. Просто он хотел совсем другого - и поэтому ушел.
     - Отец знал... обо мне? Об операции?
     - Понятия не имею. Я давно потеряла с ним связь. И это грустно. Иногда я жалею, потому что знаю - он очень гордился бы тобой. Так же, как горжусь я.
     Горжусь? Так Ванда гордится ею до сих пор?! Августа недоверчиво покачала головой, водя ложкой по тарелке.
     - Не знаю, как это получилось, - Ванда говорила, продолжая есть суп. - Но когда он ушел, ты уже играла на скрипке лучше, чем это когда-либо получалось у него. И это очень нравилось отцу.
     И снова они ходили вокруг да около темы ее неудач. Говорили о жизни до и жизни после, но не о самом провале ее карьеры.
     - Мама, - оставив в покое ложку, Августа положила руки на стол. - Я ведь провалилась с позором. Свела на нет всю твою работу. Все эти стипендии, которые ты для меня добывала, прослушивания, учителя... переезд в Нью-Йорк, время, деньги, твои надежды и мечты. Я все это растратила зря. Я подвела тебя. - Августа сглотнула подступившие слезы. Ей было очень больно, но в то же время она испытывала облегчение, впервые высказав все это вслух. - Прости меня за это. Мне действительно очень жаль.
     Ванда отложила сандвич и энергично замотала головой:
     - Ты ни разу не разочаровала меня, юная леди. Наоборот, ты всегда была источником вдохновения. - Теперь настал черед смутиться Августе. - Ведь это не я выбивала тебе стипендии, дорогая. Ты зарабатывала их. Все, что я сделала для тебя, - это дала возможность развивать свои способности. Остальное твоя заслуга. Это ты репетировала по многу часов, совершенствуя свой талант. Ты поражала своими способностями учителей. Вовсе не я. Ты так красиво играла на скрипке и так переживала, когда что-нибудь шло не так. А я могла только стоять рядом и наблюдать, чувствуя собственную беспомощность.
     - Беспомощность? - Снова это слово. Теперь Августа знала, что такое чувствовать себя беспомощной, когда близкий тебе человек испытывает боль. Кэрри Матракс тоже знала это. И Скотти.
     Ванда снова принялась за суп.
     - Поверь мне, нет ничего ужаснее, чем чувствовать, что ты бессильна помочь тем, кого любишь, - сказала она. - Я смотрела, как рушатся твои мечты, и так за тебя переживала. Но тебе всегда было тяжелее всех, потому что ты была очень к себе строга. - Лицо Ванды вдруг словно осветилось изнутри. - Но потом в один прекрасный день ты говорила: "Мама, я тут подумала..." - и устремлялась ловить следующую мечту. Это качество всегда поражало меня. Я никогда больше не встречала такой сильной и целеустремленной особы, как ты. Даже в последний раз, после операции. - Она посмотрела на дочь влажными глазами. - И потом, хотя все знали, что ты никогда не сможешь играть, как раньше, ты продолжала упражняться. Я думала, что умру, наблюдая за тобой. Ты так усердно работала. И так надеялась на лучшее, - Ванда смахнула слезы. - А теперь - надо же. Совершенно новая жизнь. Никогда еще не видела тебя такой счастливой и довольной. И я очень этому рада!
     Взгляд Августы медленно скользил по столу, по стоящей перед ней тарелке. Новые кусочки головоломки вставали на свои места, создавая простую картину, изображавшую мать, любящую своего ребенка.
     - И ты никогда не чувствовала себя обманутой? - спросила Августа. - Не чувствовала, что у тебя украли время и энергию?
     - Конечно, чувствовала, - призналась мать. - Переезд в Нью-Йорк создал чудовищную массу неудобств. Я очень скучала без тебя, когда ты все дни проводила в колледже. И мне пришлось научиться быть матерью профессиональной скрипачки - куда ходить, с кем встречаться, что делать, - а ведь меня это, должна признаться, совершенно не увлекало. А все эти концерты, прослушивания - слушать пятьдесят других скрипачей, когда я пришла послушать только тебя... - Она проглотила ложку супа. - Но когда у тебя дети, всегда приходится идти на подобные жертвы. Ради них. Потому что ты любишь их. И об этом никогда не жалеешь. Ты узнаешь это чувство, когда сама станешь матерью, Августа. - Ванда посмотрела на часы. - Кстати, о детях, мне пора поторопиться. Скотти надо скоро выезжать. А я еще не вырезала для Хлои фигурки из желатина. А ты...
     - Мама!
     - Да?
     - Я люблю тебя!
     - Ну конечно. А теперь поторопись, а то опоздаешь.

Глава 11

     - Вот теперь я беспокоюсь по-настоящему, - прервал царившую в машине тишину Скотти. - Ты такая тихая сегодня. Волнуешься за своих мигунов и жевунов? Не волнуйся. Даже если они забудут все слова, у них такие классные костюмы. Взрослых всегда забавляет гораздо больше, когда дети все путают. Родителям есть потом о чем говорить. Я был когда-то деревом во втором классе. Так мои родители до самой смерти вспоминали, как я почесывался и утирал нос, вместо того чтобы стоять неподвижно. А теперь у всех есть камеры, так что все будет запечатлено навеки. Эмоциональный шантаж. Родители просто живут ради таких моментов. - Последовала короткая пауза. - Конечно, это выглядит мило, только когда дети маленькие. Ребята постарше ожидают от себя большего. И когда они начинают что-то путать... это такой удар по их самолюбию.
     - Так кто же из нас тут волнуется - ты или я?
     Скотти внимательно поглядел на Августу.
     - Я, - честно признался он. - Может быть, зря я так торопил события. Еще пара недель репетиций никому бы не повредила.
     - Скотти!
     Он снова посмотрел на Августу.
     - Мои мигуны и жевуны знают свои роли назубок, а твои ребята получают от всего, связанного со спектаклем, огромное удовольствие. Если бы мы стали ждать Рождества, то утратили бы импульс. Всем наскучило бы заниматься одним и тем же столько времени. Они готовы к премьере сегодня. А если что-то и перепутают, так им будет что вспомнить лет через пятьдесят на встречах с одноклассниками. - Глаза ее встретились с глазами Скотти, и Августа улыбнулась. - Ты не можешь всякий раз создавать им идеальные условия. Не можешь все время ждать правильного расположения звезд. Ты даешь им возможность реализовать себя, но воспользоваться этой возможностью они должны сами. Ты ведь хотел, чтобы этот спектакль научил их чему-то. Пусть почувствуют на себе, что такое успех и неудача.
     - У них впереди вся жизнь, чтобы усвоить подобные уроки.
     - Но им надо как можно скорее научиться с этим справляться, - перебила Августа. - Ведь не всегда их будет кому поддержать. Впрочем, я уверена, что сегодня все пройдет отлично. Но если наши юные актеры и сделают какие-то ошибки, жизнь все равно не остановится.
     Скотти недоверчиво посмотрел на Августу, словно совершенно не ожидал услышать от нее такое.
     - Поэтому не надо демонстрировать свое волнение, - продолжала она. - Ребята ведь смотрят на тебя, ища поддержки. А у тебя сейчас такой вид... словно перед приемом у дантиста.
     Скотти усмехнулся, затем вздохнул. Августа видела, что он мысленно приказывает своему телу расслабиться. И тут глаза его вдруг удивленно сузились, и Скотти в упор посмотрел на нее:
     - Как это не похоже на твои обычные, полные фатализма речи! Ведь это тебе, а не мне мерещится неудача за каждым углом, Неужели мне удалось изменить твои взгляды на жизнь? - Скотти самодовольно улыбнулся.
     - Ну вот еще, - шутливо фыркнула Августа.
     - Хорошо, тогда скажи мне, когда ты успела так поумнеть?
     - Я всегда была умницей, - сказала она, улыбаясь, а про себя добавила: "Просто раньше я не знала об этом".

***

     Алиса Дамарк поразила всех своим танцем, полосатые колготки леденцовых человечков произвели фурор, а Дороти умудрилась не наткнуться ни на одного жевуна и мигуна, выходя из города. Дети пели как никогда. В общем, та часть представления, за которую отвечала Августа, была выше всяких похвал.
     Они с Кэрри отвели детишек в библиотеку, где те должны были дожидаться финала. Вздохнув с облегчением, Августа тут же принялась волноваться за остальных участников спектакля.
     Накануне она посоветовала Железному Дровосеку всякий раз, когда он спотыкается, делать вид, что так и надо. И сегодня он последовал ее совету. Это очень понравилось зрителям. А когда плюшевый Тото выпал случайно из корзинки Дороти, она, не растерявшись, отчитала его за плохое поведение. Лиза Витт, игравшая злую волшебницу Запада, говорила противным скрипучим голосом, который никак не получался у нее на репетиции. А Хетер Престон, изображавшая добрую волшебницу Гленду, ни разу не остановилась в нерешительности, величаво проплывая по сцене.
     Августа стояла в правой кулисе и внимательно наблюдала за юными актерами, за родителями в зале, их друзьями, помогавшими за сценой. Один раз из-за другой кулисы ей улыбнулся Скотти, но он был слишком занят, чтобы уделить ей больше внимания.
     После стольких лет сомнений и страха внутри нее словно забил фонтанчик радости и веры в себя.
     Августа вдруг увидела себя со стороны. Она знала, кто она, кем была и кем хочет стать. Она гордилась собой - это было совершенно незнакомое ей чувство. И она холила и лелеяла его, подкармливая воспоминаниями, которые раньше казались неважными.
     Возможно, впервые в жизни она почувствовала себя на удивление свободной. Августа вдруг поняла, что она вовсе не какая-то ошибка природы, разрушающая мечты и надежды других людей.
     Она - обыкновенная женщина, которая превосходно умеет играть на скрипке, которая влюблена по уши в своего мужчину и его маленькую дочку. И у которой достаточно сил, чтобы быть счастливой.
     Возвращаясь в библиотеку, чтобы вывести жевунов и мигунов на финальную сцену, она уже точно знала, что произойдет в ее жизни в ближайшее время.
     - О, тетя Эм, как хорошо дома! - воскликнула на сцене Дороти. Это была ее финальная реплика.
     Аудитория взорвалась аплодисментами. Занавес закрылся и открылся снова перед вышедшими на поклоны мигунами, жевунами и жителями Изумрудного города.
     А потом актеры и публика принялись вызывать на поклон Скотти.
     Августа наблюдала за ним из-за сцены, и сердце ее переполнилось любовью и гордостью. Вышедший на сцену Скотти сгорал изнутри от волнения и в то же время старался выглядеть уверенным.
     Конечно, он вовсе не Мидас. Теперь Августа знала, что кажущаяся удачливость Скотти зиждется на упорном труде. Но было в этом мужчине что-то такое, что всякий раз заставляло ее сердце петь.
     Он был настоящим мастером манипуляций и сейчас постарался напомнить сидящим в зале об упорном труде актеров и о том, что каждый член городской общины внес свой вклад в то, что происходит на этой сцене. Заодно Скотти не забыл упомянуть, что рассчитывает на их не менее активное участие в проекте следующего года. Дойдя до признания заслуг Кэрри Матракс и Августы, Скотти остался недоволен тем, что они лишь помахали залу из кулис, и призвал их выйти на сцену.
     Улыбаясь, Августа взялась за протянутую руку Скотти и снова помахала залу. Затем Скотти попросил встать дам из Садового клуба, похвалив их за отлично сшитые костюмы жителей Канзаса. Поймав взгляд Скотти, Августа улыбнулась ему.
     - Что такое? - спросил он, уловив странное выражение ее глаз. - Что происходит?
     - Ничего, - с загадочной улыбкой ответила Гасти.
     Скотти чуть нахмурился, не переставая изъявлять благодарность местным бизнесменам.
     Пока зал аплодировал, он бросал на Августу вопросительные, полные подозрения взгляды.
     - Я просто думала, что ты станешь делать, если вместо мальчиков я нарожаю тебе еще девочек. - Скотти не поверил собственным ушам. - Что, если у нас родится двенадцать дочек и ни одного сына?
     Оторвав взгляд от Августы, Скотти поблагодарил за помощь родителей, которые помогали оборудовать сцену.
     - Ты имеешь в виду план Б, да? - сказал он Августе с таким видом, словно они подробно обсуждали все планы от А до Я. - Семейный женский оркестр, с которым мы станем ходить по дорогам?
     Августа рассмеялась.
     Теперь наступила очередь леди из благотворительного комитета, шивших костюмы для главных персонажей.
     - Так ты все еще хочешь на мне жениться? - спросила Августа, даже не глядя в сторону Скотти, когда раздался очередной шквал аплодисментов.
     - Конечно. - Скотти улыбнулся толпе. - Причем немедленно.
     - Хорошо, - кивнула в ответ Августа.
     Тогда Скотти повернулся к ней, быстро обнял за плечи и поцеловал в губы. Перед всем городом, перед соседями и друзьями, перед мигунами, жевунами и жителями страны Оз.
     Новый шквал аплодисментов был адресован уже им двоим. Взглянув в глаза Скотти, Августа словно впервые увидела в них собственное отражение. Свои надежды и слабости, свои радости и страхи. Она знала, что способна на великие свершения и огромные ошибки. Это было правильно, из этого состояла жизнь. И добро всегда побеждало зло.
     Их окружили с поздравлениями ученики и друзья. Августа сжала руку Скотти, чтобы еще на несколько секунд завладеть его вниманием.
     - Обещаю - ты не будешь разочарован!
     - Никогда не сомневался в этом, - улыбнувшись, уверенно произнес он.