ваясь вокруг.
   - Вот если бы ты побывала на вилле в Виченце, там  действительно  собраны
уникальные вещи. Одна коллекция венецианского стекла чего стоит...
   Он запнулся. Странные нотки в его  голосе  привели  Санди  в  недоумение.
Нехорошее предчувствие закралось в голову, неясная  тень  омрачила  ощущение
безмятежного счастья.
   - Дорогая, я уверен, тебе бы многое наверняка понравилось. Тем более  там
хранятся образцы изделий, что делают...
   - Нет!
   Прежняя настороженность,  горькие  подозрения  и  гнев  сменили  недавнюю
чувственную  расслабленность  и  умиротворение.  Санди  рванулась   из   рук
Джанфранко, вся во власти былых сомнений. Крейг тоже норовил  затуманить  ей
голову долгими поцелуями и воспользоваться ее впечатлительностью, но он хотя
бы останавливался на поцелуях! А Джанфранко...
   - Нет? - Он  недоуменно  нахмурился.  -  Но  ведь  бокалы,  которые  тебя
восхитили...
   - Безбожно дороги, - отрезала Санди. - К тому же я уже нашла  место,  где
могу раздобыть стекло ничуть не хуже и по подходящей цене.
   - Ты про того торговца? - переспросил Джанфранко почти так же резко. -  А
я-то думал, мы договорились, что ты не станешь связываться с...
   Санди поджала губы и оглянулась в поисках своей одежды.
   - Санди... - предостерегающе начал Джанфранко.
   - Нет, - коротко отозвалась она. - Я ни о чем не договаривалась.  Это  ты
решил...
   - Так ты все еще не отказалась от мысли... - Джанфранко тяжело  вздохнул.
- Санди, послушай, это опасно, слишком опасно... - Он неодобрительно покачал
головой. - Поверь мне, тебя  непременно  надуют.  Фабрика,  о  которой  тебе
твердят, чистой воды мистификация. Поверь, я знаю, о чем говорю.
   Санди лишь упрямо встряхнула головой.
   - Послушай. - Джанфранко наклонился вперед и для убедительности  взял  ее
за запястье. - Есть всего лишь несколько фабрик, где умеют изготовлять вещи,
которые почти не отличишь от подлинников... И одна из них принадлежит  моему
родственнику.  Для   этого   нужна   особая   техника,   особое   мастерство
стеклодувов...
   - Убери руку! - сухо велела Санди.
   Джанфранко неохотно повиновался. Гневно, но с оттенком торжества сверкнув
глазами, она демонстративно потерла  освобожденное  запястье,  хотя,  говоря
начистоту, больно ей не было.
   Его лицо омрачилось,  и  Санди  догадалась,  что  ее  нарочитое  молчание
задевает его. Вот и прекрасно! Он получил по заслугам.
   - Я отлично знаю, чего ты добиваешься, Джанфранко, -  отчеканила  она.  -
Мне и раньше доводилось сталкиваться с мужчинами, которые прибегали ко  лжи,
пытаясь использовать меня в своих целях. Знаешь, я не так  глупа,  как  тебе
кажется. Все это... - взмахом руки Санди обвела комнату, -  лишь  декорация.
Ты отчаянно преследовал меня, ухаживал, бегал за мной по пятам  и  все  ради
того, чтобы склонить на сделку с твоим кузеном. Не сомневаюсь, я  не  первая
твоя жертва и наверняка далеко не последняя.  Но  мне  повезло  больше,  чем
остальным: я с самого начала тебя раскусила. Ты-то  уже  решил,  что  провел
меня, что можешь меня использовать, но на  самом  деле  это  я  использовала
тебя.
   - Что?!
   Закончив обвинительную речь, Санди быстро  вскочила  и  натянула  одежду.
Когда она вновь взглянула на Джанфранко, тот тоже поднялся, но  одеться  еще
не успел. В сложившейся ситуации нагота выставила  бы  в  глупом  и  смешном
свете любого. Однако, как ни странно, вид его обнаженного тела лишь напомнил
Санди о блаженстве, испытанном в его объятиях, о радости, которую они дарили
друг другу. Однако гордячка не дала волю слабодушию. Нет, ему не сыграть  на
ее чувствах!
   - Санди, ты не можешь так заблуждаться! - горячо воскликнул Джанфранко. -
Просто в голове  не  укладывается...  -  Он  невесело  рассмеялся.  -  Всеми
правдами и неправдами пытаться помочь кузену  -  это  последнее,  что  могло
прийти мне на ум. Да если хочешь знать, он по горло завален заказами.
   Санди высокомерно улыбнулась.
   - Тебе не провести меня. Я уже достаточно обожглась раньше.
   - Санди, ты ошибаешься, - стоял на своем Джанфранко. В следующую  секунду
голос его стал заметно мягче и нежнее: - Я люблю тебя.  И  верю,  что  и  ты
любишь меня... ведь ты любила меня только что... Если это не  было  любовью,
что же тогда любовь?
   Протянув руку, он  бережно  дотронулся  до  ее  упрямо  сжатых  губ,  еще
хранивших следы его поцелуев.
   - Не было никакой любви, а просто вожделение, секс - только  и  всего,  -
жестко оборвала его Санди.
   - Просто секс?
   - Просто секс, - коротко подтвердила она.
   И почему только от его недоуменного,  печального  взгляда  у  нее  сердце
переворачивается в груди? Ведь она ему  совершенно  безразлична.  Надо  быть
дурой, чтобы  поверить  в  его  искренность.  Перед  ней  всего  лишь  новое
воплощение Крейга, такое же наглое и лицемерное.
   - Я прекрасно понимаю, в чем дело, Джанфранко, - холодно продолжила  она.
- Твой кузен приплачивает тебе  за  новые  заказы.  -  Она  содрогнулась  от
отвращения. - И я не могу винить тебя за попытку заставить меня заключить  с
ними сделку. Но вот за то, как ты пытался это сделать, - очень даже могу. Ты
слишком низко оценил мои умственные  способности.  Я  конечно  же  натворила
немало глупостей в прошлом, но впредь их не повторю.
   - Понимаю, - задумчиво протянул Джанфранко. - Тот, другой, слишком сильно
ранил тебя. Я готов убить его, но еще больше мне хочется помочь тебе  забыть
причиненную им боль... Ты все еще любишь его, Санди?
   - Крейга Перкина? - вздрогнула она. - Нетнет. Человек, которого я  любила
и думала, что и он любит меня, на самом деле никогда не  существовал.  Крейг
был вроде тебя. Считал меня подходящей  партией  и  жаждал  завладеть  моими
деньгами. Но в отличие от тебя он хотя бы не пытался меня обольстить.
   - Вы даже не были любовниками? - быстро переспросил Джанфранко.
   - Мы с тобой тоже не любовники, - парировала она. - Мы просто  переспали.
Но с Крейгом я не спала. Думаю, что одной из причин, по которой я "упала"  в
твои объятия, была просто моя сексуальная неудовлетворенность, - безжалостно
продолжила она. И, передернув плечами, задумчиво добавила: -  Может,  мне  и
впрямь следует сделать твоему родственнику небольшой заказ. В  конце  концов
ты... отлично справился.
   Санди понимала: ее поведение переходит все мыслимые границы, но  какая-то
неумолимая сила подстрекала ее  на  дурацкие  выходки.  Инстинкт  самозащиты
предупреждал, что  нужно  использовать  любую  возможность,  чтобы  удержать
Джанфранко на расстоянии, не дать ему преодолеть разделившую их пропасть.
   - Боже мой, не могу поверить, что  ты  действительно  это  сказала!  -  с
неожиданной яростью произнес он.
   - Повторить? - язвительно предложила Санди.
   - Так ты не любишь меня?
   - Нет. Я не люблю тебя, - отважно солгала она.
   Наступила долгая, мертвая  тишина.  Наконец  Джанфранко  тусклым  голосом
произнес:
   - Понимаю.
   Не глядя на Санди, он принялся одеваться и, закончив, сухо сказал:
   - В таком случае, наверное, мне лучше отвезти тебя обратно в отель.
   - Да, неплохая идея, - согласилась она.
   - На что любуешься?
   Джанфранко даже не шелохнулся,  когда  мать  приподнялась  на  цыпочки  и
поверх плеча сына взглянула на фотографию, от которой он  не  отводил  глаз.
Лицо миссис Грассо опечалилось, по нему пробежала тень  -  она  узнала,  кто
изображен на снимке.
   - Никак не можешь забыть ее.
   Слова эти прозвучали не вопросом, а  утверждением.  И  Джанфранко  просто
кивнул в ответ, убирая фотографию Санди обратно в нагрудный карман.
   - Бедняга, как мне жаль тебя, - сочувственно произнесла миссис Грассо.
   - А уж мне-то как жаль, - отозвался он.
   Мать Джанфранко прекрасно знала  все  перипетии  встречи  своего  сына  с
Александрой Маккеллерс в Венеции и дальнейшего развития событий  -  тот  сам
рассказал ей все. Месяц спустя после  возвращения  в  Лондон  он  возглавить
кафедру  современной  экономики  в  Оксфорде.  Должность  эта  была   весьма
престижной, и миссис Грассо  считала,  что  никто  не  заслуживает  подобных
почестей больше, чем ее любимый единственный сын.
   Но скоро ей стало ясно: сам он вовсе не  испытывает  особого  счастья.  В
ответ на расспросы встревоженной матери Джанфранко нехотя  поведал,  что  по
уши влюбился в женщину,  которая  не  отвечает  ему  взаимностью.  Последнее
утверждение, естественно, вызвало у миссис Грассо инстинктивный протест.  Да
может ли найтись такая дура, которая не полюбит ее замечательного -  второго
такого и не сыщешь - сына?!
   При других обстоятельствах подобная реакция, пожалуй, изрядно  позабавила
бы Джанфранко. Его мать никогда нельзя  было  назвать  чрезмерно  опекающей.
Напротив, именно она научила сына ценить свою независимость так, как  они  с
отцом ценили свою. Любить кого-то, всегда твердила она, - значит  признавать
за любимым человеком право самому выбирать, как жить.
   Впрочем, одну подробность Джанфранко утаил-таки от матери. Он не  сказал,
что они с Санди стали любовниками, а  точнее,  как  цинично  выразилась  его
партнерша, занимались  "просто  сексом".  Это  было  слишком  личное,  чтобы
обсуждать с  кем-то,  пусть  даже  с  самым  близким  человеком.  Правда  же
заключалась в том, что, если даже Санди всего лишь занималась с ним  "просто
сексом", он-то со всей определенностью  любил  ее.  Любил  и  вкладывал  все
сердце, всю душу в каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждую  ласку,  что
дарил ей.
   Как теперь, так и тогда Джанфранко  никак  не  мог  поверить,  что  Санди
всерьез выдвинула против него столь дикие обвинения. На следующий день после
того, как оставил Санди в отеле, Джанфранко примчался снова,  горя  желанием
увидеться с ней. Но узнал, что она  уже  выписалась  и  уехала,  не  оставив
никакого адреса.
   Отнюдь не сразу Джанфранко нашел в себе силы вернуться домой и  смириться
со случившимся. Он уже потерял счет часам, когда ему приходилось бороться  с
искушением усесться в машину, добраться до  Хитроу,  а  оттуда  долететь  до
Дублина и направиться прямиком в Нейс. Там найти беглянку, увидеться с  ней,
потребовать объяснений... молить предоставить ему второй шанс.
   Однако гордость и самоуважение всякий раз удерживали его. Если  Санди  не
любит его, у него нет никаких прав преследовать ее. Но почему же  тогда  она
отвечала ему со столь пылкой страстью?
   - Знаешь, дочка Аннабел Патридж вернулась из Парижа. Вот  уж  хорошенькая
стала, просто красавица. Я ее видела, когда заезжала к ним в гости. Помнишь,
как она бывало на тебя заглядывалась?
   Джанфранко покачал головой.
   - Отличная попытка, мам, но, боюсь,  не  сработает.  Разорванную  артерию
лейкопластырем не заклеишь.
   - Почему бы тебе тогда не съездить к этой девушке. Поговорить еще  раз...
- неожиданно посоветовала миссис Грассо.
   Джанфранко снова отрицательно мотнул головой.
   - Это бессмысленно.
   Не мог же он сказать матери, что подобный поступок, во  всяком  случае  в
его глазах, был бы равносилен тому, чтобы навязываться Санди. А кроме  того,
вряд ли у него  хватило  бы  мужества  снова  увидеть  в  ее  глазах  то  же
выражение, что стояло в них в тот вечер. Джанфранко до сих пор просыпался по
ночам от кошмара. Упасть с высот, которых  они  оба,  как  он  свято  верил,
достигли, в ту бездну, в которую Санди отправила его  простым  "я  не  люблю
тебя"... Нет, это  слишком  тяжело,  второй  раз  на  такое  добровольно  не
пойдешь.
   - Что ж, тебе лучше знать, - вздохнула миссис Грассо. И  добавила,  желая
сменить тему: - Ах да, чуть не забыла, звонила Эугения и поздравляла тебя  с
новой должностью в университете.
   Джанфранко равнодушно кивнул.
   - Передай ей  мою  благодарность.  И  что  еще  она  рассказывала?  -  из
вежливости поинтересовался он.
   - Так, много всего разного. Жалела, что вы мало общались. Да, знаешь, она
сообщила, что недавно накрыли шайку  преступников,  которые  ограбили  музей
стекла  в  Мурано  и  использовали  украденные  предметы  как  приманку  для
доверчивых иностранцев. Показывали им подлинники и  обещали  прислать  точно
такие же - за наличные, разумеется. А потом отправляли самое что ни на  есть
завалящее барахло. Вся эта история привлекла  ее  внимание  потому,  что  ей
казалось, что кто-то хотел проникнуть и на виллу в Виченце. Уж не с этой  ли
целью?.. Ради всего святого, куда ты?
   Плавное повествование миссис Грассо оборвалось встревоженным возгласом  -
Джанфранко внезапно сорвался с места и заспешил к двери.
   - Джанфранко!
   Но сын уже не слышал ее.
   Торопливо выводя мощный "ягуар" из гаража и включая зажигание, Джанфранко
старался переварить услышанное. Почти машинально вырулил на улицу и прибавил
газу. А что, если Санди попалась на трюк, который  только  что  описала  ему
мать?
   Джанфранко жил в пятнадцати минутах  езды  от  родителей.  И  вскоре  уже
свернул на подъездную аллею, ведущую к небольшому уютному особнячку.
   - Какая красота! - воскликнула мать, впервые приехав к нему в гости. - Но
для холостяка слишком уж просторно.
   Она с надеждой покосилась на сына, но тот помотал головой и пояснил:
   - Я, знаешь ли, и сам люблю комфорт и простор...
   Предстоящая поездка не  потребовала  долгих  сборов  и  не  заняла  много
времени, поскольку ему удалось поспеть в аэропорт к нужному рейсу. И вот уже
во взятом напрокат автомобиле Джанфранко направлялся в Нейс.
   Казалось, будто он уже не раз совершал это путешествие.  Собственно,  так
оно и было. Только до сих пор он проделывал его мысленно.
   Машина, плавно урча, пожирала милю за милей. А  Джанфранко  тем  временем
пытался убедить себя, что в поступке его нет  и  в  помине  ничего  личного,
эгоистического. Это обязанность, почти  святой  долг  человека  взрослого  и
ответственного... и любящего.
   Бледная как смерть Санди повесила трубку. Все утро  пришлось  провести  в
телефонных звонках, и вот теперь ответ, только что полученный  из  торгового
совета, подтвердил то, чего она уже начала не на шутку опасаться. Фабрики...
ее фабрики просто не существовало.
   Бессильно опустившись на пол склада, молодая женщина закрыла лицо руками.
Боже, что теперь делать? И так уже плохо, что она потратила  столько  сил  и
времени понапрасну, переживая все, что  произошло  в  Венеции  между  ней  и
Джанфранко... Век бы этого не вспоминать: возвращение в  тоскливом  молчании
назад в отель и принятое ею решение поскорее переехать куда-нибудь в  другое
место. Так, на всякий случай - вдруг Джанфранко не смирится с ее  словами...
или вдруг сама она проявит слабость...
   В тот-то период  душевного  разлада  она  и  ездила  с  торговцем  в  так
называемый  офис.  Странный  это  был  визит:   какая-то   окраина,   кругом
заброшенность, повсюду пыль и грязь. А потом  вдруг  на  удивление  странный
интерьер, с выгоревшими обоями на стенах, зато кучей современной  конторской
техники,  а  главное  -  с  контрастирующей   со   всем   прочим   выставкой
умопомрачительной посуды в запертых стеллажах.
   Санди даже зажмурилась, вспоминая,  что  едва  не  отказалась  от  заказа
вообще, когда узнала, какую крупную партию товара придется взять.
   - Нет-нет, для меня это слишком много, -  возражала  она.  -  Я  не  могу
позволить себе такие расходы.
   В конце концов сошлись на том, что она разделит заказ на  четыре  партии.
Но Санди все равно потребовалось вернуться в новый отель и позвонить в Нейс,
чтобы убедить управляющего банком увеличить ей кредит.
   - Нет, на такое мы никак не можем пойти, - поначалу отказался тот. -  Ваш
бизнес этого не оправдывает. У вас ведь нет никакого обеспечения.
   Санди ухватилась за соломинку.
   - Ну, некоторое обеспечение у меня, пожалуй,  все  же  есть,  -  поспешно
заверила она.
   У нее имелись кое-какие акции, подаренные дедушкой на совершеннолетие,  и
страховой полис - залог будущей пенсии. В конце концов после долгих уговоров
управляющий все же согласился одолжить ей денег под залог всего имущества.
   Из Венеции Санди вернулась домой победительницей, сияя от  гордости,  что
сумела сделать столь выгодный заказ и не нарушить установленных  самой  себе
правил. Но триумф оказался недолговечен, а  как  выяснилось  чуть  позже,  и
вовсе призрачен. Под  ним  таилась  невидимая  на  первый  взгляд  бездонная
пропасть боли и утраты, которых Санди  храбро,  но  безнадежно  пыталась  не
замечать.
   - ...просто вожделение, секс - только и всего, - заявила она  Джанфранко.
О, как же она солгала... и не только ему, себе самой. Слезы, увлажнявшие  ее
щеки по утрам, когда Санди просыпалась после долгих и жадных снов  о  нем  и
только о нем, открыли ей правду.
   - Я полюбил тебя с первого взгляда, - сказал он ей, но она знала, что это
неправда.
   - Я не люблю тебя, - ответила она, и  вот  это  уж  точно  было  вопиющей
ложью.
   И как ее угораздило так глупо влюбиться после стольких  попыток  устоять,
сберечь свое сердце? Непостижимо! Впрочем, на протяжении  всех  тех  недель,
что  прошли  после  ее  возвращения  домой,  Санди  была  слишком  поглощена
стараниями держать свои чувства под контролем, слишком истощена и обессилена
страхом и болью, чтобы разбираться  в  причинах  и  следствиях.  Она  твердо
знала, что произошло, - сознания свершившейся  катастрофы  и  горькихгорьких
сожалений было вполне достаточно. Ах, лучше бы она никуда не ездила!
   Единственное, что утешало и  поддерживало  ее,  -  это  мысли  о  стекле,
драгоценном прекрасном стекле. И вот  теперь  все  это  оказалось  такой  же
никчемной фальшивкой, как любовь Джанфранко.
   Неожиданно раздавшийся телефонный звонок заставил Санди вздрогнуть. После
поездки ей дважды звонили из Венеции. В первый раз - из отеля, сообщили, что
она забыла там шарф. Во второй  раз  звонивший  повесил  трубку,  стоило  ей
сказать "алло"...
   - Санди, это Максин, - прервал ее горестные раздумья знакомый голос. - Ну
как, распаковалась? Можно зайти?
   Санди запаниковала.
   - Нет. Еще нет...
   - Что-то не так?
   Ох уж эта Максин. Санди прикусила губу. Подруга слишком умна,  ловит  все
на лету, с ней отговорками не отделаешься.
   - Ну да... - неохотно призналась она. - Заказ не тот, что...
   - Тебе прислали не тот заказ? - догадалась  Максин,  не  дав  Санди  даже
договорить. - Немедленно звони на фирму. Настаивай, чтобы исправили  ошибку,
причем за их счет. А не согласятся, пригрози подать в суд.  Надеюсь,  у  вас
оговорено в контракте, что они  обязаны  поставить  товар  к  рождественской
распродаже? Ты уже говорила, что они несколько раз затягивали с доставкой.
   - Максин, прости, я сейчас очень занята, -  солгала  Санди,  не  в  силах
продолжать разговор.
   Господи, и что же теперь делать?  Как  объяснить  Мэйбл,  что  из-за  ее,
Санди, глупости им того и гляди придется закрыть магазин? Потому  что  зачем
держать его открытым, если продавать-то и нечего? Из  чего  платить  аренду,
если денег нет? Ей ведь уже пришло письмо из банка с напоминанием, что  надо
не позднее Рождества погасить превышение кредита.
   А теперь ей ни за что это не удастся. Правда, Санди знала, что муж Мэйбл,
Оливер, очень богат, он наверняка согласился бы им помочь.  Однако  гордость
не позволяла ей просить  его  о  помощи.  Кроме  того,  Оливер  -  настоящий
бизнесмен. Санди не питала иллюзий по поводу того, какое мнение он  составит
насчет ее деловых качеств, если только узнает о происшедшем.
   Ну неужели она никогда не научится избегать ошибок? Никогда не выйдет  из
роли бестолковой неумехи?
   Последняя неудача окончательно добила бедняжку. Она так и сидела на полу,
бессильно свесив голову на грудь. Плакать Санди не могла -  уже  переступила
ту черту, за которой горе еще может излиться слезами,  а  слезы  -  принести
облегчение. Кроме того, после возвращения из Венеции  она  столько  плакала,
что, похоже, слез не осталось вовсе.
   Только теперь, опустившись в бездну маленького личного ада, Санди  смогла
откровенно