Удивившись этому, рассмотрев драгоценности и положив их в коробку, она заметила, что на той написано "Пятая авеню", и узнала черный и золотистый цвета, украшавшие пакет, который несла Аврора.
     Мария позвонила ей в тот же вечер.
     Мисс Андерсон так и лучилась симпатией.
     - Дорогуша, - промурлыкала она. - Как вы себя чувствуете?
     - Благодарю, прекрасно.
     - Наш Тео сказал, что вы готовите детскую и все делаете своими руками. Он то и дело твердит, что очень волнуется за вас.
     От Марии не ускользнуло значение слов "наш" и "то и дело твердит": Аврора намеренно подчеркивала постоянный характер их связи.
     - Нельзя желать более заботливого и внимательного мужа, чем наш Тео, - в тон ответила Мария. - Я уверяю, что абсолютно здорова, но вы же знаете, какой он... - Тут Мария издала понятный лишь женщинам смешок.
     - Да, - медленно сказала Аврора. - Да, я знаю...
     - Как бы там ни было, детская уже готова, - сказала Мария. - Сгораю от нетерпения показать ее вам, когда вы придете обедать. Скажем, завтра вечером?
     - Не могу дождаться! - пропела Аврора. Если бы Аврора хоть чуточку нравилась ей, Мария испытала бы угрызения совести от того, что отбила у нее мужчину. Но она считала мисс Андерсон самодовольной, пустой и тщеславной эгоисткой, которая вознамерилась подцепить богатого мужа, когда ее карьера закатилась.
     Из беседы во время бракосочетания было ясно, что она еще не оставила эту надежду.
     Чувства Тео к Авроре оставались тайной. Если бы он хотел жениться на ней, то сделал бы это намного раньше. Как видно, она вполне устраивала его в качестве любовницы. Разве брак, заключенный из чувства долга, обязан был изменить их отношения? Тео спас невесту и ребенка брата от нищеты, но не взял на себя никаких других обязательств.
     В конце концов, какое ей дело, если Теодор спит с Авророй? Каждая его черточка говорила об огромном темпераменте. Однажды Теодор показал, что Мария может возбудить в нем желание, но в ту ночь он был не в себе и с тех пор это ни разу не повторялось.
     Он должен был заехать за Авророй, потому что та разбила свою машину. Мария тщательно готовилась к вечеру. Белое серебристое платье делало ее элегантной несмотря на уже заметный живот, а гранаты действительно великолепно сочетались с этим цветом.
     Но когда в дом вошла Аврора, Мария поняла, что даром потратила время. На той было парчовое, с отливом в цвет волос, платье в обтяжку. Короткий подол открывал красивые длинные ноги в золотых шпильках. Низкое декольте демонстрировало великолепную грудь, а блеск парчи подчеркивал каждое движение пышных бедер. Мария мгновение назад довольная своим внешним видом, тут же почувствовала себя замухрышкой.
     Еда была необыкновенно вкусной. Кларисса лезла из кожи вон, чтобы первый званый обед ее хозяйки удался как можно лучше. Мария благодарно улыбнулась ей и начала успокаиваться.
     Во время обеда Аврора как бы попросила у них совета.
     - Не представляю, что делать, - сказала она. - Мне предложили роль в телесериале. Роль чудесная, но я не знаю, стоит ли за нее браться.
     - А почему нет? - спросила Мария.
     - Потому что придется работать с... - Тут она назвала фамилию киноартиста, пользовавшегося скандальной славой. - Честно говоря, я уверена, что именно он и заставил режиссера предложить эту роль мне.
     - Не соглашайся, - сразу же заявил Теодор. - Это грязный тип. Ты знаешь его репутацию.
     - Но ведь это великолепный шанс напомнить о себе...
     Намек был ясен. Потеряв Тео, она пыталась заново начать карьеру, получив роль старым испытанным образом - через постель. И была уверена, что Теодор знает об этом. Марии было интересно наблюдать, как он реагирует на сообщение Авроры. Впрочем, его мимика, поведение говорили о том, что предложение, сделанное его любовнице, ему ненавистно.
     Наконец Аврора сказала:
     - Ну ладно, хватит обо мне... Я хочу показать вам мой подарок.
     Она принесла два больших чемодана. Первый был набит детской одеждой розового и голубого цветов. Здесь было все, что могло понадобиться новорожденному, все в двух экземплярах - розовом и голубом. Распашонки, подгузники, варежки, пинетки, фартучки, причем все самое лучшее, роскошное и дорогое. А венцом коллекции была длинная крестильная сорочка из белого атласа и кружев, с крошечными перламутровыми пуговками сверху донизу.
     Кое-кому это показалось бы очаровательным, но Мария почувствовала, что ее начинает душить гнев. Она предвкушала, что сама будет покупать ребенку приданое. Теперь в этом не было нужды. Красотка, которая пыталась вести себя так, словно является первой женой мужа Марии, теперь собиралась прибрать к рукам и ее ребенка!
     Но сказать это вслух было невозможно. Огромным усилием воли Мария заставила себя улыбнуться.
     - Боже, какая прелесть! Вы... кажется, вы подумали обо всем.
     - Я старалась, - проворковала Аврора. - Посмотрите-ка! - Она начала разворачивать крошечные вещицы. - Я заранее знаю, что это будет самый хорошенький малыш на свете, а поэтому он или она заслуживает только самого лучшего!
     Но это было еще не все. Аврора открыла второй чемодан и продемонстрировала изысканное постельное белье, отделанные атласом одеяльца и тонкие пеленки с монограммой.
     - Я купила это для детской, - сказала она.
     - Как мило, - с трудом промолвила Мария. - Я ведь могла об этом позабыть...
     Тео бросил на нее угрожающий взгляд, а у Авроры, заметившей это, замерцали глаза.
     - А теперь позвольте мне подняться и посмотреть, что вы сделали.
     Прежде чем выйти из комнаты, Аврора вынула из второго чемодана завернутый в бумагу предмет. Он был очень большой, бесформенный, и сильно мешал ей подниматься по лестнице. Тео пришлось взять ее за руку и повести за собой.
     - Ради Бога, что там такое? - с усмешкой спросил он.
     - Подожди, увидишь. Это сюрприз... Ой!
     - Осторожно, - сказал Теодор и обнял ее за талию. Мария устремилась вперед, сделав вид, что ничего не замечает.
     Наконец Тео открыл дверь комнаты, на которую Мария затратила столько любви и труда. Ковер был светло-желтого цвета, а стены оклеены веселыми детскими обоями. Вдоль стены стояли большие белые шкафы. Мария вошла первой и осмотрела свои владения со вполне объяснимой гордостью. Аврора восхищалась всем подряд, но глаза ее при этом оставались холодными и злыми.
     - Прекрасно, Мари. Просто прекрасно, - широко улыбаясь, повторяла она. - Я только подумала... Но, конечно, вы мексиканка и создали мексиканскую детскую, верно? Это очаровательная... очаровательная... - Фраза осталась незаконченной, и понимать ее можно было как угодно.
     - Не думаю, что нашего ребенка будет очень заботить разница между американским и мексиканским, - любезно возразила Мария, слегка подчеркнув слово "нашего". - Может быть, вы покажете нам, что в этом свертке? Мы умираем от любопытства, правда, дорогой?
     - Конечно. Помочь тебе?
     Гостья начала снимать с подарка горы бумаги, под которыми обнаружилась огромная плюшевая черепаха.
     - Она будет сидеть на кроватке и ждать малыша, - сказала Аврора. - Давай водрузим ее на место.
     Мария стояла позади и следила за тем, как Тео помогает Авроре усадить игрушку. Эти двое были похожи на гордых родителей, устраивающих колыбель их ребенка. Они хорошо смотрелись вместе.
     - Как мы ее назовем? - проворковала Аврора.
     - Может быть, Бетти? - спросила Мария, пытаясь сохранить хладнокровие.
     - Ох, нет, это не подходит... - Я знаю, как! Мы назовем ее Хуанита. Как ты думаешь, дорогой, пойдет ей такое имя?
     - Любое, какое тебе понравится, - улыбнулся он.
     - Значит, Хуанита-с натужной улыбкой промолвила Мария. - Спасибо, Аврора. Прошу прощения, мне надо кое-что сказать Клариссе.
     Она долго оставалась внизу, пытаясь справиться с раздражением. Когда был готов десерт, Мария подала его сама. К тому времени Тео и гостья вернулись в столовую. Подойдя к двери, она услышала настойчивый голос мужа.
     - Ты не должна работать с этим человеком. Я запрещаю.
     - Но что еще я могу? У меня осталась только карьера.
     - Не говори так. Я не хочу думать, что ты...
     - А вот и я! - сказала Мария внося поднос. Она лучезарно улыбнулась. - Прошу прощения за задержку.

8

     Мария лежала в темноте и считала минуты. С тех пор как муж повез Аврору домой, прошло полночи, а он все еще не вернулся. Она знала, что эта женщина пригласит его подняться в квартиру - их квартиру-и он согласится. Но что потом? Целых пять часов!
     Неужели Тео до сих пор ласкает ее совершенное, стройное тело, не обезображенное беременностью, и произносит нежные слова, понятные только им двоим?
     Мария зарылась лицом в подушку, пытаясь избавиться от мучивших ее картин. Тело изнывало от предательского желания. Она боролась с собой, приписывая это причудам беременности, но не могла забыть недавний поцелуй. В тот момент ее обожгло пламя. Она никогда не ощущала подобного экстаза в объятиях Макса. Каждая клеточка томилась по Тео, но Марии принадлежала только его фамилия.
     У нее больше не было сил. Мария поднялась, накинула халат и вышла из дома в сад. Сев у фонтана, она зачерпнула пригоршню воды и смочила горящий лоб. Вода охладила кожу, но была бессильна против мучившего ее жара.
     Наконец послышался шум подъехавшей к парадному машины и уверенные мужские шаги. Тео направляется к галерее. Должно быть, он заметил, что дверь в сад осталась открытой, и решил узнать, в чем дело.
     - Кто здесь? - донеслось из темноты. - Вы, Мари? - Он шел к ней через освещенный луной сад. - Что вы здесь делаете в такой час?
     Она пыталась сдержаться, но слова вырвались сами собой:
     - Я беспокоилась. Ожидала, что вы вернетесь несколько часов назад.
     Тео посмотрел на нее с удивлением.
     - Я был уверен, что вы давно спите. Разве вас интересует моя жизнь?
     - Интересует. Особенно если вы до утра просиживаете у Авроры. Все знают, кем она вам приходится.
     - В самом деле? - Его тон стал язвительным. - И кем же?
     - Содержанкой! - выпалила она. - Женщиной, чьи прихоти вы оплачиваете!
     - Ну и что? Если я помогаю своей подруге, это мое дело. Я не позволю вам вмешиваться в дела, которые вас не касаются. Зарубите себе на носу!
     - А я не позволю, чтобы из меня делали дуру! - мстительно заявила она. - Мы с вами знаем, почему заключили этот брак, но остальным это неизвестно. Люди будут смеяться у меня за спиной, зная, что от меня вы ездите прямиком к любовнице!
     - К любовнице? Вы слишком много себе позволяете. Я уже говорил вам, что она мой старый друг. - В его голосе зазвучал металл. - Очень советую вам оставить все как есть.
     - А если я не послушаюсь? - нахально спросила она.
     Его тон стал угрожающим.
     - Надеюсь, что послушаетесь.
     - Надеетесь? Или приказываете?
     - Можете думать все, что вам угодно, но будет так, как я сказал. Не спорьте со мной и не пытайтесь диктовать мне. Сцены ревности в вашем положении едва ли уместны.
     - Ревности? - Кровь хлынула ей в лицо, и Мария обрадовалась, что вокруг темно. - Как вы смеете? Мне все равно, с кем вы спите!
     - Да неужели? - саркастически спросил он. - Судя по тому, что вы наговорили за последние несколько минут, никто бы этого не подумал.
     - Повторяю, мне не нравится, что вы делаете из меня последнюю дуру!
     Он бросил на Марию странный взгляд.
     - И это все?
     - Конечно.
     - Хотите сказать, что при соблюдении осторожности вы согласитесь, чтобы у меня была любовница? И не будете возражать, если я стану посещать ее в середине дня?
     Она испустила сдавленный смешок.
     - Интересно, что бы вы сказали, если бы я повела себя так же, как вы?
     В его голосе снова зазвучала сталь.
     - Это совсем другое дело.
     - Только на время. Как только родится ребенок, что помешает "мне последовать вашему примеру?
     - Я помешаю. Вы будете вести себя так, как подобает моей жене. Вы и взглянуть не посмеете на другого мужчину. - Вы феодал! - гневно воскликнула она. - Присваиваете себе право делать все, что вам нравится, а меня обрекаете на монашескую жизнь!
     - Я и так имею это право. Объясняться с вами и отчитываться в своих поступках я не намерен. А что до монашеской жизни - почему же? Когда родится ребенок, мы можем поговорить об условиях, при которых наш брак станет реальностью.
     - На ваших условиях! - злобно бросила Мария.
     - Конечно, на моих. Вы находитесь в Штатах. Я вам не какой-нибудь жалкий мексиканец, привыкший бормотать "да, дорогая" и "нет, дорогая"!
     Взбешенная, Мария умолкла. Должно быть, ее выдали глаза, потому что Тео подошел ближе.
     - Думайте что хотите, - негромко сказал он, - но вы принадлежите мне. И теперь, и в будущем. Вы сами пошли на эту сделку.
     - Никогда! - яростно ответила она. - Наша сделка-всего лишь формальность. Я никогда не соглашалась стать вашей собственностью!
     Тео ничего не ответил, но выражение его лица говорило само за себя. Она могла ругаться сколько угодно. Хозяином здесь был мистер Хантер.
     - Должно быть, вы сам дьявол! - бросила разгневанная Мария.
     - Нет, просто американец с типично американским отношением к жизни. Другим трудно понять это, но я уже говорил вам, что семья в Штатах - все. Вы жена Хантера, носите ребенка Хантера и будете хорошей женой и матерью.
     - Я буду хорошей матерью, Хантер. В этом вы можете не сомневаться. Но мы с вами не муж и жена в обычном смысле этого слова.
     - Когда придет время, мы станем ими. А что еще вы можете предложить? Хранить чистоту собственного ложа, уступив меня другим женщинам? И вы думаете, я это позволю?
     Он обнял Марию за плечи и притянул к себе. Она попыталась сопротивляться, но Тео зажал женщину мертвой хваткой и прильнул к ее рту.
     - Неужели вам нравится такая жизнь? - прошептал он на миг, - отрываясь от ее губ. - Вдалеке друг от друга?
     Не успела Мария ответить, как он зажал ей рот новым страстным поцелуем.
     - Вы действительно надеетесь, что так и будет? - пробормотал Тео, давая ей отдышаться.
     - Я не буду спать с вами! - яростно бросила она. - Я не буду послушной женой, которая закрывает глаза на похождения мужа!
     Тео засмеялся.
     - Значит, вам придется придумать способ удержать меня дома!
     - Перестаньте! - взмолилась она. - Отпустите меня. Вы не имеете права...
     - Вы моя жена, поэтому я имею право на все. Но зачем нам затевать борьбу? Продолжим схватку после рождения ребенка - тогда она доставит нам обоим куда большее удовольствие.
     - Пустите!
     - Еще не пора, - прошептал он, снова склоняя к ней голову. - Вы принадлежите мне. Нравится это вам или нет, вы моя.
     - Нет... - Мария пыталась вырваться, но новый поцелуй заставил ее замолчать. Гнев помогал бороться с желанием. Она хотела Тео, но не могла допустить, чтобы ей диктовали условия.
     - Говорите! - приказал он. - Вы принадлежите мне. Скажите это!
     - Никогда! Ни сейчас, ни потом!
     - Чересчур громко сказано, Мари. Думаете, я не сумею покорить вас?
     Женщина пришла в себя и упрямо посмотрела на своего мучителя.
     - Вы никогда не заставите меня признать это! - вызывающе заявила она.
     По его лицу скользнула тень гнева.
     - Вы гениально выбираете время для нападения. Еще бы! Признать это-значит признать свое поражение. Идите спать. Держите меня на расстоянии, пока можете, и пока ребенок служит вам защитой. Но помните, я буду ждать!

***

     Как ни странно, после этого вспышки плохого настроения Марию больше не посещали. С развитием беременности она становилась все спокойнее и получала от этого удовольствие.
     Постепенно ее признали на вилле своей. Франк просто обожал невестку, а прислуга восхищалась ее заботой о старике. Они любили ее и за ежедневные посещения могилы Макса, и за внимание, которое она уделяла саду.
     Меж тем сам Тео был исключительно пунктуален. Он нигде больше не оставался допоздна, а если и посещал Аврору, как грозился, то Мария ничего об этом не знала. Хантер всегда возвращался домой вовремя и вел себя корректно и даже любезно. Но он существовал в другом мире, куда ей доступа не было.
     Правда, сейчас это заботило Марию меньше, поскольку теперь львиная доля внимания уделялась дому. Она все больше и больше осваивалась с ролью хозяйки. Впервые в жизни Мария была окружена любовью огромной семьи, которую представляли собой все обитатели виллы Хантеров.
     Мария переселилась в новую спальню, смежную с детской. Теперь она лучше, чем раньше, знала обо всех перемещениях Тео, потому что его комната была как раз напротив. Она знала, когда он ложится спать - большей частью очень поздно. Знала, что муж временами останавливается у ее двери. Но он ни разу не вошел к ней.
     Перемирие продолжалось. Узнав, что Мария любит оперу, Тео сводил ее в Метрополитэн-опера. Несколько раз вывозил в Нью-Йорк, они осмотрели Рокфеллер-центр, поднялись на Эмпайр Стэйт билдинг. Издалека они казались нормальной супружеской парой. На людях даже разговаривали. После поездок Марии показалось, что она стала понимать Тео немного лучше.
     Но она поняла не только это. Та Америка, о которой она мечтала - многонациональная, открытая страна, полная счастливых людей с равными возможностями, была только одной стороной медали. Существовала и другая Америка-Америка темной, неистовой борьбы, борьбы за место под солнцем.
     Эти мысли растревожили Марию, и ночью ей вновь приснился сон, от которого в последнее время не было спасения. Она снова была в машине, потерявшей управление, пыталась повернуть, но Макс кричал, что не хочет возвращаться домой. Он хватает руль... она борется, но Макс обхватывает ее руками, и сил Марии не хватает, чтобы разомкнуть его объятия...
     - Нет! - крикнула она. - Макс, нет!
     - Успокойтесь! - громко и властно прозвучало у нее над ухом. - Мари, проснитесь! Все в порядке.
     Мария больше не могла сопротивляться. Она упала на подушку, горько заплакала и почувствовала, что руки Теодора крепко обнимают ее.
     - Все в порядке, - повторил он. - Это только сон. Все кончилось.
     - Нет! - рыдала Мария. - Он никогда не кончится!
     Муж зажег ночник, отчего в комнате воцарился полумрак, и снова обнял Марию. Плачущая женщина приникла к его груди.
     - Это была катастрофа, - прошептала она. - Она случилась снова.
     - Кажется, вам часто снится этот сон, - сказал он.
     - Да. Как вы догадались?
     - Вы кричите по ночам. Обычно раз или два, но сегодня ночью этому не было конца, и мне пришлось прийти к вам.
     - Иногда я боюсь ложиться спать. Мне снится Макс... но, когда я зову его, он куда-то исчезает и остается только его могила.
     - Вы все еще тоскуете по нему? - резко спросил Тео.
     Мария была слишком измучена, чтобы притворяться храброй. Она по-детски всхлипнула.
     - Он всегда был добр ко мне.
     Теодор молчал, и тут до женщины дошло, что она прижимается к его обнаженной груди. Эта гладкая мускулистая грудь бурно вздымалась и опадала. На муже были только шелковые пижамные штаны. Тонкая ткань отчетливо обрисовывала узкие бедра и длинные ноги. Загорелая кожа источала приятный, уютный запах табака.
     - Да, - наконец сказал он. - Мальчик был добр. Он никогда не думал о завтрашнем дне. Совсем как ребенок. Но он смеялся, пел и согревал дом своим теплом.
     - Во сне я жду, что он вернется и мне будет не так одиноко, - хрипло вымолвила Мария. - Жду, а он все не приходит и не приходит...
     Тео слегка отстранил женщину и недоверчиво посмотрел ей в лицо.
     - Но я чувствую то же самое! Поднимаю глаза и жду, что увижу его прежнюю веселую улыбку. А вместо него вижу страшную пустоту... - Он коротко вздохнул. - Нет, Макс никогда не вернется. Ни к вам, ни ко мне. Нам обоим придется смириться с этим.
     Он продолжал медленно покачивать Марию.
     - Но вам совсем не обязательно чувствовать себя одинокой. Все здесь заботятся о вас.
     - Не обо мне, а о матери маленького Хантера, - тихо поправила она. - А Макс заботился обо мне. Поэтому я и любила его.
     Тео п