судство уже не доставляло ей удовольствия. От ее  пьяной  удали
не осталось и следа. Ее "я" терзалось и умирало. До сих пор она  жила  в
свое удовольствие, и вот настал черед платить. Рафаэль не любит ее.  То,
что между ними произошло, было чистой воды сексом. Он  жестоко  раздавил
ее чувство, тщательно, как молотилка, перемолов все ее  глупые  надежды.
Он просто использовал ее. И по крайней мере в одном она сейчас была уве-
рена: больше у него такой возможности не будет. Она будет холодной,  как
ледышка, и если ему вдруг взбредет в голову повторить  этот  "опыт",  он
рискует обледенеть.
   - Сара. - Он забрал ей за ухо выбившийся локон, и стоило ей взглянуть
в его золотистые глаза, как сердце у нее забилось с такой бешеной часто-
той, что не хватило бы никакой шкалы Рихтера. Он спокойно убрал руку.  -
Поехали, - сказал он прозаически.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   Дети уснули, едва коснувшись подушки. Рафаэль поправил одеяло у Бена,
поднял с ковра куклу Джилли и положил ее на постель к девочке.  Все  это
было явно лишним, и Сара поспешила выключить свет, намереваясь немедлен-
но положить конец этой неожиданной и столь поразившей ее нежности.
   - Я столько потерял, - пробормотал он с сожалением.
   - Да уж, - ворчливо согласилась Сара.
   - Спасибо и на том, что не сказала им, будто я умер. Но они же ничего
обо мне не знают!
   - А чего ты ожидал? Увидеть небольшой алтарь в углу? - резко спросила
она.
   Он посмотрел на нее сверху вниз с раздражающей проницательностью.
   - Ты не хочешь ими делиться. Это просто  жадность,  но,  видимо,  это
присуще человеку.
   - Что поделаешь!
   - Сара. - Он опустил длинные руки ей на плечи. - Они не мои дети и не
твои. Они наши дети. И между нами не должно быть никакого соперничества.
- Это прозвучало как холодный и колкий  упрек,  на  какой  был  способен
только Рафаэль. - Не я тебя сегодня не допустил в нашу компанию. Ты сама
себя исключила.
   - За тобой трудно угнаться.
   Она направилась в холл, хотя ей хотелось броситься навзничь и рыдать,
рыдать от умственного и физического бессилия.
   - Когда ты вылезаешь из своей скорлупы, ты мне даже больше нравишься.
За одним обедом я узнал о тебе больше, чем за два года совместной жизни.
Хотя и не могу сказать, что мне это доставило  большое  удовольствие.  -
Его красивые губы сложились в горькую усмешку. - Но по  крайней  мере  я
многое понял.
   Он стоял в проеме двери, облокотившись на косяк с грацией дикого  жи-
вотного и с видом человека, владеющего всем, что находилось в  поле  его
зрения. Сдерживаемая сила волнами исходила от него. Глядя на  него,  она
чувствовала себя слабой, женственной и беспомощной, а вовсе не эмансипи-
рованной.
   Она глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
   - Послушай, я готова поехать в Испанию на несколько недель...
   - Этого мало. И всегда будет мало, - тут же отрезал он.
   - Ты хочешь сказать, что я должна бросить работу, бросить дом, забыть
о своих корнях, и все это - ради тебя? Ты невыносимый эгоист! - с дрожью
в голосе упрекнула она.
   - Не заставляй меня прибегать к жестким мерам, Сара. -  Он  остановил
на ней сердитый взгляд золотистых глаз, в которых не было  и  намека  на
теплоту. - Не заставляй меня делать шаги, о которых мы оба в будущем мо-
жем пожалеть. Я хочу, чтобы Бену и Джилли было хорошо. У меня нет ни ма-
лейшего желания лишать их матери или лишать тебя детей.  То  есть  ты  и
я... мы должны найти компромисс.
   Ей вдруг стало плохо.
   - Я не люблю компромиссы.
   Он внимательно на нее взглянул.
   - Мне тоже еще никогда не приходилось идти на компромиссы. Мне  бы  и
сейчас этого не хотелось, но другого выхода я не вижу.
   - Ты хоть подумал о том, что ты делаешь!
   В ее дрожащем голосе были слышны нотки отчаяния.
   - Я знал... - возразил он очень мягко, - мне кажется, я знал,  что  я
сделаю, уже в тот первый вечер, но я боролся с собой.  Сегодня  я  уснул
только под утро. Все вспоминал нашу прошлую жизнь. Мы были очень молоды,
es verdad? Я хотел от тебя слишком многого, а дал тебе слишком  мало.  К
тому же... - он протянул было к ней руки, но передумал, - я не могу  лю-
бить человека, который не любит меня.
   - Бога ради, перестань! - Сара потеряла терпение и уже  больше  собой
не владела. - Какого черта, ты думаешь, я столько времени с тобой бы ма-
ялась, если бы не любила тебя? Чего ты хотел? Расписки кровью? Не  спра-
шивай почему, но я с ума по тебе сходила! Когда ты ушел,  мне  казалось,
что я потеряла все!
   - Сара... - тяжело выдохнул он.
   С трудом переведя дыханье, она взглянула на него снизу вверх. На  его
лице сверкала, как алмаз под лучами солнца, обворожительная улыбка,  ко-
торая притягивала ее, словно магнит. Вздрогнув, Сара тут же  постаралась
взять себя в руки и показала иголки, как еж, чувствующий опасность:
   - Тебе, пожалуй, пора. А то еще Сюзанна бросится тебя  разыскивать  с
собаками!
   - Ты все еще думаешь, будто я с ней сплю?
   Она с удовольствием отметила, что улыбка исчезла с его лица.
   - То, что я думаю, не имеет никакого отношения к совместному  времяп-
ровождению в постели, - сказала она кисло.
   - Этим я тоже не занимаюсь, - спокойно ответил он.
   - Никогда?
   На его высоких скулах заиграл легкий румянец.
   - Было... один раз, очень давно.
   Она почувствовала себя так, словно в нее швырял ножи человек,  совсем
не умеющий это делать. Холодная сталь вряд ли причинила бы ей больше бо-
ли.
   - Пока мы были вместе? - беспомощно спросила она.
   Напряжение не покидало его.
   - У меня нет желания говорить об этом, Сара.
   - А я-то думала, что ты пойдешь резать правду-матку  и  взвалишь  всю
вину на черта! Не разочаровывай меня!
   - De acuerdo, - резко сказал он. - Это случилось после того,  как  мы
разошлись, после того, как я получил от твоего адвоката бумаги о  разво-
де...
   В душе у нее зарождалась ядовитая ненависть. И боль.  Почему  его  не
разразил гром? Почему на него не обрушилась кара Господня? Почему он  не
исчез навеки из ее памяти, чтобы больше никогда не причинять ей боли?
   - Я был очень пьян и очень расстроен, - хрипло произнес он. - Мы ско-
рее были друзьями, чем любовниками. Ты хотела развода, Сара. Не суди ме-
ня за это.
   - Я осудила тебя пять лет назад и не вижу причин, почему я должна ме-
нять свое мнение.
   Она храбро задрала подбородок вверх, хотя внутри у  нее  все  оборва-
лось.
   - Муж Сюзанны, Эдуарде, тоже живет у меня. Их ребенок лежит  в  одной
из самых известных клиник Лондона. Он очень серьезно болен, ему  сделали
операцию, и сейчас он поправляется. Я предложил им пожить у  меня,  пока
они в Лондоне.
   Сара и глазом не моргнула, будто ее это вовсе не интересовало, -  она
все еще ненавидела его с такой силой, что не понимала, как это он не пал
замертво у ее ног. Входная дверь мягко стукнула,  и  она  с  облегчением
вздохнула, хотя и знала, что ей предстоит еще одна бессонная ночь.
   На следующее утро она подала заявление об уходе с  работы.  Начальник
отдела кадров нахмурился, но ничего не сказал. С ее уходом компания, ес-
тественно, не обанкротится. Но Сара ценила свою работу, и теперь ей было
горько сознавать, что через несколько месяцев ей вряд ли  удастся  найти
столь же хорошее место. Но что делать? Нельзя допустить,  чтобы  Рафаэль
затеял дело в суде. Будет слишком много разговоров, особенно когда  нач-
нут всплывать новые факты. Нельзя позволить, чтобы ее имя трепали в  су-
де. Благодаря отцу она провела почти два месяца в больнице для  душевно-
больных. Кто поверит, что ее упрятали туда без малейших на то оснований?
   Она все еще надеялась, что они смогут уладить свои разногласия и  без
суда. Отцовство может скоро наскучить Рафаэлю. Джилли  и  Бен  временами
очень надоедливы. Где они будут жить в Испании? В доме его бабушки?  Это
его сильно стеснит. Рафаэль не любит, чтобы его беспокоили, когда он ри-
сует, а дети будут постоянно вертеться у него под ногами. Терпение же не
числилось среди его добродетелей. Да и как он представлял себе  их  сов-
местную жизнь после всего, что между ними произошло? Одно дело - высоко-
парно заявлять о желании быть все время с детьми, другое  -  воспитывать
их изо дня в день, отказавшись от неограниченной свободы. Что ж, она го-
това пожертвовать несколькими неделями своей жизни, только бы он сам  во
всем убедился.
   Когда она приехала в детский сад, Рафаэль был уже там и разговаривал,
стоя на ступеньках, с воспитателем. Джилли цеплялась за одну  его  руку,
Бен за другую.
   - Джилли... Бен... - Сара нетерпеливо протянула к ним руки.
   - Мы прощаемся с папой.
   Бен не двинулся с места с озорным выражением  лица.  Джилли  отверну-
лась, делая вид, что не замечает ее.
   Рафаэль выпустил их руки и спустился по ступенькам.
   - Маму надо слушать.
   Бен посмотрел на него и упрямо пробормотал:
   - Не буду.
   Джилли тоже дернула головкой.
   - И я не буду.
   Сара, затаив дыханье, ожидала, что вот-вот раздастся львиный рык,  но
неожиданно для нее Рафаэль легко присел на корточки около детей и  спро-
сил:
   - А почему?
   Губки Джилли, воженные в розовый бутончик, дрогнули.
   - Папа Пита Тейта улетел на самолете и больше не вернулся.
   Бен чертил что-то на земле носком кроссовки, пытаясь скрыть страх  за
маской безразличия.
   - Папы все время так делают... - пробормотал он.
   - Обещаю, что я такого не сделаю. - Рафаэль небрежно снял золотые ча-
сы с руки. - Скоро вы прилетите ко мне в Испанию, и мы будем жить  вмес-
те. А пока присмотрите-ка за моими часами, ладно?
   Глаза у него блестели. Сара отвернулась,  пытаясь  проглотить  ком  в
горле. Рафаэль был sol у sombra - солнце и тень.  Она  полюбила  его  за
теплоту и отзывчивость. Но по своей наивности не сразу сообразила, что в
глубине души он был натурой сложной и неукротимой. А когда поняла,  было
слишком поздно. Рафаэль уже замкнулся в себе. Вначале он был  ей  совер-
шенно доступен и раскрыт, а тут вот закрылся. И она не знала, как до не-
го добраться, и даже боялась пробовать. Она была так уверена, что он  ее
бросит, что в течение нескольких месяцев жила как на вулкане.
   А если и он испытывал то же самое? Он хотел, чтобы у них был ребенок,
и сделал все, чтобы она забеременела. Много ли есть сегодня мужчин,  что
еще стремятся к ребенку, несмотря на то что брак разваливается на кусоч-
ки? Он, видимо, ценил их брак намного больше, чем был способен признать.
Вдруг она разозлилась. Почему она об этом думает? То, что он  чувствовал
пять лет назад, не имеет никакого отношения к настоящему.
   Он - сам порок во плоти. Та женщина в Нью-Йорке, а теперь  вот  прек-
расная Сюзанна были столь же неизбежны, сколь и холодный ветер в январс-
кий день. Страстные романы, страстные прощанья... А Сара слишком  горда,
и в ней еще бушует столько злости, что ей никак не вписаться в эту  схе-
му. Лед, напомнила она себе. Вчера он застал  ее  врасплох...  Да  и  ее
собственное тело сослужило ей вчера плохую службу. В следующий  раз  она
встретит его во всеоружии. В следующий раз она застынет, как лед.
   Рафаэль догнал ее уже на улице.
   - Мне хотелось повидать их еще раз перед отъездом, - хмуро  пробормо-
тал он, разворачивая ее к себе лицом.
   Сара резко стряхнула его руку:
   - Не трогай меня!
   Она думала, что присутствие детей сдержит его, но ошиблась. Он неумо-
лимо тянул ее к себе, и в конце концов, она оказалась  прижатой  к  нему
всем телом. Он целовал ее с неудержимой горячностью. Язык его  раздвинул
ее губы, и это было неописуемо сладко. Она почувствовала, что тает,  как
мороженое на жарком летнем солнце. Когда он отступил от  нее,  она  была
вынуждена схватиться за ограду, чтобы не упасть, и он с  насмешкой  под-
держал ее.
   - Продолжение следует, - пообещал он с веселым блеском  в  золотистых
глазах и побежал через дорогу, где его поджидало такси.
   - Это было противно, - громко заявила Джилли.
   - Такое бывает по телевизору.
   Бен был настроен не так решительно, как Джилли, но ему было  явно  не
по себе за мать, которая и сама не знала, куда спрятать глаза.
   Почему ей всегда звонят по телефону или в дверь, когда она в  ванной?
Сара раздраженно схватила полотенце и накинула  халат,  недоумевая,  кто
может беспокоить ее в половине одиннадцатого вечера? Карен в  Нью-Йорке.
И уж конечно, это не родители. Стычка, произошедшая  между  ними  четыре
дня назад, произвела на них большее впечатление, чем даже если бы она им
объявила, что уезжает с убийцей-рецидивистом.
   В дверях стоял Гордон. Застигнутая врасплох, она  покраснела,  вспом-
нив, что уже дважды отказывалась от встречи с  ним  на  этой  неделе,  и
втайне надеялась, что он все понял.
   - Я понимаю, что не вовремя, но, может быть, ты разрешишь мне войти?
   Она нехотя отступила, и он прошел к камину. На его застывшем лице иг-
рал румянец.
   - Сегодня я ужинал с твоим отцом в его клубе, - без всякого  вступле-
ния начал он. - И он мне рассказал, что Алехандро - твой муж  и  что  ты
возвращаешься к нему. Я ушам своим не поверил.
   - Зря он втравливает тебя в это дело, - вздохнула Сара и тут же пожа-
лела о своих словах.
   - Тебе не кажется, что я вправе это знать? - спросил он. -  К  твоему
сведению, я был очень благодарен твоему отцу за доверие. Он страшно  пе-
реживает за тебя и за детей, и меня это не удивляет!
   Сара задрала подбородок.
   - Скажи, в какой ипостаси был представлен Рафаэль?  Изверга,  авантю-
риста или распутника? Или все сразу? Надо было предупредить тебя, что  у
отца очень богатое воображение.
   - Я хочу помочь тебе, Сара. Насколько я понимаю, Алехандро шантажиру-
ет тебя детьми. Ты просто не могла на это согласиться по доброй воле,  -
уверенно заявил он. - Тебе нужен хороший адвокат, и, хотя я и  не  соби-
рался сейчас об этом говорить, ситуация складывается таким образом,  что
мне, пожалуй, надо это сказать: респектабельный муж в ближайшем  будущем
тебе вовсе не помешает. - Он помолчал, выжидая. - Я  как  раз  собирался
сделать тебе предложение.
   Он так осторожно подбирал слова, что она чуть не рассмеялась, но вов-
ремя взяла себя в руки. Он и так был взволнован.
   - Ты очень добр, Гордон, но...
   - Доброта здесь ни при чем. - Он схватил ее за руки. - Ты  не  можешь
принадлежать такому типу, как Рафаэль Алехандро. Ты просто  запаниковала
и приняла самое неподходящее решение. Я понимаю, что ты сердита на отца.
Следовало сразу же сообщить Алехандро о рождении детей, но  после  всего
того, на что он тебя обрек, я вполне понимаю и твоего отца  -  он  хотел
оградить тебя от него.
   Сара потемнела от злости.
   - Меня не надо отгораживать от Рафаэля, - процедила она сквозь  зубы,
пытаясь высвободиться из его  рук,  но  вместо  этого  оказалась  в  его
объятьях. - Не надо, - с мукой в голосе попросила она, не в  силах  выр-
ваться, хотя он и был хрупкого телосложения.
   - Ты что, оправдываешь его?! - в недоумении воскликнул он. - Ты  даже
не хочешь дать мне шанс! Ведь я же только что сделал тебе предложение!
   Он поцеловал ее сердито и настойчиво, но, взглянув ей в глаза, прочи-
тал в них только раздражение.
   - Извини, я...
   - Мама делает так с папой тоже.
   Из дверей на них смотрела Джилли.
   - Почему ты не в кровати? - резко спросила Сара.
   Джилли взглянула на суровое лицо матери и тут же исчезла в спальне.
   Гордон поправлял галстук, расстроенный вмешательством ребенка.
   - Когда ты летишь? - коротко спросил он.
   - Послезавтра.
   Он плотно сжал губы.
   - Что же в нем такого? Он приехал сюда меньше недели назад, и  стоило
ему поманить тебя пальцем, ты тут же бросилась к нему в объятья!
   - Это не так, Гордон!
   - С моей точки зрения, именно так, и если хотя бы половина  из  того,
что рассказал твой отец - правда, ты рискуешь сломать себе шею, - проро-
чествовал он.
   - Меня не интересует твое мнение. К тому же ты вовсе не хочешь на мне
жениться, Гордон, - уныло ответила она. - Не могу представить тебя в ро-
ли отчима.
   Он покраснел.
   - Я хочу на тебе жениться и считаю, что сейчас  ты  совершаешь  самую
большую ошибку в жизни. Твой отец уверен, что Алехандро использует тебя,
только чтобы нанести ему ответный удар.
   - Рафаэль не настолько мелочен, - резко возразила она.
   - Мне остается на это надеяться, Сара. У пешки на доске короткий век,
- с неприязнью сказал он.
   Их рейс был отложен, и, когда наконец они сели в  Севилье,  было  уже
поздно. Стояла ужасная жара. Получая багаж и бегая за детьми, Сара вспо-
тела и устала.
   - А где папа? - хныкала Джилли.
   Действительно, где? Сара хмуро разглядывала встречающих.  Верно,  что
за несколько минут телефонного разговора он не обещал, что будет  встре-
чать их в аэропорту, но она считала это само собой разумеющимся. Хотя  у
Рафаэля ничто не было само собой разумеющимся.
   - Senora Alejandro?
   Она резко обернулась и увидела толстенького  маленького  человечка  с
фуражкой шофера в руках.
   - Да... si? - поправилась она неуверенно.
   - Дон Рафаэль просит прощения. Он не смог приехать, - сказал он  мед-
ленно, старательно выговаривая английские  слова.  -  Я  шофер,  Тимотео
Дельгадос. Пожалуйста, за мной, рог favor.
   Лицо у него приняло торжественное выражение, будто он только что про-
изнес хорошо заученную речь.
   Не теряя ни минуты, он развернул багажную тележку и решительно  повел
их через толпу. Джилли и Бен бежали впереди, и Саре тоже пришлось  уско-
рить шаг, чтобы не отстать. На улице было чуть прохладнее, но она не по-
чувствовала никакого облегчения. Когда они добрались до стоянки, Тимотео
погрузил их чемоданы в шикарный "роллс-ройс". Сара подняла бровь.  Види-
мо, он специально нанял эту машину, решила она, чтобы начать новое  нас-
тупление. Но личное присутствие Рафаэля произвело бы на нее большее впе-
чатление.
   - Нам далеко ехать? - (Тимотео посмотрел на нее, как глухой.)  -  Как
далеко нам ехать? - переспросила она.
   - Lo aento mucho, sefiora. No habto ingles - (Извините, сеньора. Я не
говорю по-английски (исп.) - сокрушенно произнес он.
   Тимотео закрыл за ними дверцу. Оказавшись в шикарном салоне, Сара  из
духа противоречия скинула туфли и пошевелила пальцами ног,  в  то  время
как ее крайне впечатлительные дети шумно радовались  такому  автомобилю.
Узкие извилистые улочки города и белые домики с плоскими крышами,  готи-
ческое великолепие собора XV века, вырисовывавшегося на фоне  ярко-голу-
бого неба, произвели на нее сильное впечатление. Скоро  они  выехали  на
шоссе с необыкновенно красивым пейзажем по сторонам.  Где-то  через  час
они съехали на извилистую проселочную дорогу. Серебристо-зеленые планта-
ции оливковых, апельсиновых и лимонных деревьев  перемежались  огромными
пастбищами. Запах цитрусовых,  проникавший  в  машину,  приятно  щекотал
ноздри.
   Забравшись на крутой холм, автомобиль  стал  притормаживать  и  мягко
въехал в каменную арку со стальными ажурными воротами,  открывшимися  по
сигналу шофера. За воротами начиналась прямая как стрела, обсаженная де-
ревьями дорога.
   Сара сидела очень прямо, удивленно глядя по сторонам. Дорога заканчи-
валась небольшим подъездом перед огромным зданием с элегантным  фасадом,
украшенным тонкими колоннами и арками, очень напоминавшими по стилю мав-
ританский дворец. Красные и фиолетовые бугенвиллеи, экзотично переплета-
ясь, скрывали под собой стены дома. На мозаичном  полу  арочной  террасы
стояли каменные урны с цветущей геранью. Чуть дальше приветливо зеленели
пальмы, а из фонтанов в горячий неподвижный воздух вырывались струи  пе-
реливающейся на солнце воды.
   Она даже нахмурилась, но уже в следующую секунду все для себя  объяс-
нила. Видимо, Рафаэль заказал им отель. Она должна была  об  этом  дога-
даться еще в аэропорту, когда перед ними предстали шофер  и  автомобиль!
Скорее всего, две недели трезвого размышления привели Рафаэля к выводу о
том, что полноценное отцовство может сильно ограничить  его  свободу.