вдание,  насмешка,  намек,  зависть, брань... и, наконец,
сдобренная всем  этим  непристойность.  Особенно  непристойным бывал  шепот.
Когда стыд прикрывается маской любопытства,  человек как  бы  выворачивается
наизнанку,  превращаясь в свою противоположность. Синдром острого отравления
подслушиванием.  Разрушение связей с  внешним миром,  когда все  поле зрения
сведено   к   узенькой   полоске,   вызывает  головокружение,   напоминающее
болезненную боязнь высоты.  Мозаика времени, когда ты можешь сосуществовать,
но не способен на сопереживание. Нечто напоминающее кромешный мрак.


     Видимо,  слух  значительно пассивнее зрения.  Стоит  закрыть глаза -  и
гигантский танкер водоизмещением в  пятьсот тысяч тонн моментально исчезнет,
а   от   писка   одного-единственного  комара  не   убежать.   И   наоборот,
один-единственный морской желудь, прилепившийся к танкеру, легко различим, а
если хочешь в  уличном шуме распознать чьи-то шаги -  это потребует огромных
усилий и вызовет огромную усталость.
     Кажется, конец близок. Будто на голову надвинули свинцовый колпак - шея
затекла, глаза налились кровью, кровь застучала в висках.
     Вдруг мелькнула мысль:  а  что,  если жена вернулась домой и  ждет его?
Да...  так и есть... встревожась, что его до сих пор нет дома, она, наверно,
звонит всем,  кто,  как ей кажется, может знать, где он. Мужчина взглянул на
часы - почти половина седьмого. Значит, он уже целых пять часов сидит в этой
комнате.  Позвонив в фирму,  он предупредил, что опоздает и только; придется
теперь попотеть,  восстанавливая свою репутацию,  еще  бы  -  отсутствие без
разрешения на важном совещании, в котором предполагалось участие директора.
     Прежде  всего  нужно,  не  теряя  времени,  освободить  перенапрягшийся
мочевой пузырь. Не сказав ни слова главному охраннику в соседней комнате, он
вышел наружу через дверь,  ведущую в  коридор.  Шаркая по желтому кафельному
полу  в  пустом,  точно  вымершем коридоре,  он  добежал до  уборной рядом с
лифтом.

     (Отсюда снова начинается магнитофонная запись.  Обратная сторона второй
кассеты.  Однако,  поскольку микрофон  не  следовал  неотступно за  объектом
подслушивания,  наподобие передатчика,  вделанного в  пряжку  пояса  взятого
напрокат платья,  качество звука и громкость нестабильны.  Звук шагов... шум
струи...  скрип открываемой и  захлопываемой двери...  так  движутся обрывки
времени, замирая и связываясь воедино.
     Зазвонил телефон.  Жеребец справлялся,  как продвигаются мои записки. Я
тоже  не  растерялся и  задал вопрос.  Согласно указаниям жеребца,  в  самом
начале  первой  кассеты записаны какие-то  многозначительные шорохи и  шаги.
Есть  ли  действительно основания считать их  путеводной нитью?  Хотелось бы
немедленно,  сейчас же  услышать его откровенное мнение.  Отказ сообщить мне
это поведет лишь к взаимному недоверию.
     В  ответ  жеребец пригласил поужинать вместе с  ним.  Тогда-то,  обещал
жеребец,  он  и  даст подробные объяснения.  Но и  сам поставил условие -  я
должен закончить обработку второй кассеты. В общем, цель его мне стала ясна.
Ну что ж,  прекрасно. Горизонт - раньше он был виден из окна - исчез, море и
небо слились. Вот-вот хлынет дождь.
     Пожалуй,  немного  передохну.  Закуриваю восьмую  сигарету,  наливаю из
термоса кипяток в  пластмассовую банку с лапшой-полуфабрикатом и,  потягивая
кока-колу,  жду,  пока она будет готова.  Вынув контактные линзы,  закапываю
глазные капли.)

     Когда  он  возвращался из  уборной,  дверь  комнаты рядом  с  кабинетом
заместителя директора приоткрылась,  словно  кто-то  его  поджидал.  В  щель
выглянуло улыбающееся лицо секретарши. Пройти мимо молча было невозможно.
     - Нельзя ли воспользоваться вашим телефоном?
     Женщина  спиной  толкает  дверь  и  быстро  отходит в  глубину комнаты.
Неужели  это  приглашение войти?  Быть  может,  она,  опасаясь установленной
поблизости подслушивающей аппаратуры, избегает лишних разговоров?
     - Закройте дверь,  - шепчет она, присев на подлокотник кресла, стоящего
у стены. - Звонить в город через ноль...
     - Я быстро.
     Аппарат новой  модели с  легко  вращающимся диском.  Когда  послышались
первые гудки,  мужчина мысленно перебрал все,  что  ему пришлось пережить за
сегодняшний день, и у него вдруг возникло ощущение, будто после долгого пути
под проливным дождем он  добрался наконец до  укрытия.  Как он не подумал об
этом раньше? Секунда-другая - на том конце провода жена поднимет трубку, и в
следующий миг шторы раздвинутся,  в  комнату хлынет солнечный свет и вся эта
неправдоподобная история,  едва развернувшись на экране, оборвется и сгинет.
Нужно будет тотчас бежать из  клиники что есть мочи и  больше сюда ни ногой.
Мужчине показалось вдруг,  будто он  ощущает,  как силы струятся у  него под
кожей, подобно сверкающим переливам голубого неона.
     Гудки в трубке продолжались.
     - Не подходят?
     - Пробую дозвониться домой.
     Секретарша,  сидящая на  подлокотнике кресла,  изменила позу,  полы  ее
халата распахнулись,  и обнажилось бедро.  Загорелая упругая кожа лоснилась,
точно навощенная. Неужели под халатом у нее только трусы?
     - Может быть, вышла ненадолго?
     - За ней нужен глаз да глаз. Наверно, жарит что-нибудь на кухне...
     Секретарша промолчала.  Вовсе не собираясь запахнуть полы халата,  хотя
не  заметить взгляда  мужчины  не  могла,  она  легонько постукивала об  пол
пальцами босой ноги. Мужчине захотелось ткнуть ее в ямочку у колена.
     В  трубке  продолжали  раздаваться гудки.  На  тридцать  пятом  мужчина
сдался.   Секретарша  встала.  Поправила  халат,  колено  спряталось.  Когда
эгоцентричная женщина кокетничает,  именно так  она  старается очаровать вас
своим изяществом.
     - Столовая для сотрудников работает до половины девятого,  если хотите,
могу составить компанию.
     - Попробую позвонить еще в одно место.
     Следя за пальцем мужчины, набирающим номер, секретарша, едва не касаясь
подбородком его плеча, сказала:
     - В фирму.
     - Как вы догадались?
     - Думаю, там уже никого нет.
     Записанный на магнитофонной ленте голос ответил:  "Сегодня рабочий день
закончился в шесть часов..."
     Брошенная на  рычаг  трубка звякнула,  точно ударили в  гонг  домашнего
алтаря.  У мужчины возникло такое чувство,  будто он, пробудившись от сна, в
котором падал в бездонную пропасть, все еще неудержимо летит вниз.
     - Халат,  наверно, не самая подходящая одежда, но из здания выходить не
надо,  так  что...  -  Она  взялась за  пуговицу у  ворота и  отвернула его.
Бюстгальтер светло-лиловый, и, не будь она такой белокожей, он бы не шел ей.
- Я  получила для  вас  у  заместителя директора клиники талоны на  еду.  Но
алкогольные напитки - за свой счет.
     - Мне не хочется есть.
     - У вас впереди еще много работы.
     Увлекая за собой мужчину, она вышла в коридор. Он последовал за ней, но
явно не желал идти дальше.
     - Я спешу. Если не прослушаю оставшиеся ленты...
     - Да вы еще канителитесь с первой бобиной. Так что спешить некуда.
     - А всего их сколько?
     Ему показалось,  будто он  провел языком по  лезвию бритвы.  Секретарша
беззвучно засмеялась,  раскрыв рот  так  широко,  что  можно было увидеть ее
горло.
     - Назвать точную цифру невозможно.  Ведь  по  всей  клинике установлены
сотни,   тысячи   подслушивающих  аппаратов.   Шестью   каналами   дело   не
ограничивается.  - Она пересекла коридор, не стучась, открыла дверь кабинета
главного охранника и заглянула внутрь. - Сколько сегодня бобин?..
     Главный  охранник,   словно  только  и   ждал  этого  вопроса,   хорошо
поставленным голосом ответил:
     - Почти семь.
     - Это за первую половину дня?
     - Да, до полудня...
     Закрыв локтем дверь,  секретарша повернулась на каблуках красных туфель
на резиновой подошве и  мелкими шажками пошла к мужчине.  Проходя мимо,  она
обняла его, но он безотчетным движением стряхнул ее руку.
     - А если тут сплошное жульничество?
     - В каком смысле?..
     - На  прослушиванье часовой  записи  уходит  семь  часов.  Вам  это  не
напоминает игру в  пятнашки со своей удлиняющейся тенью?  Настичь ее никогда
не удастся.
     - Но распознать голос вашей супруги можете только вы.  Ни на чью помощь
рассчитывать не приходится.
     - Все  равно  это  то  же  самое,  что  догонять  курьерский  поезд  на
велосипеде.
     - Честно говоря,  сходство есть.  Но  когда  тянешь жребий,  выигрыш не
обязательно выпадает на последний билет.
     Возможно. Он прекрасно понимает: счет дням, оставшимся до отбытия срока
в тюрьме, куда ближе к реальности, чем мечты о признании невиновным в камере
предварительного заключения.  Пусть реальность такова,  но  неужели о  былых
безмятежных днях, прежде чем "скорая помощь" увезла жену, ему останутся лишь
воспоминания? Вдруг мужчине почудилось, будто пушок на мочке уха жены легким
прикосновеньем щекочет ему кончик носа.
     Секретарша впилась в  него уже не  рукой,  а  взглядом.  Что за  резкие
очертанья лица и  фигуры!  Рядом с ней жена выглядела бы блеклой,  как белок
крутого яйца.
     - Бодрее! Ну и вид, вы что, всю ночь смотрели теледрамы?..
     Метнув взгляд туда,  где  стена соединялась с  потолком,  она приложила
палец  к  губам  и  стремительно пошла вперед.  Увлеченный этим  спектаклем,
мужчина двинулся следом.
     Световое табло  у  лифта  показывало,  что  кабина направляется вниз  и
миновала четвертый этаж.  Придется немного подождать. Коридор с двумя рядами
окон,  залитый вечерним солнцем, сверкал, как внутренность хорошо смазанного
цилиндра. Внимательно осмотревшись, секретарша заговорщически улыбнулась, но
говорила она  на  безобиднейшие темы.  Как  она  потом  объяснила,  это  был
отвлекающий маневр, рассчитанный на подслушивающую аппаратуру.
     - Именно здесь  самый  центр  здания,  левая и  правая часть совершенно
симметричны. Вся эта сторона в ведении заместителя директора клиники. Другой
стороной в  прошлом,  кажется,  единолично пользовался директор.  Однако три
года назад его кабинет,  зал заседаний и  комнату секретаря передали архиву.
Но одних магнитофонных лент столько...  Года через два-три и здесь будет все
переполнено...
     - А директор клиники переехал в другое помещение?
     Секретарша лишь  склонила набок голову и  ничего не  ответила.  Подошел
лифт.  Войдя  в  него,  она  сразу  нажала  красную кнопку  "переполнено" и,
наморщив нос,  злорадно рассмеялась.  Благодаря ее  фокусу  они  до  второго
подземного этажа ехали без посторонних, не останавливаясь.

     (Здесь снова  запись прерывается.  Показатель счетчика -  382.  Жеребец
специально звонил: поторопить с записками - и просил к вечеру, когда я приду
покормить его,  закончить вторую кассету;  скорее всего,  его  интересуют те
самые несколько часов,  которые не записаны на пленку.  Я, разумеется, опишу
все до мелочей. И секретарша не должна упрекать меня за это.)

     - В  лифте подслушивающая аппаратура не  действует.  Если хотите что-то
сказать,   говорите  сейчас.  Лифт  мы  оккупировали  на  считанные  минуты,
поторопитесь. Вам от меня ничего не надо? Не хотите говорить, тогда я скажу.
Меня изнасиловал главный охранник.
     Она  так  и  сыпала словами и  кончила говорить,  когда лифт был еще на
девятом этаже.  Мужчина не  знал,  что отвечать.  Увидь он  написанным слово
"насилие", оно не произвело бы особого впечатления, но, когда он услышал его
от человека,  подвергшегося насилию,  ему показалось, будто у самого уха его
разорвалась шутиха.
     И  секретарша предстала перед  ним  совсем в  ином  облике.  Без  следа
исчезла  властность  -   свойство  людей,   причастных  к   медицине.   Даже
неестественно гладкая,  эластичная  кожа  ее,  казавшаяся прежде  отражением
бездушия, бессердечия, означала в его глазах чистоту и невинность жертвы.
     Они  спустились  в  подземное  помещение,   допуск  сюда  имели  только
служащие.  Не  будь здесь все в  белых халатах и  легких туфлях и  не  витай
повсюду запах лекарств,  толчея эта  непременно напомнила бы  ему  подземную
улицу делового района в час пик.  Само собою,  спутнице его,  как секретарше
заместителя директора,  подобострастно кланялись все встречные. Но некоторые
провожали их оценивающим взглядом. Продравшись сквозь толпу, к ним подбежали
те двое стриженых в  спортивных трусах,  замерли и,  склонившись в  поклоне,
преданно пожирали их  глазами.  Секретарша привычным движением руки отогнала
их  прочь.  Что  это,  снова властность -  атрибут причастности к  медицине?
Может,  он ослышался,  что ее изнасиловали? Или в клинике под изнасилованием
понимается вовсе не то, что в обычной жизни?
     Парикмахерская,  магазин  товаров первой  необходимости,  экскурсионное
бюро,  закусочная - столики ее заняли почти все пространство до самого входа
в цветочный магазин, - мастерская печатей, магазин по продаже подслушивающей
аппаратуры,   фотомагазин,   автоматическая  прачечная  самообслуживания  и,
наконец, огромная, точно увиденная через широкоформатный объектив, окутанная
паром столовая.
     В дальнем ее углу стоял громадный телевизор.  Он помещался на торчавшей
наподобие козырька подставке,  укрепленной на  металлических трубках в  двух
метрах от пола. Под козырьком, у самого телевизора, было особенно оживленно.
Почему  всех  привлекала  именно  эта  самая  шумная  часть  зала,   хотя  в
шестичасовой программе ничего интересного не  предвиделось?  Пожалуй,  людей
привлекал именно шум.  Здесь было мертвое пространство и  для подслушивающей
аппаратуры.
     Казалось,  все тут,  тесно прижавшись, что-то шепчут друг другу на ухо.
Среди  них  можно было  увидеть группки,  в  которых мужчина и  женщина вели
секретные разговоры,  но  больше всего было  пар,  тайно перешептывающихся о
каких-то  сделках.  Когда к  ним  приближалась пробиравшаяся между столиками
секретарша,  возникало смятение.  Некоторые с деланным безразличием покидали
свои места. Соглядатаев никто не любит.
     В тесноте,  так что колени их соприкасались, они пристроились к краешку
стола,  за которым обедало уже четыре человека.  Не сиди они оба так близко,
им бы друг друга не услыхать. Официантке, подошедшей взять заказ, секретарша
пальцем начертила на столе букву А  и сделала жест,  как бы наливая в стакан
пиво.  Пять  видов  комплексных  обедов  обозначались буквами  в  алфавитном
порядке от  А  до  Д;  сегодня в  обед А  входила тушеная свинина с  овощами
по-китайски и кукурузный суп.  Тут как раз ревом чудовища-робота закончилась
детская передача и  началась реклама электронных противомоскитных устройств;
лица всех сидевших у телевизора окрасились в янтарно-желтый цвет.
     - Меня изнасиловали,  -  прошептала секретарша на ухо мужчине и,  глядя
ему  в  глаза,  стала  постукивать указательным пальцем по  белому  пластику
стола.  Мужчина понимал:  он должен ей ответить,  но что? Чего от него ждут?
Хочет ли  она  обличить главного охранника,  выражает единодушие товарищу по
несчастью или просто ищет сочувствия?
     Он решил ответить уклончиво, прекрасно понимая, что бьет мимо цели:
     - Когда?
     Секретарша втянула голову в плечи и вся передернулась.  Словно ей вдруг
дунули в  ухо.  И  теперь,  не  уступая мужчине,  задала столь же  каверзный
вопрос:
     - Я слышала, вашу супругу похитила "скорая помощь", это правда?
     - Не будь это правдой, зачем бы я, забросив службу, околачивался здесь?
     - Кто знает.
     - Не верите?
     Какими бы  обыденными ни  были реплики,  когда их  шепчут на  ухо,  они
обретают какой-то особый смысл.
     - Частный детектив на  вашем  месте  избрал  бы,  думаю,  другой  метод
расследования.
     - Я  ли  не  делал все,  что проделал бы  частный детектив.  И  слежкой
занимался, и подслушиванием...
     - Сколько лет вы женаты?
     - Пятый год.
     - Прежде всего надо  было расследовать,  как  вела себя ваша супруга до
похищения.  Ее  знакомства до замужества,  круг теперешних друзей.  Адреса в
записной книжке,  записи на  календаре,  сильнее других захватанные страницы
телефонной книги -  в  общем,  всегда найдется неожиданная зацепка,  которая
облегчит поиски.  Очень полезен и  опрос соседей.  По  каким дням она обычно
оставалась дома;  если уходила,  то  на  какое время;  что  в  таких случаях
надевала, пользовалась ли косметикой...
     - Вы,  разумеется,  ничего этого знать не можете.  Странно,  если я сам
буду об этом говорить, но в общем я...
     - Да вы прекрасный человек.
     - Ошибаетесь, я имел в виду другое...
     Принесли пиво.  Она прижалась к мужчине упругими, как резиновые мячики,
коленями,  то и дело приглашая выпить, и ему не оставалось ничего иного, как
пить стакан за стаканом.  Он стал осматриваться вокруг. И тогда устремленные
на  него  бесчисленные взгляды неохотно разлетелись в  разные  стороны,  как
вспугнутые мухи. Выпитое пиво, казалось, испарилось, не достигнув желудка.
     - Что за человек ваша супруга?
     В прикосновении ее колен чувствовался явный вызов.  Не обратить на него
внимания значило обидеть женщину,  а  портить ей  сейчас настроение было  бы
неразумно.   Но  если  пойти  ей  навстречу,  положение  его  как  человека,
разыскивающего жену, станет двусмысленным. Мужчина был в затруднении.
     - Дома  есть ее  фотографии...  Еще  в  студенческие годы она  дошла до
районного конкурса "мисс Токио",  есть большое цветное фото ее  в  купальном
костюме, снятое профессионалом.
     - Понимаю,  она гордится своим телом и, значит, из тех людей, что любят
производить впечатление, верно?
     - Ничего подобного.
     - Почему?
     - Как "почему"?..
     - Выходит, если это ваша жена, ее и словом не задень?
     Мужчина украдкой следил за  лицом собеседницы.  Оно  почти не  выражало
неприязни,  диктующей обычно  такие  вопросы.  Но  именно это  заставило его
насторожиться.
     Он колебался с ответом, и секретарша как ни в чем не бывало продолжала:
     - Уж  такие-то  вещи вам надо бы  знать.  -  Она посмотрела ему прямо в
глаза и,  будто во рту у нее была невидимая соломинка, краешками напряженных
губ  втянула остаток пива.  -  Всерьез беспокоиться о  ваших  делах никто не
будет.
     Она права,  подумал мужчина.  Но  выслушивать приговор у  него не  было
никакого желания.  Ему  казалось,  будто из  всех его пор,  точно из  губки,
придавленной  ногою,  сочится  липкое  отвращение.  Надежда  распалась,  как
корочка льда на замороженном мандарине.
     - Но  ведь мне разрешили пользоваться записями подслушанных разговоров,
а посторонних к ним вроде не допускают.
     - То, чего трудно достигнуть, не всегда идет нам на пользу.
     Кокетливое предостережение. Что ею движет? Неприязнь, хитрость, а может
быть,   благожелательность?   Но,   как  и   то,   чего  трудно  достигнуть,
благожелательность не  всегда идет нам на  пользу.  Хотя мужчина и  привык к
благожелательности посторонних людей.
     Им  подали  на  алюминиевом подносе обед.  Ничего не  ответив,  мужчина
поспешно принялся за еду и вдруг понял:  он до того изголодался, что даже не
ощущает вкуса  пищи.  Какое-то  время оба  сосредоточенно жевали.  Когда они
доели тушеную свинину с овощами,  женщина взглянула на часы и, смеясь одними
глазами,  показала мужчине запястье.  Параллельно ремешку сантиметра на  три
тянулся красный шрам.
     Мужчина ломал голову, откуда этот шрам взялся. Наверно, след насилия, о
котором  секретарша заявила уже  дважды.  Или  она  намекает на  неудавшееся
самоубийство, пытаясь пробудить в нем сочувствие? На первый взгляд с главным
охранником у нее полное единодушие,  но,  возможно, это лишь видимость. Что,
если это - головокружительное хождение по канату, протянувшемуся от злодея к
жертве?   И  если  женщина  вдруг  приоткрыла  щелку,  этим,  пожалуй,  надо
воспользоваться.
     Она опередила его:
     - Я выгляжу несчастной? Или счастливой?
     - Да нет, несчастной вас вроде н