со стола. Она уже повернулась, но угодила прямо в руки Бриса. Девушка
подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела его взгляд, такой  же
тяжелый и холодный, как глыба потемневшего льда.
   - У тебя тут проблемы? - спросил он Эллис, не отпуская ее запястий.
   - Нет, - ответила она автоматически,  понимая,  что  оба  мужчины  готовы
сейчас схлестнуться в смертельной схватке. - Никаких проблем. Пойдем.
   У нее были все основания полагать, что Брис смог бы удержаться  в  рамках
честной драки с Рубеном и непременно вправил бы ему мозги.  Но  в  том-то  и
дело, что каждая клетка ее напряженного тела  говорила,  что  честной  драки
здесь не получится. Этого невозможно ждать  от  Эванса,  который  слаб,  как
напившаяся шавка, но  в  два  раза  подлее  и  бесчестнее.  Он  любым  путем
постарается причинить зло Брису, а она скорее  вытерпит  любое  оскорбление,
чем позволит этому случиться.
   - Хватит! -  выкрикнула  Эллис,  безуспешно  стараясь  оттолкнуть  своего
непрошенного защитника. - Пойдем!
   Несколько долгих напряженных секунд Брис  продолжал  смотреть  на  своего
противника. Тот с вызовом ожидал начала потасовки, но наконец не выдержал  и
отвел глаза, так и не решившись начать первым. Брис повернулся к  девушке  -
теперь можно поговорить.
   - Если хоть кто-нибудь посмотрит на тебя косо, я хочу слышать об этом,  -
сказал он ей.
   То, каким тоном были сказаны эти слова, да и сами слова, что-то надломили
в Эллис.
   Теперь она уже сама разозлилась. Что они себе думают, кто она  им  такая?
Один использует ее, как какую-то  наживку,  и  постоянно  цепляется,  другой
разговаривает с нею так,  словно  она  его  собственность.  Ей  до  чертиков
надоело такое к себе отношение, и она скорее  умрет,  чем  позволит  другому
мужчине стать ее собственником.
   Она резко вырвала руку у Бриса и, не оглядываясь, пошла,  оставив  его  и
Эванса. "Если уж им хочется поднимать суматоху, черт  с  ними",  -  подумала
она, возвращаясь назад к бару со своим подносом.
   Спустя несколько секунд Брис последовал за ней и попытался заговорить, но
ей не хотелось иметь с ним ничего общего в эту минуту. Она в  очередной  раз
ошиблась, думая, что он - Друг.
   - Да что, черт возьми, с тобой происходит?! - спросил он, когда потерпели
поражения несколько его попыток привлечь внимание девушки.
   Она  продолжала  смотреть  сквозь  него,  как  если  бы  он   вообще   не
существовал, и это его встревожило не на шутку.
   Эллис спокойно смотрела, как Таг наполнил пивом четыре бокала и  поставил
их ей на поднос, а когда она понесла  их,  Брис  снова  оказался  за  ней  и
предпринял еще одну попытку заговорить с девушкой.
   - Слушай, ты никогда раньше не боялась говорить то, что у тебя на уме.  И
не говори мне, что теперь ты просто боишься меня или стала стесняться.
   Эллис остановилась у стола в центре комнаты, поставила на него бокалы, не
замечая, что почти все посетители пивной давно не спускают с них глаз.
   - Проклятье, Эллис, я думал, мы согласились  быть  друзьями,  -  произнес
Брис так громко, что его можно было услышать через два  столика  и  заглушая
пластинку  Пэтси  Клайн,  игравшую  в   музыкальном   автомате.   -   Друзья
разговаривают, и у них нет привычки вот так  вот  пожимать  плечами.  Друзья
обычно играют честно.
   - Я же тебе говорила, что у меня не было друзей. Так откуда  же  мне  все
это знать? - Эллис прошла мимо него, снова  направляясь  к  бару.  -  И  уж,
конечно, я не знала, что,  как  только  подружишься,  сразу  же  становишься
собственностью друга.
   - Собственностью?!
   Брис растерялся. Он очень хорошо знал житейскую мудрость; если на  голову
одеть мешок из-под картошки, то и тогда дорогу в лесу  отыщешь  скорее,  чем
логику в женских словах.
   - Да, собственностью, - Эллис метнула в него разъяренный взгляд.  -  Как,
если бы ты был собакой, коровой или чем-то таким.
   Нет, мужчины, точно, бывают тупыми, как  кирпичи.  Это  ей  очень  хорошо
известно. У Эллис уже была заготовлена масса поучительных  слов,  как  вдруг
она заметила, что добрая половина посетителей таверны внимательно следит  за
их перебранкой. Девушка стремительно пошла  к  двери,  ведущей  в  служебное
помещение, и, зная, что Брис непременно последует за ней, уже там выпалила:
   - Я говорю о том, что вы там делали с Рубеном Эвансом. Как будто  я  твоя
личная собственность, - она уперлась руками в бока. - Я не  желаю,  слышишь,
не-же-ла-ю, чтобы  ты  совал  свой  нос,  если  мне  случится  с  кем-нибудь
поцапаться! Я не хочу, чтобы ты вышагивал  вокруг  меня,  раздувая  гребень,
словно петух вокруг своей курицы! Слышишь, ты! Люди уже начали  думать,  что
мы  спим  с  тобой,  а  вдобавок  и  ты  ведешь  себя  так,  будто  я   твоя
собственность... Следующим этапом я знаю, что будет: ты начнешь на глазах  у
всех чмокать меня, чтобы показать им, что так оно и есть, или отшлепаешь!..
   Брис остолбенел, пораженный... Она сказала кучу совершенно  диких  вещей!
Как только она могла такое подумать?!
   - Отшлепаю? Тебя? - Он все еще надеялся, что просто  не  правильно  понял
ее. - Тебя? Я? - Его голос уже срывался от волнения.  -  Да  я  в  жизни  не
ударил ни одной женщины, даже собственной сестры. Никогда! Я не мог... Я  не
могу...
   Внезапно Брис замолчал. Острая боль пронзила его сердце. Он  посмотрел  в
лицо девушки, желая там найти объяснение ужасу, который  испытывал.  Мужчина
принял боль, страх и гнев, обнаруженные в ее глазах, на себя и заключил их в
своем сердце. И в следующее мгновенье Эллис прочла в его  взгляде  печаль  и
сожаление. Он прикоснулся ладонью к ее щеке, жалея, что не может  спасти  ее
от того чувства, которое  породила  рука  последнего  прикасавшегося  к  ней
мужчины.
   - Он.., бил тебя? - спросил Брис мягко, боясь поверить в это  и  понимая,
что не в силах изменить ничего в ее прошлом.
   Как мог кто бы то ни был, пусть даже страшнейшее чудовище в мире, ударить
лицо, так похожее на ангельское?
   - Твой муж? Он бил тебя?
   - Нет... - растерянно ответила Эллис, пораженная невероятной нежностью, с
которой обращался к ней Брис. - Нет. Он... Он не бил меня.  Ну,  так,  давал
иногда оплеухи.., но только, когда напивался.
   - Мне очень жаль, Эллис, - сказал мужчина. Это было все, что  он  нашелся
сказать. Сейчас Брис испытывал целую гамму всевозможных ощущений, но  только
чувство сожаления было единственным,  которое  он  мог  определить  точно  и
наиболее  обостренно.  Он  прекрасно   знал,   сколько   вокруг   существует
жестокости, и все равно не мог с этим примириться.
   - Нет надобности сожалеть,  -  Эллис  чувствовала  себя  страшно  неловко
оттого, что он жалеет ее. Почему он говорит таким извиняющимся тоном?  -  Ты
меня еще пока пальцем не тронул,  хотя,  по  моим  наблюдениям,  и  мог  это
несколько раз сделать.
   - Я?! Нет! Никогда! Я... - Он говорил немного бессвязно. - Да зачем мне?
   -  Ну,  ты  теперь  сам  знаешь,  что  я  немного  вспыльчива   и   бываю
раздражительной, - Эллис с совершенно серьезным видом назвала эти свои самые
большие пороки. - Так что ты имеешь полное право и  сам  раздражаться  из-за
этого.
   - Я не обращаю на это внимания,  -  произнес  наконец  Брис,  думая,  что
именно она имеет полное право быть понятой окружающими.
   Девушка не очень ему поверила, поэтому продолжала объяснять:
   - Короче, так получилось, что мне не всегда удавалось придерживать язык в
разговоре с тобой. Мистер Джонсон уж наверняка не вытерпел  бы,  если  бы  я
огрызалась. Совсем не то, что ты.
   - Так ты думала, я бы смог тебя ударить за то, что ты  говоришь  то,  что
думаешь?
   Эллис пожала плечами. С того момента, как они встретились, она не  знала,
как поведет себя этот мужчина в той или  иной  ситуации,  какова  будет  его
реакция. Он был так же  непредсказуем,  как  молния  во  время  грозы.  Брис
смеялся, когда ему надо было рычать от ярости, и был вежлив  и  нежен,  хотя
полагалось бы быть разъяренным и грубым.
   Мужская ладонь, словно прочная, грубовато-нежная чаша, закрыла  ее  лицо.
Дыхание замерло в горле девушки. Он склонился к Эллис, и на своих щеках  она
почувствовала легкое прикосновение мужских губ. А когда  Брис  поцеловал  ее
открытый рот, она почти оглохла от громовых ударов пульса в ушах, и тело  ее
сразу обмякло. Брис же целовал ее губы, прикасаясь кончиком языка к  уголкам
ее рта, и его прикосновения становились все сильнее и настойчивее.
   Глаза Эллис медленно закрылись; она решительно отбросила весь свой старый
мир, так как в ней уже началось возрождение чего-то нового,  и  это  чувство
было таким прекрасным!
   Словно величайший маг, Брис вызывал в ее теле такие потрясающие ощущения,
о которых ей не доводилось и мечтать. Мужские руки легко, ничего от  нее  не
требуя,  скользнули  ей  на  плечи  и   обняли   девушку.   Она   интуитивно
почувствовала, что он ни на чем не настаивает и не  принуждает  ни  к  чему.
Эллис могла сделать свой выбор сама: вырваться и уйти или  остаться.  И  она
сделала свой выбор. Эллис осталась с ним.
   Казалось, в ее венах течет поток какой-то неведомой энергии,  которая  по
мельчайшим капиллярам, через нервные окончания передается  Брису,  и  каждое
его прикосновение  только  усиливало  это  энергетическое  объединение  двух
людей. Его  близость  принесла  девушке  чувство  тревожного  возбуждения  и
изысканно волнующее ощущение того, как  мужское  тело,  прикасающееся  к  ее
мягкой, податливой груди, наполняет всю ее трепетом и пульсирующим счастьем.
Этот  мужчина  стал  причиной  новой  силы,  зародившейся  внутри  Эллис,  и
свидетелем ее чувственности, когда руки девушки, робко и слегка  подрагивая,
стали исследовать его массивное, мускулистое, упругое тело.
   Ее губы стали смелее и отзывчивее, вся ее стройная фигура натянулась, как
струна, порывисто и  щедро  обещая  Брису  то,  что  ему  грезилось  лишь  в
прекрасных фантазиях.
   Его губы двигались по девичьей коже, руки сжимали и гладили ее  тело.  Он
дарил ей наслаждение  и  ничего,  ничего  не  требовал  взамен.  Эллис  была
переполнена чувствами, она ослабела от их наплыва и едва  стояла  на  ногах.
Девушка шаталась от возбуждения  и  волнения,  ее  голова  кружилась.  Брис,
чувствуя ее состояние, осторожно повернул ее таким образом, чтобы она  имела
возможность опереться о стену комнаты.
   Его руки вернулись к лицу Эллис. Он продолжал целовать  ее  губы,  глаза,
волосы; нежные прикосновения мужских губ словно хотели вернуть ее  назад,  в
реальность. Ей же хотелось остаться в  этом  чудесном  мире,  с  которым  ее
познакомил Брис. Неожиданно он оторвался от нее и улыбнулся,  когда  девушка
попыталась что-то разочарованно пробормотать.
   - Ты доверяешь мне, Эллис? - спросил мужчина, радуясь  тому  чувственному
огоньку, который он заметил в ее открывшихся глазах.
   Доверяет ли? Его ладони у нее на лице, она беззащитна перед ним.  Он  мог
бы уже много раз причинить ей боль, но она твердо знала, что  ничего  такого
не произойдет, А еще Эллис была уверена в том, что он  будет  ее  оберегать,
защищать от напастей и обид. Так доверяет ли она ему?
   - Да, - произнесла Эллис хриплым от возбуждения голосом.
   - Тогда верь, что я не причиню  тебе  зла,  -  ему  хотелось,  чтобы  она
поверила ему, хотелось... Он хотел ее,  хотел  всем  своим  существом.  Брис
видел мельчайшие детали ее лица, каждую черточку. Он готов был вечность  вот
так стоять и смотреть в глаза Эллис.
   И вдруг, так неожиданно, как будто его молотком по  голове  ударили,  ему
стало ясно, что он безнадежно влюбился в эту девушку. И причиной тому не то,
что он ей нужен, а как раз наоборот, и то еще, что она, как видно, совсем  в
нем не нуждается.
   У него могло быть желание защищать ее, он  мог  пытаться  уберечь  ее  от
какой-нибудь беды, охранять  ее,  словом,  делать  для  нее  все,  что,  как
считают, должен делать мужчина для женщины, И все-таки не было у него и тени
подозрения, что Эллис слаба и беспомощна. Без  отца,  без  матери,  отданная
замуж в пятнадцать лет за ненавистного человека - один Бог  ведает,  что  ей
пришлось перенести за ее короткую жизнь и о чем она ему не рассказала еще  -
она осталась сильной, независимой,  способной  защитить  себя  сама,  своими
силами. Жизнь Эллис принадлежала только ей. Но так же верно было и  то,  что
он, Брис Ласалль, желал  найти  способ  убедить  ее  принять  его  помощь  и
разделить с ним ее жизнь.
   Его ладони легли на плечи девушки.
   - Если хочешь что-нибудь сказать  мне,  скажи.  Когда  и  где  бы  ты  не
захотела что-то мне сказать, говори. Я хочу знать, о чем ты  думаешь  и  что
чувствуешь.
   Пальцы Бриса сжали ее плечи. Она чувствовала  их  пожатие,  но  это  было
совсем  не  больно,  нет.   Это   было   скорее   знаком   самой   искренней
доброжелательности и откровенности. И Эллис теперь  уже  до  конца  поверила
ему. Ей еще подумалось, что, видимо, так и должно было у них быть. Это - как
лед на озере: сначала надо попробовать  его  на  прочность  и  только  потом
уходить далеко от берега.
   - Я хочу, чтобы ты держался подальше от Рубена Эванса, - наконец  сказала
она, ожидая гневной вспышки.
   Брис удивленно отодвинулся от нее.
   - Он оскорбил тебя, Эллис, и чуть не поссорил нас. На этот раз, по-моему,
ты хочешь ввязаться в чужую драку.
   - Пока что он меня не оскорбил. И до тех пор, пока он лает на  меня,  это
мое дело и моя драка, - ответила девушка. Ей и  прежде  не  хотелось,  чтобы
Брис начал обмениваться тумаками с Эвансом,  еще  до  того,  как  они  стали
друзьями. И тем более сейчас, когда она  открыла  для  себя,  какие  чувства
дарит ей дружба с Брисом, ей меньше всего хотелось, чтобы у него дело  дошло
до драки с этим подонком Эвансом.
   - Выходит, ты хочешь, чтобы я стоял в стороне и позволял ему делать  тебе
разные гадости?
   Все его воспитание, весь опыт жизни восставали при одной мысли об этом. У
его друзей, да и вообще у  мужчин  его  круга,  были  совершенно  конкретные
представления о том, что должен и чего не должен делать настоящий парень.
   - Да, - резко подтвердила она и потом добавила уже мягче:
   - Когда он начнет гавкать на тебя, тогда это будет твое дело.
   А-а! Есть много способов обойти препятствие,  и  эти  способы  он  знает.
Препятствия и помехи можно обойти, перепрыгнуть, устранить. Рубен Эванс  как
раз из тех препятствий, которые ему уже приходилось устранять и раньше.
   - Достаточно откровенно, - медленная, хитроватая  усмешка  скользнула  по
его губам. - Но с одним условием. Эллис нахмурилась.
   - Разве так друзья поступают? Что за условия?
   - Иногда поступают.
   В ее мечтах друзья были друзьями без всяких условий, просто  потому,  что
они друзья. Но, правда, она заметила, что  большинство  из  ее  мечтаний  на
поверку  оказывались  глупыми  и  неприемлемыми,  поэтому  она  и  не  очень
переживала, если действительность  очень  уж  отличалась  от  того,  что  ей
грезилось. Кроме того, Брис  был  так  близко,  так  сияли  его  глаза,  так
соблазнительны были его губы... Как можно было отказать ему?
   - Ну, какое условие?
   - Окажи мне честь - позволь пригласить  тебя  на  танец  в  ознаменование
твоего дня рождения.
   Ах, какое это было элегантное приглашение, как оно было ей приятно, но...
   - Я не умею танцевать.
   Эллис опустила глаза. Ей хорошо было известно,  что  танцы  -  это  такая
штука, которую женщина обязательно должна уметь делать, как, скажем,  пахать
или шить. Она часто у себя в Стоуни Холлоу по ночам украдкой  пробиралась  к
амбару, где собиралась  деревенская  молодежь,  чтобы  хоть  краешком  глаза
посмотреть, как они танцуют. Мамаши учили дочерей, как нужно танцевать и  не
менее важному умению кружить головы  парням  точно  так  же,  как  и  умению
готовить или убираться. Эта часть ее образования оказалась ей недоступна.
   - Ты можешь танцевать, - сказал Брис, приподняв ее лицо и заглянув  ей  в
глаза. - Ты мне сама говорила, что  достаточно  взрослая  для  чего  угодно,
кроме старости и смерти. Твои слова?
   - Ну, я имела в виду разные важные вещи. Ну, там, зарабатывать  на  жизнь
самостоятельно...
   - Важные вещи?
   Он от удивления открыл рот, округлил глаза и выглядел потрясенным.
   - Черт возьми, Эллис! Да нет в  целом  мире  ничего  более  важного,  чем
держать в руках хорошенькую  девушку  -  как  можно  крепче,  вот  так  -  и
кружиться под тихую музыку.
   Соблазнительно прижавшись к ней, Брис продемонстрировал, что  он  имел  в
виду.
   "О Господи!" - только и смогла подумать Эллис, а  вслух  робко  спросила,
чувствуя, как у нее замирает от страха и стыда сердце:
   - Как ты  думаешь,  если  у  меня  есть  друг,  он  сможет  меня  научить
танцевать?
   - Убежден, что он будет бесконечно рад. Если только не умрет от счастья.

Глава 8

   Когда-то давным-давно Эффи Уотсон получила от своего брата  на  Рождество
коробку удивительных шоколадных конфет. Она оставила ее открытой на кухонном
столе и щедро разрешила всем детям взять по одной конфетке. Для Эллис дружба
являлась таким вот подарком. Взяв однажды кусочек, попробовав его  на  вкус,
ей теперь было страшно трудно сдержаться и не взять другой.
   Удивительная вещь - дружба. Кажется, приобрел одного друга и все, но  это
сразу влечет знакомство со всеми его друзьями, а потом знакомство с друзьями
друзей, а потом... Словом, Эллис скоро оказалась в  дружеских  отношениях  с
половиной города Вебстер, во многом даже к собственному своему удивлению.
   С ясными, открытыми глазами, осторожная, как всегда, Эллис не  питала  ни
малейших иллюзий относительно  своей  неожиданной  популярности  в  городке.
Ласаллей любили в Вебстере, и во многом именно  благодаря  отношению  к  ним
мужчины и женщины, которых она обслуживала в "Колесе" и  у  Лути,  поднимали
приветственно руки, когда видели ее на улице, и с таким интересом спрашивали
Эллис о ее здоровье, что она почти поверила, будто их этот вопрос занимает.
   Да, сказать по правде, ей и не  хотелось  отказываться  от  всех  удобств
такого  обхождения.  А  кому  бы  хотелось?  Ей  нравилось   слышать   звуки
приветственных возгласов на  улице,  встречать  кого-то,  кто  знает  ее,  и
улыбаться в ответ  на  их  широкие  улыбки.  Она  получала  удовольствие  от
доброжелательности окружающих, упивалась их вниманием к себе.
   - Адский пламень и тысяча проклятий! Слушай,  парень,  -  раздался  голос
Вилбура Джордана, который сидел на своем обычном месте в конце бара. - Скоро
почти месяц, как ты  пытаешься  обучить  эту  бедную  малышку  танцевать.  Я
удивляюсь, как ей еще  удается  обслуживать  клиентов  после  того,  как  ты
отдавил ей ноги.
   Было часа два дня, и по традиции, как всегда в  субботу,  бар  был  почти
совсем пуст, если не считать нескольких завсегдатаев, которые рано приходили
и быстро покидали таверну. Но эти были больше заинтересованы  в  том,  чтобы
услышать последние городские сплетни, чем в  том,  чтобы  заказать  выпивку.
Брис тоже стал одним из таких клиентов.  Он  постоянно  заходил  сюда  после
работы по субботам, чтобы  использовать  каждую  возможность  и  дать  Эллис
очередной урок танцев.
   Брис остановился на середине па, натолкнувшись на девушку, и повернулся к
Вилбуру.
   - Я не из тех, кто прохаживается по чужим ногам,  старик,  -  откликнулся
он. - Хотя подобных ножек я еще никогда не видел раньше.
   Было время, когда Эллис могла  возмутиться  от  подобного  замечания,  но
теперь и она, и он очень хорошо понимали, хотя и не говорили об этом, что их
занятия преследовали цель больше - достигнуть  близости  физической,  -  чем
просто научиться танцам. Впрочем, это не помешало  ей  уже  недурно  освоить
некоторые танцевальные движения, и она стала  значительно  более  опытной...
Более опытной во всех отношениях.
   Она покидала Стоуни Холлоу с  единственной  надеждой,  что  не  умрет  от
голода прежде, чем сумеет вернуться. Сейчас  же  у  нее  были  уже  полов