ее  кровать.  Она  поежилась  от
прикосновения холодной ткани к теплой коже.
   Потом Элис легла  и  выключила  свет.  Она  лежала,  окаменев,  слушая  в
темноте, как бьется ветер о стены дома. Где Камилла?  В  маленьком  пахнущем
гвоздикой домике ее отъезд казался капризной выходкой. Уэбстер - персонаж не
то детектива, не то комической оперы. Окруженная  тайной,  Элис  размышляла,
почему же Дэлтона раздражало упоминание даже имени Камиллы, а  ведь  Камилла
приезжала сюда специально, чтобы увидеть его. Тотти сказала, что лучше всего
запереться на ключ.  А  Камилла  запиралась?  Возможно,  однажды  ночью  она
забыла...
   Тихий голос Кэтрин у двери заставил Элис подняться.
   - Ты спишь, дорогая? О, прости,  я  тебя  потревожила.  Я  только  хотела
узнать, удобно ли тебе.
   Элис включила свет и увидела  Кэтрин  в  бирюзовом  бархатном  халате,  с
волосами, распущенными по плечам. Она была такой красивой  и  такой  доброй,
что Элис устыдилась своих опасений.
   - Да, все прекрасно. Спасибо. Кэтрин подошла поближе.
   - Элис, этот Феликс Додсуорт, которого я видела вчера вечером, что он  за
человек? Ты его давно знаешь, так ведь?
   - Что-то около года, - осторожно ответила Элис. - Он - о'кей.
   - Какой уклончивый ответ, дорогая. Я думаю, он просто милашка.  -  Кэтрин
заулыбалась. Тонким пальцем потерла щеку. - И мне кажется, что я ему немного
понравилась. Нет, даже больше чем немного. Он только что звонил.
   - О? - Элис не могла скрыть  интерес  в  голосе.  Заметил  ли  Феликс  ее
отсутствие? Беспокоится ли о ней?
   - Он снова хочет меня увидеть. И как можно скорее, -  сказала  Кэтрин.  И
снова улыбка пробежала по ее лицу. - Ну, ты знаешь, как  нетерпеливы  бывают
мужчины. Но я уверена,  Дэлтон  не  одобрит.  Он  законченный  сноб.  -  Она
вздохнула. - Но я не даю тебе спать. Спокойной ночи, Элис. Спи  хорошо.  Так
чудесно, что ты здесь.
   "Д, слишком нетерпелив",  -  вспомнила  Элис.  Странно,  это  были  слова
Камиллы. Феликс круглый дурак, если впутывается в такие истории. Не  мог  бы
он поменьше внимания уделять женщинам,  а  побольше  -  карьере?  Иначе  всю
оставшуюся жизнь он будет водить автобус от Хокитики до ледника.
   Итак, ее отсутствие его не беспокоит. Элис снова выключила свет и  легла.
Она едва не  плакала  и  чувствовала  себя  очень  одинокой.  Перед  глазами
проплыло лицо Кэтрин, за ним - Феликса, узкое, озорное, живое. И это видение
отвлекло ее от незапертой двери и неуловимой опасности, таящейся в доме.
   Она спала и видела сон о Камилле. Та, улыбаясь, шептала:
   - Запри дверь. Так лучше.
   Какая эксцентричная улыбка у Камиллы! Она что - и впрямь повернула ключ в
замке?
   Внезапно  Элис  проснулась.   Широко   открыв   глаза,   она   попыталась
освободиться от ночных кошмаров. Ветер ударил  о  стену  дома.  Темно.  Даже
квадрат окна едва ли светлее, чем остальная часть комнаты. Что-то  двигалось
в темноте - занавеска, колышущаяся от ветра. Кольца, на которых она  висела,
слабо постукивали.  Дождь,  казалось,  прекратился.  Элис  напрягла  зрение,
пытаясь разглядеть мерцающие звезды. И в этот миг  возле  двери  послышалось
движение и шепот:
   - Камилла здесь.
   Затем булькающий смех - и это не во сне, а в реальности.  Дверь  с  тихим
стуком закрылась.
   Элис вскочила, но что-то отбросило ее на  подушки.  Удар?  На  минуту  ее
голова отказалась работать. Девушка лежала, окаменев, сердце колотилось  так
сильно, что, казалось, трясется кровать. Кто-то стоял  сзади,  у  изголовья.
Кто? Что он делает? Элис пошевелила губами, но с них не  слетело  ни  звука.
Порывы ветра налетали на дом, занавески отзывались невинным  клацаньем,  как
лед в стакане. Лед в жаркий день, подумала Элис. Холодный  пот  выступил  на
лбу. Никакого движения.
   Все в комнате, за исключением легко трепещущих занавесок, было спокойно.
   Никто не может стоять так тихо - будет  слышно  дыхание.  Элис  облизнула
губы и усилием воли заставила себя произнести дрожащим голосом:
   - Кто здесь?
   Никакого ответа. Есть ли там кто-нибудь? Если бы у нее  достало  мужества
включить свет, она бы узнала.
   Элис осторожно повернула голову - и снова рывок, на этот раз слабый.  Она
сумела дотянуться до лампы.
   Свет залил комнату. Элис быстро повернула голову  и,  почувствовав  боль,
поняла, что произошло.  Никого  в  изголовье  кровати  не  было.  Но  кто-то
прокрался в спальню и веселой голубой ленточкой  привязал  ее  за  волосы  к
столбику кровати.
   Дурацкая детская шутка. Элис дрожащими руками развязала ленту. Она слезла
с кровати и, дрожа, встала на мягкий шерстяной ковер. Элис  стащила  с  себя
ночную рубашку Кэтрин и надела платье. Она не может оставаться в этом  доме,
не может пробыть здесь  даже  пять  минут.  Она  сейчас  же  убежит,  найдет
Дандаса, Феликса и все им расскажет. И расскажет  о  подозрениях  по  поводу
того, что Торпы по каким-то причинам держат Камиллу у себя.
   Тотти советовала запереться.
   Тотти что-то знает. Но нельзя же сейчас искать ее и  расспрашивать.  Надо
быстрее бежать отсюда.
   Пальцы Элис дрожали так сильно, что она едва сумела надеть  туфли.  Ветер
сотрясал весь дом, и этот шум скрадывал звуки ее шагов  по  ступенькам.  Она
отважилась не включать свет, чтобы не выдать себя. Разум не  подчинялся  ей,
она не думала, что будет, если побег откроется. Маленький  домик  Камиллы  с
протекающей  крышей  и  дырявыми  окнами  был  убежищем,  к   которому   она
стремилась. На темных ступеньках  Элис  показалось,  что  она  снова  слышит
злобный смех. На миг она застыла, а потом,  запыхавшись,  одолела  лестницу,
длинный холл. Во входной двери торчал ключ.
   Как только Элис открыла  дверь,  ветер  налетел  на  нее  и  окатил  лицо
холодной водой. Здравый смысл тотчас вернулся.  Она  поколебалась,  стоя  на
крыльце и думая о долгой ветреной дороге. Но вернуться в миленькую  спаленку
- еще хуже. Уж лучше стихия, чем неизвестность и опасность.
   Где-то в доме пробили часы. С легким вздохом  страха  и  облегчения  Элис
поняла, что не вернется обратно. Она должна идти в спасительный коттедж.

Глава 8

   Бледная луна с трудом  пробивалась  сквозь  облака,  когда  Элис  наконец
увидела темный силуэт гостиницы  и  неясную  дорогу  вниз  к  коттеджу.  Она
вздохнула устало и облегченно и продолжала  тащиться  сквозь  бурю.  Сейчас,
вблизи коттеджа, ей стало почти  смешно.  На  ногах  волдыри,  она  насквозь
промокла, силы на исходе. Шесть миль по темной каменистой  дороге  -  и  все
из-за того, что кто-то подшутил над ней? Ну где ее чувство юмора?
   Но до юмора ли в такой ситуации? Чутье подсказывало Элис, что с  Камиллой
что-то случилось. Она не могла забыть шепот: "Камилла здесь".
   Действительно ли Камилла у Торпов? Надо рассказать Дандасу  и  Феликсу  и
поскорее начать поиски.
   Небо очищалось, и звезды замерцали на нем. Элис ежилась от холода.
   Если бы у Дандаса горел свет, она бы пошла к нему и  все  рассказала.  Но
старый высокий дом погружен в темноту. Элис представила, как Дандас  спит  в
тепле бестревожным сном, и ей вдруг страстно захотелось услышать его  добрый
серьезный голос. Феликс, скорее всего, расхохотался бы: "Маленькая  Элис,  и
давно ты не понимаешь шуток?" Но Дандас, она знала, отнесся бы к ней тепло и
с симпатией. Ему в голову не пришло бы, что  она  вела  себя,  как  трусиха,
убежав в полночь из дома Торпов.
   Элис ковыляла по дороге к  темным  деревьям,  окружающим  коттедж.  Через
десять минут она заползет в кровать и заснет. И будет спать, спать, спать...
Что там - свет? Нет, это лунный свет. Или он за деревьями, в коттедже?  Свет
в  окне?  Элис  остановилась.  Ветер  раскачивал  деревья.   Она   побежала,
спотыкаясь на неровной дороге.  Нет,  окна  темные.  Конечно,  то  отражение
лунного света. Все спокойно. Через несколько минут она сможет лечь спать.
   Элис толкнула калитку, прислушалась. Дорожка, ведущая вниз,  гудела,  как
печная труба, - ветер несся с огромной силой. Высокое дерево рядом  с  домом
скрипело и гнулось. Легкие облака набегали на луну, закрывали ее, и  бледный
свет падал на ступени. Элис увидела - там что-то лежит.
   Она нагнулась, потом закричала и опустилась на  колени,  поднимая  слабое
тельце Уэбстера. Голова сороки болталась, длинный острый клюв был раскрыт, а
шея безжизненно крутилась. Птица была мертва.
   Мокрая и дрожащая Элис держала  в  руках  птицу.  Кто-то  убил  Уэбстера,
потому что тот мог разговаривать.  Это  она  виновата.  Это  она  болтала  о
необычайных  способностях  сороки,  она  позволила  людям  думать,  что   ее
бессознательная имитация выдаст секреты  Камиллы  и  какого-то  неизвестного
мужчины. Одного из трех Д. Они слышали ее рассказы об Уэбстере.
   "Он - чья-то совесть", - говорила  Элис.  Кто-то  из  мужчин  решил,  что
Уэбстер - именно его  совесть.  Потом,  как  будто  с  магнитофонной  ленты,
зазвучал голос Феликса: "Ты смущаешь меня! Скажи мне, что ты знаешь,  или  я
откручу тебе шею!"
   Луна снова спряталась за облака, и свет погас. Элис едва могла разглядеть
птицу в своих руках. Она медленно, с трудом встала  на  ослабевших  ногах  и
протянула руку, чтобы открыть дверь. Но та была открыта. Элис почти упала  в
темноту. Вдруг, будто по какому-то сигналу, дерево  скрипнуло,  и  неистовый
удар веток  и  листьев  волной  накрыл  ее.  Это  было  последнее,  что  она
почувствовала.

Глава 9

   Голова трещала. Элис не могла открыть глаза. Она осторожно пошевелилась и
ощутила, как болит все тело.
   Я простудилась, подумала она.
   Медленно, щурясь от сильного света, девушка открыла глаза и увидела  обои
с выгоревшими полосками, похожие на карамель, старомодный туалетный столик с
высоким зеркалом и бесчисленными трещинами, массивный шкаф.  Элис  долго  не
могла сосредоточиться на том, что видела. Она лежала, уставившись на обои, а
в голове все перепуталось. Ей мерещилось, что у нее было платье из хлопка, с
рисунком, как на обоях. Она надевала его на  пикник  и  запачкала  ежевичным
соком. Она принялась рассматривать пятно на стене и вдруг, переведя  взгляд,
заметила, что кто-то уставился на нее.
   Она никак не могла вспомнить, кто это. Тяжелые черты лица были знакомы  и
даже как-то связаны с  обоями  и  карамельными  полосками  из  детства.  Она
открыла рот, чтобы хоть что-то сказать. Лицо приблизилось, потом  уплыло,  и
неясное видение так и не стало отчетливым. Вдруг Элис в ужасе откинулась  на
подушки.
   - Вы проснулись! - услышала она будничный ровный голос. - Я  лучше  скажу
папе.
   Черты лица стали четкими, и наконец Элис узнала хмурые  брови  и  широкие
скулы Маргарет.
   Она расслабилась. Это всего лишь Маргарет.  Она  не  из  тех,  кого  Элис
боится.
   - Подожди! - Элис хотела крикнуть, но получился шепот. - Скажи мне, что я
здесь делаю?
   Конфетные обои... Словно возвращение в детство.
   - Вы больны, - резко ответила Маргарет. - У вас легкое сотрясение мозга и
простуда. Так сказал доктор. И вы говорили всякие глупости.
   - Сотрясение? - озадаченно переспросила Элис. Так вот почему в голове все
перепуталось. (Но чего же она боялась?).
   - На вас упало дерево. В бурю, -  бесстрастно  сказала  Маргарет.  -  Вам
повезло, что вас не убило. Отец нашел вас и принес сюда. Мы  удивились,  что
вы там делали в такую бурю, но вы ничего не могли сказать. - Она двинулась к
двери. - Я скажу папе, что вы проснулись.
   Что за темная тень в ее  голове?  Элис  закрыла  глаза,  пытаясь  думать.
Темнота снова вернулась, и это было блаженством. Она должна  проснуться.  Но
когда Элис снова открыла глаза, в комнате было темно, а пол пересекала лента
серебряного лунного света.
   Голове стало легче, но тело все еще ломило.  Элис  лежала  без  движения.
Платье в полоску было у нее в детстве. С тех пор много чего  случилось.  Она
училась в школе в Новой Зеландии, а когда война наконец закончилась, провела
два ужасных лета с матерью, таскаясь за ней по шикарным отелям юга Франции и
на озерах Италии. После этого она решила, что уйдет из дома и найдет  работу
в театре. Пробыв какое-то время очень  неумелым  секретарем  у  театрального
менеджера, она приблизилась к сцене, стала костюмером. А вскоре после  этого
Феликс открыл в ней Офелию - когда она прибирала и гладила костюмы. Она была
более чем в замешательстве и никогда не забудет Феликса тех лет с  коком  на
голове, узкими глазами и темными взъерошенными волосами. Он пригласил  ее  в
свою труппу.
   Элис нахмурилась, когда осколки прошлого зазвенели в памяти.
   Как она попала в эту кровать в комнате  с  обоями  в  розовую  полоску  и
огромным гардеробом, способным поглотить  все,  что  угодно?  А  тело?  Элис
встревожилась. Откуда эта зловещая мысль? Головная  боль  вернулась,  и  она
попыталась не  думать.  Тотчас  в  мозгу  всплыло  то,  что  она  не  хотела
вспоминать: птицы, черные тяжелые птицы садятся на руки. И дождь, и ветер. И
черные глаза улыбающегося Феликса.
   Пытаясь отделаться от мыслей, Элис внезапно услышала  звук.  Он  слышался
над головой и, казалось,  походил  на  медленные  приглушенные  шаги,  будто
кто-то ходил, не желая поднимать на ноги весь дом.
   И вдруг одна мысль вытеснила все остальные. Дверь! Она заперта?
   Не зная,  почему  так  сильно  это  желание,  Элис  слезла  с  кровати  и
зашаталась. Лунная дорожка качалась. Она ухватилась за край кровати, а потом
за угол массивного шкафа. Кое-как добралась до двери и повернула ручку.
   Ее заперли.
   Странно, шок от этого открытия вернул ее к реальности.  Элис  тотчас  все
вспомнила. Она стояла и дрожала, уперевшись головой в дверь. Элис знала, что
в доме Дандас, Маргарет и нет нужды запираться. Это было необходимо  в  доме
Торпов. Это там Тотти сказала: "Заприте дверь".  И  только  там  кто-то  мог
жестоко подшутить над ней.
   Почему заперта дверь в доме Дандаса? Кто закрыл ее? Ведь  она  совершенно
беспомощна!
   В нормальном состоянии Элис не впадала в панику. Но сейчас все, казалось,
походило на кошмар. Невыносимо. Быть запертой в комнате! Она не может в  ней
оставаться. Она сойдет с ума.
   Элис в страхе и отчаянии гремела  дверной  ручкой  и  кричала.  Она  едва
осознала, что дверь открылась, и  почти  без  сознания  она  упала  на  руки
Дандаса.
   - Элис, - произнес он глубоким проникновенным голосом.  -  Что  с  тобой,
дорогая? Тебя что-то испугало? Я думал, ты спишь. Маргарет сказала,  что  ты
заснула и не проснешься до утра.
   Элис слабо уцепилась за него,  почувствовав  под  руками  толстую  шерсть
халата. Мягкое тепло было удивительно уютным. Она так устала, так  ослабела,
что не хотела двигаться.
   - Почему я заперта в спальне? -  спросила  она  и  начала  повторять  без
остановки:
   - Почему? Почему?
   Дандас поднял ее на руки и понес обратно в постель. Он смотрел на нее,  и
его зрачки расширились в темноте. Как странно меняет человека ночь. Но  губы
его были по-прежнему добры и мягки.
   - Бедная маленькая девочка! Прости.  Ты  испугалась.  Но  мы  с  Маргарет
подумали, что так лучше. Мы не могли рисковать: если ты убежишь из дома,  то
простудишься.
   - Ox, - медленно выдохнула Элис. Она поняла - это  из-за  того,  что  она
сбежала от Торпов среди ночи.
   - Не думай сейчас об этом, - успокаивал Дандас.  -  Мы  поговорим  потом.
Сейчас ты выпьешь горячего молока и заснешь.
   Элис схватила его за руку.
   - Как долго я здесь?
   - Сейчас ночь вторника, точнее - утро среды.
   - Почти два дня. Но это ужасно! Дандас улыбнулся.
   - Да? Я так не думаю. Твоя болезнь нас беспокоит.
   - Но Камилла? - закричала она. Он замер.
   - Камилла?
   - Да! Она у Торпов. Они ее прячут.  Надо  выяснить.  Вот  почему  я  ушла
оттуда в полночь. Дандас медленно и мягко сказал:
   - Ты не думаешь,  что  вообразила  себе  это?  Удар  был  сильный.  Ветка
свалилась тебе прямо на голову. Хорошо, что она тебя не убила.
   В голове Элис все плыло, но она упрямо твердила:
   - Дерево на меня не падало. Кто-то  вошел  в  мою  комнату  и  прошептал:
"Камилла здесь". Наверное, сама Камилла, хотя я не могу  поверить,  что  она
может так шутить.
   - В чем дело?
   Элис не хотела  рассказывать  о  привязанных  к  кровати  волосах  -  это
выглядело бы глупо и по-детски. Даже Дандас, несмотря на  всю  его  доброту,
посмеялся бы над ней.
   - Неважно. Это всего один эпизод. Но я знаю: там,  у  Торпов,  затевается
что-то страшное. Дэлтон Торп от нее без ума. Он что-то сделал с ней. -  Элис
почти кричала. - Не смотри на меня так! Это правда! И кто-то поймал Уэбстера
и убил. Кто-то боялся, что он расскажет. Дандас, мы должны все узнать!
   Он погладил ее по мягким волосам.
   - Конечно. Конечно, выясним. Я тоже  видел  Уэбстера,  но,  думал,  птица
убита в драке. У нее повреждена голова.
   - Ей свернули шею, - настаивала Элис. Она отчетливо  помнила  болтающуюся
головку, уже ничем не  напоминающую  Уэбстера.  Это  была  часть  кошмара  -
безжизненно болтающаяся головка.
   - Возможно, - согласился Дандас, утешая. - Но не будем говорить  об  этом
сейчас. Два часа ночи, и ничего нельзя сделать до рассвета.  Итак,  я  пойду
принесу питье, и ты заснешь. Ты удивишься, насколько днем все покажется тебе
другим.
   Элис еще раз попыталась заговорить.
   - Здесь в доме тоже кто-то ходит. Ты должен посмотреть.
   Дандас улыбнулся.
   - Ну, это я. Объяснение простое: я плохо сплю по ночам, встаю и  хожу  по
дому. Маргарет подтвердит. Прости, что я тебя напугал.
   Когда Дандас вернулся с двумя стаканами горячего молока на подносе,  Элис
успокоилась. Он не верил, что Камилла у Торпов. Но даже если она  и  там,  с
ней все в порядке, объяснил он спокойно. Да, он прав, ничего нельзя  сделать
в два часа ночи. И пока она больна. Надо поправиться как можно скорее, снова
поехать в высокий элегантный дом Торпов и выяснить, что  там  происходит  на
самом деле.
   Она подумала, что не стоило убегать  оттуда  ночью.  Феликс  засмеет  ее.
Знает ли Феликс, что случилось? Дандас помог Элис  устроиться  на  подушках,
укутал шерстяной пижамной курткой ее плечи. Заботливо, как женщина.
   - Вот. Так хорошо и уютно, - сказал он голосом, похожим на черный бархат,
теплый и мягкий. - Выпей и перестань думать. Еще будет время.
   - ТЫ очень добр ко мне, - слабо пробормотала Элис.
   - Нет. Но был бы рад. Благодаря небесам, я нашел тебя.
   Элис погрузилась в уют его голоса. Конечно, вопрос, который сидел у нее в
голове, был не к месту.
   - Феликс знает?
   - Феликс Додсуорт? Водитель автобуса? Да. - Дандас понимающе улыбнулся. -
Он ворвался сюда, как лавина. Боюсь, он решил, что из того школьного  домика
исчезают все женщины. Он успокоился, только когда увидел, что ты в  порядке.
Или почти в порядке. Ты несла всякую чепуху.
   - А что я говорила? - осторожно спросила Элис.
   - Большей частью то же самое, что и мне сейчас. Насчет того, что  Камилла
заточена у Торпов.
   - О, - сказала Элис, радуясь, что это единственная  чепуха,  которую  она
сказала.  Она  проглотила  молоко  и  подумала:  действительно   ли   Феликс
расстроен? Конечно, он будет опечален, если с ней что-то случится. Но  будет
ли он страдать?
   Абсурдно думать,  что  Феликс  может  быть  безутешным.  Всегда  найдется
женщина, которая приласкает его.
   - Уже лучше, - сказал Дандас приятным тоном. - Ты улыбаешься.
   - Я? - Действительно ли она улыбалась, подумав о Феликсе,  спросила  себя
Элис.
   Она посмотрела на Дандаса, на  его  круглое  сияющее  лицо,  и  ей  вдруг
захотелось дотронуться рукой до его щеки. Он такой добрый.
   Элис выпила молоко, и кошмары отступили. Головная  боль  утихла,  а  веки
смежились.
   - Ты очень милая, - мягко проговорил Дандас. - И не убегай, ладно?
   Кто еще говорил ей, чтобы она не убегала? Элис широко открыла глаза.
   - Почему?
   - Потому что тебе еще нельзя оставаться одной. Завтра или,  если  ты  еще
будешь не в форме, послезавтра, я отвезу тебя в Хокитику. Ты сядешь на поезд
и поедешь домой. Я уверен, твоим братьям не те