покачал головой. "Что такое?" - забеспокоилась она. Ну.., он же не мог сказать, что на него только что напала восемнадцатилетняя нимфоманка! Ну и забормотал что-то, мол, заболел. :
     Взяв бокал, Сюзи сделала большой глоток и продолжила:
     - К этому времени появились еще две стюардессы.
     Они там постояли немного, потом одна поворачивается ко мне и очень вежливо спрашивает, не дожидаюсь ли я очереди войти. Ну что я могла сказать? Я смотрю ей прямо в глаза и говорю: "Нет, спасибо, любовь моя. Для меня он недостаточно хорош!"
     Анна уселась поудобнее при новом взрыве хохота и в который уже раз за вечер попыталась во всем разобраться. Нельзя сказать, чтобы она сомневалась в том, что Сюзи способна на такое. Просто иногда трудно поверить, что можно иметь столь беспорядочные связи и в то же время пребывать в полном здравии.
     Откинувшись на спинку кресла, она расслабилась: пища была обильной и сытной, кроме того, Анна чуточку опьянела. Не настолько, чтобы спотыкаться и вести себя как дура, но голова у нее все-таки кружилась., - Так что сейчас делает Мэгги? - спросила она, чувствуя себя совершенно умиротворенной.
     - У нее шестеро детей. - Сюзи со значением кивнула. - Правда. Она встретила этого парня-ирландца, Кевина, и угомонилась. В последний раз, когда я ее видела, она совсем раздалась и весила стоунов двадцать .
     - Из-за детей всегда так, - авторитетно заявила Мэнди.
     - Мы о ком говорим? - недоверчиво переспросила Анна. - О Мэгги О'Дауэлл? Которая была пять футов четыре дюйма  ростом и худая как щепка?
     - О ней, - подтвердила Сюзи. Перебрав одну за другой три бутылки, она все-таки нашла такую, где осталось немного вина. - Только сейчас она пять футов четыре дюйма ростом и толстая как свинья.
     - Господи! - покачала головой Карен. - Вот радость-то - заниматься сексом с тем, кто весит двадцать стоунов!
     - Есть за что подержаться! - захихикала Мэнди.
     - Ну, ее мужику все равно, - хмыкнула Сюзи. - Он и сам как бочка. Мы их называем "Ребята, полегче!".
     - Нет, вы только представьте! - с изумлением протянула Карен.
     Некоторое время все только и делали, что качали головами да хихикали.
     - Говорят, фигуру теряешь уже на четвертом, - проговорила Мэнди. - После этого не остается никаких шансов! Мышцы становятся дряблыми, все обвисает...
     - Нет, думаю, пора их стерилизовать, - поморщилась Карен. - Шестеро детей! Кошмар!
     - Плодятся как кролики, - согласилась Мэнди.
     - Двухтонные кролики, - добавила Сюзи, что вызвало новый взрыв смеха.
     Смеялись все, только Дженет почему-то, склонив голову, молча смотрела вниз.
     - Я вот думаю о том, какие они счастливые, - тихо сказала она. - Шестеро детей! Это несправедливо, правда?
     - Эй! - Карен дотронулась до ее плеча. - Послушай, я не хотела...
     Посмотрев на нее, Дженет улыбнулась:
     - Я знаю. Просто.., ну, иногда бывает так обидно.
     Вокруг полно людей, у которых есть дети и которым они не нужны - ну вот нисколечко! - а мы со Стивом...
     Она замолчала. Спохватившись, подруги разом переглянулись. Бездетность Дженет была чем-то вроде болезни, о которой не принято упоминать. Линдсей поспешила переменить тему разговора:
     - Вы слышали, что случилось с Гэри Хэммондом?
     - Это тот рыжий чудак, с которым брат Мэнди ходил в школу?
     Линдсей кивнула:
     - Тот самый. Я всегда думала, что в нем есть что-то нехорошее. Ну, в общем, он устроился на работу в детском доме. Там содержат тех, кто убежал из дому или у кого были неприятности с полицией. В общем.., однажды ночью в полицию позвонили, они приехали и застали этого подонка в постели с двумя малышами. Мальчиками. Двенадцать и девять лет.
     - Бедные крошки! - Мэнди чуть не заплакала от жалости.
     - Ага. В общем.., кажется, он дрючил всех мальчиков, которые туда попадали.
     - Его нужно кастрировать! - жестко проговорила Дженет. - Я бы своими руками... А знаете, что случится?
     Готова спорить: к этому типу приставят какого-нибудь социального работника, какую-нибудь хнычущую бабу с гнилыми представлениями среднего класса. Такую, знаете ли, старую деву. И она будет с ним нянчиться и стараться понять...
     - Ага, получит восемь лет, а через пять его оправдают, - с горечью добавила Линдсей. - Правосудие у нас гуманное, верно?
     - Ну, лично я заперла бы его в одной комнате с их родителями, - сказала Сюзи. - Может, это чему-то его научило бы.
     - Но разве в этом проблема? - спросила Анна, удивившись, что подруги пришли в такую ярость. - Я имею в виду.., что родители этих мальчиков о них не заботились. Если бы заботились...
     Сюзи тут же ее перебила:
     - И слушать не желаю! Меня не колышет, чем там люди занимаются у себя дома. Собаки, ослы - кого это волнует? Но дети... Нет, есть такие вещи, которые нельзя делать ни при каких обстоятельствах.
     - Лично я против ослов, - лукаво сказала Карен.
     - А против собак не возражаешь? - подняв брови, спросила Сюзи.
     - С некоторыми я знакома, - включилась в игру Карен.
     - Ты что, переходишь на личности?
     Карен засмеялась:
     - Ты серьезно? Я имею в виду - насчет того, чем люди занимаются?
     - Конечно! - непринужденно отозвалась Сюзи. - Живем-то один раз, так что надо наслаждаться жизнью, пока можешь. Это не репетиция, девочки, это уже само представление!
     - Главное, не говори об этом своему Джо, - хмыкнула Мэнди, - а то наденет на тебя пояс верности.
     - Я буду только счастлива.
     Анна едва сдержала улыбку: слишком уж стремительным был переход от смеха к ярости и снова к смеху. В тех кругах, где она вращалась последние десять лет, так себя не вели. Конечно, у каждого было свое мнение - причем по "всем" вопросам, - но вот настоящих, глубоких чувств и убеждений этим людям не хватало. Те же, кто окружал ее с рождения, были настоящими, живыми.
     Странно, что они до сих пор дружат, ведь даже в школьные годы это был довольно необычный союз. Анна вспомнила день, когда они встретились, - первый день обучения в средней школе. Всем им тогда было не больше одиннадцати. Одна за другой по журналу зачитывались фамилии, каждый вставал... Сквозь упавшую на глаза челку Анна наблюдала за девочками, такими одинаковыми в своей школьной форме - темно-зеленая юбка, белая блузка и галстук - и в то же время такими разными.
     Удивительно, но не забылись даже мельчайшие детали. Анна улыбнулась, припомнив, как Сюзи, представляясь классу, прижимала руку к боку - хотела скрыть, что ее юбка лопнула по шву. Как потом узнала Анна, юбка досталась ей от старшей, более худой сестры. Возможно, именно уязвимость Сюзи и привлекала. Как бы то ни было, они очень скоро крепко подружились.
     Но не только Сюзи ходила в то время в поношенной одежде. Когда встала Мэнди, Анна заметила, что пуговицы ее рубашки застегиваются на другую сторону - как у мальчиков, а когда та нагнулась, чтобы поднять карандаш, стало заметно, что рубашка слишком длинная и едва ли не высовывается из-под юбки. Через много лет Мэнди рассказала Анне, что мать просто не удосужилась укоротить рубашку ее двоюродного брата Филиппа. Мэнди тогда здорово комплексовала, так как в те первые дни очень боялась быть непохожей на других.
     "Ну вот, опять та же уязвимость", - подытожила Анна.
     Что же касается Карен - они сразу понравились друг другу и, усевшись за одну парту, просидели вместе пять лет, до шестого класса, когда обстановка уже стала более непринужденной.
     Из них всех только Дженет обладала благоприобретенным вкусом и острым как бритва языком. Сначала она дружила лишь с Сюзи, но после одного случая отношение к ней изменилось.
     А дело было так. Как-то маленькая, словно мышка, девочка из их класса проговорилась о своей любви к Клиффу Ричарду и призналась, что не может раздеваться в своей комнате, потому что на нее со всех сторон с фотографий смотрит Клифф. Признание это навлекло на нее множество грубых шуток и издевательств со стороны девочек годом старше. Большинство так называемых подруг тут же отвернулись от нее, не желая, чтобы их самих дразнили. В конце концов именно Дженет подошла к старшеклассницам и заявила им в глаза, что если они не прекратят издевки, то после школы она им покажет! Только тогда от бедняжки отстали.
     Та история, как и многие другие, раскрыла Анне подлинные качества подруг - их смелость, справедливость, порядочность и - прежде всего - чувство юмора.
     Анна вздохнула, радуясь тому, что снова среди своих девчонок, что за все эти годы не утратила связи с ними.
     - Я вот недавно написала статью о сексуальной жизни, - призналась Анна. - Она стала настоящей сенсацией.
     - Правда? - заинтересованно откликнулась Карен. - И о чем там речь?
     - О всяких извращениях? - просияла Сюзи.
     Как будто нет ничего более увлекательного, чем рассказ о том, что люди делают в постели.
     - Ничего подобного. Собственно, я пришла к выводу, что нельзя назвать извращением то, на что люди соглашаются сознательно. Но тем не менее я нарвалась на парочку чудаков...
     - То есть?
     - Ну, был там один тип, который мог заниматься этим только при полной луне и обвалявшись в коровьем дерьме!
     Подруги расхохотались.
     - Небось обманываешь! - хмыкнула Мэнди. - В коровьем дерьме!
     - Нет, уверяю тебя! Была еще девушка, которая могла кончить только в том случае, если представляла себе одну сцену. Будто стоит она во время футбольного матча на трибуне под зонтиком вместе с тремя подругами. Народу полно, а дождь хлещет как из ведра. Тут сзади подходит какой-то болельщик и задирает ей юбку. Она же продолжает следить за игрой. Этот друг тихонько стягивает с нее трусы и вставляет сзади. И вот, когда она уже близка к оргазму, Эрик Кантона выходит один на один к воротам. "Давай, давай, Кантона! Давай, давай, Кантона!" - кричит она и кончает, в то время как старый добрый Эрик забивает очередной гол. Парень сзади натягивает на нее трусы, поправляет юбку и вновь исчезает в толпе, так и не показавшись ей на глаза. - Анна откинулась на спинку стула и с видом победителя оглядела слушательниц.
     Дженет скривилась:
     - На месте ее мужа я бы нашла немного неуместными крики "Давай, Эрик, давай!", особенно если бы меня звали Роджер или еще как-нибудь в этом роде.
     - Чепуха, - отмахнулась Анна, наслаждаясь произведенным впечатлением. - Эта фантазия была нужна ей при мастурбации. Похоже, она предпочитала это сексу со своим мужем.
     - Ее можно понять, - сухо сказала Мэнди.
     - Я только удивляюсь, как это люди говорят с тобой о таких вещах, - прервала ее Карен. - В конце концов, ты совершенно посторонний им человек.
     - Потому-то они и доверяют мне! Гораздо труднее рассказать то, чего ты немного стыдишься, человеку близкому. Ты будешь беспокоиться, что тебя осудят или косо посмотрят, ну и так далее. А в данном случае мы с этой девушкой, вероятно, больше никогда не увидимся, потому на самом деле не важно, что она мне расскажет. Пожалуй, для нее это как психотерапия.
     - Доктор Анна! - лукаво улыбнулась Сюзи. - Я прямо-таки вижу, как ты это делаешь. Тебе надо заняться этим профессионально. Будешь получать хорошие деньги.
     Анна засмеялась и придвинулась ближе, собираясь что-то сказать, но Сюзи уже приступила к очередной истории. Она оживилась, голос ее стал громче.
     - Ты напомнила мне об одном малом, с которым я когда-то встречалась. У него получалось только тогда, когда женщина его ругала. Он все повторял: "Давай же, выругайся", а я как назло напрочь забыла все ругательства.
     Он мог с таким же успехом уговаривать монахиню - в голове у меня было совершенно пусто. И чем больше я думала об этом, тем сильнее мне хотелось смеяться.
     - И что же ты сделала? - спросила Карен.
     - Ну, его Джон Томас начал увядать, так что волей-неволей пришлось выдавить из себя несколько банальных ругательств типа "козел" или "педик" - и тогда он сделал свое дело.
     - Вот здорово! - с иронией сказала Линдсей. - А не проще было его послать?
     Сюзи задумчиво уставилась на свои ногти.
     - Даже не знаю. Наверное, проще. Он оказался такой задницей. Знаете, что он сказал, когда я спросила его насчет презерватива? - Она окинула присутствующих взглядом. - Он сказал; "Это не для меня, детка. Я скачу только без седла". Можете себе представить? Скачет только без седла! Пьянь чертова!
     Подруги дружно закивали в знак согласия.
     - Майк тоже был таким, когда мы поженились. - Дженет имела в виду своего бывшего. - Он говорил, что надевать резинку - все равно что принимать душ в плаще. - Она скривилась. - Все время стонал насчет этого.
     Если бы мы только знали, что беспокоиться не о чем, то могли бы сэкономить на презервативах целое состояние!
     Просто смешно! - Никто, однако, не засмеялся.
     - Ты с ним видишься? - спросила Карен.
     - Нет. Время от времени разговариваю с его сестрой; мы всегда с ней ладили. Кажется, он живет где-то в Кенте со своей женщиной и ребенком.
     Она подняла голову и улыбнулась, полная решимости отвергнуть жалость подруг. В конце концов, теперь, когда у нее есть Стив, жалость ей больше не нужна. Ее жизнь теперь снова обрела смысл. Теперь по крайней мере у нее есть надежда.
     Анна не проронила ни слова. Даже сейчас она чувствовала все унижение, которое испытала тогда Дженет.
     Когда Майк ее бросил, она, конечно, винила себя, находила для него оправдания, вернее, заставила себя как-то оправдать его обман, его эгоизм. Бесплодие вынуждало рассматривать его предательство как нечто неизбежное.
     Анна и остальные, однако, были склонны повесить Майка за яйца и держать так до тех пор, пока эти сверхактивные органы не почернеют и не отвалятся. А потом подруги достигли неписаного соглашения никогда больше не обсуждать происшедшее. Было невыносимо видеть, как Дженет защищает его, как выражает свое понимание. Настоящее предательство по отношению к ним, к их женской солидарности!
     Мэнди наклонилась к Анне, обдала ее ухо теплым дыханием:
     - О чем задумалась?
     - Так, размышляла.
     - О чем?
     - О сексе, о детях, о жизни. В общем, как обычно.
     Задумчиво посмотрев на Анну, Мэнди кивнула:
     - Это случается в нашем возрасте, верно? Грустишь о том, чего не успел в молодости.
     - Например?
     - Например.., ну, например, о том, о чем мы только что говорили. О детях. Знаешь, я вот сейчас смотрю на тебя и думаю: ты своего не ценишь, Анна Николе. Сделала карьеру, и на твоем пути не стояли дети. Я хочу сказать, ведь они отравляют всю сексуальную жизнь, губят фигуру, привязывают к себе лет на двадцать, а потом отчаливают! Если бы можно было начать все сначала...
     - Вероятно, ты сделала бы то же самое.
     - Пожалуй, - улыбнувшись, согласилась Мэнди. - Но не с Питом. - Она немного помолчала. - Жалею, что невозможно раздвоиться. Тогда одна я рожала бы детей, а другая бродила бы по свету.
     - Беда в том, - отозвалась Анна, - что наверняка именно ты была бы привязана к дому. И может быть, получилось бы еще хуже - знать, что твой двойник где-то развлекается?! Ты бы еще и ревновала.
     Внимательно посмотрев на нее, Мэнди рассмеялась.
     - Знаешь, я никогда об этом не думала. О том, что можно ревновать к самой себе. - На миг эта идея полностью овладела ею, но вот выражение лица Мэнди снова изменилось. - Просто иногда на меня что-то находит.
     По правде говоря, довольно часто. И тогда.., ну, я начинаю на них злиться.
     - Ну что ты! - Анна осторожно взяла ее за руку.
     Мэнди заглянула ей в глаза.
     - Не то чтобы я их не любила. Просто.., ну, иногда я чувствую себя так, будто жизнь проходит стороной. Вот взять, к примеру, тебя. У тебя все хорошо. С самого начала. Ты никогда не была чьей-то игрушкой. Нет! Ты знала, чего хочешь, и шла к своей цели. А парни.., ну... - Она засмеялась. - Знаешь, я тебе всегда завидовала. Ты никогда не попадала на крючок - у тебя была хорошая работа, ты ездила по свету, была свободна и делала что хотела.
     А я.., что получила я?
     - Питера Эванса, - громко сказала Сюзи, и все - включая Мэнди - засмеялись.
     - У него совсем нет фантазии, - кивнула Мэнди. - Знаете, как он представляет себе прелюдию? - спросила она, обращаясь уже ко всем сразу.
     Сюзи внезапно заинтересованно покачала головой:
     - Нет. Скажи нам как...
     - Ну, прежде чем забраться наверх. Пит спрашивает, нравится ли мне секс!
     - По крайней мере хоть интересуется, - сказала Линдсей, в голосе которой звучала горечь. - Единственная причина, по которой оба мои ребенка родились в сентябре, - это то, что Дерек считает, будто сексом надо заниматься только в дни рождения и на Рождество!
     - Не волнуйся, Линде. Санта-Клаус скоро спустится к тебе по дымоходу! - Сюзи весело засмеялась от радости: наконец-то можно отпустить шутку и в адрес сестры.
     - Когда доходит до дела, все они не так уж хороши, - печально произнесла Карен. - Эгоисты.
     - Я не согласна, - сказала Дженет. - Есть и приятные парни.
     - Где? - спросила Линдсей. - За углом?
     Словно призывая собрание к порядку, Сюзи постучала ножом по бокалу.
     - Минутку внимания! Лично мне мужчины нравятся.
     - Естественно! - саркастически заметила Линдсей. - И лучше сразу двое.
     Прищурившись, Сюзи со злостью посмотрела на сестру, затем, улыбнувшись, перевела взгляд на остальных.
     - Я хочу сказать, что, несмотря на все их недостатки, они все, что у нас есть - благослови их Господь! Без них... ну, я просто не смогла бы прожить остаток жизни одна.
     Знаете, я на прошлой неделе была в "Сэйнзбериз", стояла у кассы и смотрела, как один мужик разгружает свою корзинку. Там были маленькие баночки с бобами, знаете, такие - на одну порцию, а потом он вытащил один за другим прозрачные пакетики с овощами - одна морковка, одна луковица, одна свеколка. Я стояла и думала: "Бедный ублюдок!" Нет уж, мне совсем не хочется остаться одной.
     - Все зависит от того, насколько ты отчаялась, - сказала Карен.
     Сюзи тотчас повернулась к ней:
     - А этот твой новый парень, Крис - он что, тоже ублюдок?
     - Я не имела в виду...
     - Ну а что тогда? Через два дня я выхожу замуж. Если бы я не верила, что Джо.., если бы не думала, что на этот раз у меня есть шанс - ну, я бы, я бы.., застрелилась!
     - Может, и так, - не стала настаивать Карен. - Просто... - Она улыбнулась. - Ведь может быть, а? Во всяком случае, я надеюсь, что тебе повезет.
     - Ну да, - вмиг усмехнулась Сюзи. От ее недавнего гнева не осталось и следа. - Впрочем, открою маленький секрет.
     Откликаясь на заговорщический тон Сюзи, все пятеро разом придвинулись к ней.
     - Какой?
     - Когда мы с ним занимаемся сексом, мне так хорошо, как никогда!
     Прошло два часа. В центре стола уже высились семь пустых бутылок. Анна как раз рылась в сумочке в поисках ручки, чтобы записать новый адрес Сюзи, когда молодой официант принес еще четыре бутылки - одну с красным вином и три с белым. Поставив их на стол, он искоса взглянул на Анну и, широко улыбнувшись, подмигнул ей, а затем вновь вернулся к своей работе.
     Она опустила взгляд, одновременно смущенная и взволнованная этими знаками внимания. Анна не вполне понимала, какие чувства испытывает к этому парню. Нет, конечно, она польщена - ведь он по меньшей мере лет на десять ее моложе, хотя некоторым молодым людям такое нравится. Они тогда чувствуют себя.., зрелыми.
     Правда, она почти не встречала тех, кого можно было бы назвать действительно зрелым. Отметив, что официант время от времени на нее посматривает, Анна вновь обратилась к Сюзи:
     - Так где это?
     Та повторила свой адрес.
     - Я работаю по соседству. - Анна сунула ручку и блокнот обратно в сумку. - Как-нибудь заскочу вечерком.
     - Разрешите наполнить ваш бокал?
     Вздрогнув, она обернулась. Почтительно склонившись, он стоял рядом. Одеколоном пахло сильнее, чем прежде.
     - Да, конечно... - нарочито равнодушно ответила она. - "Шардоннэ"...
     - Я знаю, - шепнул он, наклонившись к самому ее уху. Глядя, как бледная, прозрачная жидкост