становится  легче
дышать. Сваливалась ноша тяжелой вдовьей доли и  затворничества,  в  которое
она загнала свое физическое "я". Кроме того, ей страшно льстило, что у  нее,
сорокапятилетней женщины, есть такой молодой мужчина,  готовый  обладать  ею
или умереть.
   Венеция настояла на том, чтобы он отпустил ее. Она положила лед в  миксер
и приготовила коктейль, затем пригласила его сесть рядом на диван и выкурить
сигарету.
   Конечно, они не отправились на шоу, и Майк порвал билеты.  Они  не  пошли
также обедать, пока часы не пробили десять, увлеченные разговором, хотя Майк
и предпринимал периодически попытки заняться  любовью,  но  она  всякий  раз
останавливала его, приговаривая:
   - Я буду упрямой, дорогой. Мы должны сохранять благоразумие.
   Его голубые глаза смеялись над ней.
   - Почему?
   - Не будь глупым, Майк.  Мы  не  можем  броситься  в  пучину,  не  будучи
уверенными, что выберемся из нее.
   Он осушил бокал и сказал:
   - Я только хотел повести тебя в магистрат или в церковь.., куда угодно..,
если ты согласна выйти за меня замуж.
   Венеция, принявшаяся за  второй  коктейль,  почувствовала,  как  учащенно
забилось ее сердце, и тихо спросила:
   - Майк, ты серьезно предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
   - А как ты думаешь? Я люблю тебя. Конечно же, я хочу жениться на тебе.
   - Майк.., ты уверен, что не сошел с ума?
   - О, сошел.., из-за тебя. Я прошу тебя стать моей женой, как  только  все
будет улажено, дорогая.
   Это  было  началом  их  двухчасового  противоборства.  Венеция  приводила
всевозможные доводы против их женитьбы. Разумеется, она не хотела  поступать
так, выставляя напоказ свои чувства и препарируя  их,  оставаясь  обнаженной
под изучающим взглядом Майка, пытаясь лишить его иллюзий. Но  она  пошла  на
это, поскольку ею руководил долг.  Она  вновь  и  вновь  повторяла  о  своем
возрасте, пока, наконец, Майк не вскочил весь белый и резко не проговорил:
   - Ради Бога, перестань напоминать, что тебе почти сорок пять, а мне всего
лишь тридцать три. Я знаю. Мне в высшей степени наплевать на твои  годы.  По
правде говоря, мне это нравится. Я  ненавижу  женщин,  которые  подкрашивают
седые волосы и строят из  себя  цыпочек.  В  любом  случае  ты,  поверь,  не
достигла того возраста, когда нужно притворяться, что ты моложе, чем есть на
самом деле. Ты выглядишь  ничуть  не  старше  меня.  Скорее  я  из-за  моего
пристрастия к лошадям разжирею, а ты будешь выглядеть  на  пятьдесят,  когда
мне стукнет столько, сколько тебе сейчас.
   - А мне тогда будет за шестьдесят, - напомнила  она  ему  с  безжалостной
честностью.
   Майк решительно отклонил и этот довод. У них впереди двадцать лет, сказал
он. С ее поджарой, как у борзой, фигурой  она  состарится  не  скоро.  Кроме
того, обладая  врожденным  спокойствием,  она  долго  еще  будет  оставаться
моложавой. Это те, у кого беспокойный характер, со временем  превращаются  в
изможденных стариков, прибавил он. Те,  кто  беспробудно  пьет,  носится  на
лошади, не знает удержу в азартных играх. Венеция ведет нормальный  здоровый
образ жизни, пьет и курит в меру.., не больше, чем женщины его круга! Почему
она должна стареть?
   - Но от этого не уйти, -  настаивала  она.  -  Что  бы  ты,  дорогой,  ни
говорил, между нами всегда будут эти двенадцать лет.., увы!
   - Наплевать, - почти прокричал он.  -  Я  люблю  тебя.  Отбрось  все  мои
уговоры и скажи, что ты можешь в любой момент  состариться..,  я  все  равно
люблю тебя!
   Его слова тронули ее до слез. Она взглянула на него и подумала, что он-то
уж не скоро состарится. С его жилистым тонким телом, лицом ребенка и  слегка
вздернутым  нахальным  носом.  Вылитый  "Джек  Баканан",  так  назвала   его
Барбара... Ну, что же, в этом что-то есть.
   Их спор продолжался, то затихая, то вспыхивая с новой силой. Она  привела
ему целый ряд причин, почему с ее стороны даже смешно думать  о  том,  чтобы
выйти за него замуж. И дело не только в годах, лежащих между ними, но  и  во
вкусах и привычках. Она книжный червь, сказала Венеция, и  любит  играть  на
пианино. Каникулы она привыкла проводить за границей и  посещать  живописные
места.., останавливаться в горных гостиницах.., слушать  музыку..,  посещать
музеи. Он же - спортсмен и любит проводить свое время на  открытом  воздухе.
Помимо охоты он играл в теннис и достиг почти уровня  Уимблдона.  Он  больше
похож на полного сил школьника, которому надо бегать и прыгать,  чтобы  дать
выход энергии, бьющей через край. Размышляя над его поведением, она  поймала
себя на мысли, что по существу никогда не видела его  спокойно  сидящим  или
стоящим в течение нескольких минут даже в столь ответственный момент. Он  то
поднимался и включал радио, то смотрел в окно или на часы, как бы  опасаясь,
что время летит и ему надо заполнить каждое мгновение.
   Венеция напомнила ему, что не может играть в теннис или рыскать по лесу в
поисках добычи. Джефри был идеальным спутником в ее жизни. А как же они, два
совершенно противоположных человека, собираются жить вместе?
   - Не будем зарывать  головы  в  песок,  -  сказала  она  Майку.  -  Давай
останемся взрослыми и разумными людьми. Я признаюсь, что с большой  радостью
вышла бы за тебя замуж. Когда тебя нет со мной рядом, я страшно переживаю  и
с нетерпением жду нашей следующей встречи...  Но  достаточно  ли  этого?  Мы
знаем, что физическая близость недолговечна и...
   - Это не совсем так, - прервал он ее. - Когда  ты  рассказывала  о  своем
муже, ты сказала, что вы любили друг друга до самой его кончины.
   Она была вынуждена признать, что произносила эти  слова,  и  согласилась,
что отдельным парам, живущим вместе много лет, удается сохранить любовь.  По
ее мнению, добавила  она,  успешный  брак  не  обязательно  основывается  на
физической любви.
   Эти слова, по-видимому, обидели Майка. Он протестующе заявил,  что  между
ними нечто большее. И потом он очень любит читать и слушать музыку.  Что  до
красоток, то он может набрать таких с десяток, если это вопрос  молодости  и
красоты.
   Венеция, как и все,  знала  о  Джикс  Лоусон,  которая  охотилась  с  ним
последние два года. То, что они более чем друзья,  было  общеизвестно  в  их
среде, но Майк положил конец их связи сразу же после того, как  познакомился
с Венецией.
   - Ты - истинное воплощение женщины. Я восхищаюсь  твоим  складом  ума,  -
сказал он. - Я буду делать  так,  как  ты  хочешь,  так  что  ты  не  будешь
возражать против моих занятий охотой.
   В голове у Венеции опять возник образ Джикс Лоусон. Эта сцена, когда  она
танцевала с Майком на охотничьем балу, врезалась ей в память. Кто-то  указал
ей на Майка, назвав его "нашим шикарным парнем", а Джикс - "его  подружкой".
В мисс Лоусон она не нашла ничего особенного, если не считать, что  та  была
привлекательна. Короткие каштановые волосы, вьющиеся,  как  у  ребят,  узкие
светло-голубые глаза да свежий цвет лица женщины, проводящей  много  времени
на природе. Поговаривали, что она прекрасно держится в  седле  и  ездит  как
жокей. Она не могла не нравиться Майку.
   - Джикс, - отвечая на вопрос Венеции, произнес Майк, - из тех, с  кем  не
соскучишься в постели, но по части мозгов она слабовата. Я,  разумеется,  не
первый у нее. Такие никогда не выходят замуж. Она слишком старается.
   Его слова покоробили Венецию. Разве  можно  так  отзываться  о  женщинах?
Кроме того, не следует забывать, что у Лоусонов не было денег, и Джикс самой
приходилось ухаживать за лошадью и ограничивать себя почти во всем, лишь  бы
иметь возможность ездить верхом. Венеции даже стало жаль  девушку;  особенно
после того, как Дик Селлингэм как-то сообщил ей, что Джикс очень  переживает
разлуку с Майком.
   - О нашей женитьбе, - продолжал Майк, - не могло быть и речи.  Она  знала
это с самого начала. Джикс свела бы меня с ума. Мы всегда сидели бы по уши в
долгах, но самое опасное то, что она  пьет  больше  моего.  Мне  нужна  твоя
твердая рука, Венеция.
   Весомая ли это причина выходить замуж за молодого человека,  чтобы  стать
его путеводной звездой?
   Затем всплыл вопрос о Мейбл.
   Это было  гораздо  серьезным  препятствием  для  женитьбы.  Едва  Венеция
упомянула о своей дочери, Майка всего  передернуло.  Мейбл  было  пятнадцать
лет, а ему в два раза больше. Несколько странно,  пожалуй,  в  его  возрасте
иметь взрослую падчерицу.
   - В моей голове никак  не  укладывается,  что  ты  мать  старшеклассницы.
Возможно, это оттого, что я никогда не видел вас  рядом.  Просто  невозможно
поверить, что у тебя такая взрослая дочь.
   Она невольно улыбнулась и сунула ему в руку с десяток  фотографий  Мейбл,
заставив  просмотреть  их.  Он  равнодушно  взглянул  на  снимки,  где  была
изображена большая неуклюжая девочка, обещавшая превратиться в красавицу.  У
нее были серьезные глаза отца и резкие скулы матери. Лицо круглое, как почти
у всех детей. По словам матери, через несколько лет она превратится в  милую
девушку.
   Майк пожал плечами и что-то пробормотал, вроде того, что  Мейбл  вряд  ли
сравнится с матерью.  Впрочем,  он  ничего  не  имел  против  Мейбл.  Он  не
собирался терять любимую женщину из-за того, что у нее большая дочь.
   - Учти, дорогая, - сказал он, - я плохо лажу с детьми. Очевидно,  во  мне
не заложены отцовские инстинкты. Не люблю, когда они крутятся под ногами.
   - Ну, что же, - ответила она, - у тебя, наверняка, не будут крутиться под
ногами наши дети.  Это,  кстати,  еще  одна  причина,  почему  я  не  должна
связывать свою судьбу с твоей. Ты определенно не хочешь сына и наследника?
   - Наследника чего? Разваливающегося дома и разоренного имения?
   - Любимый, не забывай о своем имени и отпрысках  с  такими  же  красивыми
чертами лица.
   - Ты даешь мне понять, что слишком стара, чтобы иметь ребенка?
   - Боюсь, что да, - вздохнула она. -  После  рождения  Мейбл  мне  сделали
операцию. Я рожала ее с трудом, ты знаешь, и специалист сказал, что  у  меня
больше не будет детей.
   - Ну и прекрасно, - улыбнулся Майк. - Нам не надо  беспокоиться  на  этот
счет. Скажу тебе откровенно - я не хочу детей. Готовая падчерица вполне меня
устроит.
   - Мне кажется, вы с Мейбл подружитесь. Она обожает лошадей.
   - Хорошо. Я научу ее ездить.
   - Она уже может ездить. В день ее десятилетия бабушка подарила ей пони, и
с тех пор она не слезает с него.
   Затем, положив руки на плечи Венеции и внимательно глядя ей в  глаза,  он
произнес:
   - О'кей, хорошо, что она будет в школе еще пару лет.  Я  не  хочу,  чтобы
даже твоя красивая Мейбл находилась рядом. Я  хочу,  чтобы  ты  принадлежала
только мне одному.
   Ей не понравилась первая часть фразы, хотя за ней и следовала неприкрытая
лесть. Она решила, что  проявит  неуважение  к  памяти  Джефри  и  обойдется
некрасиво с дочерью, если вручит свою судьбу любому, кто не принимает Мейбл.
Она открыто заявила ему об  этом,  и  Майк  принялся  исправлять  положение,
заявив, что сделает все, чтобы стать хорошим отчимом, братом, другом..,  кем
угодно для Мейбл, если так хочет она. Что никогда он не  даст  почувствовать
ее ребенку, что он лишний.
   - Это все потому, что я без ума от тебя, и ни о ком, кроме тебя, не  могу
думать, - заключил он, привлекая ее к себе. На этом  их  серьезный  разговор
закончился, что помогло Венеции не уступить горячим желаниям Майка,  которые
были под стать ее собственным. Но она продолжала находиться в его  власти  и
почувствовала, что дрожит как глупая девчонка под его страстными поцелуями и
блуждающими руками.
   Позже, ближе к вечеру она дала обещание выйти за него замуж, но запретила
говорить об этом другим, пока не напишет Мейбл.
   - Я настаиваю на получении от нее ответа. Я хочу убедиться,  что  она  не
огорчится, узнав, что место ее отца занял кто-то другой.
   На лице Майка появилось выражение недоумения.
   - У тебя, действительно, ярко выраженный материнский комплекс, дорогая.
   - Ты не должен возражать, - улыбнулась она, - потому что я  сильно  люблю
дочь, а она обожает меня. Если ты не уверен, что примешь нас  обеих  в  свою
жизнь, то мне лучше не вмешиваться в твою.
   В ответ он заверил ее, что сделает все на свете, лишь бы не потерять  ее.
Что касается различия в возрасте - она должна выбросить это из головы.
   - Другие не выбросят, - напомнила она.
   - Давай не будем строить нашу жизнь на том, что говорят люди, - патетично
парировал он.
   - Да.., самое последнее, - сказала она. - Вопрос о деньгах.
   - Этого вопроса я больше всего  боялся,  -  с  обезоруживающей  простотой
произнес он, - мне так стыдно. Тебе известно положение, в каком я  нахожусь.
Когда дела идут хорошо, в год я зарабатываю до двух  тысяч...  Но  последнее
время, знаешь, биржу лихорадит.., и потом я экстравагантен. Мой отец все еще
жив.., он полный калека и денег у него едва-едва хватает на самого себя.  Он
живет с медсестрой, вышедшей на пенсию, у которой в  Хэмпстеде  есть  уютный
домик. Она присматривает за ним, и я, когда выпадает время,  наезжаю,  чтобы
проведать старика. Дом в Бернт-Эш открыт только в субботу и воскресенье.  За
ним следит один старик. Он в одном лице и садовник, и конюх,  и  смотритель.
Усадьбу давным-давно следовало бы продать, но она  в  семействе  Прайсов  со
времен правления королевы Анны, и  мне  страшно  не  хочется  ее  продавать.
Женщина, вроде тебя, жить там не  сможет.  Было  бы,  конечно,  здорово,  но
усадьба требует кучу денег.
   Венеция молча его слушала, оставаясь  совершенно  спокойной.  Но  вот  он
кончил говорить и застенчиво добавил:
   - По правде говоря, такой женщине, как ты, мне нечего предложить.
   - Я не бедна, Майк, дорогой.
   - Я мало что знаю о твоих средствах, хотя  нетрудно  догадаться...  -  он
обвел глазами элегантную  гостиную  Венеции,  уставленную  ореховой  мебелью
времен королевы Анны, столь  любимую  Джефри  Селлингэм,  прекрасные  ковры,
дорогую драпировку... - что ты вполне обеспечена. Мне  тем  более  неудобно.
Выглядит так, как будто я женюсь на тебе из-за денег.
   - Тебе нужно жениться на деньгах.., ты сам так говорил.
   Краска залила лицо Майка.
   - Венеция, ради Бога, не оскорбляй меня мыслью,  что  мне  нужны  деньги.
Нет. Мне нужна ты.
   - Милый, - нежно сказала она, - тебе нужно и то и другое. Не будь  глупым
и излишне сентиментальным. Ты сам как-то сказал, что хочешь,  чтобы  у  тебя
была богатая жена. Я не оскорбляю тебя и себя, предполагая, что ты охотишься
за моими деньгами. Я считаю, что тебе повезло влюбиться в  женщину,  которая
готова помочь тебе восстановить родовое имение. Я часто думала о том,  чтобы
с Мейбл перебраться за город, но так не хотелось оставлять дом Джефри.  Хотя
теперь я понимаю, что нельзя жить в прошлом. И если в  твоем  доме  найдется
комната для моей старинной мебели, то она там будет отлично смотреться.
   Майк взял ее руки и с неподдельным смирением поцеловал их.
   - По-моему, ты самая удивительная женщина на свете.  Я  восхищаюсь  твоей
искренностью и постараюсь быть таким же искренним с тобой. Мне в самом  деле
нужны деньги, но, клянусь, я бы любил тебя, не будь у тебя за душой ничего.
   - Я верю тебе, Майк, - сказала она, видя, что он говорит правду. -  Таким
образом, можно  сказать,  что  нам  обоим  повезло.  Я  получаю  молодого  и
красивого мужа, ты - старую жену с доходом в три тысячи фунтов - вот и  все,
что остается у меня после вычета налогов.
   Он изумился, потом рассмеялся.
   - Три тысячи в год.., чистыми, черт возьми.., я не  предполагал,  что  ты
такая богатая, радость моя.
   - У меня также кое-что припасено, что можно пустить.., на твою усадьбу.
   - Ты даже не представляешь, как много  это  для  меня  значит..,  увидеть
усадьбу в прежнем великолепии.., такой, когда я родился. Две мировые войны и
бедственное финансовое положение семьи Прайсов почти довершили дело, но  еще
не поздно все исправить.  Дом  -  замечательный  пример  архитектуры  времен
королевы Анны.
   - Мой любимый стиль, и мебель будет гораздо лучше смотреться там,  чем  в
моей скромной обители.
   - Я начинаю трястись от возбуждения, - продолжал он. - Такого  счастья  я
не заслуживаю.
   -  Равно  как  и  я,  дорогой.  Сколько  женщин  моего   возраста   могут
похвастаться, что располагают любовью такого молодого...
   - Это запрещенная тема, - оборвал он ее. Венеция рассмеялась и поцеловала
его. Взглянув на себя в зеркало, она увидела сияющее лицо молодой девушки, и
уже не сомневалась в правильности выбранного решения.
   Майк взял фотографию Джефри  в  кожаной  рамке,  стоявшую  на  письменном
столе.
   - Твой муж был чертовски симпатичным парнем.
   - Он был одним из самых милых людей, когда-либо живших.
   Майк поставил фотографию на место и повернулся к ней.
   - Надо думать, у него были мозги. Я  не  очень-то  умен,  Венеция.  Я  не
наскучу тебе?
   - Наскучить мне? - переспросила она и насмешливо засмеялась.  В  обществе
Майка она никогда не скучала. Он всегда был таким веселым,  разговорчивым  и
энергичным. И потом он уверял, что ему нравится ее  игра  и  он  никогда  не
позволит ей бросить пианино или пение, а сам  постарается  побольше  читать,
чтобы доставить ей удовольствие.
   - Тебе придется заняться образованием мальчика, - со смехом как-то заявил
он.
   Поздно вечером они отправились в  ресторан  отпраздновать  обручение,  но
предварительно Венеция снова напомнила ему о том, чтобы он  держал  язык  за
зубами, пока она не получит ответ от дочери.
   Тем же вечером Венеция написала письмо дочери.
   Спустя два дня она вызвала Майка и дала ему прочитать ответ. "Ты  знаешь,
что Джоунни Джонстоун моя лучшая подруга,  и  я  спросила  ее,  как  бы  она
поступила на моем месте, и она ответила точно так, как  я  думаю.  Знай  же,
мамочка, если ты очень-очень любишь мистера Прайса, и вы  будете  совершенно
счастливы, ты, конечно, должна выходить за него. Наверное, я  буду  немножко
ревновать, но я постараюсь не делать этого, потому что очень люблю тебя, мою
красивую маму, и не хочу, чтобы ты чувствовала  себя  одинокой,  когда  я  в
школе. Поэтому, пожалуйста, выходи замуж. Вот  будет  здорово  иметь  такого
красивого отчима. Пришли мне его фотографию, и я покажу ее девочкам..."
   Майк внимательно прочитал этот отрывок, а дальше пробежал письмо  глазами
- довольно патетичные излияния открытого молодого сердца  обожаемой  матери,
которая всегда подскажет, как быть. Его немного  тронул  пассаж,  касающийся
его красивой наружности и принятия Мейбл его в целом.
   - Просто здорово, дорогая.., я страшно  рад,  что  она  так  отнеслась  к
этому, - сказал он, отдавая Венеции письмо  и  глядя  в  сторону,  поскольку
заметил слезы в ее темных  миндалевидных  глазах,  которые  иногда  странным
образом неудержимо влекли его,  а  порой  смущали.  По  его  мнению  Венеция
временами  отличалась  сентиментальностью,  и  с  этим  ее  ярко  выраженным
"материнским комплексом" придется смириться.
   - Дорогой, - воскликнула Венеция, бросаясь ему на шею,  -  разве  это  не
чудесно, что между нами теперь нет преград?..
   - Потрясно, -  облегченно  переводя  дух,  согласился  он.  -  В  пятницу
устраиваем вечеринку и объявляем о нашей помолвке.

Глава 3

   Итак, свершилось... Венеция, лежа на кровати  и  пытаясь  прийти  в  себя
после  вчерашнего,  была  совершенно  счастлива.  Сегодня  Майк  поведет  ее
покупать кольцо, а завтра утром они отправятся в его имение в Бернт-Эш.
   - У тебя несравненный вкус, дорогая, - сказал  он  ей  накануне.  -  Сама
решишь, что переделывать и исправлять.
   Настойчивый звонок телефона разбудил ее окончательно. Она протянула  руку
к трубке из слоновой кости и проговорила:
   - Алло.
   Сначала она подумала, что это, должно  быть,  Майк,  но,  услышав  глухой
голос с иностранным акцентом,  села,  и  выражение  восторженного  удивления
появилось на ее лице.
   - Герман!
   - О! Значит ты на месте. Я боялся, что ты за городом.
   - Герман. Ты в Лондоне.., как зам