнула к матери, пытаясь справиться с рыданиями.
   - Мамочка!.. Ты,  кажется,  слышала  нас.  Разве  это  не  ужасно?  Я  не
собиралась рассказывать.., я пыталась собраться  с  мыслями  и  решить,  что
делать, мамочка.., я знала, что ты  расстроишься,  и  бабушка  так  сказала,
когда я была у нее на каникулах... Ну вот, теперь тебе все известно.
   Венеция, не зная, как быть, держала  дрожащие  руки  девушки  в  своих  и
слушала, содрогаясь от того, что рассказывала ей срывающимся голосом  Мейбл.
Бедная девочка, подумала она. Ужасно,  что  она  оказалась  втянутой  в  эту
грязную историю. Неудивительно, что с ней случилась истерика.  Откуда  знать
пятнадцатилетней девушке, что делать в таких случаях?
   - Что ты слышала, мама? - спросила Мейбл, заикаясь.
   - Я слышала, что он  обозвал  тебя  ябедой  и  что  ты  больше  здесь  не
покажешься, если не пообещаешь  ему  о  чем-то  молчать,  -  ровным  голосом
произнесла Венеция, отрешенно глядя на дочь.
   - Тогда я расскажу тебе... - начала Мейбл.
   - Нет! - внезапно остановила ее Венеция. - Не надо. До тех пор,  пока  ты
сама не захочешь сделать это, не говори ничего.
   - Вообще-то я бы хотела,  -  чуть  не  плача,  продолжала  Мейбл,  -  это
беспокоит меня, и я не хочу ничего скрывать от  тебя,  мамочка.  Мы  никогда
ничего не таили друг от друга.
   - Нет, никогда.
   - Что ты имела в  виду,  -  спросила  немного  погодя  Венеция,  -  когда
говорила бабушке, что это может расстроить меня, дорогая?
   - Когда это случилось в первый раз.
   - В первый раз? - переспросила  Венеция,  и  в  ее  мягких  карих  глазах
застыло выражение муки. - Я не совсем понимаю тебя, милая. А  что  произошло
этой ночью? Я думаю, ты должна рассказать мне.
   Из уст дочери Венеция услышала путаный и взволнованный рассказ о  встрече
в саду. И о встрече отчима с Джикс Лоусон в лесу. Значит, Майк все это время
обманывал ее! Не зря у нее щемило сердце, когда  Джикс  приехала  к  ним  на
рождественские танцы. Венеция представила, как эти  двое  стоят  под  лунным
светом, а Мейбл видит их, прижавшихся друг к другу,  У  Венеции  закружилась
голова. Майк смешал ее с грязью, равно как и ее дочь. И этот последний  грех
она никогда ему не простит.
   Наконец Венеции удалось успокоить Мейбл, и та затихла.
   - Я хочу, чтобы ты снова легла в кровать и попыталась заснуть,  -  глухим
голосом произнесла Венеция. - Не  думай  больше  об  этом.  Все  кончено.  Я
извиняюсь перед тобой... - она  запнулась,  -  за  Майка.  Должно  быть,  он
слишком много выпил. Я уверена, что на самом деле он не хотел так поступать.
Если не хочешь, можешь с ним не встречаться, но что бы ни случилось,  обещаю
тебе, что никто и никогда не заставит нас разлучиться, если  мы  хотим  быть
вместе.
   - Мамочка, дорогая, как я рада! - ответила Мейбл, обнимая мать за шею.
   - Ради такого случая я принесу тебе завтрак в постель, - сказала Венеция.
- На твоем месте я не ездила бы сегодня на охоту.
   - И не поеду, - согласилась с матерью  Мейбл,  утыкаясь  разгоряченным  и
заплаканным лицом в подушку.
   Венеция поцеловала ее, сказала несколько успокаивающих слов  и  вышла  из
комнаты.
   Майка она искать не стала, прошла в свою спальню и начала,  как  во  сне,
одеваться.
   Вошел Майк, как всегда уверенный в себе. У него было время хорошенько все
обдумать и