Господи,
меня тошнит от тебя! - Фрэнсис швырнула на стол  салфетку,  вскочила  и,
секунду посмотрев мужу в глаза, выбежала из столовой.
   Лайнд покачал головой и тяжело вздохнул. "Что происходит с  Фрэнсис?"
- уже не впервые спрашивал он себя. Порой ему начинало казаться, что она
ненавидит своего ребенка.  Лайнд  нахмурился.  Он  должен  поговорить  с
Гаррисоном Колби, и как можно быстрее.  Вероятно,  Фрэнсис  нуждается  в
медицинской помощи. Может быть, психоаналитик...
   - Смотри, папа! Что скажешь?
   Лайнд поднял голову. Джейм стояла в дверях в своем новом костюме.  Ее
волосы были собраны в пучок и схвачены  сзади  у  шеи  изумрудно-зеленой
лентой. Несколько выбившихся  локонов  окружали  ее  возбужденное  лицо,
отсвечивая красным сиянием под черной кепкой.  На  ее  шее  был  повязан
шелковый галстук-аскот, подобранный в тон ленте в  волосах  и  заколотый
маленькой золотой булавкой. Черные жокейские сапожки  были  начищены  до
блеска - несомненно, тут приложила руку заботливая, дотошная Сэди.
   - Ты выглядишь  просто  замечательно,  -  отозвался  Лайнд.  -  Самая
настоящая наездница!
   Джейм повертелась, давая ему рассмотреть себя со всех сторон.
   - А где мама? - спохватилась она.
   Лайнд секунду нерешительно помолчал.
   - Ей нездоровится, - наконец сказал он. - Мама поднялась  и  легла  в
постель.
   Девочка нахмурилась.
   - Наша мама часто болеет, - печально произнесла она.
   - Да, милая. Ты права, - ответил Лайнд и протянул  дочери  руки.  Она
вскарабкалась ему на колени и крепко  обняла  его.  -  Мне  очень  жаль,
малышка! - прошептал он, прижимая ее к себе.
   "Очень жаль, что Фрэн  не  смогла  стать  тебе  хорошей  матерью",  -
подумал он.

***

   Времена года сменяли друг друга, за уходящим летом наступала осень, а
Фрэнсис Лайнд все глубже погружалась  в  черную  меланхолию.  Она  спала
урывками, ее дневной рацион едва был способен поддерживать жизнь в самом
маленьком зверьке, но, даже когда ей хотелось есть, она заставляла  Сэди
приносить поднос ей в комнату, отказываясь садиться за стол  с  мужем  и
дочерью. К концу августа Лайнд  переселился  из  супружеской  спальни  в
комнату для гостей. В октябре Фрэнсис, и без того отличавшаяся  худобой,
потеряла в весе около двадцати фунтов. Одежда висела на ней,  словно  на
деревянной вешалке из гардероба. Она слишком много пила и уже  не  могла
обходиться без лекарств. Лайнд окончательно отвернулся от нее, полностью
переключив внимание на Джейм. Он перестал упрекать жену в безразличии  к
дочери и даже не пытался завести с ней разговор об этом.  Мать,  отец  и
сестра Фрэнсис наперебой уговаривали ее обратиться к специалистам, но их
усилия пропадали даром.
   "Я хочу лишь одного - чтобы меня оставили в покое, - думала  Фрэнсис.
- Неужели они этого не понимают?" Врач тут был бессилен.  Никто  не  мог
помочь ей.., разве что Джим. Но она уже давно махнула  рукой  на  своего
супруга. Он не мог - или не хотел - дать ей то, чего она жаждала, не мог
сделать ее счастливой.
   Фрэнсис расплакалась. Все, что ей нужно, - это его любовь. Разве  она
не старалась стать ему хорошей женой, разве она не  дала  ему  все,  что
способна дать женщина? В чем ее ошибка?
   Она слишком поздно поняла,  что  Джим  никогда  ее  по-настоящему  не
любил. Теперь Фрэнсис не сомневалась: он женился на  ней  с  одной  лишь
целью  -  втереться  в  доверие  к  ее  отцу  и  получить  должность   в
инвестиционной компании  Колби.  Поначалу  он  старался  изо  всех  сил,
скрывая от окружающих истинные причины их женитьбы,  но  после  рождения
Джейм перестал притворяться.
   Джейм. Джейм целиком заполнила жизнь Джима. Он боготворил ее. Фрэнсис
покачала головой. Подумать только, ведь она опасалась, что он не захочет
ребенка!
   Появление дочери побудило Джима проводить  дома  больше  времени,  но
вопреки надеждам Фрэнсис ничуть не повлияло  на  его  чувства  к  ней  -
наоборот, рождение Джейм еще более отдалило их друг от друга,  если  это
вообще было возможно. "Если я завтра умру, - уныло размышляла Фрэнсис, -
мой супруг, пожалуй, ничего и не заметит. И дочь тоже".
   "Если я умру..."  -  Фрэнсис  задумалась.  Она  действительно  хотела
умереть. По сравнению  с  ее  нынешним  существованием  смерть  казалась
избавлением. Уж лучше смерть, чем супружество без любви, чем  понимание,
что она не в силах любить свое собственное дитя.
   Джейм не нуждается в матери. В глубине души Фрэнсис считала, что  без
нее дочери будет куда лучше. Ей нужен только отец, и она будет  поистине
счастлива, если он окажется в полном ее распоряжении.  "Им  обоим  будет
лучше без меня", - решила Фрэнсис.
   Фрэнсис взглянула на старинные часы в каменном футляре,  стоявшие  на
углу ее туалетного столика. Сегодня Сэди была выходная, и, кроме нее,  в
доме не было никого. Джим увез дочь на  скачки.  С  тех  пор  как  Джейм
пристрастилась  к  лошадям,  они  ездили  на   ипподром   почти   каждое
воскресенье, а  пони,  которого  Джим  купил  дочери,  опекали  с  таким
рвением, словно тот был Золотым тельцом. Итак, всю вторую  половину  дня
дома никого не будет. У Фрэнсис было достаточно времени, чтобы  привести
в исполнение свой замысел. Она не видела иного выхода.
   Порывшись в гардеробе,  Фрэнсис  выбрала  самое  сногсшибательное  из
своих платьев. "Уже и не припомню, когда я в последний раз заботилась  о
собственной внешности, - думала она, испытующе глядя  в  зеркало,  -  но
теперь я должна выглядеть потрясающе. В конце  концов,  сегодня  у  меня
особый случай, который бывает  у  человека  только  раз  в  жизни".  Она
любовно погладила кончиками пальцев голубой шелк.
   Себастьян сшил это платье ей в приданое. Расстелив платье на кровати,
она подыскала необходимые аксессуары - туфли, чулки, сережки, жемчуга, -
действуя с той же придирчивостью, с которой выбирала  платье.  Одевшись,
она тщательно уложила волосы и  накрасилась,  как  будто  собиралась  на
прием. "В некотором смысле так и есть, - думала Фрэнсис. - Это будет моя
прощальная вечеринка. - Она смотрела на серьезное лицо, глядевшее на нее
из зеркала. - Неудивительно, что он  не  любит  тебя,  -  с  отвращением
сказала она себе. - От тебя осталась лишь бледная тень женщины".
   Она взяла сумочку и решительно спустилась по лестнице  в  гараж,  где
стоял ее голубой "кадиллак", который не трогался с места добрых полгода.
Фрэнсис плотно прикрыла гаражные ворота,  уселась  в  машину  и  достала
ключи. Сунув ключ в замок зажигания, она прислушалась  к  тихому  рокоту
двигателя. "Это не займет много времени", - подумала она и,  откинувшись
на спинку кресла, глубоко вдохнула, желая лишь, чтобы все кончилось  как
можно быстрее.

***

   Лайнд  вел  машину  вдоль  побережья  Лонг-Айленд-Саунд,  направляясь
домой.
   - Я жду не дождусь, когда  мне  можно  будет  оседлать  Кристобаля  и
выехать на дорожку, - оживленно болтала Джейм. - Это будет такая потеха!
Ты поедешь туда, правда, папочка? Ты посмотришь все состязания?
   - Обязательно. - Лайнд улыбнулся,  с  изумлением  подумав,  что  дочь
взвинченна до такой степени, что, пожалуй, не будет спать  целый  месяц.
Временами  она  казалась  ангелочком,  но  уже   в   следующую   секунду
превращалась в задорного чертенка. По  ее  маленькому  лицу  разметались
огненно-рыжие  волосы,  горящие  глаза  возбужденно  сверкали.   Девочка
сжимала в руке голубую ленту, которую выиграла сегодня на скачках.
   - А мама? - спросила Джейм, очнувшись  от  своих  мыслей.  -  Как  ты
думаешь, она поедет?
   Лайнд нахмурился. Сколь бы тяжело ни складывались отношения в  семье,
Джейм никогда не забывала о матери, все еще продолжала тянуться к ней.
   - Вряд ли, принцесса, - ответил он, не желая давать дочери  напрасной
надежды.
   Въехав в ворота участка, на котором  стоял  их  дом,  и  прокатив  по
длинной дорожке, Лайнд заметил,  что  гараж  закрыт,  а  ведь  утром  он
оставил его двери распахнутыми. Или нет? "Вероятно, я ошибся", - подумал
он и, остановившись у крыльца, ввел Джейм в дом.
   - Беги наверх и переоденься, - велел он. - А я  отведу  Кристобаля  в
конюшню.
   - Хорошо, папочка. - Джейм  поцеловала  его  в  щеку  и  побежала  по
лестнице, стискивая в руке голубую ленту. "Наверное, она хочет  показать
свой приз Фрэнсис, - Подумал Лайнд, поворачиваясь к двери. - Уж лучше бы
ей совсем забыть о матери".
   Когда Лайнд спускался по ступеням крыльца  к  автомобилю,  ему  вдруг
почудился шум мотора в гараже.
   Он на секунду  остановился  и  прислушался.  Действительно,  работает
мотор. Лайнд бросился к гаражу и, промчавшись  десяток  ярдов,  с  силой
рванул  на  себя  тяжелые  ворота.  Увидев  машину  Фрэн  с   работающим
двигателем, вдохнув сочащийся из гаража выхлопной газ, от  которого  ему
едва не стало дурно, Лайнд вдруг с ужасом осознал, что здесь произошло -
точнее, что сделала его измученная, глубоко несчастная жена. Он выхватил
из кармана носовой платок, прикрыл им нижнюю часть лица и вошел  внутрь.
В гараже висело плотное облако дыма, и Лайнд едва видел, что делает.  Он
извлек Фрэнсис из машины и вытащил ее наружу, на свежий воздух.
   Уложив супругу на траву,  он  дважды  ударил  ее  по  щекам,  надеясь
заставить ее очнуться, но она оставалась недвижимой. Судя по всему,  она
даже не дышала. Лайнд пощупал ее пульс. Сердце не  билось.  "Господи,  -
подумал он. - Фрэнсис мертва!"
   - Мама!
   Лайнд вскинул голову. Джейм стояла в нескольких шагах от него, прижав
к  груди  голубую  ленту.  На  ее  побелевшем  маленьком  лице   застыла
испуганная мина.
   - Возвращайся домой, Джейм. Сию же минуту! - отрывистым голосом велел
Лайнд.
   - Что с мамой? - спросила Джейм, приближаясь. У нее задрожала  нижняя
губа,  она  в  любую  секунду  могла  расплакаться.  -  Почему  мама  не
просыпается?
   Лайнд не ответил, не нашел в себе сил. Как он  мог  сказать  девочке,
что ее мать мертва?

Глава 7

Вашингтон, округ Колумбия, апрель 1966 года

   - Послушай, Гарри, я понимаю, о чем ты толкуешь, и я с тобой согласен
на все сто. Но убей бог, не соображу, с чего ты взял, будто бы только  я
могу  поехать  в  Москву.  -  Лайнд  стоял  в  кабинете  Гарри  Уорнера,
прислонившись к подоконнику. За его спиной открывался прекрасный вид  на
здание Капитолия. -  Почему  бы  не  послать  Лью  Болдуина  или  Аллана
Харриса?
   Уорнер энергично помотал головой.
   - Никто не знает этот город и его обитателей так, как знаешь его  ты,
Джим, - заметил он, сделав паузу, чтобы раскурить трубку.
   Лайнд рассмеялся:
   - Это слишком слабо  сказано.  Я  не  просто  знаю  Москву.  За  пять
последних лет она стала мне родным домом.
   - Ты сам просился туда, - напомнил Уорнер.
   - Да, сам, - кивнув, ответил Лайнд.
   Уорнер поднялся на ноги.
   - Насколько мне помнится, ты предпочитал сидеть в Москве,  только  бы
не возвращаться домой к жене. - Он снял с плитки кофейник и наполнил две
чашки.
   Лайнд взял кофе, предложенный Уорнером.
   - Я женился на ней, чтобы создать себе прикрытие, -  угрюмо  произнес
он. - Чего ты ждал от меня - цветов и поцелуев?
   - Но ребенок - совсем другое дело, - закончил за него Уорнер.
   Лицо Лайнда окаменело.
   - Сейчас дочь нуждается во мне больше, чем когда-либо,  -  проговорил
он наконец. - Самоубийство  Фрэнсис  сильно  травмировало  ее.  Джейм  -
крепкая девчонка, но я знаю, как тяжело у нее на душе. Даже  когда  Фрэн
была жива, у девочки, по сути, не было матери, ну а  теперь,  когда  она
умерла... - Он умолк.
   - Я понимаю твое беспокойство о дочери, -  сказал  Уорнер,  осторожно
подбирая слова, - однако ты не должен забывать и о своих обязанностях.
   Лайнд поднял глаза к потолку.
   - Как же, забудешь о них! - произнес он с ноткой сарказма в голосе.
   - У тебя ведь есть экономка.
   Лайнд пригубил обжигающий кофе и отставил чашку.
   - Да, - сказал  он.  -  Но  Сэди  стареет,  а  Джейм  была  бы  сущим
наказанием даже для молодой энергичной женщины.
   - Найми гувернантку, -  предложил  Уорнер.  -  Возьми  кого-нибудь  с
хорошими рекомендациями и опытом обращения с детьми.
   - Джейм нужен отец, Гарри. Ей  нужен  я,  -  резким  тоном  отозвался
Лайнд. - Девочка должна быть уверена, что хотя бы один из  ее  родителей
по-настоящему заботится о ней. Гувернантка - это не мать и не  отец,  уж
поверь мне, я-то  знаю!  -  Лайнд  действительно  знал,  что  говорил  -
пожалуй,  даже  слишком  хорошо.  Среди  его  детских   впечатлений   не
сохранилось воспоминаний ни о матери, которая укладывает его в постель и
читает ему сказки на сон грядущий, ни об  отце,  который  носит  его  на
своих  плечах  и  учит  играть  в  мяч.  Он  вынес  из  детства   только
воспоминания о няне, которая, хотя и любила его, вряд ли могла  заменить
маму. Мамой был один из двух бесплотных  телефонных  голосов  родителей,
которые звонили ему из экзотических уголков  мира,  чтобы  поздравить  с
очередным  днем  рождения,  которые  они  неизменно   пропускали,   пока
подрастал их сын.
   Лайнд не желал своей дочери подобной судьбы.
   - Ну а дед с бабкой или сестра Фрэнсис? - настаивал Уорнер.
   Лайнд покачал головой.
   - Колин Колби все еще обвиняет меня в смерти  Фрэн.  Я  не  отдам  ей
Джейм ни на минуту,  хотя  и  продолжаю  считать  ее  супруга  одним  из
немногих своих друзей. Что же до Кейт, то она вышла  замуж  за  сенатора
Крейга Пирсона и живет в Вашингтоне. У нее полно своих хлопот.
   - Может быть, кто-нибудь из твоих родственников...
   Лайнд нахмурился.
   - Ты и сам отлично знаешь, как обстоят дела с моей семьей,  -  сказал
он и, запнувшись, посмотрел на часы. - Извини, Гарри, но я должен успеть
на самолет, чтобы вовремя вернуться  домой  к  дочери  и  уложить  ее  в
постель. - Он схватил пальто и выскочил в  дверь,  так  и  не  добившись
определенного решения.
   После его ухода Уорнер  надолго  погрузился  в  раздумья.  Он  всегда
относился к Лайнду с уважением, хотя особых симпатий к  нему  не  питал.
Уорнер всегда решительно отметал свои личные пристрастия, ведь, по  сути
дела, главным было одно - Лайнд был одним  из  лучших,  а  может,  самым
лучшим оперативным сотрудником, воспитанным в учебных  лагерях  УСС.  Он
всегда выполнял свой долг, не задавая  лишних  вопросов.  Но  теперь,  с
рождением дочери, он изменился. Став отцом, он утратил былую твердость.
   И тем не менее Гарри Уорнер не сомневался, что он, как обычно, сумеет
справиться с возникшим затруднением.

***

   Примерно о том же думал и Лайнд, сидя в кресле  самолета,  державшего
курс на Нью-Йорк. За три года, миновавшие со дня гибели  Фрэнсис,  он  в
полной мере осознал, какой это тяжкий труд - растить  маленькую  девочку
без матери.  И  хотя  Фрэнсис,  пока  была  жива,  почти  не  занималась
воспитанием ребенка, с ее смертью многое изменилось. Раньше она хотя  бы
присутствовала в доме, если  не  душой,  то  телом.  Покончив  с  собой,
Фрэнсис нанесла дочери  удар,  от  которого  та  до  сих  пор  не  могла
оправиться. За последние  два-три  года  Джейм  сильно  изменилась.  Она
по-прежнему была энергичной, веселой и  острой  на  язык  девчонкой,  но
теперь она ушла в себя, словно опасаясь проявить интерес  к  окружающему
из страха быть отвергнутой. "Вся пошла в отца",  -  с  раскаянием  думал
Лайнд.
   Эта мысль вновь вернула его к воспоминаниям, о которых  он  хотел  бы
забыть  навсегда,  -  к  воспоминаниям  о  своих  родителях,  знаменитых
археологах, исколесивших земной шар в погоне за  сказочными  открытиями,
которые сулили появление  их  имен  и  портретов  в  газетах  и  научных
журналах всего мира. В сущности, Лайнд гораздо чаще видел лица родителей
на страницах изданий, чем во плоти.  Он  собрал  целый  альбом  вырезок,
фотографий и почтовых открыток, у него накопилась толстая  пачка  писем,
начертанных торопливой рукой, в которых родители, как правило,  выражали
сожаление по поводу того, что не  смогли  вернуться  домой  в  обещанный
срок, но ни разу не спросили, как он живет, как успевает в  школе,  лишь
слали ему  экзотические  подарки,  нимало  не  интересовавшие  мальчика,
который мечтал только об одном - чтобы папа и  мама  хотя  бы  ненадолго
задержались дома.
   Лайнд вспомнил, как он огорчался, дожидаясь возвращения родителей  из
очередного путешествия, только чтобы узнать в  самую  последнюю  минуту,
что они не приедут. Он вспомнил, как в более зрелые годы  одиночество  и
разочарование превращало его в непокорного бунтаря. Он не  забыл,  какую
ярость вызвало в нем известие о том, что родители погребены под  обвалом
на раскопках в Египте. Лайнд  возненавидел  родителей  за  то,  что  они
погибли, так и не выполнив свое  обещание  приехать  домой.  Он  отлично
понимал, как должна себя чувствовать Джейм после самоубийства матери.
   Вместе с тем Лайнд всегда  сознавал:  в  том,  что  дочь  не  обучена
хорошим манерам, он виноват ничуть  не  меньше  Фрэнсис.  Он  так  редко
оказывался рядом с дочерью, когда был нужен  ей,  -  теперь  создавалось
впечатление, будто он проводит за рубежом еще больше времени.
   Лайнд уже понял, что из него вышел никудышный воспитатель, если  речь
шла о Джейм. Он старался проявлять строгость, видя,  что  девочке  нужна
твердая рука, но в итоге никогда не мог в чем-либо ей отказать.  Как  ни
прискорбно, его мягкость принесла Джейм больше вреда, чем пользы.
   Он понимал, что дочь озорничает не из  вредности,  просто  такова  ее
натура. Избыток энергии  и  природная  живость  ума  не  давали  девочке
сдерживать свое непомерное любопытство ко всему, что ее окружало. За три
минувших года в его доме не удержалась ни одна гувернантка,  как  он  ни
старался.  За  восемнадцать  месяцев  сменилось  шесть  женщин.   Требуя
расчета,  они  говорили  одно  и  то  же:   им   нравится   Джейм,   она
очаровательный  ребенок,  а  сам  Лайнд   вполне   устраивает   их   как
работодатель, просто они не справляются с девочкой.
   Даже Сэди, служившая у Лайнда экономкой еще до  рождения  Джейм,  все
чаще выражала  недовольство.  Лайнд  не  обвинял  ее:  Сэди  старела,  а
приструнить Джейм становилось все тяжелее.
   - Спасибо, не нужно, - сказал он, отмахнувшись от стюардессы, которая
предложила ему напитки. Выглянув в  иллюминатор  слева  от  себя,  Лайнд
увидел внизу знакомые манхэттенские небоскребы.
   К тому времени когда  самолет  приземлился  в  аэропорту  Ла-Гуардиа,
Лайнд наконец отыскал нужное решение.

***

   - Но почему, папа? - Джейм смотрела на  отца.  В  ее  зеленых  глазах
застыла мольба. - Зачем?
   На сей раз Лайнд решил проявить твердость.  Это  ради  ее  же  блага,
напоминал он себе, как только начинал  чувствовать,  что  им  овладевает
слабость.
   - Затем, что тебе так будет лучше, принцесса,  -  ответил  он.  -  Ты
должна общаться с  девочками-сверстницами.  Ты  должна  стать  маленькой
леди.
   - Чушь собачья!
   - Вот-вот, об этом я и говорю, - нарочито  жестким  голосом  произнес
Лайнд. - Твоя драчливость и твой язык достойны всяческого порицания.
   - Я не хочу в пансион! - запричитала Джейм. - Там.., там грязно,  там
воняет!
   - В пансионе не так уж плохо, - настаивал Лайнд.
   - Черта с два! - отрезала Джейм. - Все эти скучные дуры с их  глупыми
кофтами, клетчатыми юбками и жеманными манерами...
   - Между, прочим, тебе не помешали бы хорошие манеры, - заметил Лайнд.
   - Дерьмо! - бросила Джейм.
   Лайнд неодобрительно посмотрел на дочь.
   - Надеюсь, воспитательницы "Брайар-Ридж" исправят твою речь, - ровным
голосом заметил он. - Ты сквернословишь хуже самого грубого мужлана.
   Джейм просительно заглянула ему в глаза.
   - Я хочу остаться дома, папа, - тихо сказала она. - Я хочу остаться с
тобой.., и с Сэди, хотя порой она невыносима.
   - Сэди слишком стара, чтобы как следует приглядывать за тобой,  а  я,
как ты знаешь, провожу дома от силы половину времени, - напомнил  Лайнд.
- Я пришел к выводу, что тебе будет лучше отправиться в  пансион,  и  на
этот раз ты не сможешь меня отгово