Рафаэль.  А
он все не приходил и не приходил, и дракона было некому  убить.  Потеряв
последнюю надежду, она похоронила себя и вернулась вновь  к  жизни  лишь
через какое-то время. До сих пор она все еще временами просыпалась среди
ночи в холодном поту.
   Но вот теперь стало ясно, что Рафаэль не хотел ее бросать, и  ее  за-
щитная оболочка, состряпанная из горького антагонизма и недоверия,  дала
трещину. И вот... вот результат того, что она вновь доверилась  Рафаэлю,
подумала она, осматривая смятую постель. Это катастрофа.  Сердце  у  нее
упало, и она зарделась от стыда. Слава Богу, у него хватило порядочности
уйти прежде, чем она проснется. Толкнув дверь, она вышла в холл и так  и
приросла к полу.
   На нее смотрело три пары совершенно одинаковых темных глаз. Джилли  и
Бен, скрестив ноги, сидели подле Рафаэля.
   - Я... я думала, что ты уже ушел, - запинаясь, произнесла она.
   - Мы пришли уже очень давно, - бодро сказал Бен. - Но мы  не  шумели,
чтобы не разбудить тебя.
   - Надо было меня разбудить.
   Нервно завязывая халат, Сара всячески избегала  его  взгляда.  Что  в
нем? Насмешка, триумф, презрение? В общем, это не имеет никакого  значе-
ния. Никогда ей не забыть того, что произошло между ними всего лишь пару
часов назад, когда она буквально рыдала от удовольствия в его руках.
   - Мы были заняты, - сообщила ей Джилли. - Папа рассказывал нам  сказ-
ку.
   - Папа? - перебила ее Сара, сраженная легкостью, с какой ее дочь про-
изнесла это слово.
   Бен взглянул на нее так, как мужчина смотрит на глупую женщину.
   - Как ты могла переехать и не сказать папе, где наш новый  дом?  Папа
не знал, где нас искать.
   Джилли мудро поддакнула:
   - Мы потерялись, а теперь папа нас нашел, и теперь мы будем семьей.
   Сара скрипнула зубами.
   - А разве втроем мы не семья?
   - Но ведь мы же похожи на папу, а не на тебя, - возразил  ей  Бен,  с
обожанием глядя на отца и не понимая, что причинил матери боль. -  И  на
дедушку с бабушкой мы не похожи.
   - И мы теперь ис-панцы, потому что папа - испанец,  -  важно  заявила
Джилли. - Испанцы живут в Испании и говорят по-испански.
   - Насколько я понимаю, этнические проблемы были у вас главным пунктом
в повестке дня, - поджав губы, сказала Сара.
   Джилли вдруг опять начала болтать, но Рафаэль жестом заставил ее  за-
молчать.
   - Идите-ка поиграйте к себе в комнату, нам с мамой надо поговорить.
   Сара с изумлением смотрела на двойняшек, которые, не проронив ни сло-
ва, встали и смиренно отправились к себе в комнату. Им очень не хотелось
этого делать, но возражать они не стали. Рафаэль держал в руках какие-то
невидимые ниточки, и ее дети безропотно ему подчинялись. Они  пришли  не
больше часа назад, но он уже завоевал их симпатии. Причем  без  малейшей
помощи с ее стороны и даже в ее отсутствие. Правильно  говорят,  яблочко
от яблони... Они настолько похожи, что тут же потянулись друг к другу.
   Рафаэль легко поднялся на ноги, и комната  вдруг  стала  маленькой  и
тесной. Он был при полном параде, и она почувствовала себя в  невыгодном
положении. Он остановил на ней взгляд своих темных,  непроницаемых,  как
ночь, глаз, и ее злость каким-то странным образом улетучилась, и  теперь
она чувствовала себя отчаянно неуверенно.
   - Я думала, что ты уже ушел.
   Она была полна решимости скрыть от него дикую свистопляску чувств,  в
которую так неожиданно оказалась ввергнутой.
   Он выразительно поднял черную бровь.
   - Даже в отрочестве я не был столь бестактен.
   На щеках у нее зарделся стыдливый румянец, и она, чувствуя себя очень
неуверенно, отвернулась.
   - Ты говорил, что хотел повидаться с детьми завтра. - Она с такой си-
лой сжимала кулаки, что кончики пальцев ее покраснели. - Ты  можешь  ви-
деться с ними когда захочешь, я не собираюсь тебе мешать.
   - Ты всегда мастерски избегала главной темы, gatita (Кошечка (исп.) -
(Почти невидимые волоски у нее на шее встали дыбом.) - Это все,  что  ты
мне можешь сказать?
   У него был потрясающий, рычащий акцент. На какое-то мгновенье она за-
колебалась, не в состоянии сосредоточиться то ли из-за нервного перенап-
ряжения, то ли от неприкрытой жгучей тяги к нему.
   - Я намерена забыть то, что между нами произошло.
   Голос у нее был до смешного нетвердый.
   - Банально... И я бы не поверил в это, если бы речь шла не о тебе,  а
о любой другой женщине. - (По интонации она догадалась, что настроение у
него было ужасным.) - Ты хотела меня, Сара...
   - Я просто была пьяна! - отрезала она сердито и, вызывающе сложив ру-
ки на груди, отошла к окну.
   Ей до боли хотелось, чтобы он до нее дотронулся. Настолько,  что  она
почувствовала себя слабой и беззащитной. Она отдалась ему с такой  наив-
ной радостью и удивлением, что сейчас ей было тяжело смотреть,  как  ру-
шится ее сон.
   - Нет, не была. Даже близко не была, - безжалостно возразил Рафаэль с
характерными для него прямотой и насмешкой. - Ты меня хотела,  и  я  дал
тебе то, что ты хотела. И знаешь почему?
   Она крепче сплела на груди руки.
   - Меня это не интересует.
   - Мне было любопытно, - жестоко сообщил он. - До чертиков любопытно.
   Сара съежилась. Блестящие черные глаза оценивающе смотрели на ее  ли-
цо, на котором медленно проступала смертельная бледность.
   - Это был чрезвычайно полезный опыт, gatita. Пять лет назад  ты  была
как ледышка. А теперь? Теперь ты сама бросаешься мне в объятья!
   Ее пронзило чувство острого унижения.
   - Это ложь!
   - Да что ты? Тогда вряд ли мне стоит тешить себя мыслью, что этот но-
мер со мной был уникален, - цедил он сквозь зубы. Сара  отважилась  под-
нять на него глаза. На его сильном  смуглом  лице  читалась  неприкрытая
злость. Плотно сжав губы, Рафаэль отчаянно пытался сдержать себя.
   Сара быстро заморгала, взволнованная скорее его тоном, чем словами.
   - Не понимаю.
   - Ах, не понимаешь... - шепотом проговорил Рафаэль, и в  накалившейся
атмосфере она почувствовала приближение бури. - Я далеко не первый  муж-
чина, побывавший в твоей спальне за последние годы. Это... это настолько
явно... настолько явно, что даже оскорбительно!
   - Оскорбительно? - повторила она, как попугай, не в  состоянии  поше-
вельнуться, что было довольно глупо.
   - И тебе просто не терпелось показать мне, до чего ты раскомплексова-
на и что у тебя была масса любовников!
   Пол пошатнулся у нее под ногами. Рафаэлю почему-то вечно виделось то,
чего на самом деле не было, все у него  было  сложно  и  полно  скрытого
смысла, без  всяких  на  то  оснований.  Он  вообще  отличался  подозри-
тельностью. Она обескуражено молчала, не зная, что предпочесть - рассме-
яться или обидеться. Наконец она тупо решила рассмеяться. Только вот по-
чему она до сих пор не смеется?  Ведь  все  это  до  абсурдного  смешно.
Только какой-нибудь сумасшедшей дуре могла прийти в голову идея  бросить
Рафаэля ради кого-то другого.
   - Мы еще з... замужем, - заикаясь, промямлила она. - И у  меня  нико-
го...
   - Ты довольно быстро вывела меня из этого заблуждения, - не  дослушав
ее, возразил он с презрением. - То, что между нами произошло,  -  просто
эпизод, не красящий ни тебя, ни меня.
   Сара дрожала, крепко  держась  за  высокую  спинку  стула,  чтобы  не
упасть. Эпизод? Эпизод? Рафаэль едва сдержался, чтобы не сорвать  с  нее
всю одежду, он едва себя контролировал. С другой стороны, что она  знает
о таких вещах? Ей не с чем сравнивать. Верно, что, пока они жили вместе,
Рафаэль никогда себя так не вел. Он прекрасно владел собой... За  исклю-
чением одного случая, когда без ее согласия были  зачаты  ее  близняшки,
подсказала ей память, и ее даже в жар бросило от воспоминания о той  но-
чи. После того раза он к ней больше ни разу  не  прикоснулся.  "Эпизод",
вспомнила она опять, возвращаясь из прошлого в  малоприятное  настоящее.
Все ее моральные принципы восставали против легкости,  с  какой  Рафаэль
овладел ею, повинуясь лишь жестокой похоти.
   - Ублюдок пригульный.
   Эти слова обожгли ей горло, но и у нее тогда болело все, и душа и те-
ло.
   Черная бровь язвительно поползла вверх.
   - Почти, - произнес он. - Но не совсем. Не удивлюсь, если ты обвинишь
меня в двойственной морали. Но мне нечего стыдиться. Ты мать моих детей.
   Рафаэль преднамеренно пытался ее обидеть. Сарой медленно, но неотвра-
тимо овладевал гнев - единственное, что еще могло вытащить ее из трясины
унижения. Так, значит, Рафаэль считает, что, оставшись  одна  после  его
дезертирства, она должна была существовать в подвешенном состоянии?  Но,
в конце концов, если даже он не смог вызвать в ней желания, то что можно
ждать от других?
   За Рафаэлем всегда бегали толпы женщин. И хотя он и не был тщеславен,
но цену себе, должно быть, знал. Он жил на грани дурной  славы  "люби  и
брось". Он был притчей во языцех для авторов женских колонок. И вот  эта
ходячая легенда стоял перед ней, яростно обвиняя свою брошенную  жену  в
том, что она якобы позволила себе наглость искать  утешения  в  объятиях
другого мужчины! Да как он смеет, черт побери?! Кто дал ему  такое  пра-
во?!
   Золотистые глаза хлестали ее, как кнут.
   - Но я тебе обещаю, что столпотворения в твоей  спальне  очень  скоро
прекратятся.
   Единственным ее желанием было отплатить ему той же монетой. В ней по-
лыхала злость.
   - Хотела бы я знать, как ты этого намереваешься добиться?.. Пояс  це-
ломудрия уже несколько не в моде, Рафаэль, а что касается возможного эм-
барго, то сомневаюсь, что оно произведет на меня должное впечатление,  -
свирепо заявила она. - Но если уж на то пошло, какое все это имеет отно-
шение к детям? Или тебя раздражает сама мысль,  что  кто-то  другой  мог
преуспеть там, где ты потерпел фиаско?
   Зря она так. Отношения между ними были настолько  напряженны,  что  в
любой момент мог произойти настоящий взрыв. Но она не смогла не  порадо-
ваться, увидев, как окаменел Рафаэль. Придя в себя, он отступил  на  шаг
назад, как бы избегая соблазна пристукнуть ее на месте... или вновь наб-
роситься на нее, с жаром, с пылом... Желание, разгоравшееся в ней,  вряд
ли чемнибудь уступало ярости, владевшей Рафаэлем. В мозгу  ее  мгновенно
пронеслись такие картины, что она даже зашаталась, покраснев  и  стыдясь
за саму себя. Столкнувшись со свирепым взглядом Рафаэля, она вдруг сооб-
разила, что ее мысли не были для него тайной. Губы у нее пересохли, и ей
стало страшно.
   - Нет... Тебе не удастся меня спровоцировать.
   - Да кому ты нужен, черт побери?
   Сара была до глубины души потрясена тем, что они понимают друг  друга
без слов. Она подняла дрожащую руку к раскалывающейся голове.
   - Прости.
   - Прости?! - прорычал он. - Да плевать я хотел на это!
   Его английский полетел в тартарары. Он в отчаянии всплеснул руками, и
в сердце к ней прокралась предательская нежность.  Желая  причинить  ему
как можно больше боли, она опустилась слишком уж низко, и теперь ей было
стыдно. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы Рафаэль по-своему истол-
ковал легкость, с какой ему далась победа. И если уж кто-то и хотел  то-
го, что между ними сегодня произошло, так это был Рафаэль! Ему было  лю-
бопытно? Что же, если ему не понравилось его открытие, то винить ему  за
это следовало только себя.
   Молчание разделяло их как глухая каменная стена, тяжелая и  непреодо-
лимая. Да он просто домостроевец, самый обыкновенный махровый домострое-
вец. Несмотря на годы, прожитые врозь, он все еще считает, что имеет  на
нее какие-то права. Было время, когда он любил ее безоговорочно, безгра-
нично. Он не возражал против углей, что она давала ему на обед.  Его  не
раздражала ее излишняя аккуратность, и если уж быть до  конца  откровен-
ной, то он даже попытался сам стать более аккуратным, что ее тогда очень
тронуло. Он покупал ей цветы, делал подарки...
   На глаза у нее навернулись непрошеные слезы. Как давно  избегает  она
этих воспоминаний... Но ведь и противозачаточные таблетки  выкинул  тоже
он, когда она пригрозила, что уйдет. Более того, как может мужчина  пре-
дать любящую его женщину таким подлым образом, как это сделал он?  Перед
глазами у нее возник образ той женщины с пышными черными вьющимися воло-
сами и большими черными глазами, что она видела на фотографии,  показан-
ной отцом. И ей опять стало больно.
   - Завтра после обеда я уезжаю в Испанию, - хрипло сказал он.
   Про себя она даже порадовалась этому.
   - Bon voyaged
   Мягко ступая, он подошел к окну, сунул руки в карманы брюк - и под их
тонкой тканью заиграли мускулы. Чувствуя, что краснеет, Сара быстро  от-
вернулась.
   - Мне не так уж часто приходится бывать в Англии. Особенно теперь.  У
меня очень больна бабушка...
   Сара широко раскрыла глаза.
   - Я и не знала, что твоя бабушка еще жива.
   Он пожал плечами.
   - А откуда тебе было знать? Пока был жив мой дед, я с ней мало общал-
ся.
   - Ты и про него мне ничего не рассказывал!
   - Я и сам их совсем не видел, - нетерпеливо сказал он. - Abuela  сов-
сем плоха, и мне бы хотелось, чтобы она повидала своих внучат. К тому же
мне тоже хочется побыть какое-то время с детьми. Поэтому я  думаю  взять
их с собой в Испанию.
   От неожиданности у Сары даже перехватило дыханье:
   - В... в Ис... спанию?
   - Показать тебе по карте, где это?
   - Я уже отгуляла свой отпуск, и об этом не может быть и речи, - резко
заявила Сара. - Мы просто не можем поехать в Испанию.
   Рафаэль нагло улыбнулся.
   - Позволь, я проясню обстановку. Все очень, очень просто. Сегодня ут-
ром я нанял адвоката. Он считает, что мой случай -  стопроцентный.  Если
ты не поедешь со мной в Испанию, я даю делу ход в суде. Я не шучу, Сара.
- Он замолчал, а в ушах у нее все еще звенела его угроза. - Я не отступ-
люсь от детей, - заключил он.
   От ее запальчивости не осталось и следа, и она нервно сцепила руки.
   - Совсем необязательно из-за них драться. Я же сказала, что  не  буду
тебе препятствовать. Если это не надолго, скажем на неделю... - осторож-
но предложила она.
   - Сара, - прервал он. - Я надеюсь, что ты переедешь со мной в Испанию
навсегда.
   - Навсегда? Да ты с ума сошел! У меня здесь работа...
   - Уволишься, - коротко оборвал он. - Бросай все и собирай вещи.
   Сара ушам своим не верила.
   - Я не собираюсь уезжать из Англии. Здесь мой дом.
   - Я не позволю, чтобы моих детей постигла моя участь. - Он был неумо-
лим. - Нам обоим надо чем-то жертвовать. Дети не могут жить ни без мате-
ри, ни без отца, ни без приличного дома. И я намерен обеспечить им все!
   - Так бывает только в сказках! А этот мир далеко не идеален, не знаю,
приходилось ли тебе это слышать! - резко бросила Сара.
   - Им также нужна любовь, забота и твердая рука. Мои дети, -  подчерк-
нул Рафаэль, делая вид, что не слышал ее, - заслуживают всего этого.
   - Ты можешь навещать их!
   - Навещать? - Он выругался. - Мне этого мало. Я итак уже потерял  че-
тыре года. И я не хочу, чтобы они мучились вопросом, кому же они принад-
лежат и кто их настоящий отец. Короче говоря, развода не будет.
   - Как не будет? - грозно переспросила Сара, не веря своим ушам.
   - Я никогда не давал согласия на развод. - Он сердито блеснул  глаза-
ми. - И не думаю делать это и впредь.
   - Да мне твое согласие, слава Богу, и не нужно! - взорвалась Сара.  -
Через три месяца я развожусь, и ты переходишь в разряд истории!
   Длинные пальцы обхватили ее тонкое запястье. Рафаэль так резко дернул
Сару за руку, что ее волосы взлетели, как крылья бабочки.
   - Развода не будет, - медленно, но твердо повторил он. - Если, конеч-
но, ты не хочешь потерять детей. Как только  ты  начнешь  бракоразводный
процесс, Сара, я отберу у тебя все. Как ты однажды отобрала у меня все.
   Ужас парализовал ее.
   - Рафаэль...
   Он насмешливо провел кончиком пальца по ее горлу и затем дальше вниз,
прямо до того места, где вздымалась ее грудь. Хищные золотистые глаза  с
длинными черными ресницами оценивающе осмотрели ее с  ног  до  головы  и
опять вперились в ее полные боли глаза. Кожа ее горела  под  его  рукой.
Обыкновенная химическая реакция, подумала она. Только почему ей никак не
совладать с собой? Она задрожала. От его дыханья волосы у нее слегка ко-
лебались.
   - Так, чего доброго, я еще и к пыткам пристращусь, gatita. Ты неверо-
ятно отзывчива. Кровь так и кипит у тебя в жилах. Мне  ничего  не  crowr
заставить тебя кричать мое имя в агонии желания...
   Глубокий бас перешел в интимный, гипнотизирующий, волнующий шепот.  В
горле у нее пересохло, а на лбу проступили капельки пота. Забыв о  нена-
висти, она трепетала в ожидании.
   - Прекрати, - пробормотала она глухо.
   - Мне всегда хотелось видеть тебя в тот момент, когда ты захочешь ме-
ня так же, как когдато хотел тебя я.
   Он коснулся губами бесконечно чувствительной точки выше ключицы. Рос-
кошные черные волосы защекотали ей щеку, и волны чувственности подхвати-
ли и понесли ее.
   - В свое время я бы жизнь отдал за десятую долю того, что получил се-
годня. И ты знала это, так ведь? Сегодня ты отдалась  беспечно,  с  лег-
костью, а ведь когда-то не захотела сделать этого ради любви. Сегодня ты
дала мне то, чего лишала меня в браке. Вероятно, я должен рассыпаться  в
благодарностях? Все очень просто. Я живу больше сердцем, чем разумом,  и
не являюсь сторонником неограниченной свободы и не прощаю всего, что  ни
попадя. Прошу ли я извинить меня за это? А  может  ли  человек  восстать
против того, что у него в крови? Что больнее: когда я до тебя дотрагива-
юсь или наоборот?
   Она попыталась вырваться, но не  смогла  разорвать  стальной  хватки.
Ощущая свою власть над ней, он играл с ней в кошки-мышки.  Она  все  еще
дрожала под натиском его чувственности и только  теперь,  с  опозданием,
поняла, что нет ничего странного в том, как она реагирует на Рафаэля.
   Запутавшейся, закомплексованной девчонки, какой она была пять лет на-
зад, больше не существует. В свое время она очень страдала от неверности
Рафаэля и от жестокого обращения. Она провела страшные недели  в  полном
одиночестве, наедине с собственными мыслями, и это не прошло  бесследно.
Обстоятельства заставили ее отбросить все чуждое и доверять себе.
   Потеряв Рафаэля, она отдалилась и от родителей, и  это  позволило  ей
стать самостоятельной личностью. Она научилась принимать свои, собствен-
ные решения. Да, она часто ошибалась, но это были ее, собственные  ошиб-
ки. Опыт преобразил ее до неузнаваемости. Она научилась не скрывать свои
чувства и ни перед кем не извиняться за то, что она такая,  какая  есть.
Теперь она разговаривала с Рафаэлем на равных.
   Она больше не боялась его как мужчины и не чувствовала  себя  унижен-
ной. А его превосходство не возмущало. Рафаэль больше не имеет  над  ней
власти, как тогда, когда ей едва минуло восемнадцать. Она научилась  лю-
бить и понимать себя и наконец-то освободилась от комплексов. Но так  уж
получилось, что после Рафаэля у нее не было желания экспериментировать с
другими мужчинами. Сегодня то, что она так долго в себе подавляла, нако-
нец-то вырвалось наружу - в этом и была причина такой ее реакции на  Ра-
фаэля.
   Его пальцы осторожно скользили по ее рукам, но вдруг оставили  ее,  и
Сара почувствовала себя брошенной.
   - Тебе не мешало бы одеться. Я обещал  детям  свозить  их  в  "Макдо-
налдс".
   От возвышенного до смешного - в этом весь Рафаэль. Теперь он  смотрел
на нее с неприкрытым любопытством.
   - Я с вами не поеду! - выпалила она.
   - Без тебя они будут нервничать. Ты поедешь с  нами,  даже  если  мне
придется одевать тебя силой.
   - Только попробуй.
   - Мам, мы скоро едем? -  серьезно  спросил  Бен,  просунув  голову  в
дверь.
   Поездка в "Макдоналдс" удалась на славу. Прямо под носом Сары расцве-
тал настоящий треугольник любви, где она была лишней, никому не  нужной.
Близняшки были просто без ума от Рафаэля, а Рафаэль не только очень уме-
ло их развлекал, но и постоянно держал их под контролем. Четвертый здесь
был лишний.
   Безрас