е ее защитные преграды, разбивают все сомнения и лучше, чем она сама, понимают, что ей нужно.
     Гибкие пальцы Наташи все еще сжимали ножку фужера, когда Марк заговорил.
     - Хотите потанцевать?
     Она благодарно кивнула, мысленно радуясь возможности сменить обстановку. Затушив недокуренную сигарету, Марк поднялся и предложил ей руку.
     Пока они пробирались между столиками к площадке для танцев, немало голов повернулось в их сторону. Несколько мгновений Наташа упивалась завистью, которую - она точно знала - должны испытывать к ней другие женщины. Было приятно сознавать, что, без всяких скидок и оговорок, самый красивый мужчина в зале - это ее спутник и для него существует только она одна.
     Другим, несомненно, еще более приятным ощущением было наслаждение, которое она испытала, растворяясь в его объятиях. Наташа сразу же поняла, что это именно то, к чему она так долго стремилась. Их тела слились воедино, идеально подходя друг другу, мягкие изгибы ее фигуры с поразительной легкостью вписались в твердые очертания его тела. Наташа придвинулась ближе, положив одну руку ему на грудь, а другой обвив шею, и Марк повел ее в танце по слабо освещенной площадке.
     Играла медленная, чувственная музыка. Казалось, они покачивались в танце целую вечность, все время немного отставая от музыки, словно она проникала в их замкнутый мир откуда-то из неведомого далека. Руки Марка дразняще скользили по Наташиной спине. Тонкая ткань туники служила весьма слабой защитой от возбуждающих прикосновений его сильных пальцев. Откликаясь на них, каждый нерв посылал по телу крохотные огненные чувственные стрелы. Сердце билось так сильно, что, наверное, даже Марк слышал его тяжелые удары. Несмотря на поздний час и выпитое вино, Наташа чувствовала себя более бодрой и живой, чем обычно. Какая-то частичка ее сознания хотела, чтобы музыка никогда не кончалась, а другая часть знала, что обязательно произойдет нечто необычное, и трепетала в предвкушении этого.
     Марк издал тихий смешок, и Наташа запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо из-под полуопущенных ресниц.
     - Я всего лишь недоумеваю, - ответил он на ее невысказанный вопрос, - как вы можете отказываться от нашей близости, если абсолютно ясно, что мы просто созданы, чтобы доставлять друг другу наслаждение.
     - Все очень просто, - запинаясь, начала объяснять Наташа. Ей почему-то стало вдруг ужасно трудно произносить слова. - Это вопрос принципа.
     - Принцип состоит в том, чтобы не оказаться в постели с мужчиной после первого же свидания? вспомнил Марк.
     - Вот именно.
     - В наши дни такое поведение не в моде.
     - Меня это не волнует, - заявила Наташа уже более твердо. - На то есть серьезные причины.
     - Неужели? И какие же?
     Наташа готова была объяснить, но Марк намеренно привлек девушку к себе еще теснее, властно прижимая ее мягкость к своей мужественной твердости, и все ее мысли растерялись, закружились в разноцветном хороводе. В довершение всего он дразняще потерся губами о ее губы, и этому уже нельзя было противиться.
     - Вы, кажется, собирались что-то сказать? - насмешливо промурлыкал Марк.
     - Так нечестно! - гневно прошептала Наташа. - Разве я могу собраться с мыслями, когда вы такое вытворяете?
     - Интересно, когда я прикасаюсь к вам, у меня возникает та же проблема. Мой мозг перестает воспринимать какие-либо разумные доводы. Я знаю только то, что сойду с ума, если не займусь с вами любовью! - И он снова прикоснулся губами к ее губам.
     - Прекратите! - прошипела Наташа, стараясь увернуться. - Люди смотрят!
     - Не важно. Несколько страстных поцелуев - это самое меньшее, чего можно ожидать от Антония и Клеопатры, самых знаменитых любовников в истории.
     - Но мы же не Антоний и Клеопатра! - отчаянно попыталась возразить Наташа. - И мы не любовники!
     - Уверяю вас, скоро мы ими станем, - невозмутимо заявил Марк, и его руки скользнули вниз по спине и соблазняюще прижали ее бедра к себе, но так легко, что случайному наблюдателю вряд ли был заметен этот порыв.
     Наташа отчаянно боролась, чтобы сохранить контроль над утекающей как песок сквозь пальцы силой воли.
     - Не станем! Я не собираюсь спать с вами, Марк Дюшен! - воскликнула она севшим голосом.
     - Наташа, вы не можете отрицать, что я вас возбуждаю! Это очевидно даже для меня! Так что и не пытайтесь бороться с этим. Притяжение, которое возникло сегодня между нами, сильнее нас обоих.
     - А как насчет завтра? Если мы сегодня уступим примитивным инстинктам, продлится ли до утра наш восторг?
     - Я в этом уверен. Примитивные инстинкты, как вы выражаетесь, могут быть прекрасным проявлением чувств между мужчиной и женщиной.
     - В этом-то все и дело! Прежде всего должны быть какие-то чувства, продолжительные чувства, иначе все это бессмысленно. Но мы-то едва знакомы.
     Марк пожал плечами.
     - Надо же с чего-то начинать. И это был бы чертовски неплохой старт.
     Наташа покачала головой, а потом уютно прислонилась к груди Марка. В ее теперешнем состоянии его ложные рассуждения для нее опасны, потому что выглядят почти убедительными. Нужно бы сопротивляться... но как она может, если так отчаянно хочется уступить настойчивому зову природы!
     Оркестр закончил мелодию, и Наташа, бесцеремонно вырвавшись, вернулась за столик. Марк последовал за ней более неспешной походкой и сел на свое место, двигаясь с непринужденной грацией.
     - Насколько я понимаю, вам надоело танцевать?
     Наташа теребила в руках уголок салфетки.
     - Марк, я хочу отменить наш уговор. Я не собираюсь продолжать эту глупую игру, оставаясь на ногах всю ночь, только для того, чтобы настоять на своем. Я еду домой. Одна. - Последнее слово превратилось в жалобный стон.
     - Очень жаль, если из-за меня вы почувствовали себя несчастной, - с грустью проговорил Марк. - Поверьте, этого я хотел бы меньше всего на свете. Может, объясните, что все-таки случилось? Возможно, если мы обсудим...
     - Все в порядке! - выпалила Наташа. - Просто у меня есть свои принципы, только и всего!
     На минуту над столом повисло тяжелое молчание. Марк достал из портсигара сигарету, его нахмуренные брови выражали одновременно и скептицизм, и разочарование.
     Наташа поняла, что его удовлетворит только идущее от сердца объяснение.
     - Ну хорошо, я просто испугана, - призналась она. - Меня тревожит, что чувства, которые я испытываю к вам, слишком сильны. Для меня это непривычно. Это все равно что плавать в неизведанных морях.
     - Позвольте мне быть вашим штурманом. Обещаю, что мы оба останемся довольны путешествием.
     Наташа очень хотела этому верить. Никогда еще ей на пути не встречался такой мужчина. Между ними словно существовала некая таинственная связь наподобие электрической. А как он был уверен в себе! Ну почему она не могла так же последовать своим инстинктам, пойти на риск ради возможности открыть что-то редкое и замечательное? Мужчинам это дается так легко!
     Между прочим, Марк ни слова не сказал о будущем. Хотя, с другой стороны, как он мог о нем говорить? Он, как и сама Наташа, вряд ли уверен, что ночь, которую они проведут вместе, даст возможность начать какие-то серьезные отношения, просто он готов рискнуть, воспользоваться шансом, не давая и не прося никаких обещаний. В каком-то смысле Наташа была даже благодарна, что он не стал осыпать ее пустыми клятвами и заверениями в вечной любви. Это означало, что он понимает и уважает ее природный ум.
     Наташа все еще продолжала машинально теребить салфетку, когда Марк потянулся через стол и слегка каснулся ее руки. Она встрепенулась, и расширившиеся глаза взглянули на него, словно ища поддержки или ответов на все незаданные вопросы.
     - Давайте уйдем отсюда.
     Девушка кивнула, и Марк подал знак официанту чтобы принесли счет. Он расплатился, Наташа позволила ему проводить ее в вестибюль. В гардеробе они взяли плащи, и только тогда она поняла, что даже не спросила, куда же Марк намерен направиться с ней.
     Не узнала она этого и через несколько минут, когда подкатило такси: у нее шла кругом голова - от поцелуя, длившегося на протяжении всего спуска в лифте с тридцать девятого этажа, из поднебесного ночного клуба, до первого.

Глава 3

     Такси резко затормозило перед высоким домом, в котором находилась Наташина квартира, и девушка напряглась. Она все еще удивлялась самой себе. Когда они с Марком сели в такси на Пятой авеню, она не задумываясь назвала таксисту свой адрес.
     Не в ее правилах было поступать наобум. Какая ирония судьбы: в середине двадцатого века в самом сердце цивилизации ее действиями управлял лишь природный, примитивный порыв. Так могли поступать только древние люди, одетые в шкуры, с дубинками в руках, с горечью подумала Наташа.
     Марк, храня верность их прежнему уговору, без комментариев принял ее выбор. Выйдя из машины и придерживая дверь перед Наташей, он с удивлением оглядел опрятный жилой квартал.
     - Вы здесь живете!
     - Должна же я где-то жить! - вспылила Наташа.
     Она готова была признать поражение - подчиниться его мужским притязаниям и позволить ему втянуть ее в водоворот страстей. Но девушка с ужасом ждала неизбежной и казавшейся ей унизительной его победы.
     Однако Марк и не думал злорадствовать. С безупречным самообладанием он расплатился с водителем и повел Наташу под руку к вестибюлю ее дома, построенному в стиле арт-деко. Такая сдержанность тревожила еще сильнее, чем самодовольное торжество, к которому она уже внутренне приготовилась.
     Как только они приблизились к дому, пожилой привратник распахнул перед ними стеклянную дверь. Если он и был удивлен, видя мужчину в сандалиях и с оливковым венком на голове и женщину в египетской короне, то виду не подал.
     Наташа мысленно поблагодарила его за безразличие к странностям жильцов дома и их гостей. Не хотелось бы, чтобы ее опрометчивое решение встретило какое-то противостояние.
     Только когда она наконец сунула ключ в замочную скважину у себя на пятнадцатом этаже, до нее дошел весь комизм ситуации. Она невольно вспомнила о Трейси и о собственном непоколебимом отношении к связям на одну ночь, которое она провозгласила в разговоре с подругой не далее как пару часов назад, и, тихо рассмеявшись, бессильно привалилась к двери.
     - Что-то не так? - растерялся Марк.
     - Все в порядке, просто вспомнила кое-что.
     Все еще смеясь, Наташа повернула ключ в замке и распахнула дверь. На пороге она вдруг замерла, смех застрял в горле.
     Матисс!
     Как можно быть такой идиоткой! Она напрочь позабыла о дорогой картине и - вот пожалуйста - привела в дом мужчину, о котором практически ничего не знает.
     Однако исправлять ошибку было уже поздно. Марк прошел в квартиру и аккуратно закрыл за собой дверь. Включил свет, и она вздрогнула. Лампа под абажуром, украшенным бахромой, стояла на маленьком столике около отреставрированного старинного, в викторианском стиле, дивана, и ее мягкий свет падал как раз на ту стену, на которой висел Матисс.
     Наташа всмотрелась в картину. Для вещи, оцененной в четыреста тысяч долларов, она была на удивление мала: всего лишь восемнадцать на двадцать дюймов. Но такой малый размер полотна с лихвой компенсировался удивительным подбором красок.
     Картина представляла собой ранний вариант одного из самых известных портретов художника, на ней была изображена женщина в блузке с высоким воротом. У нее были голубые волосы, а лицо выполнено мазками зеленого цвета. Художник работал короткими, сильными движениями кисти, однако при всей экспериментальности в портрете просматривалось что-то удивительно реалистичное. Картину никак нельзя было отнести к числу лучших работ Матисса, но тем не менее она представляла интерес.
     Все еще продолжая рассматривать картину, Наташа с неприязнью вспомнила Якоба. Ее раздражало, что Ноксу, как и многим другим коллекционерам и торговцам, был безразличен уникальный талант художника. Для них искусство являлось только выгодным помещением капитала, своего рода удобной страховкой от инфляции. Как бы то ни было, девушке портрет казался очаровательным.
     Марк снял тренчкот и проследил за направлением ее взгляда. Разумом Наташа понимала, что ей нечего бояться, но все же сердце ее замирало.
     На лице Марка, когда он повернулся к ней, было явное недоумение.
     - Странно, по-моему, картина не вписывается в ваш интерьер.
     - Нет... я взяла ее на сохранение у подруги... по ее просьбе, пока она переезжает на новую квартиру, - поспешно сымпровизировала Наташа.
     Марк пожал плечами, похоже, не до конца принимая ее объяснение, и перевел взгляд. Он увидел панорамное окно на противоположной стене, и его глаза просветлели. С видом любопытного мальчишки он отправился полюбоваться панорамой.
     Наташа изумилась: он даже не узнал известную работу Матисса! Очевидно, он мог складно рассуждать о живописи, но не мог определить ценность произведения искусства вне стен галереи или музея!
     Стоя на фоне вида из окна современного ночного города, Марк выглядел в своем костюме странно и устрашающе. Наташу охватило необычное ощущение: с одной стороны, у нее было чувство, словно она знала его так хорошо, как никогда не знала ни одного мужчину, с другой - он по-прежнему оставался для девушки полной загадкой.
     Легкий шок, который она только что испытала, заставил ее осознать, насколько глупой была ее поспешность. Ей нужно что-то предпринять. И побыстрее.
     - Прекрасно, - произнес Марк и, обернувшись, добавил:
     - Что за вода поблескивает вдали?
     - Это Гудзон.
     - А вон там, подальше, мост - как он называется? И что за огни горят за рекой?
     Наташа сняла плащ и повесила его на старинную круглую вешалку, что стояла возле двери. Потом прошла через всю комнату к окну. При ходьбе туника льнула к телу, подчеркивая его изящные изгибы.
     Марк не отрываясь следил за ее движениями, взгляд его голубых глаз был как у ястреба, преследующего добычу. Сердце Наташи сразу же откликнулось, ускоряя темп. Под таким взглядом было очень трудно сохранять равновесие, она вдруг почувствовала себя удивительно застенчивой! Теперь девушка уже не могла стоять рядом с ним. Его желание становилось почти осязаемым.
     Наташа объяснила, указывая в окно:
     - Это мост Джорджа Вашингтона, а огни вдали - уже штат Нью-Джерси.
     - Потрясающе.
     Он говорил совсем не о виде из окна. Мягко и плавно, словно они заранее отрепетировали эту сцену, Марк подошел пугающе близко. Самыми кончиками пальцев он начал поглаживать кожу ее щеки: это было то же чувственное касание, которое еще на вечеринке заставляло Наташу забыть обо всем на свете.
     Она едва удержалась, чтобы не застонать. Его прикосновение дарило такое изысканное удовольствие! Как же теперь сообщить Марку, что все это ошибка, она передумала? А самое главное, как убедить в этом самое себя?
     Наташа осторожно отстранилась. Его лицо помрачнело.
     - Все в порядке?
     - Я... э-э... здесь немного жарковато, - пробормотала она первое, что пришло в голову.
     - Да, вы разрумянились. У вас в Америке в моде центральное отопление, в этом все дело. Любая комната превращается в сауну. Но это легко исправить.
     Старомодный паровой радиатор, установленный под окном, тихо шипел, но Марк не обратил на него внимания. Одним ловким движением он расстегнул разноцветную накидку - часть Наташиного костюма - и сбросил ее на ближайший стул.
     Девушка удивленно вдохнула: вот уж в чем его точно не упрекнуть, так это в излишней скромности!
     Теперь ее великолепные плечи вызывающе оголились - туника держалась только на тоненьких эластичных бретельках.
     - Вот так. Без этого вам будет гораздо прохладнее. - Марк скользнул глазами по молочной белизне открывшейся взгляду кожи.
     Наташа застыла, не в силах произнести ни слова в знак протеста. Честно говоря, накидка прикрывала не так уж много, но, снимая ее, Марк как бы символически лишал Наташу защитного покрова. Дыхание девушки участилось, а Марк улыбнулся ее реакции.
     - Cherie Наташа, это всего лишь прелюдия к тому, что должно произойти. Не надо смущаться.
     - Вы слишком много на себя берете! - воскликнула она, однако не так горячо, как хотелось бы.
     - Неужели? Для чего же еще вы меня пригласили к себе, как не для того, чтобы заняться любовью?
     - Может быть, поговорить? Узнать вас получше? Некоторые, знаете ли, иногда делают это еще до того, как прыгнуть вместе в постель.
     Подумав несколько секунд, Марк кивнул, словно принимая к сведению ее заявление.
     - Вы правы. Прошу прощения. Конечно, ваше спокойствие - в моих же интересах. Я определенно хотел бы, чтобы в нужный момент вы были раскованны и свободны.
     Как же она может расслабиться, если он отказывается ее понять! Похоже, придется назвать вещи своими именами. Вот только никак не удается собраться с духом, чтобы объясниться.
     - Э-э... хотите чего-нибудь выпить?
     - С удовольствием.
     - Присаживайтесь, я приготовлю. - Жестом пригласив Марка устраиваться на диване, Наташа отошла к буфету, в котором хранился ее скромный запас спиртного. - Что вам налить?
     - В такую ледяную ночь, как эта, бренди пришлось бы очень кстати... если, конечно, у вас есть, - быстро добавил Марк.
     У Наташи была небольшая бутылка "Гран Марнье", и она щедро плеснула его в две коньячные рюмки. Протягивая одну Марку, она не могла удержаться от улыбки: на ее диване он выглядел совсем как у себя дома! Сбросив сандалии, она устроилась на противоположном конце дивана, подобрав под себя ноги.
     - Вы все время ставите меня в тупик, - задумчиво произнес Марк, слегка покачивая в ладони рюмку с коньяком. - Когда мы уезжали из клуба, у вас были глаза перепуганной девственницы, а сейчас вы улыбаетесь, как видавшая виды искусительница. Интересно, когда вы настоящая?
     Она определенно не собирается раскрывать перед ним душу! Наташа решила проигнорировать вопрос.
     - Что ж, значит, я непостоянна. Разве не это делает женщину интересной?
     - Может быть. Но только в том случае, если в конце концов эта переменчивость уступит место чему-то более определенному.
     - Например, беспрекословному подчинению? - улыбнулась Наташа. Она поднесла к губам рюмку и сделала небольшой глоток.
     Марк сменил тактику.
     - Должен сделать вам комплимент как хозяйке, - с улыбкой произнес он. - У вас очень мило!
     - Спасибо.
     При ограниченных средствах оформление квартиры представляло серьезную проблему. Но с помощью изобретательности и немалых усилий ей удалось добиться нужного эффекта - комната выглядела теплой, уютной и так и манила остаться. Наташа очень гордилась своим жильем.
     Гостиная - небольшая, но с высоким потолком - была разделена на несколько зон при помощи умелой расстановки мебели, большую часть которой она разыскала в соседних антикварных магазинчиках. У окна было отведено место для работы - застекленный книжный шкаф и небольшой письменный стол. Диван, на котором они устроились, находился уже в зоне отдыха - тихого оазиса покоя, в который входили еще кресла с мягкими подушками. Поблизости от современной кухни, скрытой так, чтобы она не слишком бросалась в глаза, стоял дубовый обеденный стол, а вокруг него - подходящие по стилю стулья с высокими спинками. Конечно, хотелось бы, чтобы квартира была попросторнее, но на Манхэттене жилье стоит баснословно дорого, и Наташа не могла позволить себе большего.
     - Мне нравятся мелкие штрихи, которые придают вашему жилищу особый шарм: кружевная салфетка на столике, цветы, очень милые репродукции на стенах. Где вы их разыскали?
     - Это вкладные иллюстрации из книги прошлого века о дикой природе, - пояснила Наташа.
     - Они выглядят весьма изысканно.
     - Спасибо. Я сделала, что смогла, на ограниченном пространстве. Моя квартира - такая крошечная! Всего лишь одна комната, не считая... - Наташа запнулась.
     - ...спальни? - договорил за нее Марк, придавая обычному слову интимное звучание.
     Наташа покраснела, ненавидя себя за то, что смущается, как девчо