ете, да?
     Крэддок не отрывал глаз от дороги.
     - Я не говорю плохо о покойниках.
     - Только о живых? - съязвила Морин.
     Остаток пути они ехали молча. Девушке не терпелось поскорее избавиться от этого самодовольного типа, который явно недолюбливал своего клиента. Она догадывалась, что сверкающий "кадиллак" куплен на деньги дяди Мака.
     Наконец они въехали в ворота ранчо Макдональда, лежащего среди холмов к северу от реки Гваделупа.
     Морин словно вернулась в детство те же каменистые холмы, те же дубы, та же суровая земля. За домом - сверкающий на солнце ручей. И наконец, сам дом.
     Он был построен в конце девяностых годов прошлого века богатым скотопромышленником. Каменный, двухэтажный, с красной глиняной крышей и двумя круглыми башнями по краям, это! особняк являл собой причудливую архитектурную смесь из испанских сводчатых окон и колоннад с английскими дверями и крышей.
     На втором этаже вокруг всего здания тянулась крытая галерея с каменными балюстрадами и огромными арками.
     Она укрывала дом от палящего солнца и пропускала в комнаты освежающий ветерок. Внешние стены толщиной в четырнадцать дюймов служили защитой от любой непогоды.
     Морин не была здесь больше семи лет и ожидала, что дом окажется меньше, чем она запомнила. Но вышло наоборот. Огромное строение величественно возвышалось над огороженными загонами для лошадей, над усыпанным камнями и заросшим травой двором и запущенным огородом, разбитым с восточной стороны у подъездной дороги.
     Морин благоговейно взошла по ступеням крыльца. Дом выглядел еще более испуганным и одиноким, чем она. Девушка обернулась к Сильвестру:
     - Я остаюсь здесь.
     - Что?
     - Я смогу обо всем договориться отсюда. Как, вы сказали, - называется похоронное бюро?
     - Бюро Эрлмана.
     - Ладно, я все сделаю. И сама позвоню пастору баптистской церкви Троицы.
     - Не советую, мисс Макдональд. Вам будет гораздо удобнее в городе. Я забронировал вам номер в отеле "Хилтон". А здесь, в доме, вряд ли найдется даже еда.
     - Хуанита еще здесь?
     - Да. Сегодня она уехала в гости к матери. Но вечером вернется.
     - Значит, все в порядке.
     - Как хотите, - сказал Крэддок и достал ее вещи из багажника.
     Они прошли в вестибюль.
     Морин засмеялась:
     - Только в Техасе не запирают дверей!
     Он протянул ей ключи от дома:
     - На случай, если вы не сможете побороть привычку.
     После похорон я официально зачитаю текст завещания. Если вы все-таки передумаете и решите вернуться в город, позвоните. Мой телефон вы знаете.
     - Я не передумаю, - сказала Морин, проводив его до дверей.
     Крэддок уехал.
     Девушка была рада, что может побыть одна и самостоятельно осмотреть дом. На первый взгляд он выглядел неплохо. Хуанита следила за чистотой. Но, войдя в старую обшитую панелями гостиную с высокими потолками, дубовыми колоннами и паркетным полом, Морин поняла, что без большого ремонта не обойтись.
     Побелка на потолке потрескалась и облупилась. Обои в столовой, кабинете, библиотеке и вестибюле отслаивались от стен. Полы покоробились и вздулись. Занавески и оконные рамы совсем обветшали.
     В кухне Морин вспомнила, что дядя Мак никогда ничего не переделывал. В детстве она не обращала на это внимания, но сейчас запустение бросалось в глаза. Плита была газовым монстром, произведенным еще до Второй мировой войны. В не менее древнем крошечном холодильнике не работала морозилка. Здесь не было ни посудомоечной машины, ни мусоропровода, ни нормальной кухонной мебели. Линолеум задрался по краям и почернел от въевшейся грязи, которую, сколько ни три, уже не отскоблишь. И здесь на потолке потрескалась известка, а все деревянные детали нуждались в покраске. Когда она повернула водопроводный кран, он начал фыркать и плеваться, а трубы противно загудели по всему дому.
     Она пощелкала круглыми выключателями - теми самыми, которыми оснастили дом до Первой мировой войны, когда впервые провели электричество.
     Морин поднялась на второй этаж. Здесь было шесть спален, три ванные комнаты и ниша для отдыха в конце коридора. Мебель стояла только в двух комнатах - Мака и Хуаниты. Две ванные были в порядке, требовалось только заменить технику и освещение, третья же находилась в аварийном состоянии, наверное, с 1948 года - с той поры, как Мак купил этот дом.
     Морин притащила свои сумки наверх и тут же начала опустошать шкаф и комод Мака. Одежды там было немного - в основном джинсы и клетчатые рубашки. Висели два костюма, аккуратно упакованные в полиэтилен; четыре пары ботинок - все очень старые и поношенные. Хуанита содержала дядины вещи в чистоте и порядке. В комоде не нашлось ничего интересного, но, открыв нижний выдвижной ящик, девушка наткнулась на альбом с фотографиями.
     Она села на пол и принялась бережно листать страницы.
     - Да это же я! - тихо воскликнула Морин, разглядывая собственные фотографии, аккуратно подобранные по годам.
     Здесь были "валентинки", которые она присылала дяде, и самодельные рождественские открытки. А вот она верхом на лошади - это было в пять лет, когда она приезжала с родителями на ранчо. На десяти снимках она сидит на коленях у магазинного Санта-Клауса - ей от года до одиннадцати. Морин вспомнила, что в двенадцать лет отказалась идти сниматься в магазин и прислала свою фотографию на фоне собора Святого Патрика. Под этим снимком дядя написал:
     "Моя малышка растет", Морин прижала альбом к груди и встала с пола. Она отдаст всю одежду баптистской церкви, а альбом сохранит.
     Спускаясь по лестнице, она увидела тень у входной двери.
     - Хуанита, это ты?
     Ответа не последовало. Она продолжала спускаться и, подойдя к двери, увидела, что там никого нет.
     По спине Морин побежали мурашки. На всякий случай она закрыла входную дверь на засов.
     По пути в кухню она услышала, как хлопнула задняя дверь.
     - Ну нет, я не сумасшедшая! - сказала девушка и бросилась в кухню.
     - Хуанита!
     Старая мексиканка резко обернулась. Черные глаза округлились на смуглом лице.
     - Мисс Морин!
     - Я же слышала, как кто-то ходит. Я так рада, что ты здесь!
     - Si, я тоже, - Хуанита обняла девушку, - дай-ка я на тебя посмотреть. Ой, какая худенькая! Твой дядя Мак, ему так не нравится.
     Морин улыбнулась:
     - Наверное. Но я уверена, ты это исправишь.
     - Si. Садимся. Говорим. - Хуанита подвела Морин к деревенскому дубовому столу и чуть ли не силком усадила ее на стул, а сама принялась хлопотать - резать овощи, делать лепешки. - Как ты сюда добраться?
     - Меня подвез мистер Крэддок.
     Хуанита покачала головой:
     - Мак не любить его. Это нехороший человек.
     - Ну.., у него есть некоторые предубеждения, но хороший он или плохой - я не знаю. И вообще я не хочу о нем говорить. Скажи мне, Хуанита, это правда, что дядя Мак не страдал перед смертью?
     Служанка перестала раскатывать тесто.
     - С таким сердцем, как у него, он страдать всегда. Но не так, как ты думать. Мак не нашел то, что искал. Но он никогда не болел и умер быстро.
     - Мистер Крэддок рассказал мне про золото. Что дядя Мак все время его искал.
     Хуанита тряхнула головой так, что длинные седые волосы, собранные в хвост, хлопнули ее по спине.
     - Мак был одинокий человек. Я говорить, ему нужна женщина. Но он меня не слушал. Я говорить, ему нужны дети. Но он отвечал, у него есть Морин. Я говорить, что этого недостаточно. Золото еще никого не сделать счастливым.
     Морин вздохнула:
     - Ты права, Хуанита.
     - Он оставить тебе ранчо?
     - Да, - она оглядела запущенную кухню, - но, боюсь, понадобится немало усилий, чтобы сделать этот дом пригодным для жилья. Сомневаюсь, что кто-то захочет купить его в таком виде.
     - Ты продать ранчо? - удивилась Хуанита.
     - Конечно. А что еще мне с ним делать?
     - Вот уж не думала... Мак отдать ранчо тебе. Ты должна здесь остаться!
     - Я не могу здесь остаться, Хуанита. У меня в Нью-Йорке хорошая работа и человек, который меня любит.
     Хуанита быстро взглянула на левую руку Морин.
     - Если он тебя так любить, почему вы не женились?
     Девушка напряглась. Это была больная тема.
     - В наше время люди не торопятся вступать в браки.
     Хуанита опять уставилась на свои лепешки. Морин чувствовала, что ее не устраивает такое объяснение.
     - В любом случае я фотограф, а не фермер. Я приехала сюда, чтобы позаботиться о похоронах Мака.
     - Значит, ты сделать так, как он хотел.
     - То есть?
     - Похорони его под большим дубом у дороги. Он любил это дерево и хотел лежать там. А потом ты останься здесь, потому что здесь твое место.
     - Да, я могу похоронить его там, только придется обойтись без надгробных знаков. Я все-таки собираюсь продать ранчо и не хочу отпугивать покупателей домом с видом на могилу. А что касается меня самой, то мое место на Манхэттене, а не в Техасе.
     - Как бы не так, - проворчала Хуанита.
     Морин поняла, что тема еще не закрыта.
     - Здесь есть какие-нибудь пустые коробки?
     - Да, в сарае. Я принесу.
     - Я сама.
     Морин вышла во двор через черный ход. Задняя часть дома, обращенная на северо-запад, была в ужасном состоянии. Водосточные трубы и желоба заржавели и практически отваливались, а каменные стены были тронуты непогодой больше, чем на южной стороне. По обложенной камнями тропинке девушка направилась к сараю.
     Она постучала в фанерную дверь, также нуждавшуюся в замене.
     - Да! - раздался низкий скрипучий голос, и в дверях возник мужчина лет сорока пяти, черноволосый и кареглазый.
     Ростом он был чуть выше Морин, с узкими бедрами и огромным животом. Мужчина улыбался, но глаза с тяжелыми веками смотрели настороженно. Он сразу ей не Понравился.
     - Я Морин Макдональд, племянница Мака. Мне сказали, что здесь есть пустые коробки.
     - А, здравствуйте! Я Уэс Рейнольдс.., десятник. Приношу свои соболезнования, мисс Макдональд. Я работал у вашего дяди пять лет и страсть как опечален его кончиной.
     - Спасибо, Уэс, - откликнулась Морин.
     Этот человек почему-то действовал ей на нервы. Наверное, она просто устала.
     - Я сейчас достану коробки, - сказал он и быстро зашагал в кладовку, - и отнесу их к главному дому, мэм. Вы, видно, притомились в дороге.., и все такое...
     Морин двинулась за ним. Уэс слегка посторонился, уступая ей место. Этот человек сама предупредительность, а она про него так плохо думает! Да, похоже, она действительно очень устала.
     - Скажите, Уэс, а где остальные рабочие?
     - Расти и Грэди уехали в город. Пробудут там до похорон. Думаю, они вообще уедут отсюда.
     - Почему?
     - Здесь все считают, что вы продадите ранчо. Если не будет работы, то и люди ни к чему.
     - Разве они не могут работать у нового хозяина?
     - Могут. Но такие вещи требуют времени. Люди ищут стабильную работу.
     - А как же вы?
     - Я подумал, что в ближайшие недели вам понадобится моя помощь, пока вы еще не продали ранчо. И кто-то ведь должен ходить за скотом.
     Они подошли к заднему крыльцу дома. Морин остановилась и взглянула на Уэса.
     - Это очень великодушно с вашей стороны. Спасибо.
     - Не стоит благодарности, - бросил он, укладывая коробки в кухне, - я сделаю все, что нужно. Вы человек городской, занятой, а тут еще похороны и все такое...
     Морян не верила своим ушам. Почему все вокруг принимают ее за какую-то беспомощную особу? Да, верно, в фермерском деле она ничего не смыслит, но самостоятельности ей не занимать. Во всяком случае, так она всегда думала.
     Хуанита отнесла коробки наверх. Морин старалась не встречаться с ней взглядом. Странно: мексиканка считала, что ей надо остаться на ранчо, а Уэс понимал, что она должна уехать. Что ж, Хуанита прислушивалась к своему сердцу, а Уэс - к разуму.
     Когда они вошли в спальню, Морин тут же начала паковать вещи Мака.
     Вдруг Хуанита вскрикнула:
     - Санта Мария!
     - В чем дело? - подскочила Морин, увидев испуганное лицо служанки.
     Старую женщину буквально трясло от ужаса. Она показывала на кровать. Морин опустила глаза и увидела на покрывале старинную индейскую куколку без головы.
     Морин нагнулась.
     - Сломанная кукла...
     - Не трогай! - завопила Хуанита.
     - Что-то я не видела ее в ящиках комода. Наверное, она выпала из дядиной одежды. Может быть, ее удастся подклеить.
     - Это плохой знак! - предупредила Хуанита. - Они хотеть, чтобы ты не уехать из этого дома.
     - Кто хочет?
     - Духи!
     Морин засмеялась и похлопала мексиканку по руке. Она не собиралась спорить о метафизических материях с суеверной женщиной.
     - Это совпадает с моими намерениями.
     Морин укладывала в коробки свергки с одеждой, стараясь скрыть от Хуаниты слезы. Как только она открывала очередной ящик, на нее накатывали новые воспоминания. Она ощущала знакомые запахи. Ей казалось даже, что она слышит дядин голос.
     Девушка обернулась к мексиканке.
     - Мне так его не хватает, - прошептала она и, положив голову на плечо Хуаните, дала волю своему горю.

Глава 4

     Машина опустила гроб в землю. Морин смотрела поверх раскидистых ветвей векового дуба. Знойный ветер шелестел листвой, но старые крепкие ветки были неподвижны. Душу девушки наполняло тихое умиротворение. Она знала, что исполнила волю Мака.
     Хлопоты последних двух дней совершенно ее измотали.
     Она думала, что на похоронах соберутся все друзья Мака. Но кроме нее, Хуаниты, Уэса, Расти и Грэди - работников ранчо - пришел только пастор. Она не понимала этого. Мак был милым щедрым человеком, он любил людей и не чурался веселых компаний. Странно, что его соседи отделались дежурными букетами, заполонившими дом. Хотя, возможно, никто из них не знал ее дядю так, как знала его она.
     Сильвестр Крэддок появился в самом конце. Было видно, что ему не терпится зачитать завещание.
     Братья Эрлман собрали свой инвентарь и начали грузить его в катафалк, пока их гробокопатель-мексиканец зарывал могилу.
     - Сильвестр, - сказала Морин, обернувшись к адвокату, но вдруг замолчала.
     Взгляд ее сосредоточился на дороге, ведущей к ранчо.
     Вздымая клубы пыли, в их сторону на бешеной скорости мчался шоколадного цвета "ягуар" с откидным верхом. За рулем она разглядела светловолосого мужчину в ковбойской шляпе.
     "Ягуар" резко затормозил. Водитель вышел из машины и пошел к Морин. Неожиданно он улыбнулся. Какая знакомая улыбка...
     - Александр! - закричала девушка и бросилась к нему.
     Он снял солнечные очки и, раскрыв объятия, поцеловал девушку в щеку.
     - Прости, что не смог приехать раньше. Я был в Мексике. Я только что услышал...
     Морин отступила на шаг.
     - Я так рада, что ты здесь! - Она улыбнулась. - А ты вырос.
     - Ты тоже, - сказал он, окинув взглядом ее точеную фигурку в легком шелковом платье.
     Морин засмеялась:
     - Вот уж не думала, что ты станешь таким.., красавцем!
     И в самом деле, перед ней стоял умопомрачительный красавец - высокий (чуть выше шести футов), с сильными широкими плечами и стройным торсом. Она помнила его долговязым мальчишкой - таким белобрысым, что волосы сливались с еще более светлой кожей. Сейчас его волосы приобрели золотистый оттенок, а тело покрылось ровным загаром, красиво оттенявшим зеленые глаза - те самые глаза, которые пленяли ее много лет назад.
     Александр Котрелл жил на северном ранчо. Мать воспитывала его в строгости и не разрешала "якшаться" с обитателями ранчо Макдональда. Но, к восторгу Морин, он не слушался маму и тайком приезжал к ней на лошади. Они играли каждый день. Так продолжалось год за годом. Зимой они изредка переписывались, но потом она перестала бывать на ранчо Мака и потеряла с ним связь.
     Он взял ее за руку. Она помнила эти теплые крепкие пальцы.
     - Я рад тебя видеть, - сказал Александр, - но хотелось бы встретиться при других обстоятельствах.
     - Мне тоже, - откликнулась она, уловив в его словах сочувствие. - Как ты изменился! Небось за тобой бегают все девчонки округа?
     - Все, да не те.
     - Ты не женат?
     - Нет. А ты замужем?
     - Нет.
     Сильвестр Крэддок вежливо покашлял. Морин нехотя перевела на него взгляд.
     - Прости, нам надо покончить с делами и отпустить мистера Крэддока.
     Александр пожал руку Сильвестру.
     - Не хотел вас задерживать. Просто мы с Мо давно не виделись.
     Сильвестр фыркнул:
     - Не знал, что вы знакомы.
     Александр улыбнулся, и Морин подумала, что эта легкая озорная улыбка наверняка разбила не одну сотню сердец.
     - Моя мама тоже не знала до сегодняшнего дня, пока я не сказал ей, куда еду. - Он взглянул на девушку. - Сейчас уже поздно шлепать меня по попе.
     Морин засмеялась:
     - Пойдем займемся делами, а потом поговорим.
     Она взяла Александра за руку и повела его в дом.
     - Лучше я возьму что-нибудь выпить и подожду тебя в библиотеке. Не хочу вам мешать, - сказал он негромко.
     - Я долго не задержусь, - пообещала она, оценив этот жест.
     В огромной обшитой панелями гостиной Морин слушала, как адвокат отрабатывает свое жалованье.
     - Как я уже сказал, Мак все отписал вам - дом, скот и деньги. Хуаните он оставил пять тысяч долларов и всю мебель в ее комнате.
     - Не так уж много, - заметила Морин. Мак обычно был очень щедр к верной служанке, проработавшей у него больше двадцати лет.
     Сильвестр снял очки.
     - Будет лучше, если я ознакомлю вас с фактами. Это ранчо стоит недорого.
     - Но вы говорили, что здесь около четырехсот тысяч акров.
     - Все правильно, только у вашего дяди полно долгов.
     - Откуда у него долги?
     - В тот раз я пытался вам втолковать: Мак просаживал все средства на свою безумную авантюру с золотом Вы, конечно, еще не успели побывать в конюшнях, где он хранил инвентарь. Сарай ломится от этого хлама, так же, судя по его рассказам, как и кладовки, и чердак в доме. Только за неделю до своей смерти он потратил больше семи тысяч долларов на какой-то новый компьютеризированный аппарат, который на самом деле представляет собой не что иное, как обыкновенный металлоискатель.
     - О Боже!
     - Четыре года он растил скот только для того, чтобы иметь деньги на поиски сокровищ. Он совершенно не занимался модернизацией. Его грузовик-пикап - четырехлетней давности, правда, он окупил себя. После Мака осталась кое-какая фермерская техника, но вся она требует ремонта. Четыре года назад он продал свой самолет. Когда весь Техас технически вооружался, Мак, наоборот, технически разоружался.
     И Сильвестр рассказал, как Мак постепенно разорял свое ранчо, пытаясь свести концы с концами. Антикварные вещи и картины были проданы на аукционе. Морин и сама видела скудное дядино хозяйство, но адвокат нарисовал ей совсем мрачную картину. Мак очень глупо распоряжался своими деньгами.
     Сильвестр покачал головой:
     - Да, старина Мак был сумасшедшим янки-простофилей.
     - Мой дядя был замечательным человеком, мистер Крэддок, и, между прочим, его деньги способствовали вашему процветанию. Оставьте мне все бумаги. Я сама с ними разберусь.
     Сильвестр с радостью выполнил ее просьбу.
     - Все вы, янки, одинаковые. Вам кажется, что вы все знаете, а на самом деле ничегошеньки-то вы не знаете. Это суровая земля, мисс Макдональд. Мой профессиональный совет: постарайтесь завести здесь побольше друзей, они вам пригодятся. , - Спасибо, - сказала девушка, отступая в сторону, чтобы он мог пройти в вестибюль, - я подумаю над вашими словами. До свидания.
     Морин смотрела ему вслед, стиснув челюсти. Никто еще не говорил ей, что она чего-то не сможет сделать. Наоборот, всю жизнь она слышала, что сможет все, если сильно захочет. Отец, дядя, мама, даже Майкл - все верили в нее или, во всяком случае, в ее талант. Конечно, она не собиралась оставаться в Техасе, однако ей ужасно хотелось утереть нос Сильвестру Крэддоку.
     Девушка открыла резные двери библиотеки и улыбнулась. Александр стоял, облокотившись на толстую дубовую полку камина, и рассматрив