, будучи на пятом месяце, она узнала, что Берт изменяет ей с новой официанткой кервиллского бара.
     Позже выяснилось, что это не первый его роман на стороне.
     От расстройства Линн не могла ни есть, ни спать. К несчастью для себя, она по-прежнему безумно любила мужа.
     Она винила Берта в смерти их первого ребенка. Он сказал, что у нее невроз и что ей надо отдохнуть. Линн улетела в Лос-Анджелес и там купила себе первую норковую шубку.
     Все чеки она переслала Берту. Он не сказал ей ни слова.
     Она зашла в ванную - роскошную комнату в тридцать квадратных футов с белым ковром на полу и зеркальными стенами. Двери и трубы были выкрашены глянцевой черной автоэмалью. На возвышении стояла черная ванна-джакузи, в углу была душевая кабинка, выложенная черным кафелем, а за перегородкой - туалет площадью десять на десять футов с унитазом и биде. Вся арматура была сделана из золота двадцать второй пробы. Линн подошла к черной мраморной раковине и смыла макияж. Подняв голову, она увидела в зеркале Берта. Он стоял сзади, полностью одетый, и смотрел на нее.
     У Линн подвело живот и подогнулись колени. К горлу подступила тошнота.
     - Не делай этого.
     - Линн...
     - Не уходи, Берт.
     - Я только схожу за сигаретами.
     - В буфете лежат две пачки.
     - Я смотрел. Там ничего нет. Вернусь через час.
     - Не трудись. - И она швырнула в него полотенцем.
     Берт чуть не расплескал свой бокал. - Убирайся ко всем чертям! - крикнула она, но он уже ушел.
     Линн подбежала к унитазу. Ее вырвало.

***

     Шарлин поежилась и набросила на плечи дымчатую норковую шубку от Адольфо.
     - Замерзла? - спросил Гарри; он сопровождал ее на вечеринке.
     Она нажала серебряную кнопку внутренней связи на подлокотнике между сиденьями.
     - Луи, включи обогреватель, рог favor .
     - Si, - ответил шофер и повернул ручку компьютеризированного термостата.
     - Еще шампанского? - Гарри, взяв бутылку, налил себе в бокал.
     - Пожалуй, нет, - отозвалась Шарлин, кутаясь в шубку.
     На губах ее играла довольная улыбка.
     - Хороший был вечер?
     - Да.
     Гарри откинулся на спинку сиденья и обнял ее за плечи.
     - Кажется, сегодня я подружилась с одним человеком.
     - Правда? Спасибо. - Он начал нежно покусывать ее ушко.
     Шарлин вывернулась.
     - Не с тобой, Гарри. И прекрати!
     - В чем дело?
     - Я говорю о Морин Макдональд.
     - А... - Он убрал руку и сделал большой глоток вина.
     - Я не часто испытываю такие чувства к новым знакомым. Мне почему-то кажется, что мы с ней уже встречались.
     Может быть, так оно и есть.
     - Вы встречались? Когда? Где?
     - В прошлой жизни. Наверное, мы с ней были подругами. А может быть, даже сестрами.., или братьями.
     Гарри потер глаза.
     - Я слишком много выпил, чтобы вникать в эти премудрости. Брось, Шарлин! Как вы могли быть братьями?
     - Это возможно. Вполне возможно. Если чувствуешь с кем-то духовное родство, значит, очень может быть, что ты общался с этим человеком в прошлой жизни.
     - Шарлин, я баптист и не верю в реинкарнацию.
     - Гарри, я знаю тебя уже пять лет и что-то не припомню, чтобы ты ходил в церковь.
     - Я ходил туда раньше.
     - Ну конечно, когда тебе было шесть лет.
     - И все равно я баптист. А ты можешь кого угодно свести с ума своими разговорами про привидения, магию и переселение душ. Все это чушь собачья!
     Шарлин закатила глаза.
     - С инженером бесполезно спорить!
     - Давай договоримся: я буду заботиться о твоих нефтяных скважинах, а ты позаботишься о моем духовном благополучии. Только не надо об этом говорить, - Ладно. Какой смысл говорить с болваном?
     Черный "линкольн" остановился перед столетним домом Шарлин с белым фасадом. Она дождалась, пока Луи откроет ей дверцу.
     Гарри начал вылезать из машины следом за ней.
     - Ты куда собрался?
     - К тебе.
     - Не надо. Я, как всегда, хорошо провела с тобой время, Гарри. Но ко мне ты не пойдешь. Это исключено, ты сам знаешь.
     - О Господи, Шарлин!
     - Отвези его домой, Луи.
     Нагнувшись, Шарлин просунула голову в машину и быстро чмокнула Гарри в губы.
     - Бутылку возьми с собой. Я купила ее для тебя. - Она мило улыбнулась ему и отошла.
     Гарри откинулся на сиденье и с досады осушил полный бокал шампанского. Это было слабым утешением. Хотя чего он, собственно, ожидал? Шарлин - его начальница. А если дорожишь работой, никогда не спи с руководством. Гарри был не дурак и чтил это правило.
     Шарлин вошла в одноэтажный дом, который неплохо смотрелся бы где-нибудь в Луизиане, на берегу реки, но был несколько нетипичен для Техаса: огромная квадратная коробка, опоясанная крытой галереей с белыми колоннами. С каждой стороны дома имелось по шесть стеклянных дверей, выходивших на галерею. Оконные ставни были выкрашены зеленой краской. На восточной стороне галереи стояли внушительные кашпо с папоротником и цветами, плетеные кресла-качалки, диванчики и стулья. Вся эта мебель была в доме с 1870 года, Шарлин лишь сменила обивку.
     Она ступила на дощатый пол вестибюля, бросила взгляд в старинное зеркало стиля рококо в золоченой раме и направилась в гостиную. Мария, как обычно, оставила свет включенным. Шарлин оглядела комнату - стены недавно выкрасили под розово-белый мрамор, а в деревянной каминной полке заделали трещины, но интерьер времен Гражданской войны остался нетронутым.
     Шарлин заглянула в библиотеку. На полу, возле кожаных диванов и каменного камина, лежали звериные шкуры, на стенах висели головы африканских буйволов, антилоп и льва. Это была любимая комната ее мужа Чарльза.
     Шесть раз они вместе ездили на африканское сафари. Она так гордилась этой коллекцией диковинных охотничьих трофеев, вызывавшей зависть у всех соседей-скотоводов.
     Чарльз с Шарлин были счастливы, пока он не умер от сердечного приступа в возрасте тридцати пяти лет, оставив ее тридцатилетней вдовой. Он обожал Шарлин и баловал ее сверх всякой меры. Когда они были на сафари, он каждую неделю заказывал самолет, чтобы она могла слетать из джунглей в Виктория-Фолс и сделать себе прическу. С ним она никогда ни в чем не нуждалась. Чарли был необыкновенный мужчина. Он ни разу не повысил на нее голоса и ни разу ей не изменил, сразу же заявив, что не признает романов на стороне ("Если не собираешься хранить верность, зачем тогда жениться?"). Он все видел в черно-белом свете.
     Но это не мешало им жить в каком-то своем обособленном мире. У них было много друзей, домов и квартир в Лондоне, Париже, Нью-Йорке и Далласе, но вся их жизнь была сосредоточена друг на друге. Чарльз часто говорил, что они чувствуют и думают одинаково. И это была правда.
     Род Чарльза Симса был даже древнее рода Котреллов, а предки Шарлин приехали в Техас всего на пять лет позже прадеда Барбары. Ее семья имела большое влияние в штате, так что Шарлин никогда ни от кого не зависела.., и от Барбары в том числе.
     Шарлин жалела лишь об одном - что у них с Чарльзом не было детей, и в этом завидовала Барбаре. Но сейчас, вспомнив сегодняшние выходки Шейн, она подумала, что Барбара, наверное, завидует ей, потому что у нее детей нет.
     Удалившись в спальню, Шарлин привычно заперла дверь.
     Все комнаты в доме постоянно обновлялись ее дизайнером, но эту спальню не видел никто - ни горничная, ни дизайнер, ни подруга. Здесь было тайное убежище Шарлин.
     Мебель, занавески, ковер - все здесь осталось таким же, каким было в день смерти Чарльза. В старинном палисандровом комоде до сих пор лежала его одежда, флаконы с его одеколоном стояли рядом с фотографией пятнадцатилетней давности, на которой они вдвоем сидели в "лендровере" в Замбии. Расческа с его волосами по-прежнему валялась на комоде - там, куда он бросил ее в последний раз. Вытирая пыль и убирая в спальне, Шарлин очень тщательно следила за тем, чтобы класть каждую вещь на прежнее место.
     На ночном столике остались его кофейная чашка, пепельница и трубка, а в шкафу висел костюм от Ива Сен-Лорана, в котором он был вечером накануне смерти, когда они летали в Даллас ужинать в отеле "Адольфус".
     После смерти Чарльза в спальне произошло только два изменения. Вдоль длинной стены теперь тянулся новомодный шкафчик из меди, покрытый эмалью кремового цвета, в котором Шарлин хранила свою обувь. Здесь стояло бессчетное количество пар туфель самых известных фирм, которые она покупала исключительно в Риме. Шарлин была помешана на туфлях. Она где-то вычитала, что ее "помешательство" называется комплексом Золушки: женщина подсознательно верит, что новая пара туфель изменит ее жизнь, как изменил жизнь Золушки ее хрустальный башмачок.
     Вторым изменением были книги, лежавшие стопкой на ночном столике у кровати и стоявшие в высоком книжном шкафу. Здесь были философские труды Канта, Гегеля и Спинозы, астрологические книги и карты, книги по парапсихологии и магии, а также по всем мировым религиям. Шарлин знала секреты праны, йоги и пранаямы. У нее были пять версий православной и католической Библии, учения святого Августина и Коран.
     В этой комнате было прошлое Шарлин, ее настоящее и будущее. Здесь была ее жизнь.
     - Чарльз, ты здесь? Или ты спишь? - спросила она у воздуха, раздеваясь, потом отложила одежду и причесалась. - Чарльз, я с тобой говорю, - сказала она дразнящим напевным тоном.
     - Я здесь, милая.
     - Хорошо. Я сегодня по тебе скучала.
     - Я был здесь, - ответил голос Чарльза.
     Шарлин откинула простыни и легла на постель.
     - С каких это пор ты меня стесняешься, Чарльз?
     Вдруг комната озарилась ослепительно ярким светом. Но Шарлин была к нему привычна, а потому разглядела в изножье кровати образ Чарльза. Он казался ей прекрасным, потому что любил ее больше жизни, больше смерти. Он улыбался ей.
     - Чарльз, я так тебя люблю!
     - Я тоже тебя люблю. И всегда любил.
     - Мы никогда не разлучимся, правда, Чарльз?
     - Нет, милая, никогда.
     - Тогда иди сюда. - Она протянула руки.
     Пятно света, которое было Чарльзом, переместилось по кровати и повисло прямо над ней. Она чувствовала, как его энергия наполняет ее разум.., и тело.
     У нее никогда не было другого мужчины. За последние десять лет она появлялась в обществе с разными спутниками.
     Газеты связывали ее имя с венесуэльским нефтяным магнатом. Были еще французский кинорежиссер, принц из Саудовской Аравии и шведский миллиардер. За ней пытались приударить самые знатные мужчины Техаса, но все безуспешно. В Далласе и Хьюстоне ходили слухи о ее многочисленных любовных связях - их сочиняли из ревности отвергнутые ухажеры.
     Шарлин никогда не опровергала того, что говорили о ней ее поклонники, потому что все эти сплетни ей льстили.
     Мужчины хвастались своими победами над ней, но правду знала только она одна. И правда заключалась в том, что Чарльз был ее единственным любовником. В свои сорок лет она ни разу ему не изменила.., даже после его смерти.
     - Иди ко мне, Чарльз. Я люблю тебя... - вскрикнула она и содрогнулась в оргазме.
     Берт Бин сидел в своем "мерседесе" с включенными фарами.
     - Твою мать, ну где эта сучка? - выругался он.
     В это мгновение красная "тойота" с ревом промчалась по дороге и свернула на гравий. Водительское стекло опустилось.
     - Привет, парень! Ну как, настроен повеселиться? - спросила Шейн, облизывая губы.
     - Где ты пропадала, черт возьми?
     - Порошок привез?
     - Да.
     - Клево!
     Девушка нажала на газ и тронулась с места. Через две минуты она притормозила перед домиком из стекла и дерева.
     Берт купил его два года назад за полмиллиона долларов. Из окон открывался чудесный вид на долину. Здесь были горячая вода, ванна, сауна, тренажерный зал, спальня, гостиная и кухня. В двух комнатах стояли большие телевизоры и новейшая стереосистема. В кухне было все необходимое, но Берт никогда не готовил: ему и его гостьям было не до еды.
     Шейн развернула машину и вышла.
     Берт подошел сзади, грубо схватил девушку и жадно поцеловал.
     Она опустила руку и сжала его пах. На мгновение они оторвались друг от друга. Берт отпер дверь и, как только они вошли, тут же начал раздеваться.
     - Не так быстро! - сказала Шейн, щелкнула пальцами и протянула руку.
     - О Боже! Я никак не могу понять, что же тебе нужно - я или кокаин.
     - Я тебе отвечу, чтобы ты не мучился: кокаин. Но... - она медленно двинулась к нему, - ты приятное дополнение, как сладкая глазурь на пироге. Ну же, давай, - сказала она прерывистым шепотом и провела языком по губам.
     Как робот, Берт достал кокаин из кармана пиджака и протянул его девушке.
     Она улыбнулась, потом подбежала к стойке, отделявшей кухню от гостиной, и, усевшись на высокую круглую табуретку, достала из замшевой сумочки свой личный "прибор": зеркальце, лезвие и стеклянную трубочку. Вдохнула два грамма и оглянулась на Берта. Он стоял голый и готовый.
     Шейн встала, накинула ему на голову свой свитер, медленно сняла обтягивающие лосины и шелковые трусики, потом стянула через голову огромную мужскую нижнюю рубаху.
     Взору Берта Бина предстала самая совершенная женская грудь на свете. Еще бы! Шейн полгода консультировалась с Генри Глисоном, прежде чем он сделал ей эту операцию. Собираясь в Лос-Анджелес, она первым делом решила заиметь новую грудь. На коже не было видно ни единого шрама: Генри разрезал соски и вставил протезы под мышцы. Некоторые женщины говорят, что после такой операции соски теряют чувствительность. Глупости! Им надо было обратиться к Генри, Ее сиськи выглядели как натуральные!
     Она всегда питала слабость к своему доктору и пыталась соблазнить Генри, вот только он не поддавался.
     Шейн улыбнулась. Берт уже истекал слюной, глядя на нее, - он обожал большую грудь. И он на удивление легко поддавался чужому влиянию.
     Девушка не знала, что Берт думает о ней то же самое. Он использовал ее пагубную привычку в своих интересах.
     - Ты великолепна, малышка. - Положив руки на плечи Шейн, он опустил ее на ковер песочного цвета.
     - Знаю, - сказала Шейн, уже ощущая действие кокаина. Она летела. О, это будет прекрасная ночь!
     - Ну а теперь дай мне то, что я хочу, - сказал Берт и закрыл глаза.

Глава 11

     Александр вернулся домой: во втором часу ночи. Он не стал уговаривать Морин продать ему ранчо и навязываться ей. Сегодняшний провал показал, что надо действовать очень осторожно. Он не мог позволить себе допустить еще одну ошибку, это было слишком рискованно.
     Он уже хотел выйти из машины, как вдруг заметил на пассажирском сиденье что-то блестящее. Губная помада Морин! Улыбнувшись, он поднял тюбик.
     Вместо того чтобы сразу отправиться спать, Александр сначала зашел к себе в кабинет. Открыл ключом выдвижной ящик письменного стола, в котором лежал шарфик Морин, и положил туда помаду.
     Александр не слышал, как в комнату вошла мать.
     - Что у тебя там? - спросила Барбара.
     - Да так, ничего. Морин обронила в машине губную помаду. Я отдам ее на следующей неделе, когда мы пойдем на бал.
     - Она пойдет с тобой?
     - Ну конечно.
     Барбара вскинула брови.
     - А я думала, что после ее встречи с Брендоном...
     - Брендон? - перебил ее Александр. - При чем здесь он?
     Барбара невозмутимо уселась на маленький диванчик, расправила вокруг себя черную замшевую юбку и сняла с рукава жакета воображаемую пушинку.
     - Если бы ты был немного повнимательнее, ты бы заметил то, что заметила я.
     - Брось говорить загадками. Что я должен был заметить?
     - Они друг другу понравились.
     - Чушь какая! Да они и виделись-то всего одну минуту.
     И даже не танцевали вместе.
     - Ну и что? Говорю тебе, он ей понравился.
     - Откуда ты знаешь?
     Барбара не могла сказать сыну, что видела этот взгляд почти сорок лет назад у Джона Уильямса, а потом покойный Чарльз Симе такими же глазами смотрел на свою жену Шарлин. Барбара втайне завидовала Шарлин. Интересно, Брендон понял, что случилось сегодня вечером? И самое главное - поняла ли это Морин?
     Она склонила голову набок.
     - Поверь мне на слово.
     - Когда я отвозил Морин домой, она ни словом не обмолвилась о Брендоне. Да и с какой стати? - раздраженно бросил Александр. - Если Морин и увлеклась кем-то, так только мной. Мы знакомы много лет, а для нее это очень важно, я чувствую. Она говорила, что доверяет мне, потому что мы друзья.
     - А что ее нью-йоркский дружок?
     Александр торжествующе усмехнулся:
     - Я его обставил. Она ведь не уехала в Нью-Йорк, правда?
     Барбара нахмурилась.
     - Однако она не, собирается продавать нам ранчо, как ты говорил.
     - Да, но по дороге домой она мне все объяснила. У нее появилась бредовая идея о том, что она в долгу перед Маком - В долгу перед ним?
     - Она считает, что должна выполнить его предсмертную волю.
     - Она что, такая же чокнутая, как Шарлин?
     - Поверь мне, мама: она месяц повозится со своим запущенным хозяйством - без техники, без людей и практически без денег - и будет умолять меня, чтобы я избавил ее от этого ранчо.
     - Надеюсь, ты прав. Мне нужна эта земля, Александр.
     - Я знаю, мама.
     Он подошел и поцеловал ее в щеку.
     - Морин в полной растерянности. Она не может даже разобраться в бухгалтерской книге старика. А тут еще надо продавать стадо Она доверила это Уэсу думает, он поможет ей продать стадо венесуэльцам. А ты же знаешь, какой он лопух.
     - Уэс Рейнольдс? Он что, до сих пор там? Когда мы его уволили?
     - Пять лет назад.
     - Неужели так давно? Что ж, ты прав. У него пустая башка.
     - И это нам на руку.
     - Что?
     - Да так, ничего. Я кое-что придумал насчет Уэса. Мне кажется, я смогу перетянуть его на нашу сторону.
     - Ты о чем?
     - Сейчас я очень устал и не хочу долго объяснять. Но Уэс поможет нам убедить Марин в том, что ей лучше продать ранчо и скот.
     - Да, так будет лучше и для нее, и для ранчо. - Барбара встала. - Не могу спокойно смотреть, когда пропадает добро. А эта неопытная девчонка загубит хорошие земли. Это грех, большой грех, Алекс.
     - Знаю, мама. - Он похлопал ее по плечу. - А теперь ложись-ка спать. У тебя был трудный день.
     Они вышли из кабинета и тут услышали, как к дому подъехала машина Шейн. Девушка, пошатываясь, встала в дверях и швырнула сумочку на пол. Голова ее безвольно болталась на плечах.
     - О Боже! - охнул Александр. - Дерьмово выглядишь, сестренка!
     - Алекс! - одернула его Барбара, но к дочери не подошла. - Где ты была, Шейн?
     - Там, - Шейн захихикала, - в другом мире!
     - О Господи... - Алекс подошел и подхватил сестру как раз в тот момент, когда у нее подогнулись колени. - Где ты взяла порошок, Шейн?
     Повиснув у него на руках, она попыталась поднять голову, но не смогла.
     - Какой порошок?
     - Кокаин.
     - В автомате. Я хотела попить пепси, а она кончилась... - Шейн неудержимо расхохоталась.
     Барбара нахмурилась.
     - Отведи ее в спальню. Не хочу даже смотреть на нее.
     С этими словами Барбара поднялась по лестнице, ушла к себе Она аккуратно повесила свой замшевый костюм на мягкую ароматизированную вешалку, поставила на место сапожки и убрала драгоценности в стенной сейф.
     С того дня, как она обнаружила Шейн в закрытом санатории Лос-Анджелеса, она так и не смогла понять привязанности дочери к наркотикам. Сама она никогда не пила и не курила Ей казалось непостижимым, что люди намеренно теряют контроль над собой, тогда как она всю жизнь пыталась его укрепить.
     Когда Барбара узнала, что ее дочь собирается уехать из Техаса, она пришла в ярость. Конечно, ей хотелось, чтобы Шейн получила образование, но она догадывалась, что ею движет обычное стремление делать все наперекор матери.
     В Лос-Анджелесе Шейн решила обучаться не бизнесу, а актерскому мастерству, но полгода спустя уехала в Голливуд, бросив колледж. Барбара не знала, что деньги, которые она посылала дочери на учебу, шли на оплату уроков актерского мастерства, дикции и танцев. Чер