я тебя реакция на неприятности, но на этот раз исчезнуть тебе не удастся.
     - Я ухожу! - в бешенстве закричала она.
     - Осторожно, стекло! - бросился к ней Люк. Но было поздно. Ступню пронзила резкая боль, и Кэтрин вкрикнула. Люк подхватил ее на руки, дотащил до ближайшего шезлонга и буквально взгромоздил на него, все время придерживая ее рукой за лодыжку.
     - Не дергайся! - гаркнул он. - А то загонишь стекло еще глубже.
     Рыдая от боли и обиды, она дала ему вытащить осколок и снова принялась осыпать его проклятиями.
     - Так и знал, что ты снова возьмешься за свое.
     - Убирайся!
     - Оставить тебя среди всего этого стекла? Да к тебе пора приставить няньку для присмотра, - насмешливо сказал он, перевязывая ей ногу чистым платком. - Когда тебе в последний раз делали прививку от столбняка?
     - Полгода назад! - фыркнула она, раздраженная своим беспомощным положением. - Ты слышал, что я тебе сказала? Я ухожу!
     - Черта с два.
     Он поднял с земли упавшее полотенце и завернул ее в него, точно куклу, что разозлило ее уже окончательно.
     Она оттолкнула его руки.
     - Не смей ко мне прикасаться! Что это значит - черта с два? Ты не имеешь права насильно держать меня здесь!
     Он отбросил полотенце и, к ее величайшему изумлению, невзирая на яростную защиту зубами и ногтями, подхватил ее и положил себе на плечо.
     - Отпусти! - визжала она, колотя его по спине кулаками. - Что ты делаешь?
     - Ограничиваю твою свободу действий для твоего же собственного блага. У тебя истерика, - огрызнулся он. - И с меня хватит.
     - С тебя хватит? - голос у нее сорвался. - Отпусти меня!
     - Sta'zitta. Успокойся, - ответил он.
     От неудобного положения у нее все время сползал лифчик, и это мешало ей работать кулаками. А он уже шел по каменной лестнице, ведущей к французскому окну на галерее первого этажа.
     - Я тебя ненавижу! - всхлипывала она, обливаясь слезами ярости и унижения.
     Через минуту Люк бросил ее на кровать, ничуть не более осторожно, чем заслуживал бы мешок картошки.
     - А ведь ненависть ко мне не делает тебя счастливее, правда? - насмешливо шепнул он. - Per Dio, и знаешь почему?
     - Потому, что ты просто бесчувственное бревно! - выкрикнула она сквозь слезы. - И я ухожу!
     - Никуда ты не уйдешь.
     - Ты не сможешь меня задержать. И не заставишь выйти за тебя замуж, - заявила она, обретя вдруг уверенность, соскочила с кровати и бросилась к стулу, на котором лежал полупрозрачный халат - в купальнике ей стало неуютно. - Теперь, когда Дрю подписал контракт, ты меня больше не удержишь!
     - Он подпишет его ровно через час после нашей свадьбы.
     Кэтрин остолбенела. Потом резко обернулась. Во взгляде золотистых глаз мерцала почти физическая угроза.
     - Я предвидел, что это может понадобиться.
     - Так он... он еще его не подписал? - этот вопрос дался ей с огромным трудом.
     - Такой уж я недоверчивый ублюдок, - прорычал Люк, точно разъяренный тигр.
     - Ты не имеешь права завладеть мной против моей воли! - воскликнула она.
     - Я уже объяснял тебе, как сильно ты заблуждаешься, - сухо заметил он. - И хочу надеяться, что завтра, когда мы прилетим в Англию, ты будешь в более покладистом настроении.
     Кэтрин уловила из его речи только одно чудесное слово.
     - В Англию? - повторила она. - После свадьбы ты отвезешь меня в Англию?
     - По традиции смена декораций необходима. Значит, он уверен, что кольцо на пальце удержит ее не хуже цепи, приковывающей скелет к стене подземелья. Но пусть только попробует ее удержать, когда они вернутся в Англию. Пока ее паспорт у него и пока она за стенами замка, где повсюду торчит охрана со всякими электронными устройствами, бежать нечего и пытаться.
     Если она заупрямится насчет свадьбы, пострадает Дрю. При этой мысли она задрожала от бешенства. Соблазнительная идея сбежать от Люка из-под венца, в самый день широко разрекламированной свадьбы, к сожалению, оказывалась неисполнимой. С самого начала было ясно, что это легче придумать, чем сделать. Ну ладно. Главное, завтра они уже будут в Англии. А там ему не заставить ее остаться с ним.
     - Кэтрин, - сказал Люк, - забудь даже думать об этом.
     - Хватит разговоров, - сдавленным голосом сказала она. - Я тебе уже все сказала.
     - И все-таки поговорить необходимо. - Кто-то постучал в дверь. Он сделал вид, что не слышит. - Я не могу позволить тебе сорвать свадьбу.
     Стук в дверь повторился.
     - Avanti! - сердито крикнул Люк.
     Вошел Бернардо, за его спиной маячила секретарша.
     - Синьорина Перуцци. - Он с извиняющимся видом протянул радиотелефон. - Она уверяет, что ей надо поговорить с вами, синьор, по неотложному делу.
     - Я не буду с ней говорить, - отрезал Люк. - Оставьте нас, Бернардо.
     Дверь за ними закрылась.
     - Он говорит по-английски, - дошло вдруг до Кэтрин. - Только ты мог приказать ему скрывать это от меня.
     - Вся прислуга думает, что это желание исходит от тебя, так как ты хочешь попрактиковаться в итальянском.
     Дрожащими руками она прикрыла лицо, потому что ей решительно отказало самообладание.
     - Я тебя ненавижу!
     - Ты на меня сердишься, - твердо поправил он. - И, думаю, у тебя есть для этого основания.
     - Думаешь? - Она бросила на него гневный взгляд между побелевшими пальцами.
     - Кэтрин, ты принадлежишь мне. Взгляни на дело разумно, ведь Бог тебя умом не обидел. - Особой оригинальностью совет не отличался. - Ведь ты была здесь по-настоящему счастлива, гораздо счастливее, чем я тебя когда-нибудь видел.
     - Я жила в прошлом!
     - Но почему ты выбрала именно эту часть прошлого? - Губы у него дернулись. - Подумай об этом.
     - Ничего я не выбирала! - запротестовала она. - И с чем я покончила, того больше нет.
     - Ты и сама не хочешь, чтобы этого больше не было.
     Ощущение, что ее предали, все усиливалось в ней. Он ее предал. Хуже того, она сама предала себя. Она предала все, во что верила, все, что составляло ее суть, все, что у нее оставалось после расставания с ним. Одна неделя уничтожила четыре года, за которые она обрела самоуважение. Одна неделя сломала все барьеры, которые она воздвигла, чтобы защитить себя.
     - Может, ты и воду в вино умеешь превращать? - зло поинтересовалась она, стараясь скрыть свое унижение. - Небось всю неделю хохотал до слез, как легко тебе удалось обвести меня вокруг пальца!
     У него заходили желваки на щеках.
     - Между нами происходило совсем другое.
     - Между нами всегда происходит одно и то же! - яростно возразила она. - Ты рассчитываешь, продумываешь, манипулируешь мной и всегда добиваешься того, что тебе нужно.
     - Я не мог подстроить тебе амнезию.
     - Но ты не упустил случая этим воспользоваться! - отпарировала она. - И так у нас было всегда. Когда мы вернулись из Швейцарии, те, у кого я работала, самым таинственным образом исчезли, галерея оказалась закрыта, и я осталась без работы! Совпадение? - ехидно спросила она. - Очень сомневаюсь. Ведь это ты все подстроил, так?
     Лицо его резко потемнело, отчего глаза заблестели еще ярче.
     - Да, я купил этот дом, - признался он нехотя.
     - И при этих обстоятельствах было совсем не сложно убедить меня уехать в Нью-Йорк. - У нее вырвалось сдавленное рыдание.
     - Я очень хотел, чтобы мы были вместе. Да, я проявил нетерпение. - Он бросил на нее откровенно призывный взгляд. - Я такой, какой я есть, bella mia, что было, то было, и не в моих силах это изменить.
     - Зато в моих. Неужели ты этого не понимаешь? - Глаза у нее наполнились слезами, но она не могла допустить, чтобы он увидел, как она плачет. - В моих! - повторила она еще более раздраженно.
     - Кэтрин... что ты хочешь от меня услышать? - спросил он. - Если ты хочешь, чтобы я сказал тебе правду, я скажу. Единственное, о чем я жалею, это о том, что потерял тебя. Тогда.
     - Ты меня не потерял... ты заставил меня уйти! - всхлипнула она.
     Он протянул к ней руки.
     - Хорошо, если тебе так важен именно этот смысл, я заставил тебя уйти. Но попробуй взглянуть на дело моими глазами. Рано утром во время завтрака ты ошарашиваешь меня этим идиотским вопросом...
     - Да, вопрос, конечно, самый идиотский, - дрожа от гнева, перебила она. - Полная глупость с моей стороны подумать, что тебе может взбрести в голову жениться на мне!
     - Я не знал, что мне не будет прощения! - сердито отпарировал он. - Поэтому я ляпнул глупость. Это было жестоко. Признаю. Если ты хотела услышать мои извинения, тебе надо было подождать тогда, потому что сейчас я извиняться за это не могу! Я вернулся через полтора часа. Я не полетел в Милан. Но где же была ты?
     То, что он тогда вернулся, потрясло ее настолько, что остановило начинающийся было новый приступ истерики.
     - Ну, где же была ты? - безжалостно повторил Люк. - Тебя не было. Ты исчезла, словно примадонна, оставив все, что я тебе дарил, до последней мелочи, и если ты хотела мне отомстить, то теперь ты должна быть полностью удовлетворена!
     Еле сдерживая рыдания, она бросилась в ванную, заперла дверь и, упав на коврик и зажимая себе рот руками, зарыдала так, будто у нее разрывалось сердце. Прошлое и настоящее наконец слились, и открывшаяся истина оказалась невыносимой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

     Какого же Кэтрин сваляла дурака, какой же слепой и глупой она оказалась! В тот миг, когда Люк попросил ее руки, она словно потеряла голову. Какие-то мелочи ее смущали, но она гнала их от себя, всей душой веря Люку и не желая знать ничего, что могло бы нарушить ее счастье. Даже если бы он попытался пробудить ее память, навряд ли ему сопутствовал бы успех.
     Как он посмел думать, что она сама выбрала тот период прошлого, когда они еще были вместе? В тот вечер в квартире Дрю Люк поставил ее перед неразрешимой дилеммой. Ей надо было пожертвовать либо Дэниэлом, либо Дрю. А она ни за что не хотела подпускать Люка к Дэниэлу.
     Но и пожертвовать Дрю она тоже не могла, и ради него самого, и ради памяти его сестры. Она была в неоплатном долгу перед Харриэт, которая помогла ей, когда она была в самом отчаянном положении. Как ей было выбирать между Дэниэлом и Дрю? Понимая, что в конце концов придется сообщить Люку, что у него есть сын, она принялась выдумывать способы, как защитить Дэниэла.
     Люк отравляет все, к чему ни прикоснется. И если уж он готов жениться на ней только ради того, чтобы оставить ее у себя в постели, почему бы ему не принять и Дэниэла? Но Люк, подумала она со страхом, предпочел бы иметь законного сына. Пять лет назад он показался бы досадной помехой, незваным гостем. Тогда Люк не думал, что она так много для него значит. Она не сомневалась, что он заставил бы ее сделать аборт. Но времена меняются...
     Дэниэл такой наивный, такой ранимый маленький мальчик с чрезвычайно развитым интеллектом, порой даже слишком развитым. Когда-то и Люк был таким... и вот что из него получилось. Твердый как алмаз. Холодный, расчетливый и черствый. Вдруг Дэниэл станет таким же? У него и так уже много черт Люка. Они были заложены в генах еще до его рождения.
     У мальчика твердая воля, самостоятельный ум, и если предоставить его самому себе, то в нем разовьется заложенный в генах эгоцентризм. Кэтрин понадобилось четыре с половиной года, чтобы убедиться, что Дэниэл растет нормальным, хорошо развитым ребенком, а не склонным к изоляции домашним вундеркиндом, отрезанным, благодаря умственному превосходству, от мира других детей.
     Она ненавидит Люка, Боже, как она его ненавидит! Наедине с собой она черпала в этой ненависти силу. Она старательно подавляла в себе всякие сомнения в том, что он, может быть, и не такой черствый и холодный, каким она его вообразила. Она заглушала слабый голосок, дерзко нашептывающий, что Люк мог измениться. И она рыдала от злости и презрения к себе самой.
     Ну и что, если придется сначала заключить брак? Как только они приземлятся в Лондоне, она сразу же уйдет. Она уже уходила, уйдет и теперь, только на этот раз будет умнее. Она заберет драгоценности и продаст. С этими деньгами они с Дэниэлом смогут начать новую жизнь. Она сделает это ради Дэниэла.
     Боже, как она несчастна. А ведь все было так красиво! Замок для маленькой девочки, которая мечтала стать принцессой. Блестящая свадьба для юной девушки, которая верила, что с этого момента и начинается настоящее счастье. Но для той женщины, какой она была теперь, это было ничто, даже меньше, чем ничто. И разве не она в этом виновата? Взрослая женщина должна понимать разницу между реальностью и мечтой.
     Он называл это ?не пойми что?. Одно слово всего из четырех букв было бы куда точнее, хотя и менее изысканно. Секс. Единственное слабое место Люка. И ему приходилось мириться с этим ?не пойми что?, неподвластным ему и потому по большей части нежелательным. Но ведь нельзя же вменять ему в вину, что он так чувствует? Должно быть, это здорово ущемляет гордость, когда такой богатый и влиятельный человек вдруг обнаруживает, что пылает страстью к ничуть не примечательной блондинке, которая не может похвастать ничем из того, что могло бы пойти на пользу его имиджу.
     - Кэтрин, ну как, успокоилась? - Голос Люка нарушил течение ее мыслей.
     - Ч-чертов сноб! - выкрикнула она на очередном всхлипе.
     Повисла тишина.
     - Что ты там, к дьяволу, бормочешь? - донеслось до нее из-за двери. - Если ты сейчас же не выйдешь, я вышибу дверь!
     - Кроме применения силы, ты никаких методов и не знаешь. - Ее ужаснула мысль, что он может услышать, как она плачет, и это мигом вернуло ей способность к действию, она встала, сбросила одежду и залезла под душ, надеясь, что шум воды заставит его уйти.
     Секс, подумала она с ненавистью. Самый ничтожный из всех возможных общих знаменателей. А после пятилетней разлуки ее ценность выросла для него точно гриб после дождя. В самом деле, она побила все мыслимые рекорды роста ценности акций. Залучив ее в постель, Люк решил милостиво снизить свои высокие требования и жениться на ней. Отлично, но она-то счастлива?
     Он все никак не возьмет в толк, из-за чего весь сыр-бор. Он в высшей степени привлекателен, богат, сексуален. Девять из десяти женщин лезли бы из кожи вон, лишь бы соединить с ним свою жизнь. К несчастью, она оказалась десятой. К несчастью для него, это так!
     Он смог заполучить невесту, но заполучить жену ему не удастся. Ему надо раскаяться, чтобы заставить ее вступить в брак. Когда она исчезнет через несколько часов после свадьбы, будет колоссальный скандал. И только тогда на этом старом счете появится надпись ?полностью оплачен?. Если она будет сходить с ума, она ничего не добьется, если будет вести себя спокойно, это вернет ей хотя бы самоуважение. Люк может помочь ей подняться, но для этого ему нужно подняться самому.
     Пришло время решать. Она может войти в историю как женщина с принципами, которая отвергла одного из лучших в мире женихов. Великолепно, подумала она, и кровь у нее опять вскипела. Как жаль, что она не сможет увидеть своими глазами поднявшуюся кутерьму и от души насладиться. Впрочем, она прочтет заголовки. ?Почему я не стала жить с Люком Сантини?. Она с сожалением прервала полет фантазии, завернулась в полотенце и направилась в спальню - женщина, которая твердо знает, чего хочет, женщина, вставшая на тропу мести, и жертва несчастных обстоятельств.

***

     Пробка вылетела из бутылки с грохотом пистолетного выстрела. Откинув голову, Люк отхлебнул с шампанского набежавшую пену, в ярких лучах солнца он казался великолепным черно-золотистым зверем. Он наполнил сладкой золотистой жидкостью два бокала, на лице его сверкнула улыбка, смуглая кожа подчеркивала контраст с белизной зубов.
     - Кроме силы мне известны и другие средства. - Он смотрел на нее золотистыми глазами льва. - Ну ты совсем как сварившийся рак. Ты проторчала там так долго, что в замке, наверно, не осталось горячей воды.
     Она и не думала, что он ее ждет. Она бросила на него презрительный взгляд, который должен был его уничтожить. Разумеется, этого не случилось. Взгляд отскочил от него, точно перышко, надеявшееся разбить камень. Легкой походкой он подошел к ней и протянул ей бокал.
     - Ты не любишь Хантингдона, - сказал он. - Если б ты любила его, ты бы с ним спала.
     Ей трудно было даже смотреть на него. Нервы у нее опять начали сдавать. Руки дрожали. Борьба была явно неравной. У нее не было сил для нового сражения, и эта безжалостная, грязная свинья прекрасно это знает! Ее просто изумляла его уверенность, что ему удастся завоевать ее в ближайшие сутки. А именно на это он и делал ставку.
     - Проживи хоть тысячу лет, тебе все равно не понять такого человека, как Дрю. - Щеки у нее горели, и она отхлебнула шампанского, надеясь умерить охвативший ее жар.
     - Он тебе нравится только потому, что он неудачник. Тебе его просто жалко.
     Она сжала зубы.
     - Дрю не неудачник.
     - Он умудрился подорвать свои дела целым рядом дурацких решений. А фирма была вполне солидная, - категорически заявил Люк.
     - И тем не менее он гораздо лучше тебя! - гневно возразила она.
     Лицо у него напряглось.
     - Ты находишься в привилегированном положении, сага. Никому другому я не позволил бы говорить мне подобные вещи.
     По спине побежали мурашки. Она почувствовала себя непослушным ребенком, который противится требованиям взрослых. Но его презрение к Дрю ее взбесило. Конечно, в глубине души она понимала, что он прав. Чтобы добиться успеха, у Дрю никогда не было ни амбиций, ни настоящей хватки. Он позволял своей семье жить на широкую ногу и тратил деньги фирмы, которые следовало бы пустить на ее развитие. Но это нисколько не роняло Дрю в ее глазах. Он не был рожден денежным воротилой и никогда бы им не стал. Она подумала об этой ужасной неделе, когда Дрю ждал и не мог дождаться своего контракта, и ощутила всю глубину жестокости Люка. Нет... нет, твердо решила она, никогда она не будет жалеть, что скрыла от Люка существование Дэниэла.
     - Ты уже причинил вред Дрю, - прошептала она, полагая, что, когда она уйдет, Дрю ничто уже угрожать не будет. Она не считала нужным развеивать подозрения Люка в том, что у них с Дрю был роман. Ее просто бесила его уверенность в том, что он имеет право кидать на нее такие осуждающие взгляды. - И ты меня в собственность не приобрел.
     Как ни странно, на губах его появилась неожиданная, почти нежная улыбка.
     - У меня не было в этом никакой нужды. Ты и так моя, душой и телом. Ты немножко сбилась с дороги, ты заблудилась, но ушла вовсе не так далеко, как я боялся. А теперь просто вернулась домой.
     Ее опять охватил гнев.
     - Я не твоя!
     - Почему ты так сопротивляешься мне?- тихо спросил он. - И почему ты так сопротивляешься самой себе?
     Она опрометчиво подняла взгляд, их глаза встретились, и внутри у нее все сжалось. Невозможно было вынести эту его непоколебимую самоуверенность.
     - Я не сопротивляюсь себе.
     - Подойди сюда, - спокойно предложил он, - и попробуй доказать.
     У нее почти не было сил противиться магнетизму его воли. В ответ на его призыв по ее телу пробежала дрожь, хотя ей нисколько не было холодно, а сердце бешено забилось, хотя никакого физического усилия она не делала. В голове промелькнула мысль, что его, как самое опасное существо, необходимо изолировать от общества.
     В нависшей тишине он подошел к ней и снова наполнил ее бокал.
     - Боишься, - сказал он. - Ты ведешь себя так, как будто действительно боишься меня. Мне это совсем не нравится. Мне бы не хотелось завтра ночью обнаружить у себя в постели маленькое белое привидение, дрожащее от страха. Я хочу найти там то счастливое, радостное, любящее существо, каким ты была всю неделю.
     Он стоял сейчас так близко, что у нее перехватило дыхание.
     - Я тебя не люблю.
     - Если бы я не был абсолютно уверен в том, что ты меня любишь, я бы не стал на тебе жениться.
     Она резко отшатнулась от него.
     - Да тебя даже проклятия не убеждают!
     - Если ты попытаешься снова удрать в ванную, мне придется выломать дверь, -