ти Арран напоминала солдата наполеоновской армии,
бегущей из холодной России: несколько слоев одежды и  пижама  превратили
ее прелестную фигурку в некое подобие живой клецки. Поверх  всего  Шатти
натянула теплый свитер с капюшоном, а капюшон надвинула на самый лоб.  И
все равно зубы у  девушки  стучали  от  холода.  Последние  опасения  на
предмет роковых чар красавицы угасли, едва Кеннет разглядел на ее  руках
красные вязаные перчатки и пушистые тапочки на ногах.
   - Я умру от переохлаждения, - с укором сказала Шатти. - И  ты  будешь
виноват.
   Кеннет застонал  -  теперь  уже  вслух  -  и  откинулся  на  подушку,
прикрывая глаза рукой.
   - И почему это во всех твоих неприятностях виноват я?
   - Так, видно, судьбе угодно.  -  Шатти  решительно  пересекла  каюту,
присела на край его койки и потянула к себе стеганое одеяло.  -  Жадина,
мог бы и со мной поделиться.
   Конечно,  в  таком  виде  никто  не  назвал  бы   Шатти   воплощением
сексапильности, но Кеннет отчего-то почувствовал себя крайне неуютно. Он
никогда не приводил на шхуну женщин - сестры, разумеется, в счет не шли.
"Морской ястреб" - его убежище, и Кеннету казалось, что, пригласив  сюда
подружку,  он   совершит   своего   рода   кощунство.   А   теперь   вот
нежданно-негаданно на шхуне объявилась Шатти  Арран.  Впрочем,  с  какой
стати он так разнервничался? Она же ему не  любовница.  Она  всего  лишь
гостья.
   Но едва Шатти легла рядом, как  ситуация  резко  изменилась.  Девушка
бесцеремонно  натянула  на  себя   одеяло,   заворочалась,   устраиваясь
поудобнее, всем телом прижалась к нему. И Кеннет смутился, вспомнив, что
под пледом на нем ровным счетом ничего нет, даже плавок... Не  то  чтобы
закутанная в дюжину одежек девушка сумеет распознать это.., и все  же..,
все же...
   - Какого черта ты затеяла? - рявкнул он.
   - Просто полежу тут, пока не согреюсь, -  как  ни  в  чем  не  бывало
проворковала она. - А потом вернусь к себе. Понимаешь, дело  даже  не  в
холоде, а в сырости. Сырость прямо до костей пробирает.
   Кеннет  резко  сел  и  отодвинулся  к  самой  стене.  Нет,  ханжой  и
пуританином его бы никто не назвал, но всему есть границы...
   - Здесь ты спать не будешь, - категорически  заявил  он.  -  Это  моя
каюта!
   - Ну и что с того? - недоуменно отозвалась  Шатти.  -  Ничего  же  не
случится. Я просто пытаюсь согреться.
   - Шатти, уходи к себе, - процедил владелец шхуны сквозь зубы.
   - Нет, - отозвалась девушка, плотнее закутываясь в одеяло. -  Я  буду
спать здесь, и точка. - И насмешливо добавила:
   - Тебе не о чем тревожиться. Я вовсе не собираюсь  задушить  тебя  во
сне. И ты мне ничуть не нравишься. Ты для меня  просто  теплое  тело.  -
Досадливо вздохнув, Шатти вытащила из-под его головы одну из подушек.  -
Ну и самомнение у тебя, я скажу! Считаешь себя  неотразимым,  не  иначе?
Но, честно говоря, не такой ты и красавец! - Девушка тихо  засмеялась  и
повернулась к соседу спиной.
   Ну что ж, вот он и получил ответ на  незаданный  вопрос.  Если  между
ними и промелькнула искра влечения, то чувство это  явно  одностороннее.
Гостья, ничуть не смущаясь, готова провести ночь в его постели и  ровным
счетом никакого значения этому эпизоду не придает. Ей дела нет до  того,
что он  лежит  нагишом,  в  чем  мать  родила,  и  с  трудом  сдерживает
возбуждение. Ей нужно одно: выспаться в тепле и уюте.
   Сущая малость, не правда ли? И он, Кеннет, может  предоставить  ей  и
то, и другое. Да, но какой ценой?
   Кеннет долго разглядывал бесцеремонную девицу,  а  затем  раздраженно
сбросил со своей подушки ярко-рыжий локон.
   - Чур, ты держишься своей половины койки, а я - своей, -  предупредил
он. - Иначе будешь спать на полу.
   - Как скажешь, - сонно пробормотала  она,  сворачиваясь  под  одеялом
клубочком.
   Но сколько бы Кеннет не вжимался в стенку,  упругие  ягодицы  девушки
дерзко  упирались  ему  в   бедро.   Он   замер   неподвижно,   опасаясь
пошевелиться, едва осмеливаясь дышать.
   Ночь  с  женщиной  обычно  означает  несколько  часов  возбуждения  и
страсти, а затем накатывает блаженная истома. Сейчас же он оказался  под
одним одеялом с закутанной до ушей эскимоской, для  которой  он,  Кеннет
Лэверок, - источник тепла наподобие электрообогревателя!
   Кеннет понятия не имел, сколько пролежал, не смыкая глаз, знал  лишь,
что Шатти давно заснула.  Во  сне  девушка  опять  придвинулась  к  нему
вплотную - рыжие локоны защекотали ему нос. Тишину в каюте нарушало лишь
ее ровное, спокойное дыхание. Кеннет честно попытался уснуть, но  стоило
ему смежить веки, как в воображении оживал рой непрошеных фантазий.
   Он живо представлял, как раздевает гостью, сбрасывая на пол ее одежду
слой за слоем, затем привлекает девушку к себе, и жар  их  разгоряченных
тел  возбуждает  и  дразнит,   хотя   и   не   является   уже   насущной
необходимостью...
   Ногу свело судорогой, и Кеннет тихонько застонал. Единственный способ
потянуть мышцы - это перебросить ногу через ее бедро. Так он и поступил.
И  лишь  мгновением  позже  осознал,  чего  ему  стоило   это   минутное
облегчение.
   Теперь он прижимался к девушке всем телом, и возбуждение его достигло
апогея. Тихо выругавшись, Кеннет отодвинулся - и натолкнулся  на  стену.
Свободного места между ним и досками уже не осталось.
   Злополучному  хозяину  шхуны  оставалось  лишь  одно,  и  мысль   эта
возмущала его до глубины души.  Он  осторожно  перебрался  через  спящую
девушку, спрыгнул  с  койки,  поспешно  натянул  джинсы  -  и  негодующе
воззрился на гостью, что расположилась на его законном  месте,  точно  у
себя дома. Пока девица здесь, глаз ему  не  сомкнуть  -  это  ясно,  как
дважды два - четыре. Кеннет в сердцах прикинул, не  отнести  ли  нахалку
обратно в ее каюту, но передумал: она такой  шум  поднимет,  что  только
держись Так что Лэверок тихо выскользнул за дверь,  отправился  в  каюту
для экипажа и кое-как устроился под  колючим  шерстяным  одеялом.  Койки
здесь действительно были неудобные. Места они занимают немного, так  что
на них и не потянешься толком, особенно если ростом ты под шесть футов.
   Кеннет скрестил руки на груди и мрачно уставился в  потолок.  Что  за
безумие на него нашло, какого черта он пригласил на шхуну эту  настырную
девицу? Он  же  с  первого  взгляда  понял:  с  такой  неприятностей  не
оберешься!
   Выкладывает без колебаний все, что у нее на уме, даже не задумываясь,
что может ненароком обидеть собеседника!  Ведет  себя  так,  словно  он,
Кеннет, - виновник всех ее бед, растравляет в нем угрызения  совести,  а
потом вертит им как хочет! И ведь хватило же наглости, как ни в  чем  не
бывало забраться к нему в постель!
   Да уж, надо признать, что Шатти Арран  совсем  не  похожа  на  прочих
женщин. Эта девица строит  свою  жизнь  по  совершенно  иным  законам  и
правилам. Или, может быть, правил она вообще не  признает  -  этим-то  и
отличается от  других.  Как  бы  то  ни  было,  Кеннет  чувствовал,  что
заинтригован. Несомненно, он очарован  красотой  Шатти,  ее  изумрудными
глазами   и   алебастровой   кожей,   но   личность,   скрывающаяся   за
привлекательной внешностью, завораживает его еще сильнее.
   Завтра он встанет на рассвете и подыщет ей жилье. Даже если  придется
заплатить за неделю-другую в местном  мотеле,  дело  того  стоит.  Шатти
Арран ворвалась в его жизнь и нарушила столь  тщательно  создаваемое  им
равновесие. Если он оставит девицу на шхуне, одному Господу ведомо,  чем
это закончится! Чего доброго, он окончательно потеряет голову и влюбится
по уши, под стать бестолковым приятелям.
   Нет уж, достойный представитель славного клана Лэвероков не поддастся
коварной соблазнительнице! Подумаешь, Гил: он  всегда  был  мечтательным
идиотом. И что взять с простодушного, доверчивого Рэндала? Вот  у  него,
Кеннета,  железная  воля  и  рассудительности  не  занимать.  Уж   он-то
искушению не поддастся! Как только выдворит Шатти со шхуны  и  из  своей
жизни, он спасен! Главное - побыстрее от нее избавиться.
   Шатти блаженно потянулась, наслаждаясь обволакивающим теплом. Открыла
глаза, оглядела каюту, бдительно отмечая каждую мелочь.
   Сквозь  иллюминаторы  струился  солнечный  свет,  в  лучах  танцевали
пылинки, от дверей тянуло стылым сквозняком.
   Девушка уже осознала, что осталась одна, хотя и  не  помнила,  как  и
когда Кеннет выбрался из постели. Часы на  столике  показывали  четверть
десятого - после ночной смены в заведении Викмана она обычно так рано не
вставала.
   Шатти вздохнула. Больше  она  не  официантка.  Сегодня  ей  предстоит
подыскать  себе  другое  место  и  какое-нибудь  пристанище   почище   и
подешевле.
   Придется вновь  сыграть  в  игру,  изученную  во  всех  подробностях:
скрывать свое истинное "я",  врать,  изворачиваться,  сбивать  со  следа
частных детективов...
   И хотя мысль начать все сначала Шатти  отнюдь  не  радовала,  девушка
понимала: это непременное условие избранной ею жизни, жизни,  насыщенной
приключениями и новым опытом. За шесть месяцев, что  Шатти  провела  вне
дома, она ни разу не пожалела о своем побеге. Ну, разве что раз или два,
вспоминая дедушку...
   Энгус Арран был - и останется навсегда - самым важным, самым  дорогим
для нее человеком. Именно его примером наследница графа Кэссилис  всегда
руководствовалась и в мечтах, и в жизни. Дедушка Шатти по матери  так  и
не примирился с той ролью, что уготовили  ему  собственные  титулованные
родители. Наследник знатного шотландского  рода,  в  двадцать  один  год
Энгус Арран официально отказался от титула.
   Впрочем, поступок этот  родственников  не  особо  удивил:  начиная  с
семнадцати лет сын лорда Аррана сам распоряжался своей жизнью,  да  так,
что окружающие лишь хватались за головы. Вместо того чтобы  поступать  в
университет, юноша на год  отправился  в  археологическую  экспедицию  -
дескать, там он научится большему, нежели  в  пыльных  аудиториях  среди
книг. Следующим этапом его бурной карьеры стал переход  через  Анды  "на
выживание", спуск на байдарке по реке  Амазонке.  А  затем,  к  отчаянию
родителей, он поступил в военно-морское училище  -  дело  было  как  раз
перед Первой мировой - и  всю  войну  прослужил  на  конвойном  эсминце,
пуская ко дну вражеские подводные лодки.
   Шатти мечтательно улыбнулась.
   - Вот и я ищу приключений на свою голову, дедушка, - прошептала  она.
- Только с деньгами в кармане оно было бы куда проще.
   Девушка встала,  набросила  на  плечи  одеяло  и  отправилась  искать
Кеннета. Может, хозяин шхуны сжалится и оставит ее на "Морском  ястребе"
еще на ночь. Найти место, удовлетворяющее всем ее  запросам,  не  так-то
просто: чтобы никаких документов с нее не требовали, платили  наличными,
да еще с жильем и питанием. В кармане у нее жалкие десять  фунтов  -  на
это комнату не снимешь.
   Шатти заглянула в салон: Кеннета там не оказалось. Девушка  дошла  до
конца коридора и прислушалась у двери уборной: все тихо. Под конец,  уже
отчаявшись, она наведалась в  отведенную  ей  каюту.  Кеннет  спал  сном
праведника на той самой  жесткой  неуютной  койке,  где  сама  Шатти  не
выдержала и часа. Одеяло сползло к поясу, грудь  обнажена...  У  девушки
перехватило дыхание: ну до чего же ее спаситель хорош собой!
   По счастью, вчера вечером ей удалось выбросить  из  головы  непутевые
мысли. Спать на одной кровати с посторонним тебе человеком  -  это  одно
дело. Но оказаться в постели с  мужчиной,  сексапильнее  которого  ты  в
жизни своей не встречала, - это уже совсем  другое.  Пожалуй,  оно  и  к
лучшему, что сегодня она уйдет отсюда. Жизнь ее и без того  складывается
непросто. Только мужчины в ней не хватало - даже если речь идет о  таком
роскошном красавце, как Кеннет Лэверок!
   Вздохнув, Шатти осторожно укрыла спящего одеялом и вернулась в салон.
Да, на шхуне она едва ли не впервые за шесть месяцев почувствовала  себя
в безопасности - по крайней мере на  одну  ночь.  Шатти  стянула  с  рук
перчатки и принялась варить кофе. Очень скоро по салону  разлился  гутой
аппетитный аромат. Девушка налила себе полную чашку и села к столу.
   Задумавшись, Шатти рассеянно проглядывала стопку печатных  листов  и,
лишь дойдя страницы до десятой, поняла: да это же рукопись книги! Из-под
стопки торчал  уголок  книги  в  суперобложке.  Девушка  вытащила  ее  и
изумленно охнула: с обложки  на  нее  смотрел  Кеннет  Лэверок,  изрядно
смахивающий  на  этакого   современного   пирата.   "Автор   нашумевшего
бестселлера "Дорогой ветров", - гласила яркая надпись. Далее шли  цитаты
из критических отзывов на книгу, все как на подбор хвалебные. "Блестящий
сюжет, превосходный язык, - утверждал представитель  "Абердин  ньюз".  -
Старинная легенда, оживающая в современных декорациях.
   Волшебный сплав реальности и мифа..."
   Судя  по  всему,  роман  Лэверока  представлял  собою   нечто   вроде
современной фэнтези: история морехода, полюбившего русалку.  Вот  только
сказочный сюжет, как явствовало из тех же  отзывов,  служил  развернутой
аллегорией человеческого бытия. "Шедевр  нашего  времени,  -  восхищался
один из литературных корифеев  современности.  -  Сложные,  многогранные
характеры персонажей. Читатель смеется и плачет вместе с ними..."
   Отложив  книгу,  Шатти  придвинула  к  себе  рукопись.  Новая   книга
относилась скорее к жанру публицистики, ничего волшебного в ней не было.
   Здесь речь шла о простых  рыбаках,  о  тех  мужчинах  и  женщинах,  с
которыми девушка всякий день сталкивалась в заведении Викмана. Труженики
Северного моря, их семьи, ожидающие возвращения кормильцев из  плавания,
- таковы были герои нового произведения Кеннета.
   Девушка начала читать, и увлекательное повествование захватило  ее  с
первой же страницы.
   Здесь говорилось о причинах, тайных  и  явных,  заставляющих  рыбаков
всякий раз вверять  свою  жизнь  холодному  Северному  морю,  щедрому  и
жестокому одновременно. Говорилось о трудовых буднях рыбаков,  о  тяжкой
работе, от которой у мужчин ноет спина, а у их жен - сердце.
   Персонажи книги оживали во всей их многогранной  сложности,  и  Шатти
казалось, что в том или ином человеке она узнает своих знакомых по пабу.
Эти суровые морские волки, исполненные спокойного достоинства, не  могли
не внушать к себе уважения, к которому  примешивались  тоскливые  нотки.
Кеннет не без грусти рассуждал о том, что рыболовный промысел постепенно
приходит  в  упадок  и  вырождается  в  нечто  насквозь  коммерческое  и
бездушное.
   Девушка читала, едва  успевая  переворачивать  страницы.  Когда  кофе
остыл, она заварила еще.
   С каждой строчкой, с каждым абзацем  она  узнавала  что-то  новое  не
только о рыбаках Арброта, но о  характере  самого  автора:  о  том,  что
Кеннет ценит в людях, чем дорожит в жизни,  как  смотрит  на  окружающий
мир.
   - Что это ты делаешь?
   От неожиданности Шатти так и подскочила на месте.
   - Ну и напугал же ты меня!  -  воскликнула  она,  хватаясь  рукою  за
сердце.
   На  лице  хозяина  шхуны  читалась  легкая  досада.  Шатти   поспешно
отодвинула рукопись, с запозданием  осознав,  что,  наверное,  поступила
дурно, заглянув в нее без спроса.
   - Прости. Я случайно бросила взгляд на первую страницу..,  и  уже  не
смогла оторваться. - Она обезоруживающе улыбнулась. - Потрясающая книга,
честное слово!
   Кеннет потоптался на месте, явно удивившись комплименту. Вид  у  него
был  заспанный,  волосы  встрепаны,  щетина  на  подбородке  еще  больше
усиливала сходство с пиратом. Из одежды на нем  были  только  джинсы,  и
Шатти вновь поневоле залюбовалась широкой грудью и  мускулистым  торсом.
Ну, не бывает на  свете  людей,  сложенных  настолько  безупречно!  Хоть
какой-нибудь изъян в нем непременно отыщется.
   - Я вовсе не хотела подглядывать,  -  коротко  рассмеялась  Шатти.  -
Просто я от природы очень любопытна. Уж такая на свет уродилась.
   Кеннет равнодушно пожал плечами.
   - Книга еще не закончена.
   - Я заметила. - Девушка схватила  рукопись  и  принялась  лихорадочно
перелистывать страницы. - Если хочешь знать мое мнение, книге  недостает
глубины. Мне бы, например, хотелось узнать больше о  жизни  этих  людей:
кем они мечтали стать, когда вырастут, на что надеялись, о чем горевали.
Почему в конце концов  из  всех  возможных  занятий  выбрали  рыболовный
промысел? И еще - их подруги и жены. Ты никогда не подумывал расспросить
и их? Это сделает книгу ярче, насыщеннее, живее...
   Шатти  прикусила  язык,  сообразив,  что,   чего   доброго,   обидела
собеседника. С какой стати ее вечно тянет выложить все как на духу, даже
если ее мнения никто не спрашивает?
   - Вообще-то книга хороша как есть, - неловко докончила она и, вдохнув
поглубже, добавила:
   - Сама не знаю, чего это я так  разболталась.  Не  обращай  внимания,
ладно? Мало того, что я сую нос не в свое дело, еще и несу чепуху!
   Мгновение Кеннет неотрывно смотрел на гостью.
   - А ты, похоже, в литературе разбираешься, - медленно произнес он.  -
Чутье у тебя есть.
   Девушка улыбнулась комплименту.
   - В колледже я изучала английскую литературу, и американскую тоже.  -
И, спохватившись, поправилась:
   - Впрочем, меня очень скоро отчислили. А читать я  люблю..,  особенно
журналы мод. - Еще не хватает, чтобы Кеннет заподозрил в ней  выпускницу
университета! Чего доброго, и вопросы задавать начнет.
   - А в каком колледже ты  училась?  -  действительно  полюбопытствовал
Лэверок, наливая себе кофе.
   - Да в маленьком таком, совсем захудалом, на  западном  побережье,  -
солгала Шатти и мысленно прикинула,  не  напутала  ли  чего.  Семья  ее,
якобы, живет на Гебридах... Да, западное побережье вполне уместно.  -  А
знаешь.., я могла бы помочь тебе с твоей книгой. Вижу, у тебя целая гора
набросков  и  заметок,  и  все  -  в  страшном  беспорядке.  Я   бы   их
перепечатала, вычитала рукопись на предмет ошибок и, пожалуй, подсказала
бы кое-что... Возьми меня в ассистентки!
   Кеннет от души рассмеялся.
   -  Ассистентка  мне  не  нужна,  -  заверил  он,  запуская  пальцы  в
непокорные волосы и безжалостно их ероша.
   - А по-моему, еще  как  нужна.  -  В  качестве  доказательства  Шатти
указала на исписанные салфетки. - Я так понимаю, тебе еще нужно выверить
кое-какие факты, да и в основном  тексте  у  тебя  немало  пробелов.  А,
закончив эту книгу, ты, надо думать, возьмешься за следующую.
   Я бы и там тебе пригодилась! Кроме того, ты мой должник.
   Черные брови Кеннета так и взлетели вверх.
   - Это еще с какой стати?
   - Из-за тебя я потеряла работу. И лишилась крыши над головой.
   Лэверок вновь уставился на  гостью,  словно  прикидывая  все  "за"  и
"против". И в сердце Шатти всколыхнулась надежда. Неужели  он  воспринял
ее предложение всерьез? А если она станет его ассистенткой, позволит  ли
он ей поселиться на шхуне?
   - Ну ладно, - наконец обронил Кеннет. - Предположим,  -  просто  так,
смеха ради, - что ассистентка  мне  и  впрямь  нужна.  Какой  оплаты  ты
потребуешь?
   - Двести фунтов в неделю, - твердо произнесла Шатти. -  Наличными.  И
бесплатное жилье.
   Владелец "Морского ястреба" покачал головой.
   - Двести фунтов в неделю? Я  тебе  что,  Ротшильд  или,  может  быть,
Рокфеллер? Восемьдесят в неделю меня устроит.
   - Сто пятьдесят, - быстро возразила Шатти и тут же уточнила:
   - Сто фунтов наличными, и крыша над головой. Это мое последнее слово.
   - Сто - да еще с жильем?
   - Ну да,  -  повторила  она  менее  уверенно.  -  Столько  я  в  пабе
зарабатывала.
   Шатти напряженно ждала, от души надеясь, что не совершила ошибки и не
запросила чересчур много.
   - Хорошо, убедила, - нехотя согласился Лэверок. - Но  за  сто  фунтов
наличными будешь делать все, что я скажу.
   Девушка нахмурилась.
   - Еще чего! - бросила она,  поднимаясь  на  ноги.  -  Я,  конечно,  в
отчаянном положении, но не настолько же!
   - Ты меня не поняла, - усмехнулся Кеннет.
   - Тогда объяснись.
   - Я не имею в