фон которой известен по меньшей мере пяти самым ярким кинозвездам, но которая при этом не способна родить ребенка.
     И хотя Марина вряд ли сможет стать идеальной женой для Джо, у нее есть главное: молодость, а значит, она может рожать. Кристина вздохнула. Эта девочка, у которой на правой руке блестело золотое кольцо, не виновата в том, что судьба не слишком хорошо обошлась с ней, Кристиной. Вы же не возненавидите женщину за ее светлые волосы и голубые глаза. Тем более глупо злопыхать, если она может то, что вам недоступно.
     И все же Кристине трудно было сохранять спокойствие. Слишком много лет она провела посещая чужие детские праздники, чужие крестины. Она отворачивалась, если замечала идущую по улице беременную женщину. Как бы там ни было, Марина была теперь миссис Мак-Марпи, а следовательно, рано или поздно должен был появиться ребенок. Кристина с болезненной ясностью представила, как Джо несет девушку на руках в постель, как накрывает ее тело своим, как переплетаются их руки и ноги...
     Она резко поднялась с постели. Поеживаясь от холода, подошла к туалетному столику, на котором лежала стопка разноцветных папок. Если тебя что-то мучает, принимайся за работу. Давно уже она исповедовала этот жизненный принцип, и до сих пор он ее не подводил. Успех был сладок, Кристина знала это лучше многих, но заменить счастье он не мог.
     И как ей ни нравилось, когда ее узнавали на улице, как ни приятно было давать автографы и получать лучшие столики в ресторане, она не могла сказать, что довольна жизнью.
     Кристина взяла стопку папок и унесла с собой в постель, затем по цветам разложила их на простыне. Вырезки из сотен различных журналов и газет, и все расхваливают чудеса, творимые Кристиной Кэннон. Острый глаз Барбары Вальтер вкупе с нюхом на сенсации Дианы Соейр - вот вам портрет Кристины Кэннон, восходящей звезды грядущего телесезона!
     "Абстрактная журналистика", - так однажды отозвался о ней один из друзей.
     Кристина не могла отрицать этого. Однако ей нравилось то, что она делала, она гордилась своими успехами и менялась в лице при малейшем критическом замечании в свой адрес. Но что-то постоянно подтачивало ее внутренний мир, как подземные толчки разрушают дом, вызывая в его стенах трещину за трещиной, и она даже отчасти была рада тому, что Джо не видит ее жалких усилий сохранить верность прежним идеалам.
     Что осталось от ее мечты творить добро? Почти ничего. Разве в силах человек спасти мир или хотя бы кусочек мира? Лучшее, что вы можете сделать, это осветить дорогу идущим. Именно этим она и занималась.
     Умиление толпы перед миром богачей так же старо, как мир. Наверное, еще во времена Цезаря и Клеопатры слуги собирались где-нибудь у фонтана посплетничать о том, что происходит в господской спальне. Кристина давала людям возможность сделать то, о чем они мечтали: заглянуть за бархатную портьеру и подсмотреть кусочек частной жизни знаменитостей! И, черт возьми, она вовсе не собиралась ни у кого просить прощения за то, что преуспела на этом поприще!
     Несколько лет она жила с мыслью о том, что может спасти мир. Они с Джо были из разряда убежденных оптимистов, которые видят несовершенство этого мира и все же не отказываются от мысли сделать его лучше. Этот оптимизм они пронесли сквозь годы учебы, словно факел всепобеждающей юношеской мечты. Это наивное восприятие жизни она утратила около семи лет назад, тогда же, когда и Джо.
     После развода она уехала в Чикаго, подписав контракт с местной газетой на работу репортера. Пока она улаживала стычки между кинозвездами и их соседями, которым совсем не хотелось выставлять свои дома на всеобщий обзор, телегеничная внешность Кристины и ее ум привлекли к ней внимание. Не успела она и глазом моргнуть, как ей предложили стать корреспондентом одной из местных развлекательных телепрограмм. Ее материалы, выполненные на современный лад - чуть иронично и с юмором, стали пользоваться у зрителей большой популярностью. После некоторых усилий с ее стороны, Кристину Кэннон приглашают работать на одной из самых известных телепрограмм в Лос-Анджелесе. Через несколько дней она стала так же знаменита, как и те, о ком делала передачи.
     Она умела угадать, кто станет популярным, еще до того, как появлялись видимые признаки "звездности". У нее были свои люди на всех артистических тусовках в радиусе двухсот миль, в том числе и в полиции - от Малибу до Сан-Диего. Конечно, никто не был застрахован от неудач, но она могла заметить промашку сразу, мгновенно прикинуть, какими новостями можно поживиться, и чувствовала фальшивку, даже если она была пущена в свет с ее, Кристины, благословения.
     Но когда ты сидишь на той самой кровати, что некогда делила с бывшим мужем, который в это самое время спит в спальне через холл со своей молоденькой, новенькой, с иголочки, женой, трудно думать о чем-нибудь другом, кроме как о том, что ты спишь одна, а он - нет.

***

     Все, что Марина знала о месте своего пребывания, так это то, что они сейчас в Нью-Джерси. Местность по ту сторону тоннеля, проложенного под Гудзоном, была ей совершенно незнакома. Она точно знала, что Нью-Джерси лежит к западу от Манхэттена, и, пожалуй, на этом ее познания в области местной географии заканчивались.
     Если бы они остановились в Манхэттене, она непременно нашла бы способ вернуться домой. Но увы, муж ее, может, и чудовище, но уж точно не дурак. Он сразу понял, что ее первая попытка к бегству далеко не последняя, и во избежание неприятностей поехал с ней куда-то к черту на кулички.
     Вид нескончаемой трассы посреди пустыни вселял в нее отчаяние. Ей хотелось плакать. Но она твердо решила держаться. Она и так часто распускала перед ним нюни, и все зря. Слезы были мощным оружием, и Марина мудро решила не пускать их в ход, пока не будет уверена, что они произведут нужный эффект.
     И все же помимо воли слезы затуманивали взгляд, и она отчаянно заморгала, не давая им пролиться. За каких-то два года жизнь ее резко изменилась.
     Мать Марины погибла, отец воевал с ветряными мельницами, как тот доблестный рыцарь, который не мог понять, что мир уже не тот и не нуждается более в его благородстве. Никто на свете не понимал той тоски, что терзала ее сердце, тоски по дому, по родине, по человеку, с которым могла бы быть вместе. Она думала, что, вернувшись туда, где родился ее отец, сможет найти себя и свое место в жизни, но и тут потерпела неудачу.
     Наконец она встретила Зи. В нем воплощались лучшие качества мужчины: сила, мужество, преданность делу, которое он ставил превыше всего и которое скоро стало и ее делом.
     И еще он любил ее. Простую, ничем не примечательную девушку. Он угадал в ней главное - стойкую волю бойца и нежное сердце женщины.
     За то время, что Марина провела с Зи, он не допустил ни единой ошибки. Ни в чем. Для него образ мыслей отца Марины, воспитанного по советским законам, был неприемлем. Не для него был и путь, пройденный его, Зи, прадедом, считавшим, что народ должен преклонять колени перед смертным только потому, что этот человек называет себя королем.
     - Твой отец был рожден со скипетром в руке, - говорил Зи, и красивые губы его сжимались в тонкую гневную линию. - Потребность распоряжаться судьбами людей у него в крови. Мы боремся за тех, кто бессилен.
     Марина не вполне понимала, что стоит за этим его высказыванием, но Зи умел быть убедительным, и она любила его сильнее, чем что-либо или кого-либо в своей жизни.
     Марина приподняла голову, взглянув на мужчину, который спал на груде одеял возле двери. Он не был ее мужем, он был ее тюремщиком, удерживающим ее рядом с собой помимо ее воли. Он был предан отцу Марины, но скоро он поймет, что с ней ему тоже придется считаться.

***

     Джо проснулся на рассвете, ощущая ломоту во всем теле. В то время как Марина спала крепким молодым сном на двуспальной кровати, он, словно пес, приютился на коврике у двери, использовав собственный пиджак в качестве подушки. Теперь он даже распрямиться толком не мог. В довершение во рту было неприятное ощущение и гудела голова.
     Зевая, Мак-Марпи потянулся. Еще одна ночь на полу - и он кандидат в пациенты невропатолога. Черт, подумал он, застегивая пуговицы на рубашке, еще одна ночь в этом доме - и он кандидат в постоянные клиенты психиатра.
     Джо не был специалистом по вибрации, но он ясно ощутил особые токи, пронизывающие дом. Паранормальная активность? Немало времени он провел раздумывая над тем, нашел ли фотограф дорогу к спальне Кристины, после того как он оставил их одних. Каждый скрип половицы заставлял разыгрываться воображение, и тогда он готов был задать этой чертовой крысе, фотографу, и Кристин заодно по первое число.
     Джо встал и пошел в уборную. Не помешает заглянуть в хозяйскую спальню. Если она спит с фотографом, то лучше выяснить это сейчас, чем изводить себя дальше, гадая, так ли это. Черт побери, лучше приберечь силы для другого: надо хорошенько пораскинуть мозгами и придумать, куда упрятать Марину так, чтобы у нее не было неприятностей.
     Джо сразу заметил, что еще одна гостевая спальня пустует. Он с тоской посмотрел на мягкую удобную кровать у стены. Нет, нельзя. Отдельные спальни для молодоженов? Это как-то не укладывается в общее представление о том, как должны проводить ночь молодожены. Не стоит давать пищу для сомнений. Джо вернулся в гостиную и заметил пустую бутылку из-под шампанского на полу. Диван выглядел так, будто на нем спали, но это еще ни о чем не говорит: Джо вспомнил, что, когда он приехал, фотограф лежал на диване. Впрочем, это еще не значит, что там же он оставался до утра.
     Дверь в спальню Кристины была заперта. Джо остановился у порога, гадая, постучать или нет, или, возможно, стоит позвать ее, а может, лучше войти без спроса, как дверь внезапно распахнулась, и Джо оказался нос к носу со своей бывшей женой.
     - Ты решил не стучать? - спросила она, затягивая пояс халата.
     - Я как раз собирался это сделать.
     - Уже поверила.
     Кристина протиснулась мимо него и направилась на кухню.
     - Не думаю, что ты успел сварить кофе.
     - Может, этот вундеркинд из Британии догадался?
     - Нет, он занят утренней пробежкой. Кстати, у него есть имя.
     - Глейд, кажется?
     - Слейд, - не без раздражения напомнила Кристина. - Не такое уж трудное имя.
     - Ты права. Имя не трудное. Туповатое только.
     - Ну не всем же зваться Джозефами, - протянула Кристина, будто имя Джозеф звучало так же напыщенно, как, скажем, Энгельберт.
     Джо прислонился к стойке и сложил руки на груди.
     - Да, ты можешь считать меня идиотом, но я не могу представить, как можно назвать ребенка в честь отдела в универмаге или в честь освежителя воздуха.
     Впрочем, обсуждают ведь некоторые люди всерьез, не назвать ли ребенка Макси или Мини?
     - Это, конечно, не твое дело, но, если хочешь знать, Слейд - его второе имя.
     Джо смотрел, как Кристина открывает дверцу буфета в поисках кофе.
     - Так как же его на самом деле зовут? Джозефом? Кристина между тем уже обшаривала холодильник, бурча что-то себе под нос.
     - Не расслышал, Крис, - с удовольствием растягивая слова, заметил Джо.
     - Черт, его зовут Рэйнбо <В пер с англ - радуга>. - Кристина резко развернулась к бывшему мужу лицом. - Теперь ты счастлив? Джо не мог сдержаться. Он начал хохотать.
     - Рэйнбо?
     Губы Кристины чуть дрогнули, очевидно, и ей хотелось улыбнуться.
     - Его мать была из шотландских "детей цветов" <Хиппи>
     - Тогда ему еще повезло, что она не назвала его
     Петунией.
     - Не думай, что он этого не понимает.
     - Так откуда взялось имя Слейд?
     - Так называлась любимая телепередача его матери.
     - Слушай, мне начинают нравиться эти британские традиции.
     Кристина больше не могла удерживать на физиономии кислую мину.
     - И это я слышу от человека, названного в честь буфетчика его отца!
     - Не буфетчика, а бухгалтера, - поправил он, улыбаясь в ответ. - А вот второе имя действительно от буфетчика.
     Кристина прислонилась к холодильнику:
     - И как поживает твой отец? Неожиданный вопрос.
     - По-прежнему. Все еще жив. Все еще в Бруклине. Все еще сердит на весь мир.
     - Ты успел с ним повидаться после возвращения из Европы?
     - Еще суток не прошло, как я вернулся из Европы, Крис.
     - Так ты что, из аэропорта прямо сюда?
     - Что-то вроде этого.
     - Неудивительно, что она выглядит такой усталой.
     - Да, последние два дня были еще те.
     - Ты и твоя... Марина... У вас что, неприятности?
     - Мы еще не так давно женаты, чтобы успеть столкнуться с ними.
     Улыбка Кристины уже давно не была искренней.
     - И как давно вы женаты?
     - Крис, зачем тебе это?
     - И все же я хочу знать.
     - Мы поженились вчера после полудня.
     - Не хочешь ли ты сказать, что прошедшая ночь была вашей первой брачной ночью?
     - Да, - признался Джо и, чувствуя, что ступает на весьма зыбкую почву, не удержался от того, чтобы добавить:
     - Формально.
     Кристине неимоверным усилием удалось растянуть рот в улыбке.
     - Формально? Что ты имеешь в виду?
     - Не то, что ты думаешь.
     - Откуда ты знаешь, что я думаю по этому поводу? Джо мысленно сгруппировался перед тем, как пуститься в объяснения.
     - Ты видела ее вчера. Она валилась с ног.
     - Я думаю, ты сумеешь наверстать упущенное.
     Мак-Марпи припомнилась их с Кристин первая брачная ночь. На ум приходили прилагательные лишь в превосходной степени.
     - Кстати, насчет кофе. Почему бы тебе не порыться в холодильнике? Может, удастся найти хоть какой-нибудь суррогат с молоком.
     - Хорошая мысль, Джо.
     - Я тоже так считаю.
     - Ты любишь ее?
     - Какого ответа ты ждешь?
     - Не знаю. Вероятно, хочу услышать, что ты ее обожаешь, не можешь без нее жить, что она делает твое пребывание на этом свете радостным одним фактом своего присутствия.
     - Все еще читаешь романы, детка?
     - Я хочу услышать от тебя, что ты ее любишь.
     - То, что я к ней чувствую, не имеет значения.
     - Боже мой, Джо, она твоя жена! Если ты ее не любишь, зачем ты на ней женился?
     - Я не сказал, что не люблю ее.
     - Но ты и не сказал, что любишь.
     Джо вдруг вспомнил о пустой спальне для гостей.
     - Где этой ночью спал твой друг?
     - Наверное, в гостевой спальне, где же еще?
     - Даю тебе вторую попытку.
     - Это что, проверка?
     - Ты не ответила на мой вопрос.
     Кристина прищурилась, глаза ее зло заблестели.
     - Я не обязана отвечать на твои вопросы. Джо щелкнул пальцами в воздухе:
     - Бинго! Твоя взяла! И потише, Крис! Я не хочу стать героем твоего очередного шоу.
     Слова его больно ранили. Никто бы не догадался об этом, но Джо понял, как глубоко она уязвлена, по тому, как она распрямила плечи, как застыла на миг, призывая к действию свою легендарную волю. Ему захотелось обнять ее и все рассказать, но он обещал Рику хранить в тайне все, что касалось Марины. Кроме того, поделиться чем-нибудь с Кристиной было равносильно тому, чтобы напечатать свою историю на первой полосе "Нью-Йорк тайме". Подробности его женитьбы появятся на страницах желтой прессы быстрее, чем вы успеете произнести слово "папарацци", и Марина окажется перед лицом серьезной угрозы.
     - В доме нет кофе, - сказала Кристина по дороге к двери. - Одеваюсь и отправляюсь в город.
     - Ты на машине?
     - Я пойду пешком.
     - Идти придется больше двух миль.
     - Как-нибудь дойду.
     - Я пойду с тобой.
     - Не надо, - замогильным голосом ответила Крис. - Тебе лучше быть здесь, когда проснется твоя новобрачная.

***

     "Новобрачные, - повторяла про себя Кристина, облачаясь в джинсы и футболку. - Они новобрачные!"
     Казалось, ничто уже не может ранить ее сильнее, чем тот факт, что Джо женат на другой женщине. Однако мысль о том, что Джо и Марина к тому же и новобрачные, буквально сводила ее с ума.
     Присев на край постели, она стала натягивать носки, затем туфли. Если бы неделей раньше, даже днем раньше...
     - Кого ты обманываешь? - спросила она отражение в зеркале.
     Все кончено.
     У Джо теперь новая жена и новая жизнь, и еще до наступления вечера Кристина позаботится о том, чтобы он перебрался жить в другое место.

Глава 3

     - Сразу скажу: я съехать не могу, - заявила Кристина, когда они, вернувшись из города, сели на кухне завтракать, а заодно и обсудить ситуацию. - К тому же на этот адрес будет приходить почта и прочее.
     Джо откинулся на спинку стула, раскачивая его на задних ножках.
     - Я позабочусь, чтобы почту пересылали тебе в Манхэттен.
     - Почему бы тебе не перебраться в Манхэттен? Как я понимаю, сюда ты приехал отдыхать, а не работать?
     Кристина вопросительно взглянула на Марину, с безучастным видом наливавшую себе чай, и добавила:
     - У вас ведь медовый месяц, не так ли?
     - Притормози, Крис, - предупредил Джо. - Ты рискуешь потерять лицо. К тому же ты могла бы выбрать место попредставительнее, чтобы принимать всех этих светских львов и львиц, не так ли?
     - Зря стараешься, Джо. Полдома принадлежат мне. Я остаюсь. Я первой сюда приехала.
     Отлично, Крис, убедительная логика школьницы младших классов.
     - А я и не против. Оставайся, если хочешь.
     - Как это благородно с твоей стороны, - огрызнулась Кристина, спиной чувствуя на себе взгляд Слейда, появившегося на пороге кухни.
     Джо наклонился вперед, и стул с грохотом опустился на все четыре ноги.
     - У тебя здорово получается уходить, Крис, почему бы тебе не продемонстрировать перед зрителями свои способности?
     Мак-Марпи даже не пытался сдержать ярость.
     Ответом Джо стала напряженная тишина. Кристина чувствовала себя крайне глупо. Марина грела руки, сжимая в маленьких ладонях чашку с чаем, и впитывала новую для себя информацию. Наверняка она прекрасно понимает, в каком незавидном положении находится Кристина, возможно, даже злорадствует на ее счет. Кристина посмотрела на Слейда. Только смертельный страх потерять работу удерживал его от того, чтобы запечатлеть эту безобразную сцену на пленку.
     Кристина перевела дыхание, встала и на удивление ровным голосом сказала:
     - Делай что хочешь, но только не надейся, что я стану угождать тебе и твоей... жене. Покупайте еду сами, доставайте себе транспорт и не мешайте мне жить так, как я хочу.
     Джо встал следом:
     - Ты высказала вслух мои мысли, Крис. Я не смог бы выразиться яснее. Дом большой. Вполне хватит места для всех, чтобы жить, не попадаясь лишний раз друг другу на глаза.
     - Мы взрослые люди, - со скорбной решимостью заявила Кристин. - Мы должны справиться.
     С этими словами она протянула Джо руку. Он взглянул сначала на ее ладонь, потом поднял глаза и посмотрел бывшей жене в лицо. Один миг, и ее узкая кисть исчезла в его ладони. Его рукопожатие показалось ей крепким, уверенным, и ладонь его была неожиданно теплой и родной. Как-то сразу вспомнилось, как эти сильные руки ласкали ее тело...
     - С тобой все в порядке? - спросил Джо. Кристина выдавила улыбку:
     - Да.
     Он отпустил ее руку.
     Кристина вышла из-за стола.
     - Я должна поработать, - сообщила она. - Если я кому-то понадоблюсь, найдете меня в спальне.
     Джо поднял глаза от чашки, услышав, как захлопнулась дверь их когда-то общей спальни. Кристине всегда удавались выразительные фразы.
     Марина сидела молча, медленно потягивая чай. Слейд потянулся за пончиком.
     - Хочешь? - спросил он Марину. Она кивнула.
     - Лучше не бери, - предупредил Джо. - Кристина может воспринять это как нарушение конвенции.
     Слейд порылся в карманах, вытащил двадцатицентовую монету и положил на стойку бара возле пакета с едой.
     - Пончик за мой счет, - сказал он и с пончиком в одной руке и чашкой горячего кофе в другой вышел из кухни, оставив Джо наедине с дочерью Рика.
     При дневном свете она выглядела еще моложе. И, как заметил Джо, еще тщедушнее. И такой скромной, застенчивой. Хотя, пожалуй, это было бы уже натяжкой