пасть.
   Готов? Так вот, она - наследница миллионного состояния!
   В первую минуту Кеннет решил, что ослышался. Он-то ожидал узнать, что
Шатти сбежала из тюрьмы.., что находится в розыске...
   - Что?
   - Что слышал. Ее настоящее имя - Шарлотта Арран Кэссилис. Ее  отец  -
Гордон Алан Мак-Мед, граф Кэссилис, владелец  "Кэссилис  инкорпорейтед".
Ее дед - Энгус Арран,  тот  самый,  которому  принадлежат  лондонский  и
бирмингемский филиалы "Кэссилис инкорпорейтед", и художественная галерея
"Арран" в Эдинбурге, и исследовательский онкологический  институт  имени
Аррана в Глазго, и превосходно оборудованный детский дом "Беатрис", и...
   - Шатти - из тех самых Арранов?!
   - Шатти принадлежит к одному  из  богатейших  и  знатнейших  семейств
Шотландии,  а  в  мае  унаследует  несколько   миллионов   доверительной
собственности, переведенной на ее имя. Когда же папаша Кэссилис  откинет
копыта, ей отойдет вся семейная копилка. Твоя смазливая  официанточка  в
недалеком будущем миллионерша и графиня.
   Кеннет раздраженно запустил пальцы в волосы  и  в  сердцах  пару  раз
дернул за черные пряди, грозя вырвать их с корнем.
   - Тогда какого черта она скрывается? - С губ его сорвалось проклятие,
в груди вскипал гнев. - Подумать только,  все  это  время  я  тревожился
насчет ее прошлого, гадал, что у нее  за  тайны,  боялся,  что  нагрянет
полиция! А она скрывает лишь то, что баснословно богата!
   - Может, она не хочет этих денег? - пожал плечами Гил.
   - Какой дурак откажется от кучи золота? - негодующе возразил  Лэверок
и понизил голос, заметив, что посетители кафе начинают  встревоженно  на
него поглядывать. - Наверное, у нее и  жених  есть,  да?  Такие  богатые
наследницы  обычно  с  пеленок  бывают  помолвлены  с  каким-нибудь  там
троюродным кузеном.
   - И жених есть. Эдам Патрик Мюир. - Презрительно фыркнув, Гил  вскрыл
конверт и протянул другу одну из страниц  своего  отчета.  -  Интересно,
почему богачи одним именем не ограничиваются, им подавай два или  три!..
Вот он, миляга Эдам Патрик Мюир. Тоже из хорошей  семьи,  со  связями  в
правительстве.  У  Мюиров  большой  издательский  бизнес.  Хотя   денег,
конечно, поменьше, чем у Кэссилисов. Шатти исчезла из дому за неделю  до
свадьбы. Сначала родители думали, что девушку похитили  ради  выкупа.  А
потом убедились, что  ненаглядное  чадо  сбежало  по  собственной  воле.
Тогда-то папаша Кэссилис и разослал повсюду частных детективов.
   - Но ведь она совершеннолетняя!  Она  вправе  делать,  что  хочет!  -
возразил Кеннет. - Родные просто не могут заставить ее вернуться,  если.
она того не желает.
   - Кен, нам с тобою высших мира сего не понять, поскольку мы  с  тобой
люди простые, родились  в  Арброте.  А  богатство  и  титул  накладывают
определенные обязательства. От них нельзя так  вот  просто  взять  да  и
уйти. Шарлотта - единственная дочь и наследница. Наверняка  в  семье  ее
жестко  контролируют.  Захочешь  сбегать  на  танцульки   со   смазливым
продавцом мороженого из местного киоска - а нельзя!
   Лэверок убито разглядывал фотографию Шатти и ее  жениха.  Вырезка  из
"Эдинбург ньюз... А вот и еще одна, из "Эдинбург тудей".
   И еще. И еще...
   - Выйти замуж за сына арбротского рыбака ей уж точно не  разрешат,  -
вздохнул он. - Или за писателя, который сам не знает, кто  заплатит  ему
за следующую книгу и заплатит ли вообще.
   - Только не начинай плакаться в жилетку, - предостерег его Гил.  -  Я
сам рассуждал точно так же, когда ухаживал за Бернис, если помнишь.
   Бернис - профессорская дочка, а я кто? Жалкий коп,  герой  анекдотов.
Но если ты кого-то любишь, все остальное значения не имеет.
   - Бернис не миллионерша. А отец Шатти нас с тобой обоих может  купить
с потрохами на карманную мелочь.
   - Зато я не известный писатель, - возразил  Гил.  -  Ты  же  не  бомж
какой-нибудь. Ты - творческая личность, восходящая звезда  отечественной
литературы. Люди тебя знают. Твой талант  стоит  чего-то  или  нет,  как
думаешь?
   Ничего не ответив, Кеннет долго, смотрел в окно, за которым  сгущался
туман.
   - По всей видимости, Шатти не считает, что одного таланта достаточно,
иначе сказала бы мне правду, - произнес он наконец.
   - Ты не знаешь  мотивов  ее  поведения,  так  что  не  спеши  судить,
Предвкушая неприятный разговор, Лэверок мысленно подготовился  к  самому
худшему, но как воспринимать услышанное, просто не знал.
   Итак, он влюбился вовсе не в Шатти Арран, в прошлом -  официантку,  в
настоящем -  многообещающего  литературного  редактора.  Он  влюбился  в
наследницу  миллионов  и  титула.  Он,  Кеннет  Лэверок,   мальчишка   с
побережья, родом  из  бедной  рыбацкой  семьи..,  высоко  метит,  нечего
сказать!
   - Горазд ты ее защищать! - угрюмо съязвил он. - Не ты ли неделю назад
требовал, чтобы я от нее избавился, да поскорее!
   - Она не преступница. И никаких законов не нарушила... Вот разве  что
с налоговой инспекцией у нее может быть проблемка,  раз  ты  платишь  ей
наличными... - Гил откинулся на спинку стула.  -  Ну  и  что  ты  теперь
намерен делать?
   Признаешься ей в том, что тебе все известно?
   Кеннет пожал пленами.
   - Еще не знаю. - Он залпом допил кофе и поднял глаза. - Мне пора.
   Гил ободряюще потрепал друга по плечу.
   - А заглянул бы ты в паб нынче вечером? И Шатти с  собой  привел  бы.
Бернис и Флоу просто мечтают с  ней  познакомиться.  Ну,  ты  же  знаешь
женщин, все до одной прирожденные свахи.
   - Посмотрим, - уклончиво ответил Кеннет,  бросил  на  стол  несколько
фунтов и тепло пожал другу руку. - Спасибо, старина.  Я  по  гроб  жизни
тебе обязан.
   - Буду рад, если все обернется к лучшему, - подмигнул Гил.
   - Посмотрим, - невесело улыбнулся Лэверок и, распрощавшись,  поспешно
вышел на улицу.
   Для декабря день выдался на диво теплый.
   Густой туман укрыл гавань и море плотной белесой пеленой. Пока Кеннет
шел к причалу, мысли его то и дело возвращались  к  вечеру  их  с  Шатти
знакомства.
   Первое впечатление не обмануло писателя. Не зря эта девушка  казалась
ему чужой в толпе подгулявших рыбаков.  Она  и  впрямь  не  принадлежала
этому миру. В заведение старика Викмана она пришла из иных, высших сфер,
до которых босякам вроде Лэвероков - как до звезды небесной. И  внезапно
в душе Кеннета воскресли все детские обиды, и страхи, и неуверенность  в
себе. А вместе с ними  -  воинствующая,  непримиримая  гордость  плебея,
всего в жизни добившегося своими руками.
   Хотя Кеннет не имел чести знать его светлость Гордона Алана  Мак-Меда
Кэссилиса, он с  легкостью  мог  предсказать  реакцию  отца  Шатти.  Его
ненаглядной деточке незачем тратить жизнь на такое отребье,  как  Кеннет
Лэверок. Для любимой доченьки папа-граф уготовил  иное  будущее.  Кеннет
чертыхнулся сквозь зубы и ускорил шаг.
   Добравшись до пирса, владелец "Морского ястреба" долгое  время  стоял
на самом краю, глядя на свинцовые воды. Теперь, когда он узнал  истинное
имя любимой, посмотрит ли он на Шатти другими глазами?
   - Шарлотта Арран Кэссилис, - прошептал он. Но отчего-то образ знатной
наследницы с Шатти Арран никак не вязался в его сознании.
   Дойдя до шхуны, Кеннет заметил на носу "Морского ястреба" миниатюрную
женскую фигурку.
   - Какого черта ты там делаешь? - окликнул он ассистентку.
   Шатти обернулась, заметила своего босса и весело помахала ему рукой.
   - Ты только посмотри!  -  возбужденно  закричала  она.  -  Это  я  на
предпраздничной распродаже нашла!
   Молодая  женщина  отошла  в  сторону,  и  взгляду   Кеннет   открылся
здоровенный Санта-Клаус, каким-то непостижимым образом  укрепленный  над
бушпритом и сияющий, точно  золотой  идол.  Хитро  устроенная  подсветка
превращала игрушку в своего рода маяк, - Ну разве  не  чудо?  Ночью  эта
штука на всю гавань сиять будет!
   - По-твоему, это хорошо? - спросил Кеннет.
   - Тебе не нравится? - тут же надулась Шатти.
   - Да иди же наконец сюда, - нетерпеливо позвал ее Кеннет.
   Тут же оставив в покое и Санта-Клауса,  и  бушприт,  молодая  женщина
поспешила к нему.
   Щеки ее раскраснелись от холода, от разлитой в  воздухе  влаги  рыжие
пряди завились крутыми кудряшками. Шатти  с  разбегу  бросилась  на  шею
любимому и пылко чмокнула его в губы.
   Но Лэверок отстранился. Теперь, когда он  знал  правду,  Шатти  вдруг
показалась ему чужой, незнакомой, даже в чем-то враждебной.
   Кеннет понятия не имел, полагается ли ему злиться или обижаться.
   Почему молодая женщина скрыла от него свое подлинное имя? Да,  у  нее
полным-полно денег. И что с того? Она что, думала, будто Кеннет  Лэверок
попытается воспользоваться ее  доверием  и  посягнет  на  эти  треклятые
миллионы?
   Господь свидетель, он зарабатывает достаточно и больше ему не  нужно.
Или дело в другом? Может, богатые и знатные девушки вроде Шарлотты Арран
Кэссилис испытывают нездоровый интерес к  трущобам?  Может,  это  у  них
развлечение такое - переспать с каким-нибудь "парнем из народа", а потом
уйти, изящно помахав на прощание ручкой?
   - Увидела этого Санта-Клауса - и удержаться  не  могла,  -  объяснила
Шатти, глядя через плечо на нос шхуны. - Он всего-то пять фунтов стоил.
   - Подумать только! - не без сарказма откликнулся Кеннет. - Ну что  ж,
если в гавани сломается маяк, наш Санта-Клаус его отлично заменит. -  И,
недовольно хмыкнув, владелец шхуны направился в салон.
   Молодая женщина поспешила за ним.
   - Может, надо было купить что-нибудь более.., э-э-э.., библейское,  -
вслух рассуждала Шатти на ходу. - Там еще ясли с младенцем  продавались,
но я подумала, раз уж взялась тебя перевоспитывать, Санта-Клаус для этой
цели подойдет больше. На  такого  только  взглянешь  -  и  тут  же  смех
разбирает.
   Кеннет  любовался  нежным,  точно  весенний  цветок,   лицом   Шатти,
чувствуя, как гнев проходит сам собою. Конечно, об осторожности забывать
не следует... Но теперь, вспоминая отчет Гила, молодой человек испытывал
глубочайшее облегчение, и только. Шатти не замужем и не  преступница.  У
них есть шанс на совместное будущее, причем немалый.
   - Ты права, - прошептал он, выкидывая из головы все, что узнал  нынче
утром в кафе.
   Ему, хоть убей, никак не  удавалось  представить  Шатти  в  роскошном
особняке,  в  окружении  толпы  угодливых  слуг.   Одежда   от   ведущих
модельеров, золото и бриллианты, стильные спортивные машины - все это не
имело к Шатти Арран никакого отношения. Он знает одну-единственную Шатти
- ту, что делила с ним койку в его каюте.
   Кеннет порывисто, обнял молодую женщину и привлек к себе.
   - Ты замерзла, - заботливо произнес он, переводя дух  и  целуя  ее  в
висок.
   Минуту, не меньше, Кеннет не находил в себе сил  разомкнуть  объятия,
опасаясь, что прямо здесь, на его глазах, Шатти  изменится,  превратится
во что-то ему совершенно чужое. По  пути  от  кафе  Лэверок  изнывал  от
нетерпения объясниться с ней начистоту, но теперь, когда она была рядом,
проблема словно перестала  существовать.  Кеннет  понимал,  что  рискует
своим сердцем и своим  будущим,  осмеливаясь  любить  женщину,  которая,
возможно, никогда не полюбит его. Но как не верить тому, что он ежечасно
читал в глазах Шатти, тому, что слышал в ее голосе? Он  необходим  Шатти
Арран так же, как она необходима ему.
   - Ну же, - позвал Кеннет, - пойдем-ка внутрь. У нас  с  тобой  работы
невпроворот.
   Лежа под теплым одеялом, Шатти любовалась Кеннетом. Он расхаживал  по
каюте, подбирая с пола разбросанную одежду и аккуратно складывая  ее  на
стул.  Ее  возлюбленный  только  что  встал  и  накинуть  на  себя  хоть
что-нибудь не удосужился, однако наготы своей нимало не стыдился.
   Тело у него было потрясающее: крепко сбитое,  поджарое,  мускулистое,
плечи - широкие, бедра - узкие. До сих пор Шатти считала,  что  в  любви
физическая привлекательность значит куда  меньше,  нежели  эмоциональная
связь. Однако при одной мысли о том,  чтобы  ласкать  мужчину  настолько
безупречно сложенного, сердце ее начинало биться чаще.  Шатти  любила  в
Кеннете его ум, его сердце и душу, но от тела просто сходила с ума.
   - Ты прекрасен, - благоговейно промолвила она.
   - Что? - недоуменно оглянулся через плечо Кеннет.
   - Ты прекрасен, - повторила молодая женщина.  -  Вот  уж  никогда  не
думала, что мужчина может  быть  настолько  хорош  собой.  Разве  что  в
античном искусстве. Или, скажем, на картинах  мастеров  Возрождения.  Но
тобой я могу любоваться дни напролет - и ничуть при этом не соскучиться.
   - Ничего не имею против, - усмехнулся Кеннет. - Но прикосновения куда
лучше.
   В памяти  Шатти  воскрес  предыдущий  вечер,  когда  Кеннет  принялся
обольщать ее с  каким-то  отчаянным  самозабвением.  Эта  любовная  игра
отличалась от всех предыдущих  своей  исступленной  целеустремленностью.
Кеннет словно старался запечатлеть в  памяти  каждое  мгновение,  каждый
оттенок страсти. Он был ласков и нежен, затем  яростен  и  жаден,  затем
требователен и властен. Словно, занимался с нею любовью в последний  раз
и пытался осушить чашу наслаждения до дна.
   Не так давно Шатти начала задумываться о  том,  что  "последний  раз"
все-таки настанет. Книга была по сути дела закончена. Однако и автор,  и
ассистентка  делали  вид,  что  это  не  так,  придумывали  всевозможные
доработки и поправки, которыми и  занимались  в  течение  дня,  а  ночью
упоенно любили друг друга.
   Но как долго это может продолжаться? Рано или поздно Кеннету придется
отнести рукопись на почту, и на этом работа ее закончится. Шатти понятия
не имела, намерен ли он заняться новым проектом. Пару раз  она  задавала
Кеннету этот вопрос,  однако  всякий  раз  молодой  человек  отделывался
коротким  и  односложным  ответом,  который  в   понимании   Шатти   был
равнозначен слову "нет".
   - Пойду-ка приму душ, - промолвил Лэверок.  -  Не  составишь  ли  мне
компанию?
   Рассмеявшись, Шатти поглубже забилась под одеяло.
   - Да там и один человек с трудом помещается. - поддразнила она.  -  А
двое и вовсе не влезут.
   -  Можем  попробовать,  -  предложил  Кеннет,  словно  вознамерившись
испытать заодно и эти новые ощущения.
   - Ты иди в душ, а я сделаю ланч, - отмахнулась молодая женщина.
   - Отличная мысль.
   Он опустился на койку и одарил Шатти долгим, нежным  поцелуем.  Затем
встал, извлек из шкафа свежее полотенце и вышел из каюты.
   Молодая женщина со вздохом выбралась из-под одеяла, набросила на себя
фланелевый халат и босиком прошлепала в камбуз.
   Проходя через салон, она  задержалась  у  рабочего  стола  и  окинула
взглядом разбросанные заметки и пухлую стопку машинописных  листов.  Две
недели назад Шатти впервые ступила на палубу "Морского ястреба",  однако
ей казалось, будто она провела здесь всю  жизнь.  Прежде  на  протяжении
долгих лет время текло размеренно и неспешно, а теперь словно летело  на
крыльях, приближая ее к тому  роковому  моменту,  когда  им  с  Кеннетом
придется расстаться.
   - Но если ты  попросишь  меня  остаться,  -  прошептала  Шатти,  -  я
останусь.
   И тут раздался  звуковой  сигнал,  свидетельствующий  о  том,  что  с
владельцем шхуны кто-то пытается связаться. Молодая женщина бросилась  в
радиорубку, смежную с салоном.
   - Шхуна "Морской ястреб" слушает, -  произнесла  она  в  переговорное
устройство. - Здравствуйте, чем могу служить?
   - Позовите, пожалуйста, Кеннета, - произнес басовитый мужской голос.
   - Боюсь, сейчас он подойти не может, - вежливо ответила  Шатти.  -  Я
его ассистентка.
   Ему передать что-нибудь?
   - Я Клайв Мерфи, его  литагент.  Передайте  Кеннету,  что  поездка  в
Бретань переносится на более ранний срок. Статьи должны пойти  в  печать
раньше, чем мы планировали, так что вылетать  ему  надо  на  две  недели
раньше, двадцать третьего декабря. А срок пребывания в Бретани  остается
прежним - ровно четыре месяца.
   - Четыре месяца? - убито произнесла Шатти. - В Бретани?
   - Так что ему необходимо загодя  позаботиться  о  визе,  -  продолжал
литагент. - А билет я ему забронирую. Я так полагаю, этот  проект  можно
координировать через вас?
   - Д-да, конечно, - заверила Шатти, стараясь говорить  убедительно.  -
Это прямая обязанность ассистентки, верно?
   - Верно, - подтвердил Клайв. - Тогда я свяжусь с Кеннетом через  пару
дней, уточню детали.
   - Я непременно передам ему. Всего хорошего, - произнесла Шатти.
   Вернувшись в салон, она попыталась осмыслить новости. Так вот  почему
Кеннет не предлагает ей остаться на шхуне подольше. Он уезжает, летит  в
другую страну - а ей ни словечка!
   Однако если Кеннет знает, что они  скоро  расстанутся,  отчего  ведет
себя так, будто она ему дорога? Отчего допустил, чтобы  отношения  между
ними зашли так далеко? Шатти зажмурилась и в сердцах выбранила  себя  на
чем свет стоит. Не она ли после первой ночи их  любви  принялась  поутру
убеждать Кеннета, что это только секс, а он ровным счетом ничего для нее
не значит!
   Но ты ведь именно этого хотел, мысленно обратилась молодая женщина  к
возлюбленному.
   Никаких обещаний, никаких обязательств...
   Тем не менее Шатти чувствовала себя обманутой,  как  если  бы  Кеннет
одурачил ее, обвел вокруг пальца, заставив себя полюбить. Неудивительно,
что он предложил подыскать ей другую работу. Так проще всего  избавиться
от угрызений совести. Он, Лэверок, с самого начала знал,  что  роман  их
недолговечен. Однако же Шатти по глупости вбила себе в голову,  что  эти
отношения таят в себе нечто большее.
   Глаза ее защипало. Молодая женщина устроилась на койке, поджав  ноги,
и удрученно уставилась  в  пространство.  Душу  ее  терзали  сомнения  и
сожаления. Однако когда в салон вернулся Кеннет, вытирая влажные  волосы
полотенцем, Шатти выдавила из себя нечто похожее на улыбку.
   Лэверок заглянул в холодильник, достал пакет молока, уселся  напротив
нее и не торопясь сделал глоток-другой.
   - А мне казалось, кто-то обещал приготовить ланч, - небрежно  обронил
он.
   - Да, конечно, - пролепетала Шатти. - Я просто отвлеклась.  Тут  твой
литагент звонил.
   - А чего он хотел? - как ни  в  чем  не  бывало  осведомился  Кеннет,
отхлебывая еще молока.
   - Просил передать, что в Бретань ты вылетаешь на две  недели  раньше,
то есть за два дня до Рождества.  -  Она  судорожно  сглотнула,  пытаясь
совладать с обуревающими ее чувствами. - Тебе еще нужно побеспокоиться о
визе, вещи упаковать. Я сказала, что  займусь  всеми  приготовлениями..,
потому что это входит.., в обязанности.., ассистентки. - Шатти  опустила
голову, пытаясь скрыть слезы. - Отчего ты мне ничего не сказал?
   Чертыхнувшись, Кеннет двумя пальцами за подбородок приподнял ее лицо,
заставляя посмотреть на себя.
   - Я был не прав, - признал он.
   - Ничего подобного.  -  Шатти  вдохнула  поглубже,  изображая  полное
равнодушие. - С какой стати тебе передо мною отчитываться? Да и  мне,  в
общем-то, все равно. Я отлично знала, что наш с тобою контракт из  серии
краткосрочных. Так оно и вышло. Бретань, стало быть...
   Что ж, звучит чертовски заманчиво.
   Кеннет привычным жестом взъерошил мокрые волосы.
   - Мне нужно было сказать тебе сразу,  -  удрученно  посетовал  он.  -
Просто я не был уверен, в самом деле ли еду и когда именно.
   - Ну так теперь все прояснилось, - сквозь слезы улыбнулась Шатти. - А
раз лететь тебе уже через неделю, у нас с тобой масса  дел.  Надо  книгу
довести до ума, и  тебе  бы  с  семьей  неплохо  попрощаться.  А  еще  я
непременно вытрясу из тебя рекомендательное  письмо  в  издательство.  К
тому же мне жилье нужно подыскать, и...
   Кеннет приложил палец к ее губам.
   - А как насчет нас с тобой?
   - Нас?
   - Именно. Разве наши отношения - это пустой звук?
   Шатти неуютно заерзала  на  койке.  Она-то  приняла  как  само  собою
разумеющееся,  что  никаких  "мы"   и   в   помине   нет,   что   Кеннет
просто-напросто уедет,  выкинув  ее  из  головы.  И  что  же  ей  теперь
ответить? Или он надеется, что она станет его ждать? При  прочих