е и с пакетами. От лютого, пробравшего до костей  холода  у
девушки перехватило дыхание. Шатти чихнула,  отдышалась,  огляделась  по
сторонам.
   Пакеты благополучно всплыли на поверхность.
   Неподалеку с пирса в воду уходила железная лесенка. Жаль, что она  не
заметила ее сразу.
   Шатти доплыла до лестницы и спряталась за нею.
   Пожалуй, теперь сверху ее не увидишь.
   Прямо над ее головой прогрохотали шаги.
   Сначала  в  одну  сторону,  затем  в  другую,  словно  преследователи
возвращались обратно. Зубы бедняжки  стучали.  Если  прошлой  ночью  она
полагала, что замерзла, - значит, еще не знала толком, что такое  холод.
Тело словно свело мучительной судорогой. На мгновение Шатти  показалось,
что она теряет сознание. Девушка принялась  считать  про  себя  секунды.
Тридцать.., шестьдесят.., девяносто... Ушли эти люди или нет?
   Выждав  минуты  четыре,  Шатти   подхватила   пакеты   и   с   трудом
вскарабкалась по лесенке.
   Когда она наконец выбралась на пирс, ей хотелось  лишь  одного:  лечь
прямо на камень, да тут и остаться. Но парни  в  костюмах  наверняка  ее
ищут... Они могут вернуться!
   Сгорбившись, девушка побрела по причалу  к  "Морскому  ястребу".  Но,
добравшись до шхуны, Шатти  поняла:  подняться  на  борт  выше  ее  сил.
Горестно всхлипнув, она уселась на перевернутый ящик и  обреченно  стала
ждать возвращения преследователей.
   - Не могу... Просто не могу, - шептала она, дрожа всем телом.
   Вот и все.  Сейчас  ее  найдут,  отвезут  назад,  к  семье.  Родители
потребуют объяснений, с какой стати балованной, всеми  любимой  Шарлотте
вздумалось бежать из родного  дома.  Завяжется  жаркий  спор,  последуют
взаимные обвинения,  упреки,  жалобы,  ее  объявят  во  всем  виноватой,
неблагодарной, жестокосердной девчонкой... И до конца жизни ей  придется
искупать свой грех, разыгрывая покорную, образцовую дочь. Ее новая жизнь
закончилась...
   - Шатти?
   Девушка вскочила, собираясь вновь  обратиться  в  бегство,  -  откуда
только силы взялись! Но пакеты с продуктами  потянули  ее  назад,  точно
гири. Сильные руки легли ей на плечи и рывком поставили на  ноги.  Шатти
слишком ослабла и слишком замерзла, чтобы  сопротивляться.  Она  подняла
взгляд, уже готовая признать свое поражение. Но эти  карие,  с  золотыми
искорками глаза вовсе не таили в себе угрозы - напротив, в них  читалась
искренняя озабоченность.
   - К-кеннет?
   - Шатти, что с тобой стряслось? - воскликнул он,  отбирая  у  девушки
пакеты. Застывшие пальцы разжались с трудом.
   - Я.., уп-пала в в-воду, -  клацая  зубами,  сообщила  девушка.  -  Я
н-насквозь м-мокрая...
   Не говоря ни слова, Лэверок подхватил ее на руки и перенес на  палубу
"Морского ястреба".
   - А ну идем. Тебе нужно срочно переодеться в сухое.
   Из  последних  сил  Шатти  спустилась  по  ступенькам   в   салон   и
прислонилась к дверному косяку. Ноги вдруг отказались ей  служить,  тело
сотрясала крупная дрожь.  Волосы  сосульками  свисали  на  уши,  на  пол
натекли лужицы. Без долгих разговоров Кеннет потащил ее в свою каюту  и,
не дожидаясь протестов, принялся стягивать с девушки мокрую одежду.
   - Да ты же до костей промерзла, - проворчал он. - Просто ледышка!
   - Я.., я упала в воду, - повторила Шатти, по-прежнему клацая  зубами.
- Д-да, в воду упала. Я упала в в-воду.
   Кеннет принялся расстегивать ее блузку.  Девушка  попыталась  отвести
его руки, но пальцы не слушались хозяйку. Ей хотелось  одного:  поскорее
согреться, а для этого следовало предоставить Кеннету свободу  действий.
Судя по всему, женщину  он  раздевал  не  впервые.  Профессионал,  одним
словом.
   - Закрой глаза, - потребовала Шатти, едва  уверенные  пальцы  Кеннета
дошли до нижней пуговицы.
   - Что?!
   - Нельзя же так просто взять да и раздеть постороннюю тебе девушку! -
возмутилась она.
   - Еще как можно, - заверил Кеннет, стягивая с нее мокрую, липнущую  к
телу блузку. - Кроме того, ничего принципиально нового я не увижу. - И в
качестве доказательства  он  окинул  ее  долгим,  оценивающим  взглядом,
задержав глаза на влажной  полоске  атласа  и  кружев,  что  служила  ей
лифчиком.
   Посиневшие губы Шатти сложились в подобие  улыбки.  И  она  вызывающе
скрестила руки на груди.
   - Зря ты так уверен.
   - Тогда, пожалуй, придется  присмотреться  повнимательнее,  -  лукаво
ухмыльнулся он.
   А затем опустился  перед  девушкой  на  колени,  снял  с  нее  туфли,
расстегнул джинсы, не без труда стянул их с ног  и,  скомкав,  бросил  в
угол. Шатти стояла перед ним почти нагишом,  в  насквозь  просвечивающем
нижнем белье, дрожа всем телом, покрытым "гусиной кожей".
   - Ну и нечего на меня пялиться, - пробормотала она.
   - Невозможно удержаться, мисс. Арран, - прыснул Кеннет. - Вы такая...
   Шатти с нетерпением  ждала  продолжения.  Ну  какая  же  она,  какая?
Чертовски сексапильная, ослепительно прекрасная, несказанно желанная?
   Кеннет выпрямился и минуту, не меньше, не отрываясь смотрел на нее. А
затем ласково провел большим пальцем по ее нижней губе, и  на  мгновение
девушке показалось, что он сейчас ее поцелует.
   - Такая синяя, - докончил Кеннет.
   - С-синяя? - задохнулась от изумления Шатти.
   - Синяя и замерзшая. - Кеннет извлек  из  шкафа  махровое  полотенце,
обернул в него девушку, притянул ближе  и  принялся  растирать  спину  и
руки. - Наверное, в этом тоже я виноват?
   Шатти спрятала лицо на его груди,  наслаждаясь  мягкостью  фланелевой
рубашки, вдыхая запах мыла и лосьона после бритья.
   - Ну, если бы ты не жил на шхуне, я бы, наверное, не оказалась вблизи
от воды. Так что, пожалуй, ты опять за все в ответе. Да-да,  несомненно!
- Кеннет отступил на шаг, заглянул девушке в глаза, ласково убрал  с  ее
лба влажный рыжий локон.
   - Вот, держи, - сказал он, вручая Шатти второе полотенце.  -  Обмотай
голову и залезай под одеяло. А я тебе горячего супа сделаю.
   Кеннет скрылся за дверью, а  Шатти  сняла  намокшее  нижнее  белье  и
вытерлась насухо полотенцем. А затем порылась в  шкафу  и  нашла  чистую
футболку. Надела ее прямо на голое тело, послушно забралась в постель  и
натянула одеяло до самого подбородка.
   Шатти крепко зажмурилась и мысленно приказала телу: а ну, согревайся!
Но сколько бы ни заворачивалась плотнее  в  стеганое  одеяло,  дрожь  не
унималась. Неужели она и в самом деле так  сильно  продрогла  или  всему
виною страх? Сегодня ее чуть не сцапали. Никогда еще  беглянка  не  была
так близка к проигрышу, и Шатти уже приготовилась сдаться без боя, когда
на выручку к ней вновь подоспел Кеннет.
   Забавно, этот человек всегда  оказывается  рядом,  когда  ей  позарез
нужна помощь. И тогда, в пабе, и сейчас, на пристани. Да и в каюте тоже:
кто, как не Кеннет, помог ей избавиться от мокрой  одежды?  Не  замерзни
она, от души наслаждалась бы ситуацией. Пожалуй, даже подарила бы своему
спасителю поцелуй-другой.., из благодарности, разумеется!
   Шатти вновь вздрогнула, но уже не от холода, а от воспоминаний. Какие
у него чуткие руки... Если бы тело не превратилось в ледышку,  наверняка
прикосновения  Кеннета  пробудили  бы  в  ней  целую  гамму  чувственных
восторгов. На мгновение девушка представила, как он раздевает ее в  силу
совсем иной, отнюдь не практической причины, и от  мысленных  образов  в
крови разлилось приятное тепло.  А  ведь  так  она,  пожалуй,  и  впрямь
согреется!
   В силу насущной необходимости Шатти  позволила  себе  помечтать:  вот
Кеннет неспешно снимает с нее одежду, ладони его скользят  по  ее  телу,
губы и язык обжигают разгоряченную кожу. Она ощущает  на  себе  приятную
тяжесть мужского тела...
   Девушка судорожно сглотнула. Некое шестое чувство  подсказывало,  что
секс с Кеннетом Лэвероком сулит ей неизведанные наслаждения, от  которых
дух захватывает и сердце замирает в  груди.  Хотя  бы  раз  в  жизни  ей
хотелось оказаться  в  плену  первобытной,  всеподчиняющей  страсти,  не
оставляющей места ни для чего другого.
   До сих пор ей  не  везло.  Ее  ухажеры  в  колледже  были  неловкими,
неуклюжими, бестолковыми. Шатти не шла с ними дальше поцелуев. А что  до
жениха... Так он держался с невестой почтительно и сдержанно: не дай Бог
оскорбить могущественного графа Кэссилиса, покусившись на целомудрие его
ненаглядной доченьки!
   Но Шарлотта Арран Кэссилис рождена для свободы и приключений.  Сбежав
от богатых родителей и устроенной жизни, она сделала первый шаг к личной
независимости. Выкрасив волосы  хной  и  проколов  уши  в  трех  местах,
заявила  о  себе  как  о  непокорной  личности,  которой  дела  нет   до
общепринятых   условностей.   Нанявшись   официанткой   в   сомнительную
прибрежную забегаловку, подтвердила серьезность своих намерений.
   Но закрутить страстную, волнующую интрижку с Кеннетом Лэвероком... О,
такое приключение стоило всех прочих, вместе взятых!
   Кеннет забрал с причала пакеты с покупками, вылил из них воду и отнес
в салон. Он пытался сосредоточиться на  приготовлении  обещанного  супа,
однако мысли его то и дело возвращались к  тому,  что  произошло  в  его
каюте каких-то десять минут назад.
   Он вернулся от Рэндала, твердо намереваясь объявить  Шатти,  что  она
уволена. Даже собирался предложить ей компенсацию: фунтов  этак  двести,
что помогут девушке продержаться до тех пор, пока не  подвернется  новая
работа и недорогое жилье. Но при  виде  несчастной,  насквозь  промокшей
одинокой фигурки, скорчившейся на деревянном ящике, он разом позабыл обо
всех своих планах.  Теперь  Кеннетом  владела  одна-единственная  мысль:
обогреть бедняжку, защитить ее от всех мыслимых и немыслимых опасностей.
   В то, что Шатти упала в воду по чистой случайности, он ни секунды  не
верил. Либо сама спрыгнула с пирса, либо кто-то ее столкнул.
   Кеннет знал: от девушки ему честного ответа  не  добиться,  а  посему
оставалось лишь гадать и строить предположения.  Если  Шатти  столкнули,
значит, она и впрямь в опасности. В такую  холодную  погоду  умереть  от
переохлаждения  -  дело  нескольких  минут.   А   вот   если   спрыгнула
сознательно, следовательно, ужасно испугалась кого-то  или  чего-то.  По
доброй воле в обжигающе ледяную воду в декабре не полезешь.
   И хотя Кеннет знал, что благоразумный человек не станет будить  лихо,
пока оно тихо, посчитал своим прямым долгом защитить беспомощную  жертву
- даже если угрожает ей одержимый ревностью муж. Порой  казалось,  будто
девушкой владеет отчаянная решимость. Что  Шатти  пытается  любой  ценой
затеряться в чужом для нее мире, и получается  у  нее  это,  сказать  по
правде, плоховато... Воспитанный на легендах и  сказках  о  благородных,
рыцарственных Лэвероках, Кеннет уже готов был  не  рассуждая  встать  на
защиту дамы.
   Кеннет вскрыл банку с концентратом, вывалил содержимое в  кастрюльку,
добавил воды, размешал. Ну что ж, теперь он Шатти ни за что не  прогонит
- по крайней мере, до тех пор, пока Гил не добудет ему хоть какую-нибудь
информацию о девушке. Вот тогда он и примет окончательное решение. А  до
того времени не станет давать  воли  собственным  чувствам  и  желаниям,
пусть даже его влечет к Шатти с неодолимой силой...
   Очень скоро куриный суп  с  вермишелью  аппетитно  забулькал.  Кеннет
перелил содержимое кастрюльки  в  кружку,  прихватил  с  собою  ложку  и
пакетик крекеров, и поспешил назад, в каюту. Он  надеялся,  что  девушка
уже отчасти пришла в себя и поджидает его, сидя в постели.
   Но Шатти по-прежнему пряталась под одеялом.
   Кеннет уселся на край койки.
   - Шатти, - позвал он, потянув одеяло на себя.
   Она даже не пошевелилась: лежала, свернувшись в клубочек,  и  дрожала
всем телом.
   - Н-никак н-не могу согреться, - сообщила девушка.
   Кеннет выругался сквозь зубы. Кто-кто, а он, выросший в семье рыбака,
отлично знал, как опасно переохлаждение.
   - Вызову-ка я врача, - предложил  он.  -  Боюсь,  что  это  серьезно.
Сколько ты пробыла в воде?
   - Да н-несколько минут, не больше, - с  трудом  выговорила  Шатти.  -
Л-лучше дай мне еще одно одеяло.
   Но Кеннет видел: тут и третье одеяло не поможет. Оставалось последнее
средство. Он встал, стянул с себя джинсы, снял рубашку, затем забрался в
постель и, вплотную прижавшись к девушке, крепко ее обнял. Исходящий  от
нее холод пробрал Кеннета до костей, у него даже дыхание перехватило. Он
скривился, точно от боли, борясь с желанием отодвинуться.
   -  Что  это   ты   н-надумал?   -   запротестовала   Шатти,   пытаясь
высвободиться. - Я..,  я  же  совсем  не  одета.  Под  эт-той  футболкой
в-вообще ничего нет.
   - Вот и отлично, - заверил Кеннет. - Я тоже разделся. Так ты  быстрее
согреешься.
   Он старался, чтобы голос звучал ровно и  бесстрастно,  будто  в  том,
чтобы сжимать в объятиях полунагую красавицу, нет ровным  счетом  ничего
необычного. Затем  медленными  плавными  движениями  принялся  растирать
девушке плечи, руки, спину. На ощупь кожа казалась ледяной.
   - Ну как? - осведомился он. - Не лучше?
   - Ммм...
   - Ну что ж, подождем немножко, а там и до супа дело дойдет.
   Кеннет умолк, ладонь его помимо воли скользнула  под  короткий  рукав
футболки.  Он   ласково   поглаживал   обнаженное   плечо,   наслаждаясь
бархатистостью кожи. Как  хотелось  ему  прижаться  губами  к  основанию
шеи... Кеннет зажмурился и призвал себя к порядку. Уж больно на  опасную
территорию он вступает. Может, положение спасет непринужденная беседа?
   - А теперь не расскажешь ли, что с тобою произошло на самом деле?
   - Я же сказала: я упала в воду, - упрямо повторила Шатти. -  А  потом
выкарабкалась на пирс. Вот и все.
   - Тебе незачем от меня таиться, - негромко произнес Кеннет, зарываясь
лицом во влажные волосы. Рыжие пряди пахли  морем,  солью  и  персиковым
шампунем. - Ты вполне можешь мне довериться.
   - Я тебя совсем не знаю, - возразила девушка.
   - Послушай, вот мы лежим под одним одеялом, согреваемся друг о друга,
и заняться нам абсолютно нечем.  Может,  попытаемся  узнать  друг  друга
получше? Расскажи мне про себя.
   - А по-моему, это противозаконно, - съязвила  девушка.  -  Если  босс
забирается в постель  к  подчиненной,  это  называется  злоупотреблением
служебным положением. Я вполне могу подать на тебя в суд.
   - Если босс допускает, чтобы ценная работница замерзла насмерть,  это
называется преступной небрежностью. И не пытайся сменить тему.
   Мы говорили о тебе.
   Шатти порывисто повернулась к Кеннету лицом.
   - Хочешь поцеловать меня? - спросила она.
   Он настороженно взглянул на девушку, боясь, что ослышался.
   - Что? А почему ты спрашиваешь?
   Шатти пожала плечами.
   - Просто любопытствую... Ну, то есть я  почти  нагишом,  и  ты  почти
нагишом, и мы - в одной постели. В такой ситуации поцелуй  напрашивается
сам собой, ты не находишь?
   При одной лишь мысли о том, чтобы поцеловать ее, привлечь к себе так,
чтобы соприкоснуться с ее упругой грудью, стиснуть коленями ее бедра,  у
Кеннета на мгновение закружилась голова. Им ведь даже раздеваться  особо
не придется! Мгновение - и исчезнут последние разделяющие их преграды...
И прости-прощай все благие намерения!
   - Н-не думаю, что идея хороша, - пробормотал Кеннет, размыкая руки.
   Он поспешно вылез из кровати, схватил со стула джинсы, натянул их, не
дав себе труда возиться с молнией.
   - Ешь суп! - бросил Лэверок и скрылся за дверью.
   Возвратившись в салон, Кеннет оглянулся по  сторонам,  не  зная,  чем
себя занять. Больше всего ему хотелось  вернуться  к  Шатти  Арран..,  и
поймать ее на слове. Но сумеет  ли  он  ограничиться  одним-единственным
поцелуем? Или перейдет к ласкам, а вслед за ласками последует нечто куда
более интимное и чувственное? Да, Шатти на редкость несносна,  нахальна,
но до чего же при этом неотразимо сексапильна!
   Кеннет выругался. Эта Шатти Арран, чего доброго,  замужем,  а  он  на
чужую собственность отродясь не  покушался.  Черт  подери,  ее  семейный
статус - это еще меньшее из зол. Что, если особа  эта  -  преступница..,
возможно, даже сбежала из тюрьмы! Лэверок уселся  за  стол  и  взъерошил
волосы. Ну почему он не в силах противиться обаянию этой девушки? И  как
это они  умудрились  перейти  от  вполне  нейтрального  разговора  о  ее
происхождении к...
   Лэверок выругался снова. Девица  нарочно  предложила  поцеловаться  -
чтобы отвлечь от разговора о несчастном случае и о ее прошлом!
   Он вернулся в каюту и склонился над  койкой.  Шатти  расширенными  от
тревоги глазами следила за ним, натянув одеяло до подбородка.
   Одним неуловимым движением Кеннет склонился над нею, упершись коленом
в матрас у самого бедра девушки, а ладонями - в подушку по  обе  стороны
от ее лица.
   - Ты спрашивала, не хочу ли я поцеловать тебя?
   Изумрудно-зеленые глаза превратились в блюдца. Девушка чуть кивнула в
знак согласия.
   И Кеннет припал к ее губам. Этот поцелуй не был дружеским, ни к  чему
не обязывающим легким соприкосновением уст. Лэверок поцеловал ее с таким
исступленным  самозабвением,  что  у  Шатти  зашлось  сердце.  Язык  его
скользнул внутрь,  исследуя  и  наслаждаясь  медовой  сладостью.  Кеннет
придвинулся совсем близко, и  Шатти  оказалась  в  ловушке.  Но  она  не
попыталась отстраниться или вырваться, не дала понять, что  происходящее
ей неприятно. Он ожидал, что подобная дерзость шокирует девушку.
   Но нет, она обвила его шею руками и с не меньшим  пылом  ответила  на
поцелуй.
   И Кеннет понял, что погиб. В жизни  ему  доводилось  целовать  многих
женщин, но никогда партнерша не наслаждалась поцелуем так, как Шатти,  и
не откликалась с  такой  непосредственностью.  Эту  девушку  он  мог  бы
целовать на протяжении часа или  двух,  или  даже  трех  и  в  итоге  не
насытился  бы.   Ореол   тайны,   окружающий   Шатти,   делал   ее   еще
соблазнительнее, еще желаннее...
   На  осознание  собственной  ошибки  Кеннету  потребовалось  несколько
минут. Отстранившись, он уже  точно  знал,  что  целовать  Шатти  никоим
образом не следовало, и при этом не сомневался, что поцелуй  этот  -  не
последний. Раз испытав сладость ее уст, он захочет прильнуть к ним снова
и снова. Кеннет открыл глаза - девушка улыбалась. Он задержал взгляд  на
ее губах, влажных, чуть припухших и  с  трудом  справился  с  искушением
взять от них больше.
   - Вот теперь мне куда теплее, - промурлыкала Шатти. - Спасибо.
   Кеннет вскочил с койки и направился к двери. Еще  не  хватало,  чтобы
Шатти заметила, какую реакцию вызвал в нем поцелуй.
   - Отлично, - буркнул он. - Значит, повторять не придется.
   Захлопнув за собою дверь каюты, Кеннет поднялся  на  палубу  и  вновь
прокрутил  в  сознании  последние  несколько  минут  своей  жизни.   Его
одолевало  неприятное  подозрение,  что  ситуацией  он  не  владеет,   -
напротив, им беззастенчиво манипулируют. Но он этого не  потерпит,  нет!
Отныне и впредь он будет видеть в  Шатти  Арран  только  ассистентку,  а
вовсе не  прекрасную,  желанную,  неотразимую  сирену,  поцелуи  которой
заключают в себе обещание неизъяснимых восторгов.
   Рассвет уже занимался, когда Шатти открыла глаза. Со сна она не сразу
поняла, где находится. Ей снился дом, ее спальня в эдинбургском  родовом
особняке семейства Кэссилис, ее огромная кровать с  пологом  на  четырех
столбиках, мягкие подушки, пуховые одеяла... Когда-то она была здесь так
счастлива!  Но  все  изменилось  безвозвратно,  когда  родители  приняли
сторону человека, которому она отныне не могла доверять.
   При этом воспоминании сердце девушки привычно заныло. Шатти казалось,
что ее предали, сочли глупой дурочкой, обвели вокруг пальца.
   Вскоре после помолвки она случайно услышала, как  жених  беседует  по
телефону с женщиной, с которой его явно связывают  отношения  более  чем
просто дружеские. И эти розовые конверты с виньеточками на  его  рабочем
столе, надписанные женской рукой... И тот прелестный атласный пеньюар  с
оборочками, что Эдам купил в отделе женского белья в одном из  роскошных
столичных супермаркетов, даже