и ей работу секретарши, но платили так мало, что ей едва хватало на жизнь, хотя ее готовность работать, сколько бы ни понадобилось, приносила им немало пользы. Дела в галерее шли вяло, открыта она по большей части была допоздна, и много раз Кэтрин приходилось дежурить там одной, когда ее работодатели уходили.
     Люк забрел туда как-то сырым зимним вечером, когда она уже собиралась закрывать. Жил он в гостинице по соседству. Он просто так вышел на улицу, на плечи было накинуто белоснежное пальто, в темных волосах поблескивали капельки дождя, от него исходили волны неукротимой энергии и уверенности в себе. И тут она сделала первый роковой шаг - ослепленная и одурманенная его мимолетной улыбкой, она решила, что запирать дверь еще рано...
     Поток ее воспоминаний нарушил серебристый лимузин, притормозивший чуть впереди. Она шла куда глаза глядят, сама не зная, куда забрела. Оглядевшись, она увидела, что стоит на маленькой улочке. Вдруг задняя дверь лимузина распахнулась - на тротуар выскочил Люк и загородил ей дорогу.
     - Тебя подбросить?

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Кэтрин побелела как полотно и смотрела на него расширенными глазами.
     - Я... я просто гуляю...
     - Заблудилась? - насмешливо спросил он.
     - И без тебя дороги не найду, - в том же тоне заключила она. - Как ты меня нашел?
     Он протестующе взмахнул своей красивой смуглой рукой.
     - Так как же? - настаивала она.
     - Я ехал за тобой от самой гостиницы.
     У нее перехватило дыхание. Неужели она могла подумать, что эта вторая встреча простая случайность? Неужели могла вообразить, что он отпустит ее без единого вопроса? К лимузину подлетела еще одна машина, из нее выскочили встревоженные охранники. Словно сторожевые псы - один сделал стойку у Люка за спиной, а другой дал задний ход по улице в поисках наиболее выгодной позиции. Кэтрин эта сцена показалась фантастической. И напомнила ей, какая огромная разница между этим миром и тем, в котором она обитала последние четыре года.
     - Зачем тебе это понадобилось? - с трудом прошептала она.
     Темные ресницы тотчас скрыли блеск его карих глаз.
     - Наверно, захотелось вернуться в прошлое.
     Не знаю. Может, ты объяснишь? - спокойно предложил он. - Настроение? Как ты думаешь?
     Она невольно сделала шаг к ограде у нее за спиной.
     - Ты не из тех, кто поддается настроениям.
     - Почему ты дрожишь? - Он неумолимо надвигался на нее, она же, пытаясь сохранить пространство между ним и собой, отступала, пока не уперлась спиной в железные прутья.
     - Ты свалился как снег на голову. И до смерти меня напугал!
     - Ты же всегда, как ребенок, радовалась сюрпризам.
     - Возможно, ты не заметил, но я уже больше не ребенок! - Чтобы бросить такие слова, требовалось мужество, но лучше было бы их не произносить.
     Люк окинул ее оценивающим взглядом, отметив фиолетовую заколку, которая выполняла почти непосильную задачу удерживать ее шелковистые волосы, блузку с кружевным воротничком и пеструю вязаную юбку с ремешком, плотно обхватившим ее узкую талию. На ней и так было не слишком много одежды, а перед ним она почувствовала себя чуть ли не раздетой.
     - Я вижу, Лора Эшли по-прежнему ведет бурную торговлю, - сухо сказал он.
     Теперь он стоял так близко, что она могла бы до него дотронуться. Но не решалась даже поднять глаза выше его синего шелкового галстука. Костюм цвета голубиного крыла сидел на нем так элегантно, что любой позавидовал бы. Отличный покрой одежды подчеркивал его принадлежность к высшему кругу общества. Однако токи, исходившие от него, разрушали это впечатление. Ее нервы улавливали свирепую агрессию, направленную в ее сторону.
     - Прошло уже столько лет, что нам теперь и говорить не о чем, - произнесли вдруг ее побелевшие губы, отвечая на не произнесенный вслух, но тем не менее понятый ею вопрос.
     Он небрежно поднял руку, дотронулся пальцем до ее хрупкой ключицы, где пульсировала маленькая жилка, и мучительно медленно провел им до изгиба ее припухлой нижней губы. Кожу ее словно ожгло огнем.
     - Успокойся, - ласково сказал он, небрежно опустив руку за миг до того, как она резко выбросила свою, чтобы положить конец неуместной фамильярности. В глазах его сверкнул огонек, а затем его твердые губы расплылись в широкой улыбке. - Я совсем не хотел тебя пугать. Ну... разве мы враги?
     - Я о... очень спешу, - пролепетала она.
     - И тем не менее не хочешь, чтобы я тебя подвез? Хорошо. Тогда давай пройдемся, - спокойно предложил он. - Или давай сядем в машину и немного покатаемся... можем даже застрять в пробке. Честное слово, сегодня у меня удивительно покладистое настроение.
     - Вот как? - Кэтрин расправила плечи и решительно высвободилась из жестких объятий решетки. - Чего ты добиваешься?
     - Послушай, я вовсе не предполагаю, что в автомобильной пробке мы будем заниматься тем же, чем занимались в подобных случаях раньше. - Он безжалостно следил взглядом за тем, как ее светлую кожу заливал горячий румянец. - Ну чего, подумай сама, я могу добиваться? Разве не ясно, что мне просто хочется удовлетворить свое естественное любопытство?
     - Насчет чего?
     - Насчет тебя. Чего же еще? - Он вздернул брови. - Не думаешь же ты, что я торчу тут посреди улицы просто так?
     Кэтрин в нерешительности прикусила нижнюю губу. Она чувствовала, как в нем нарастает раздражение. Было время, когда ему стоило приказать ?Садись в машину? - и она подчинялась. Он улыбается, но не стоит доверять улыбке Люка. Люк может, улыбаясь, раздавить тебя парой метко найденных слов. Она приняла решение и, не говоря ни слова, скользнула мимо него. Люк из тех, кто постоянно на виду, и ей никак нельзя позволить, чтобы ее видели вместе с ним, иначе прошлое погребет ее настоящее, которое так старательно выстроила для нее Харриэт.
     Рядом с ней вырос охранник и открыл дверь лимузина. Пригнув голову, она нырнула в дальний угол обитого кремовой кожей салона. Дверь захлопнулась, и они остались в тесном замкнутом пространстве.
     - Ну вот, Кэтрин... разве это было так трудно? - сладко промурлыкал Люк. - Хочешь чего-нибудь выпить?
     В горле у нее пересохло. Надо восстановить утраченное равновесие.
     - Почему бы и нет?
     Она нервно оправила юбку, разгладила складки. Он нагнулся к бару, от его близости у нее по коже побежали мурашки. Целую вечность длилось мгновение, когда его густые жесткие волосы были так близко, что она могла коснуться их пальцами. Запах какого-то одеколона и этот неопределимый, но, Боже, такой знакомый, его собственный, ворвался в ее расширившиеся ноздри. Когда он снова распрямился, сознание невольно отметило движение мускулов под дорогой тканью, скрывавшей его широкие плечи. Боль и страдание предательски зашевелились в ней.
     Она сидела, крепко сцепив руки. В нависшей тишине она, казалось, слышала удары собственного сердца. О ужас! Ее чувственное воображение отметает любую трезвую мысль. Если уж память начинает откалывать такие штуки, тело и вовсе откажется подчиняться.
     Люк протянул ей бокал - и задержал в руке, чтобы вынудить ее взглянуть на него. Это была демонстрация силы, причем самая безобидная со стороны Люка, но она-то сразу все почувствовала. Она сделала несколько быстрых глотков. Они обожгли ей горло, вкус тоже показался неприятным, когда-то она была так наивна, что не решалась отказываться пить то, что ей не нравилось, поскольку считала себя неспособной оценить.
     - Теперь лучше? - лениво поинтересовался Люк, со свойственной ему элегантностью откидываясь на сиденье со стаканом бренди в руке. - Ты живешь в Лондоне?
     - Нет, - торопливо ответила она. - Я здесь только на один день. Я живу в... в Питерборо.
     - И замужем. Должно быть, ты черпаешь в этом огромное удовольствие.
     Кольцо на безымянном пальце показалось ей веревкой, сдавившей горло. Она решила сделать вид, что не замечает его сарказма.
     - Когда ты вышла замуж?
     - Четыре года назад. - Она сделала еще глоток, чтобы придать себе сил для новой порции лжи.
     - Вот так сразу... Она уже спохватилась.
     - Это был такой головокружительный роман, - поспешила она добавить.
     - Да уж наверное, - медленно проговорил он. - Расскажи мне о нем.
     - Ничего особенного, - пробормотала она. - Сомневаюсь, что тебя это действительно интересует.
     - Напротив, - спокойно возразил он. - Очень интересует. У твоего мужа есть имя?
     - Люк, я...
     - Значит, мое ты еще все-таки помнишь. Вот уж не ожидал...
     Она не смела оторвать глаз от своего бокала.
     - Пол. Его зовут Пол. - Пытаясь преодолеть растущую неловкость, она улыбнулась. - Да не может быть, чтобы тебе хотелось все это знать!
     - Поверь мне, - сказал Люк. - Ну, и счастлива ты в этом... как его?.. Питерхэвене?
     - Разумеется, да.
     - Что-то вид у тебя не очень счастливый.
     - Не станешь же постоянно это демонстрировать, - в отчаянии отпарировала она.
     - А дети?
     Кэтрин обмерла, по спине побежал холодок; не удержавшись, она метнула на него быстрый взгляд.
     - Нет, пока нет.
     Люк был вполне спокоен. Даже собственная нервозность не помешала ей это заметить. И вдруг он улыбнулся.
     - А что у тебя за дела с Хантингдоном? Этот неожиданный вопрос поставил ее в тупик.
     - Я... я встретилась с ним, когда ходила за покупками. - Она замялась и, придумав, как ей показалось, блестящий довод, прибавила: - Мой муж у него работает.
     - У тебя прямо день случайных встреч. - Пристальный взгляд его отливающих золотым блеском глаз зафиксировал, как у нее на лице вспыхнул румянец. - Неожиданность всегда интереснее, верно?
     Она отставила стакан.
     - Мне п... правда пора идти. Как... приятно было с тобой встретиться.
     - Льщу себя надеждой, что ты действительно так думаешь, - небрежно бросил Люк. - А чего ты боишься?
     - Боюсь? - неуверенно повторила она. - Ничего я не боюсь! - Она глубоко и прерывисто вздохнула. - Больше нам не о чем говорить.
     - А по-моему, мы только начали, - возразил Люк.
     Кэтрин опустила голову.
     - Я не обязана отвечать на твои вопросы, - с трудом выдавила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. На войне как на войне. С Люком можно только так.
     - Пусть это будет небольшая и несколько запоздалая любезность - задним числом, - предложил Люк. - Четыре с половиной года назад ты буквально растворилась в воздухе. Не сказав ни слова, не оставив даже записки. Теперь мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.
     Она вспыхнула.
     - Если в двух словах, то из всех глупостей, что я сделала, наша связь - самая большая, - отрезала она.
     - И при этом ты не стеснялась, уверяя меня в обратном? - Он следил за ней из-под опушенных век. - Ночь перед своим исчезновением ты провела со мной. Ты спала в моих объятиях, ты занималась со мной любовью - и все это, зная, что уходишь...
     - П... привычка, - пролепетала она.
     Он сжал ее запястье и, несмотря на сопротивление, притянул к себе.
     - Привычка? - взревел он.
     Язык прилип у нее к гортани. Она беззвучно кивнула и отпрянула, наткнувшись на свирепую ярость, которую прочла в его изменившемся взгляде.
     - Ты делаешь мне больно, - прошептала она. Он брезгливо отпустил ее запястье.
     - В таком случае примите мои комплименты блестяще разыгранному спектаклю. Благодаря привычке ты исполнила свою роль с редким энтузиазмом.
     Ее захлестнула волна ощущений, которым она не позволяла даже на миг вырваться из глубин подсознания, и она покраснела до корней волос. Вспоминать об этом было равно самоистязанию. Той ночью в самой глубине души она сознавала, что больше - ей с Люком не бывать. Переполненная горечью, с несвойственной ей решимостью она разбудила его на рассвете, ее отчаяние искало выхода в физической близости. Нет муки сильнее, чем любить того, кто тебя не любит.
     - Не помню, - соврала она, ненавидя его до такой степени, что скрыть это стоило - ей невероятных усилий. С ним она становилась непохожей на саму себя. Вот и теперь. Она перестала быть той Кэтрин, которая умела понимать и прощать. Любовь к Люку обошлась ей слишком дорого.
     - Привычка, - повторил он снова, но совсем тихо. Ее била дрожь.
     Чисто случайно ей удалось уязвить его, задев примитивные основы его мужской сущности, силу которой редко, если вообще хоть когда-нибудь, рисковали подвергать сомнению представительницы ее пола. Она была далеко не единственной, кто позволял Люку ставить себя в глупое положение. На какие только уловки не пускались женщины, чтобы привлечь к себе его внимание! А уж на что они шли, чтобы его удержать! Последняя мысль принесла Кэтрин некоторое удовлетворение.
     Женщины были для Люка Сантини лишь игрушками в свободное от работы время. Он легко сходился с ними, но так же легко и бросал. По пути на вершину Люк не позволял себе потратить на женщину ни капли сил, предназначенных для одной-единственной цели. Женщины в его жизни были... разумеется, были. Это был самец с наивысшими показателями. Но ни одна из них не заняла никакого места в его душе, никогда не завладела его холодным, расчетливым умом.
     - Мне надо идти, - повторила она, но, наткнувшись на его горящий взгляд, почувствовала, что идти ей вовсе не хочется.
     - Дело твое.
     С непонятным равнодушием он наблюдал, как она взяла сумочку, вылезла из машины и встала на тротуар ватными ногами на своих обычных высоченных каблуках.
     С трудом оторвав взгляд от его смуглого лица, она захлопнула дверцу и зашагала через улицу. Она чувствовала себя совершенно измотанной и разбитой. Столько лжи, думала она, мучаясь чувством вины. Столько лжи - и все ради Дэниэла. Не то чтобы Люк мог принести Дэниэлу какой-нибудь вред, но лучше мальчику ничего не знать. Так спокойнее. Люк терпеть не может осложнений и обременительных обязанностей. А незаконнорожденный сын неизбежно станет для него и тем и другим.
     С легким удивлением она покачала головой. Если не брать в расчет одного всплеска, Люк был слишком... слишком спокоен. Не то чтобы она ожидала чего-то другого, но что-то все-таки было не так. Она бы голову дала на отсечение, что в ?Савое? он был просто в бешенстве. Но это, конечно, ей только показалось. В конце концов, на что ему так уж злиться? Четыре года - немалый срок, напомнила она себе. И он наверняка не думал о ней. Не будет же человек упорно напоминать тому, кто ему небезразличен, о его унижении. Во всяком случае, так считала Кэтрин.
     Воображение перенесло ее к моменту их первой встречи. В награду за визит в галерею она предложила ему экскурсию на высшем уровне. Никогда раньше ей не приходилось сталкиваться с таким блестящим, умным и неотразимым мужчиной. Люк, которому наскучило одиночество и в то же время развлекать женщину не очень-то хотелось, был не прочь, чтобы его самого развлекали.
     Он улыбнулся ей, и голова у нее пошла кругом, она не понимала даже, что говорит. А ему хоть бы хны. Ушел, не назвав даже своего имени, хотя перед уходом сказал: ?Вам нельзя оставаться тут одной. И нельзя так вести себя с незнакомыми людьми. Многие могут принять это за приглашение к действию, и тогда вам уже ничто не поможет?.
     И, уже спускаясь по лестнице, в последний раз кинул на нее взгляд своих отливающих золотом глаз. Что же он видел тогда? Совсем еще девочку, правда хорошенькую, в которой, к величайшей ее обиде, видели только ребенка.
     Между тем тогда она была непоколебимой оптимисткой. Если он пришел один раз, значит, может прийти еще. Однако второй визит Люк нанес только через два месяца. По правде говоря, он бродил между картин с весьма умеренным интересом, а она без умолку тараторила с той же открытой доверчивостью, от которой он предостерегал ее в прошлый раз. А на пути к выходу большую часть времени он через плечо смотрел на нее.
     - Подожду, пока вы закроете. Было бы приятно познакомиться с вами поближе, - лениво процедил он.
     Он сделал это предложение небрежным тоном и в самую последнюю минуту, а ее согласие принял с совершенно непростительным равнодушием. Задело ли ее это? Чертовски!
     - Целый день просидел взаперти. Неплохо бы прогуляться, - сказал он, когда она, едва дыша, выбежала к нему.
     - Я не прочь, - согласилась она. Предложи он ей прыгнуть в Темзу, она бы тоже с радостью согласилась. Отобрав у нее пальто, он ловко помог ей одеться, и его аристократичные манеры насмерть поразили ее воображение.
     Их первое свидание было... необычным. Он заставил ее пройти пешком столько, что у нее ноги отваливались, а потом поил кофе в ночных кафе на Пиккадилли. Она даже не представляла себе, кто он такой, и это ему очень нравилось. Он сказал только, что вырос в Нью-Йорке, что его мать, отец и сестры погибли в авиакатастрофе. Она в ответ рассказала про себя, как всегда подшучивая над своим неизвестным происхождением.
     - Я, возможно, еще позвоню, - сказал он, усаживая ее в такси, и отправил домой, даже не поцеловав на прощание.
     И не звонил. Прошло шесть, нет, почти семь мучительных недель. Ею овладело отчаяние. И когда она окончательно потеряла надежду, Люк появился снова. Без всякого предупреждения. При виде его она от радости разрыдалась, и остановить поток слез ему удалось только поцелуем.
     После этого поцелуя он мог оказаться хоть бандитом... ей было все равно! Чувства ее не изменились бы ни на йоту. Она влюбилась - безумно, безнадежно, и в самом потайном уголке души была убеждена, что он испытывает то же. ?Боже, как романтично!? - подумалось ей, когда он преподнес ей белую розу. Она даже засушила ее, чтобы сохранить этот замечательный цветок для потомков...
     Какая все-таки мерзкая штука память! У Люка не было даже намека на романтическую жилку. Он просто подбирал подходящую любовницу - с тем же хладнокровием и тактическими уловками, какими привык пользоваться в деловой сфере. Шаг первый: произвести впечатление. Шаг второй: внушить, что жить без него ты не можешь. Шаг третий: схватить добычу. Ее обольстили так ловко и умело, что она даже не поняла, что происходит.
     Если имеешь дело с простой девушкой, обвести ее вокруг пальца вовсе не сложно. Что и сделал Люк. С равным успехом она могла лечь на рельсы перед мчащимся поездом. Ее противник с самого начала играл краплеными картами.
     Выйдя на людную улицу, она взглянула на часы и удивилась, что уже так поздно. Забывшись, она прослонялась весь день. Скорее к автобусной остановке.
     Когда Кэтрин вошла в квартиру, экономка Дрю, миссис Багл, уже надевала пальто, чтобы идти домой.
     - К сожалению, я была занята и не приготовила вам обеда, миссис Пэрриш, - сухо заявила она.
     - Ну и прекрасно. Я привыкла все делать сама. - Она наткнулась на холодный, неодобрительный взгляд этой неизменно вежливой женщины.
     - Хотела вас предупредить, что мистер Хантингдон очень торопится с разводом, - продолжала миссис Багл обвинительным тоном. - И если мистер Хантингдон женится во второй раз, я буду искать другое место.
     Кэтрин не нашлась, что сказать в свое оправдание. Сделав этот прощальный выстрел, миссис Багл удалилась, хлопнув дверью. Со смешанным чувством раздражения и обиды Кэтрин подумала, что выходка экономки была естественным завершением этого по-настоящему чудовищного дня.
     Значит, она разрушительница брака, так, что ли? Претендентка. И к этому заключению придет не одна миссис Багл. Роман Аннет Хантингдон тайна за семью замками, и знают о нем единицы. Боже милостивый, ну как она могла не заметить чувств Дрю?
     Харриэт была всей душой против развода брата. И свое мнение она высказала Дрю столь откровенно, что он разозлился и заартачился куда сильнее, чем в тот момент, когда действительно переживал и мучился, узнав об измене жены.
     Не переборщила ли она сама с сочувствием, когда пыталась загладить горячность Харриэт? А когда Дрю предпочел говорить с ней, не слишком ли внимательно она его слушала? Ей было его очень жалко, но она вовсе не хотела оказаться вовлеченной в круг его семейных проблем. Господь свидетель, она только слушала, ничего больше... а Дрю, ясное дело, счел это за поощрение.
     Теперь остается тольк