ься из своих проблем, пока дело не зашло слишком далеко, - тихо сказала она.
     - Да ему-то это зачем? Ему всего пятьдесят... красивый мужчина, все еще в расцвете сил...
     - Да, конечно, - рассеянно ответила Кэтрин. Брат Харриэт был ей глубоко симпатичен, но под таким углом она никогда его не рассматривала.
     - И притом не может придумать ничего лучшего, чем кататься сюда по выходным, чтобы просто поиграть с Дэниэлом, - заметила Пэгги с деланной небрежностью.
     Не понимая ее настойчивости, Кэтрин засмеялась.
     - Да он просто мается без семьи. Пэгги прочистила горло.
     - А тебе не приходило в голову, что у него есть какой-то личный интерес?
     Кэтрин недоверчиво посмотрела на нее.
     - Господи Боже мой! - простонала Пэгги. - Я что, открываю тебе глаза? Его поведение на похоронах было куда красноречивей моих слов. Да если ты бралась за что-нибудь тяжелее чашки, он бросался через всю комнату, словно какой-нибудь юный Ланселот! Я просто уверена, что он в тебя влюбился.
     - Влюбился в меня? - ошеломленно переспросила Кэтрин. - В жизни не слышала такой ерунды.
     - Возможно, я ошибаюсь, - с сомнением проговорила Пэгги.
     - Конечно, ошибаешься! - с неожиданной горячностью поддержала ее Кэтрин. От смущения у нее даже щеки порозовели.
     - Да ладно, успокойся, - вздохнула Пэгги. - Однако я перекинулась с ним парой слов во время похорон. Я спросила, зачем он подсовывает тебе очередную старушку, чтобы ты ухаживала за ней...
     - Миссис Энсти его крестная! - возмутилась Кэтрин.
     - Которая переживет еще не одно поколение своих бесплатных сиделок, - мрачно предрекла Пэгги. - Когда я забегала посмотреть квартиру, мне хватило одного ее каменного лица. Все это я высказала Дрю.
     - Пэгги, как ты могла? От меня требуется только сходить за покупками да вечером приготовить обед. Это совсем не много при том, что плата за квартиру ничтожная.
     - Поэтому-то я и чувствую здесь какой-то подвох. Между прочим... - Пэгги сделала многозначительную паузу, - Дрю сказал, что я напрасно волнуюсь, он не думает, что ты особенно долго там задержишься. Как ты думаешь, почему он так сказал?
     - Может, он не уверен, что я ей подойду. ?Ну спасибо, Пэгги, еще одну заботу мне прибавила?, - устало подумала она.
     А Пэгги теребила в руках письмо от поверенного и вдруг нахмурилась.
     - Если ты уезжаешь на этой неделе, значит, ты даже не сможешь побывать у меня на ферме? - огорченно проговорила она. - А я-то надеялась, Кэтрин. Вы так прекрасно ладите с моей мамой, да и мне легче.
     - Да, этого Дэниэл мне тоже не простит, - пробормотала Кэтрин.
     - Может, хотя бы его оставишь? - неожиданно предложила Пэгги.
     - Одного?
     - А что такого? Мои родители его обожают. До смерти его забалуют. А ты тем временем уже устроишься, обживешь новую квартиру. Я чувствую себя такой виноватой, что ничем не могу тебе помочь, - призналась Пэгги. - Было бы так хорошо.
     - Как я могу повесить на тебя...
     - Мы же друзья, правда? А Дэниэлу так будет легче перенести переезд. Бедный бродяжка, эти переживания ему совсем ни к чему, - убеждала Пэгги. - Незачем ему видеть, как ты уводишь Клевера в приют для животных, да и в перевалочной квартире Дрю ему тоже незачем болтаться. Не думаю, что он легко поладит с тамошней экономкой.
     ?Дэниэл вообще не слишком ладит с любым, кто смеет ему противоречить?, - грустно подумала Кэтрин. Особенно он не выносит, когда с ним сюсюкают и говорят, какой он хорошенький, а он, на его беду, именно такой. Черные кудри, длинные ресницы, темные глазищи. С ней-то он бывает очень ласков, но с другими - никогда.
     - Так ты можешь доверить его мне? - напрямик спросила Пэгги.
     - Конечно, я...
     - Значит, решено, - заключила Пэгги. Кэтрин хотела было возразить, что они с Дэниэлом еще ни разу не расставались, даже на одну ночь, но промолчала. Дэниэл любил бывать у них на ферме. За эти годы они несколько раз гостили у Пэгги по выходным. По крайней мере так он хотя бы не лишится своего долгожданного отдыха на ферме.
     Шесть дней спустя Дэниэл сжал ее в объятиях и бросился к машине Пэгги. Кэтрин медлила.
     - Если он заскучает по дому, позвони, - сказала она Пэгги.
     - У нас больше нет дома, - напомнил ей Дэниэл. - Его отняла Африка.
     Минута-другая, и они уехали. Кэтрин застыла в дверях, глядя сквозь слезы на коробки и чемоданы. Не так-то много накопилось за четыре года. Коробки отправятся в гараж к Пэгги, на следующей неделе сосед обещал отвезти их в квартиру Дрю. Она досадливо смахнула слезы. Дэниэл уехал только на десять дней, не на полгода же!

***

     Дрю встретил ее на вокзале и подвел к своей машине. Это был широкоплечий мужчина с приятными чертами лица и спокойными манерами человека сдержанного и воспитанного.
     - Сперва отвезем на квартиру ваши вещи.
     - Сперва? - удивилась она.
     - Я заказал в ?Савое? столик. Для ланча, - улыбнулся он.
     Кэтрин уже несколько раз завтракала с Дрю в обществе Харриэт, однако тогда он возил их в клуб.
     - Моя фирма вот-вот заключит огромный контракт, - не без гордости сообщил он. - Между нами, дело уже в шляпе. Вечером я улетаю в Германию. А послезавтра мы подписываем все окончательно.
     - Отличные новости, - заулыбалась Кэтрин.
     - Честно говоря, он подоспел как раз вовремя. Еще немного, и фирма ?Хантингдон? просто разорилась бы. Но это не все, что нам предстоит отметить, - добавил он. - Может, отпразднуем ваш переезд в Лондон?
     - Вы скоро вернетесь из Германии? - спросила она, когда они уже выходили из квартиры.
     - Дня через два, но я поживу в отеле.
     - Почему? - нахмурилась Кэтрин. Он слегка покраснел.
     - Когда ведешь бракоразводный процесс, приходится быть особенно осмотрительным, Кэтрин. Слава Богу, через месяц все уже закончится. Вы, конечно, считаете, что я слишком осторожничаю, но мне бы не хотелось, чтобы в связи с этим разводом трепали ваше имя.
     Кэтрин страшно смутилась. Она с благодарностью приняла его приглашение пожить у него дома, даже не подумав о том, в какое положение его ставит.
     - Какой ужас, Дрю. А мне и в голову не пришло...
     - Конечно. Вам такие гадости и не могут в голову прийти. - Он нежно пожал ей руку. - Когда суд закончится, нам уже не придется беспокоиться о злых языках.
     Последнее замечание скорее напугало ее, чем успокоило, поскольку подразумевалась степень близости, которой между ними отродясь не бывало. Но она тут же обругала себя, а заодно и Пэгги, из-за которой ей виделся скрытый смысл там, где его и в помине нет. Хотя после разрыва с Анкет они с Дрю действительно сблизились. Он стал гораздо чаще бывать в доме сестры.
     В баре им вручили меню. Кэтрин мучительно углубилась в свое, напечатанные слова представлял? для нее громадную трудность. Она страдала дислексией, но старалась скрывать свой недостаток.
     - Бифштекс, пожалуй.
     Бифштекс - это спасение. Он встречается в любом меню.
     - Вы неизменны в своих привычках, - посетовал Дрю, но - с улыбкой. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые любят, чтобы все всегда оставалось как прежде. - А для начала?
     И пошел новый круг мучений, теперь с закусками.
     - Я могу заказать для вас, - предложил он.
     Ее блуждающий взгляд уткнулся в спину высокого темноволосого человека, который прошел через вестибюль и вышел за дверь. Она снова метнула туда взгляд, но его уже не было. Она ошеломленно заморгала и приказала себе выбросить из головы страх узнавания, от которого у нее заледенело все внутри.
     ?У Бога дней много?, - сказала ей когда-то Харриэт. У Харриэт всегда вертелась на языке какая-нибудь поговорка, и четыре года назад она бы тоже легко могла такое сказать. Но день состоит из двадцати четырех часов, в каждом из которых шестьдесят минут. Сколько же их должно было пройти, чтобы она могла хоть на пять минут избавиться от воспоминаний? И сколько прошло с тех пор, как она лежала ночь напролет без сна, охваченная тем мучительным чувством, которое изо всех сил старалась забыть? В конце концов ей удалось выстроить в своем сознании стену. За этой стеной она жила уже два года. И порой ей казалось, что она жива только наполовину...
     - Что случилось?
     В ответ на удивленный взгляд Дрю она подчеркнуто небрежно пожала плечами.
     - Я увидела привидение, - пошутила она, опуская свои слишком выразительные в этот момент глаза.
     - Теперь, когда вы в Лондоне, мы сможем видеться чаще... - взволнованно проговорил Дрю и взял ее за руку. - Я хочу сказать, получается у меня, правда, не слишком складно... мне кажется, я вас люблю.
     Рука у нее дрогнула, из рюмки плеснулось шерри. Пробормотав извинения, она стала шарить в сумке в поисках салфетки, но подбежал официант и ловко вытер стол. Кэтрин сидела ошеломленная, мечтая оказаться где угодно, только не здесь, где Дрю выжидательно смотрел на нее.
     - Я хотел, чтобы вы знали, как я к вам отношусь, - вздохнул он.
     - Я... я не думала. Мне и в голову не приходило... - вот и все, что она сумела пролепетать, чувствуя, что говорит что-то не то.
     - Я понимаю, вам надо подумать. - На его спокойном лице промелькнула горькая усмешка. - Очевидно, я выразился не так ясно, как мне казалось. Кэтрин, не смотрите так испуганно. Я ничего от вас не требую. Я проявил нетерпение и бестактность, прошу меня извинить.
     - Я чувствую, что встала между вами и Аннет, - виновато прошептала она.
     - Ерунда, - нахмурился он. - Только после того, как мы расстались, я понял, насколько хочу быть с вами.
     - Но, не окажись меня рядом, вы наверняка вернулись бы к ней, - натянуто ответила она. - | Вы очень хороший друг, но...
     Он снова накрыл ее руку своей.
     - Я не хочу торопить вас, Кэтрин. У нас еще много времени, - проговорил он спокойно и ловко сменил тему разговора, прекрасно понимая, что дальнейшее обсуждение ничего не даст.
     Они все еще сидели в Речном зале, когда она услышала этот голос - низкий, с легким акцентом, - и точно мед потек у нее по позвоночнику. Она тотчас же обернулась, повинуясь инстинкту, укорененному столь глубоко, что не требовалось ни малейшего участия сознания. Она широко раскрыла глаза от изумления, тело напряглось каждой мышцей. Бешено застучало в ушах. Дрожащей рукой она поставила на стол бокал.
     Люк.
     Боже мой... Люк. Это его она только что видела. Это был он. Его точеный профиль, смуглый, как у цыгана, четко вырисовывался на фоне окна за его спиной. Одной рукой он жестикулировал, поясняя что-то двум своим спутникам. Она не могла оторвать от него глаз, и это было ужасно. Тонкий орлиный нос, резко очерченные скулы, пронзительный взгляд глубоко посаженных темных глаз сливались в единый образ умопомрачительной красоты.
     Он слегка повернул голову. И посмотрел прямо на нее. Никакого удивления. Никаких эмоций. Золотые, как пламя костра, глаза. У нее остановилось дыхание. Даже перестали тикать часы. Она вынуждена была сидеть неподвижно, в то время как все ее чувства приказывали ей вскочить и бежать, бежать до тех пор, пока опасность не останется далеко позади. На миг она забыла, что он, скорее всего, даже не узнает ее. На миг ее начисто парализовал ужас, идущий откуда-то из самого живота.
     Люк первый нарушил это противостояние. Он сделал знак одному из своих спутников, тот немедленно, словно вышколенный лакей, вскочил со своего места и склонил голову, чтобы не пропустить ни слова хозяина.
     - Я расстроил вас, - сказал Дрю. - Я не должен был начинать разговор.
     Она захлопнула веки так резко, будто щелкнул затвор фотоаппарата. На нее снова нахлынул звон ножей и вилок, невнятица голосов. Ничего не изменилось, в оцепенении думала она. Когда она смотрит на Люка, никто и ничто на свете не может отвлечь ее внимания. Над губой у нее выступила испарина. Говорят, в критические мгновения перед тобой проходит вся жизнь. О да, самые глубины жизни.
     - Кэтрин...
     С запозданием она вспомнила о человеке, с которым завтракала.
     - У меня разболелась голова, - пробормотала она. - Извините, я выйду на минутку.
     Она встала, ноги у нее подгибались, она благодарила небо за то, что ей не надо идти мимо столика, где сидит Люк. Но просто выйти из зала было для нее все равно, что прогуляться по доске над кишащим акулами водоемом. Она подсознательно ожидала, что вот-вот на ее плечо опустится чья-то рука. Чувствуя себя по-настоящему плохо, она укрылась в ближайшем туалете и сунула руки под холодную воду.
     А вытирая, задела золотое колечко на безымянном пальце. Подарок Харриэт, ее выдумка. Все, кроме Пэгги, считали ее вдовой. Эту ложь выдумала Харриэт и успела распространить еще до того, как Кэтрин вышла из больницы. Она не стала изобличать Харриэт во лжи. Но ее коробило, что приходится выступать под чужой личиной, хотя она прекрасно понимала, что без благопристойной выдумки Харриэт деревенское общество не приняло бы ее так радушно.
     Ее по-прежнему тошнило. ?Сделай вдох, успокойся. Зачем паниковать? Но как не паниковать, когда Люк рядом?, - лихорадочно соображала она. Люк совершенно непредсказуем. Он может выкинуть любой номер. Но ведь и торчать здесь целую вечность тоже невозможно.
     - Кажется, надвигается гроза, - сказала она Дрю по возвращении, стараясь не отклоняться взглядом ни вправо, ни влево. - У меня часто болит голова к перемене погоды.
     За главным блюдом она болтала без умолку. Ее разговорчивость несколько ошеломила Дрю, но по крайней мере он не заметил, что аппетит у нее пропал. Люк наблюдал за ней. Она это чувствовала. Она ощущала на себе гипнотический взгляд его карих глаз. И ничего не могла с этим поделать. Это напоминало китайскую пытку водой. Бесконечную, безжалостную. Нервное напряжение нарастало.
     А Люку все нипочем. Его спокойствие возмутительно - в свете всех причиненных ей страданий. Нет в мире справедливости, если Люк цветет самым пышным цветом, точно особо жизнестойкое тропическое растение. Сруби его, оно вырастет вновь, да еще вдвое выше и гораздо опаснее.
     И все же когда-нибудь... каким-нибудь образом... какая-нибудь женщина проникнет сквозь все его доспехи. Это обязательно случится. Он должен узнать, что такое боль, которую он причиняет другим. Эта мысль спасла Кэтрин от вспышки негодования. Она представила себе Люка, стоящего на коленях, Люка, очеловеченного страданием, но тут же снова вернулась к действительности. Удержать мечту невозможно.
     Углубившись в себя, она помешивала кофе. По часовой стрелке, против, снова по часовой, с запозданием насыпала сахар. Все перепуталось у нее в голове, разум застрял где-то между прошлым и настоящим. Она была просто одной из длинного списка тяжело раненных Люком Сантини. Сознание этой горькой правды ее уязвило.
     - Он меня не узнал! - перебил вдруг Дрю бесконечной поток ее болтовни.
     - Что-что? - переспросила она растерянно.
     - Люк Сантини. Выходя, он посмотрел прямо на меня.
     Внезапное открытие, что Дрю, оказывается, знаком с Люком, ее изумило. А что, собственно, ее удивляет? Они с Люком все-таки работают в одной области, хотя Дрю, конечно, стоит куда ниже. Фирма ?Хантингдон? производит какие-то детали компьютеров.
     - Это т-так важно? - с запинкой выговорила она.
     - Это научит меня знать свой шесток, - скривившись, сказал Дрю. - Когда-то мы вместе работали, много лет назад. Теперь-то я никак не вхожу в его касту. Возможно, он меня вообще не помнит.
     Память у Люка - стальной капкан. Он никогда не забывает лица. Она почувствовала себя виноватой в том, что Люк не узнал Дрю, - он не поклонился только потому, что рядом была она, только поэтому. Она тоже не будет придуриваться, делая вид, что не знает Люка. Если ты не знаешь, кто такой Люк Сантини, ты либо невежда, либо живешь на необитаемом острове.
     Дрю прихлебывал кофе, удовлетворившись объяснением, что его просто забыли.
     - Поразительная личность. Представьте, сколько ему пришлось рисковать, чтобы добиться своего нынешнего положения.
     - А вы представьте, через скольких ему пришлось перешагнуть.
     - Да, точно, - задумчиво подтвердил Дрю. - Насколько мне известно, поскользнулся он только раз. Дайте вспомнить, это было лет пять тому назад. Не знаю уж, что там у него случилось, но он дошел до того, что с него чуть не сняли последнюю рубашку.
     Зная Люка, она не сомневалась, что рубашку свою он снова натянул, да еще и раздел при этом кого-то другого. В этом отношении Люк беззастенчиво придерживался правила: око за око, зуб за зуб, ну и, может быть, еще комиссионные за сделку. При мысли об этом она содрогнулась.
     - Я свалял ужасного дурака, так ведь? - подавленно сказал Дрю, когда они вышли из гостиницы.
     - Ну что вы, зачем так, - поспешила она его успокоить.
     - Взять вам такси? - сдержанно предложил он. - Мне пора обратно в офис.
     - Лучше я пройдусь. - Ее мучило, что она не сумела проявить больше такта, но его признание да плюс еще появление Люка, маячившего на заднем плане точно пиратский корабль, совершенно выбили ее из колеи.
     - Кэтрин! - И прежде, чем она успела увернуться, Дрю, повинуясь внезапному порыву, прикоснулся губами к ее губам. - В один прекрасный день, хотите вы того или нет, я попрошу вас стать моей женой, и это произойдет очень скоро, - пообещал он, уже вновь вполне владея собой. - С тех пор как вы потеряли мужа, прошло уже почти пять лет. Не вечно же вы будете хоронить себя ради его памяти. А я человек настойчивый.
     Он повернулся и быстро зашагал в другую сторону. Глаза у нее сразу же наполнились слезами. Запоздалая реакция на случившееся. Она почти потеряла контроль над собой. Дрю такой добрый, до мозга костей джентльмен старого образца, который предложение руки и сердца скрепляет первым поцелуем.
     А она обманщица, настоящая обманщица. Она ведь совсем не та женщина, оплакивающая молодого мужа и свое трагически оборвавшееся супружество, какой он ее себе представляет. Дрю возвел ее на пьедестал.
     Правда потрясла бы его. Она и ее самое теперь, задним числом, потрясает. Целых два года она была содержанкой Люка Сантини, и не заблуждалась на этот счет. Ее холили и лелеяли за то, что она ублажала его в постели. Люк никогда не смешивал секс и любовь. Это она допускала такую ошибку. Более приличное название подобного союза - ?подруга?. ?Подруги? только очень богатых людей могут рассчитывать выйти на сцену. Люк раз и навсегда установил, что ее место за кулисами. Он и мысли не допускал вывести ее куда-то на всеобщее обозрение. Нет в ней необходимого лоска, происхождение и воспитание тут ни при чем. Даже сейчас воспоминания жгли ее точно кислота, и, чего бы они ни коснулись, все отзывалось болью, оставляло незаживающие раны.
     Выбор. Жизнь и есть постоянный выбор. Порой даже самый ничтожный поступок вырастает в Каинов грех. В восемнадцать лет Кэтрин пришлось совершить несколько подобных шагов. По крайней мере ей казалось, что она их совершает. У неопытной девушки любовь побеждает и гордость, и разум. До встречи с Люком она и представить себе не могла, что любовь к кому бы то ни было может оказаться ошибкой. Может. Именно что может. Если тот человек превратил твою любовь в оружие против тебя же, тогда это ошибка, горевать о которой ты не перестанешь до конца своих дней.
     С самого раннего детства Кэтрин жаждала любви. Теперь, задним числом, Кэтрин понимала, что была просто ходячей бомбой с часовым механизмом, настроенным на самоуничтожение. Мать бросила ее спустя всего несколько часов после ее рождения, эту убежденную отказницу так и не нашли. И никаких сведений о ней тоже не поступало.
     Она выросла в детском доме, где была лишь одной из многих. Она любила мечтать, годами воображая, как однажды явится ее неизвестная мать и заберет ее к себе. Когда она подросла, эта надежда растаяла, и она стала мечтать о безумной страсти.
     В шестнадцать она окончила школу и осталась работать в этом же доме, но он через два года закрылся. У директрисы были родственники, семья Гоулдз. Эти молодые супруги-интеллектуалы владели в Лондоне маленькой художественной галереей. Гоулдзы предоставил