средоточиться  на   работе.
Незнакомка  исчезла,  вот  и  славно.  Да,   бедолаги   Гил   и   Рэндал
попались-таки  в  ловушку  под  названием  "любовь  до  гроба",  но   он
достаточно прагматичен, чтобы не последовать их примеру.  Его  призвание
требует свободы перемещения, и эту свободу он отстоит любой ценой.
   Даже если это означает отказаться от самой интригующей  красавицы  на
свете.
   - За что меня увольнять? Я ни в чем не виновата!
   Шарлотта Арран Кэссилис стояла под покосившейся вывеской  "У  старого
Викмана" и,  запрокинув  голову,  глядела  вверх,  на  окно  собственной
комнатушки  на  втором  этаже.  В  окне  вырисовывался  грозный   силуэт
владельца паба.
   Утробно крякнув, здоровяк сбросил к ногам Шатти пластиковый мешок для
мусора со всеми ее пожитками.
   - Я тебя предупреждал, -  невозмутимо  сообщил  хозяин,  до  половины
высовываясь наружу, - еще одна потасовка - и духу твоего здесь не будет!
Ты вообще представляешь, сколько от тебя убытка?
   - Я не виновата, - упрямо повторила Шатти.
   - Черта с два! - огрызнулся владелец.
   - Ну при чем тут я? - не сдавалась девушка.
   - Уж больно  ты  смазлива,  -  фыркнул  хозяин,  выбрасывая  из  окна
чемодан. - Все равно что плеснуть валерианки стае котов.  Мужики  так  и
норовят тебя  облапить.  Глядишь  -  уже  и  передрались.  А  драки  мне
обходятся  недешево,  лапуля.  Гораздо  дороже,  чем  одна   неважнецкая
официанточка.
   - Но мне позарез нужно это место! -  протестующе  воскликнула  Шатти.
Чемодан,  с  глухим  стуком  ударившись  о,   землю,   раскрылся,   вещи
разлетелись во все стороны.
   - Я слыхал, старина Паркинсон из "Летучего голландца" набирает  новый
штат. Обратись туда. - Окно с грохотом захлопнулось,  и  Шатти  осталась
стоять на безлюдной улице.
   Выругавшись  в  сердцах,  девушка  подобрала  куртку,   выпавшую   из
чемодана, и набросила себе на плечи.
   - Всю жизнь я мечтала о  приключениях,  -  вздохнула  она,  запихивая
разбросанные вещи обратно  в  чемодан.  -  Надо  бы  осторожнее  желания
загадывать!
   Времени - половина третьего утра, а у нее - ни работы, ни  крыши  над
головой. Можно  было  бы  сразу  догадаться,  что  ей  здесь  больше  не
работать, когда она возвратилась в  паб,  а  прочие  официантки,  словно
сговорившись,  не  удостоили  ее  ни  словом.  Папаше  Викману   изрядно
потрепала  нервы  полиция,  и,  допросив  с  пристрастием  свидетелей  и
разобравшись, что к чему, он отвел Шатти в сторону и велел ей  убираться
на все четыре стороны.
   Сначала девушка решила, что хозяин шутит.
   Но когда рассерженный старикан  поднялся  в  ее  комнату  и  принялся
вышвыривать в окно вещи, всякая надежда  угасла.  Девушка  выскочила  на
улицу и принялась лихорадочно собирать свое  добро,  прежде  чем  пьяные
завсегдатаи, подоспев к месту событий, разживутся  сувениром  другим.  И
без того негодяи всласть потешились над ее горестной участью.
   - Ну и что мне теперь делать? - буркнула она себе под нос.
   Паб "У старого  Викмана"  служил  ей  идеальным  прикрытием.  Девушке
необходимо было затеряться, "залечь на  дно",  как  говорят  мафиози,  а
поскольку в пабе она работала только за чаевые, владелец не потребовал у
нее ни  паспорта,  ни  номера  страхового  свидетельства.  Однако  из-за
подгулявшего забулдыги, вздумавшего распустить руки,  и  невесть  откуда
взявшегося защитника, на этой многообещающей работе  пришлось  поставить
жирный крест.
   Тайком покидая Эдинбург, никакого особого плана беглянка в голове  не
держала. Ей хотелось лишь раз  и  навсегда  порвать  с  прежней  жизнью,
сбежать как можно дальше от тирана-отца и великосветской кокетки матери,
избавиться от их  всеподчиняющего  влияния.  А  главное  -  спастись  от
интригана-жениха, который любил деньги семейства Кэссилис  куда  сильнее
самой Шатти.
   Жизнь ее была строго распланирована с самого момента рождения:  шутка
ли сказать, она - единственная дочь и  наследница  графа  Гордона  Алана
Мак-Меда Кэссилиса и его прелестной супруги Элизабет!  И  большую  часть
своей жизни Шатти покорно выполняла то, чего от нее требовали. Но в один
прекрасный день, ровно за неделю до свадьбы с блестящим Эдамом Мюиром  -
все эдинбургские газеты пестрели объявлениями о предстоящем торжестве, -
девушка вдруг осознала, что если и дальше будет смиряться с судьбой,  то
ей вовек не взять собственную жизнь в свои руки.
   И вот уже почти полгода она пребывала  "в  бегах".  Шатти  несказанно
везло:  до  сих  пор  она  с  изумительной  для  ее  возраста  ловкостью
ускользала от нанятых отцом частных детективов.
   Где она только ни жила - и в трущобах  Глазго,  и  в  Абердине,  и  в
бесчисленных прибрежных городишках  залива  Мори-Ферт,  подрабатывая  то
официанткой, то продавщицей с лотка. Снимала дешевую комнату, набивалась
на ночь к подруге, пару раз ночевала на вокзале.
   Ей бы продержаться еще месяцев пять - и все уладится само собою.  Дед
перевел на ее имя изрядное состояние. Вот только  вступить  во  владение
доверительной собственностью она сможет лишь тогда, когда ей  исполнится
двадцать пять. В двадцать пять лет она  словно  по  мановению  волшебной
палочки станет богата и независима, и вольна испытать все то,  чего  так
недоставало в ее  жизни.  Да  здравствуют  приключения,  да  здравствует
неизведанное!
   Устроившись на скамейке перед хлебной лавкой, девушка размышляла, что
значат  для  нее,  Шарлотты  Кэссилис,  деньги.  Ее   всегда   возмущала
родительская одержимость "презренным металлом". Расчетливое корыстолюбие
отца  и  беспечное  мотовство  матери  казались  ей  в  равной   степени
отвратительными. Но теперь, пытаясь жить на собственные средства,  Шатти
осознала, что деньги - по крайней мере, некоторое их количество, - порой
оказываются чертовски уместны.
   С детства воспитанная в роскоши,  юная  наследница  графа  Кэссилиса,
сколько себя помнила,  боролась  против  родительского  авторитета.  Еще
совсем девочкой она настаивала, чтобы ее отдали в самую что ни  на  есть
обычную государственную школу.  Любящие  папа  с  мамой  отослали  ее  в
дорогой лондонский пансион. Подросшая  Шатти  объявила,  что  заработает
себе на обучение в один из "краснокирпичных" университетов - тех  самых,
где студенческая публика подбирается  самая  разномастная  и  где  ей  с
легкостью удастся затеряться  в  толпе.  Родители  предложили  на  выбор
Оксфорд или Кембридж. Впрочем, в тот раз Шатти одержала маленькую победу
и, с блеском выдержав выпускные экзамены, поступила в университет города
Эдинбурга.
   Именно там повстречала она своего будущего жениха, очень милого юношу
из Абердина.  Эдам  Мюир  учился  на  психологическом  факультете.  Этот
мечтательный  темноглазый  старшекурсник   уже   опубликовал   несколько
неплохих работ по психологии трудных  подростков  и  грезил  о  создании
совершенно   особого   реабилитационного   центра,   где   детишки    из
неблагополучных семей смогут сполна раскрыть свои  таланты  и  найти  им
применение в реальной жизни.
   Когда Шатти познакомила Эдама с родителями,  те  только  порадовались
возможности породниться с семейством Мюир. Отец Эдама был  преуспевающим
адвокатом, дядя владел крупным издательством, старшая сестра вышла замуж
за члена Палаты общин. Только подумать, какие связи! А что до юношеского
идеализма  Эдама,  до  его  восторженного  желания  послужить  на  благо
человечеству.., так это с годами проходит.
   Родители Шатти не ошиблись. Очень скоро Эдам подпал под чары денег  и
власти семейства Кэссилис. А надо сказать,  что  в  придачу  к  громкому
титулу Кэссилисы могли похвастаться баснословным богатством. И  состояло
оно отнюдь не из древних замков и исторических реликвий. Графу Кэссилису
принадлежало несколько процветающих корпораций. Не  прошло  и  полугода,
как Эдам Мюир стал психологом-консультантом в  главном  офисе  "Кэссилис
инкорпорейтед". А за несколько месяцев до  свадьбы  его  ввели  в  совет
директоров и повысили до главы одного из филиалов,  что  обеспечило  ему
зарплату, исчисляющуюся шестизначной цифрой, и немалую долю акций.
   Разумеется, к тому времени и о реабилитационном центре, и о  детишках
с трудной судьбой Эдам давно позабыл. И в  один  прекрасный  день  Шатти
поняла: человек, за которого она  собирается  замуж,  ничего  общего  не
имеет с тем восторженным идеалистом, в которого  она  некогда  влюбилась
без памяти.
   И Шатти сбежала. За неделю до венчания  она  глубокой  ночью  собрала
чемодан, доехала на своей машине до вокзала и успела на последний  поезд
до Глазго. За день до того девушка сняла со счета все  свои  сбережения.
Их должно было хватить месяца на три. Теперь от этих денег  не  осталось
ни пенса.
   Она запустила руку в карман и извлекла  оттуда  несколько  засаленных
банкнот  и  груду  мелочи:   чаевые   за   несколько   дней.   Принялась
пересчитывать сбережения в свете фонаря, гадая, хватит ли ей на  комнату
в дешевом мотеле. Когда  послышались  шаги,  девушка  испуганно  подняла
глаза и спрятала деньги обратно в карман куртки. Прохожий подошел ближе,
и Шатти облегченно перевела дух. Это был тот самый тип, что затеял драку
в пабе, виновник всех ее несчастий - и одновременно спаситель.
   Он снова чудом  возник  из  ниоткуда,  чтобы  избавить  ее  от  беды.
Смуглолицый, кареглазый герой, чьи  иссиня-черные  волосы  так  эффектно
треплет ветер, а мужественные черты лица словно изваяны  из  гранита.  В
памяти  абсолютно  не  к  месту  воскресли  строки  старинной   баллады,
услышанной в детстве от матери, про красавицу графиню, сбежавшую от мужа
с пригожим цыганом по имени Джонни Фа. Интересно, в этом парне  случайно
нет цыганской крови? Такой подмигнет - и уйдешь вслед за ним  из  замка,
от родных и друзей, не оглянувшись ни разу...
   Шатти судорожно  сглотнула,  по  спине  пробежал  волнующий  холодок.
Однако девушка проигнорировала вполне  очевидные  симптомы.  Она  просто
замерзла, посидела на холоде с четверть часа - вот и озябла.
   - Что ты здесь делаешь? - вызывающе осведомилась она, едва незнакомец
поравнялся со скамейкой.
   - Просто решил пройтись, голову освежить, - отозвался он. - А ты чего
тут сидишь одна-одинешенька? Ждешь кого-нибудь? Надеюсь,  домой-то  тебя
подбросят?
   - Вообще-то, дом мой вот тут.., был до  недавнего  времени.  -  Шатти
указала на паб - Я жила на втором этаже... А пятнадцать минут назад меня
оттуда выгнали. И с работы, и из дома, чтоб ты знал. Твоими заботами.
   - Моими заботами?
   - А то чьими? - фыркнула Шатти. -  Из-за  тебя  я  разом  лишилась  и
места, и крова, не говоря уже о вполне питательном, хотя и  на  редкость
невкусном ланче. Я же тебе сказала, что сама с тем парнем разберусь!
   - Ага, разберешься! Он тебя так и норовил потискать.
   Шатти тихо рассмеялась.
   - Нечастый ты гость у старика Викмана, верно?  Уж  такие  там  нравы.
Кроме того, если кто и потискает, так, значит,  чаевыми  вознаградит.  Я
знаю, где и как провести границу, поверь мне.
   - Но нельзя же  уволить  человека  за  одну-единственную  драку..,  в
которой ты, кстати, абсолютно неповинна, -  покачал  головой  Кеннет.  -
Давай я поговорю с твоим хозяином. Я ему все объясню...
   - Это уже третья драка, да будет тебе известно. Думаю, папаше Викману
осточертело платить за разбитые стаканы и поломанные столы.
   Кеннет уселся рядом с девушкой, нервно сцепил пальцы.
   - Почему бы тебе не позвонить друзьям или родственникам? Если хочешь,
я оплачу разговор...
   Шатти покачала головой. От подобной заботливости у нее  потеплело  на
сердце.
   - Бесполезно. Моя семья живет на Гебридах, у них и телефона-то нет, -
солгала она. - Кроме того, мы почти не общаемся. А в Арброте я  недавно,
так что друзьями еще не обзавелась.
   - Так куда же ты пойдешь?
   - Не знаю, - пожала плечами Шатти. - Выкручусь как-нибудь.
   Кеннет выругался сквозь зубы.
   - Наверное, на комнату в мотеле денег у тебя тоже нет?
   В голосе его звучало неподдельное участие.
   Незнакомец явно чувствовал свою вину и признавал  себя  ответственным
за происшедшее, хотя Шатти в глубине души знала: на самом деле он тут ни
при чем. Девушка запустила руку в карман куртки и вытащила свои  скудные
сбережения - десять фунтов от силы.
   - Ты во всем виноват, и точка. Я прекрасно справлялась  с  ситуацией.
Если бы ты не вздумал за меня заступаться, никакой драки не было бы.
   Но как только ты стукнул того типа, все словно с цепи сорвались.
   - Если бы я тебя не вытащил, тебя бы здорово отделали.
   - Этого мы никогда не узнаем, верно?
   Они долго сидели на скамейке, глядя на  гавань.  У  губ  их  клубился
белесый пар. Наконец Кеннет поднялся, перекинул через плечо пакет  с  ее
добром, а другой рукой подхватил кожаный чемодан.
   - Ну ладно, пойдем, - буркнул он.
   Вскочив как ужаленная, Шатти выхватила у него чемодан.
   - Куда это еще пойдем?
   - Переночуешь у меня. На шхуне есть  свободная  каюта.  Там  тепло  и
чисто.  Поспишь  до  утра,  а  завтра  подыщешь  себе  новую  работу   и
какое-никакое жилище.
   Предложение  застало  Шатти  врасплох.  Она  ждала,   что   нежданный
спаситель подбросит ей пару фунтов на мотель, а  может,  даже  предложит
подвезти. Но приглашение в гости...
   - Переночевать у тебя? Но мы даже не знакомы. Откуда мне  знать,  что
ты не маньяк-убийца?
   - Да в общем, неоткуда, - признал он с усмешкой.
   - Так как тебя зовут?
   - Кеннет Лэверок, - представился молодой человек. - А тебя?
   -  Шатти  Арран.  -  Девушка  повнимательнее  пригляделась  к  новому
знакомому. - Кеннет Лэверок, да? Неподходящее имя для маньяка-убийцы, по
правде говоря...
   - Я же сказал тебе: я писатель.
   Девушка поманила его к  себе.  Когда  он  приблизился,  поднялась  на
цыпочки, взяла двумя пальцами  его  за  подбородок,  повернула  лицом  к
свету.
   - Физиономия у тебя честная, это верно.  И  интуиция  у  меня  хорошо
развита: могу поклясться, что с тобой я в полной безопасности.
   - Уж в этом не сомневайся, - кивнул Кеннет и протянул  руку.  Девушка
робко вложила в нее замерзшую ладонь.  -  Приятно  познакомиться,  Шатти
Арран.
   Они  направились  к  пристани.  По  пути  Шатти  то  и  дело   искоса
поглядывала на своего спутника. До чего хорош собой! Что-что, а это  она
разглядела в первую же минуту, как Кеннет Лэверок переступил порог паба.
Иссиня-черные волосы, подстриженные  чуть  длиннее,  чем  следовало  бы,
закрывают воротник  кожаной  куртки,  на  подбородке  видна  двухдневная
щетина. Но главное, что привлекает внимание, - это глаза.
   Проницательные, карие, с золотыми  искорками...  Что  за  интригующий
оттенок!
   Дойдя до шхуны, Кеннет перебросил на палубу вещи девушки и  подал  ей
руку. Шатти дотащила чемодан до дверей салона, где уже побывала ранее, и
поставила его у стены.  Вошла,  огляделась  -  и  облегченно  вздохнула.
Обстановка сразу показалась ей на удивление уютной и  милой.  Ночью  она
ничего толком не разглядела - не до того  было.  А  сейчас  инстинктивно
чувствовала: здесь она в безопасности. Честно говоря, идеально  было  бы
обосноваться тут на ближайшие несколько месяцев...
   - Есть хочешь? - заботливо осведомился Кеннет.
   Шатти кивнула, внимательно разглядывая помещение и пытаясь по  мелким
штрихам и деталям меблировки лучше узнать  характер  человека,  которому
она столь безоглядно доверилась.
   Да, Кеннет Лэверок явно не бедствует. Обставлен  салон  не  то  чтобы
роскошно, зато с толком, рационально. Все на своих местах, вокруг  -  ни
пылинки. На полках  выстроились  книги,  на  столе  -  пишущая  машинка;
назвавшись писателем, Кеннет, похоже, не солгал.
   - А мне где располагаться? - осведомилась девушка.
   - Как выйдешь, первая дверь направо, - сообщил  Кеннет.  -  Там  есть
свободная койка. И не одна.
   Девушка послушно отыскала  указанную  каюту  -  судя  по  спартанской
простоте убранства, та предназначалась отнюдь не для капитана.
   Шатти на мгновение закрыла глаза. Как не похожа эта  маленькая  шхуна
на роскошную яхту ее отца, ту самую, на которой они с матерью плавали по
Средиземному морю, пока он изнывал от летнего зноя в своем  эдинбургском
офисе!
   Девушка забросила вещи в  угол  и  порылась  в  пакете,  ища  сменную
одежду. Та, что на ней, насквозь пропахла табачным  дымом  и  прогорклым
пивом. Затем с наслаждением приняла душ, смыла треклятый макияж, оделась
во все чистое.
   Когда, порозовевшая  и  освеженная,  она  переступила  порог  салона,
Кеннет  уже  поджидал  ее  за  столом.  Девушка  села   напротив   и   с
удовольствием отхлебнула свежего молока: хозяин  загодя  позаботился  об
угощении для гостьи.
   -  Просто  не  знаю,  как  тебя  благодарить,   -   промолвила   она,
облизнувшись.
   - Нет проблем, - заверил Кеннет, задержав взгляд на ее губах.
   Внезапно смутившись, Шатти взялась за бутерброд с ветчиной.  Она  так
привыкла питаться  в  баре,  что  простая,  незамысловатая  еда  Кеннета
показалась ей пищей богов.
   - Слушай, а  откуда  ты  вообще  такой  взялся?  -  полюбопытствовала
девушка. - Зачем очертя голову полез  в  эту  дурацкую  драку?  Подумать
только: паб битком набит мужиками, а защищать меня  ринулся  только  ты.
Почему?
   - Сам не знаю, - пожал плечами Кеннет. -  Просто  мне  показалось,  я
тебе нужен.
   - И потом, на скамейке, тоже? - не отступала Шатти.
   - Да, пожалуй, - усмехнулся хозяин шхуны.
   - Но почему? Почему, ради всего святого?
   Кеннет обезоруживающе развел руками.
   - Когда я еще подростком был, отец рассказывал  мне  и  моим  сестрам
истории  про  наших  предков.  Прославленных,  непобедимых,  благородных
Лэвероков. Был такой шотландский клан в  незапамятные  времена.  Все  до
одного - герои, все до одного - рыцари без страха  и  упрека.  Ну  а  я,
видно, запомнил.
   Шатти улыбнулась - и вдруг подалась вперед и порывисто чмокнула его в
щеку.
   - Вот и хорошо, что запомнил, - шепнула она и поднялась из-за  стола,
прихватив с собою недоеденный бутерброд и молоко. - Увидимся утром.
   Укрывшись в отведенной ей каюте, Шатти закрыла дверь и прислонилась к
ней, прижимая к груди  бутерброд  и  стакан.  Улыбнулась,  откусила  еще
кусочек. Герой - это здорово! Героям полагается думать только о девушке,
а вовсе не о ее деньгах. Но как далеко готов  зайти  этот  незнакомец  в
своем желании помочь ей? Впрочем, почему незнакомец? Кеннет Лэверок!
   Шатти вздохнула. Если бы проблема исчерпывалась только  этим!  Вопрос
еще  и  в  том,  как  долго  сумеет  она  противостоять  обаянию  такого
красивого, такого великодушного защитника...

Глава 2

   Кеннет начинал задремывать, когда в дверь постучали. Сначала  молодой
человек  решил,  что  это  воображение  некстати  разыгралось.  Но  стук
повторился. Лэверок приподнялся на локтях и протер глаза. Кто  стоит  по
ту сторону двери - двух мнений быть не может, а  учитывая  его  недавнюю
реакцию на Шатти Арран, вряд ли этот полуночный визит в  его  интересах.
Кеннет перекатился на бок и закрыл глаза.
   Стук раздался снова - требовательный, настойчивый. Тихо  выругавшись,
Кеннет дотянулся до выключателя и зажег свет.
   - Заходи! - крикнул он.
   Дверь чуть приоткрылась, и Шатти робко заглянула внутрь.
   - Прости, что разбудила, - шепотом извинилась она. - Но в моей  каюте
холодно как в погребе. У тебя еще одного одеяла не найдется?
   Кеннет  мысленно  застонал.  "Морской  ястреб"  к  приему  гостей  не
приспособлен, что верно, то верно. Когда на шхуне ночевал кто-нибудь  из
его закадычных друзей - тот же Гил, скажем, или Рэндал, - никаких  таких
особенных удобств эти ко всему привыкшие ребята не требовали.
   Второе имеющееся в наличии стеганое одеяло в  данный  момент  служило
ему дополнением к тоненькому шерстяному пледу. Если он  уступит  то  или
другое, то вообще не заснет.
   - Надень что-нибудь на себя, - посоветовал Кеннет.
   Девушка приоткрыла дверь  шире,  и  молодой  человек  увидел,  что  с
советом он опоздал. Шат