тляющих, как тропинки, многие
из них заводят в тупик. После четырех месяцев здесь я все еще нахожу дорогу в
Медине путем движения от одного ориентира к другому. Запах просто невероятный, и
трудно определить все его составляющие. Широко представлены гашиш, паленое мясо,
нечистоты. Вы видите грязь, нищету, болезни, и все это — переносимое с
непостижимым равнодушием и безразличием.
Люди идут с гор, таща на спинах громадные тюки с древесным углем — точнее,
женщины тащат тюки. Мужчины едут на ослах. Положение женщин в этом обществе
понятно. Я заметил, что у многих из этих носильщиц угля носы начисто съедены
болезнью, но не смог установить разницу между этими съеденными носами. Скорее
всего, все носильщицы из одного и того же сильно зараженного района.
Гашиш — наркотик Ислама, как у нас — алкоголь, на Дальнем Востоке — опиум, в
Южной Америке — кокаин. Против курения и продажи гашиша ничего не
предпринималось, и каждое туземное кафе пропитано дымом. Листья срезают на
деревянной дощечке, перемешивают их с табаком и курят через маленькие глиняные
трубочки с длинным мундштуком.
Европейцы не обнаруживают удивления и не высказывают негодования в арабских
кафе. Обычно там пьют мятный чай, подаваемый очень горячим в высоких стаканах.
Если держать стакан за дно и верх, не касаясь стенок, можно не обжечь руку. Вы
сможете купить гашиш, или кайф, как здесь его называют, в любом туземном кафе.
Из него также делают сладкие, смолистые пирожки и едят с горячим чаем. Вязкое
вещество, вырабатываемое из зерен конопли, и есть настоящий гашиш, и гораздо
более мощный, чем листья и цветы этого растения. Смола называется маджун, а
листья — кайф. В Танжере трудно найти хороший маджун.
Кайф идентичен нашей марихуане, и здесь у нас есть возможность наблюдать за
результатами ее постоянного употребления на примере всего населения. Я спросил у
врача-европейца, приходилось ли ему замечать какие-либо болезненные эффекты. Он
ответил: «В целом, нет. Наступает наркотический психоз, но он редко достигает
острой стадии, когда необходима госпитализация.» Я поинтересовался, не опасны ли
арабы, страдающие этим психозом. Он ответил: «Я никогда не слышал о том, чтобы
кайф прямо или косвенно был причиной насилия. Отвечу на Ваш вопрос: обычно они
неопасны.»
Типичное арабское кафе — комната с несколькими столами и стульями, огромный
медный или латунный самовар предназначен для чая и кофе. Площадка на ножках,
покрытая матрасами, занимает всю заднюю часть комнаты. На матрасах, сняв туфли,
развалились посетители, они курят кайф и играют в карты. Игра называется
«редондо», для нее нужна колода из 42 карт — весьма простая карточная игра.
Драки вспыхивают, прекращаются, люди слоняются туда-сюда, играют в карты, курят
кайф, и всЈ это — в безбрежном, бесконечном сне.
Обычно там есть радио, включенное на полную громкость. Арабская музыка не имеет
ни начала, ни конца. Она вне времени. Когда западный человек слушает ее, она
кажется ему бессмысленной, потому что он пытается услышать временную структуру,
которой нет.
Я беседовал с американским психоаналитиком, практикующим в Касабланке. Он
жаловался, что ему ни разу не удавалось произвести исчерпывающий анализ у араба,
поскольку у того нет чувства времени. Для араба нет ничего исчерпывающего.
Любопытно, что наркотик Ислама — гашиш, который действует на чувство времени
таким образом: события, вместо того, чтобы происходить по порядку — в прошлом,
настоящем и будущем, — происходят одновременно, а настоящее содержит в себе и
прошлое, и будущее.
Танжер, кажется, существует сразу в нескольких измерениях. Вы всегда набредаете
на улицы, площади, сады, которых никогда раньше не видели на этом месте. Здесь
явь переходит в сон, а сны извергаются в реальность. Недостроенные здания
превращаются в гниющие руины, арабы тихо врастают в них, как виноградные лозы.
Каталонский юноша движется через базар, наталкиваясь на людей, блуждая, как
лунатик. Мужчина, босой, в тряпье, его лицо изъедено, оно распухло от кошмарной
кожной болезни, он просит подаяния одними глазами. У него не осталось воли,
чтобы протянуть руку. Старый араб страстно целует камни тротуара. Люди
останавливаются на несколько мгновений, смотрят с животным любопытством, затем
идут дальше.
Никто в Танжере не является тем, на что он внешне похож. Наряду с фальшивыми
изгнанниками Сокко Чико здесь есть неподдельные политические беженцы из Европы:
евреи, спасшиеся из нацистской Германии, испанские республиканцы, подборка
французов-вишистов, беглые немецкие фашисты. Город полон подозрительных
европейцев, у которых нет нормальных документов, чтобы уехать куда-либо еще.
Здесь столько людей, не могущих уехать, у них нет денег, или документов, или ни
того, ни другого. Танжер — это безбрежная каторга.
Однако особую притягательность Танжера можно описать одним словом: освобождение.
Освобождение от чужого вмешательства, официального или какого угодно. Ваша
частная жизнь здесь принадлежит вам. Делайте абсолютно всЈ, что вам
заблагорассудится. Конечно, о вас будут судачить. Танжер — город сплетен, и все
здесь друг друга знают. Но этим всЈ и исчерпывается. Никакое официальное
давление, никакое общественное мнение не будут ограничивать вас. Фараон стоит
себе на углу, руки за спиной, и его функции сокращены до одной — следить за
порядком. Вот и всЈ, что он делает. Он — полная противоположность воображаемой
нами полиции полицейских государств и нашему собственному злобному сознанию.
Танжер — одно из немногих оставшихся в мире мест, где — если вы, конечно, не
продолжаете грабить, убивать, насиловать, в общем, вести себя незрело и
антисоциально — вы можете жить так, как вам захочется. Вы в заповеднике
невмешательства. lastwords.html100644 3775 1063 34234 6447463536 13621 0ustar
krokovnyG-Bondar
Speaking In Tongues
Лавка Языков



УИЛЬЯМ С. БЕРРОУЗ
(5 февраля 1914 -- 2 августа 1997)


ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА


Перевел М.Немцов






3 мая 1997 года, суббота




Прибыла икра. Вот так, сынок, когда человек подсаживается на белужью икру, то он
на все готов, чтобы только удовлетворить свой икряной голод, что сжирает его
хлебную корзинку. Он будет врать, жульничать, он даже пойдет на убийство, чтобы
захапать побольше. Он даже дойдет до той стадии, когда ничего человеческого в
нем не останется. Останется лишь пустой сосуд для злобной русской троянской
бляди, что разместила в нем свой смертоносный груз.
Могу себе вообразить, как кто-нибудь доводит себя до полного банкротства,
покупая самую лучшую белугу по двадцать восемь долларов за унцию. Возвращается
он однажды домой, а его пятнадцатилетняя дочь с компашкой приятелей жрут его
белужий запас и запивают молочными коктейлями.
«Валяй, присоединяйся к тусовке, папаша.» Протягивает ему пустую банку. «Слишком
поздно.» Он бы всех их прикончил на месте, если б сам не рухнул замертво от
отсутствия Своевременной Дозы Икры.






5 мая, понедельник




Аллен умер 5 апреля 1997 года.


            Нехорошо ли
            Плясать и петь,
            Когда колокол смерти
            Будет звенеть?
            С каблучка да на носок --
            Покажи другой бочок.



Если случится так, что я умру, думайте обо мне только вот что. Что есть какой-то
уголок чужого поля, который остается навсегда: Танжер; Мексико, пеленгация;
Сент-Луис, Миссури; Париж; Лондон; Нью-Йорк; Авеню Сэндфорд, #202, Палм-Бич,
Флорида; Лоуренс, Канзас -- и малая толика Афин, Албании, Дабровкира и Венеции.
Чего тогда дергаться? Папа Вильям, голова твоя вся поседела. Так зачем ты тогда
вверх ногами стоишь?






12 мая, понедельник




Помню, что во сне я был молод, вся жизнь впереди в 1890 году, маленький городок,
полно славного народу. Славного невежественного народу. Я никуда не спешил. В
джинсах позвякивали серебряные доллары. В то время, когда на доллар можно было
купить себе целое пиршество, со свежей рыбой, рябчиком, олениной, настоящим
бифштексом (а не из особей, занесенных в Красную Книгу или вообще вымерших).
Запить все самым лучшим коллекционным французским, о да, и, конечно же, самая
лучшая белужья икра для разогрева с холодной как лед водкой. Или можно было
купить себе славный кусочек попки. Любого размера, национальности или цвета.
Так где же мы облажались по дороге? Нет, мне кажется лажа там всегда была.
«Безопасность -- дружелюбная маска перемен. Мы улыбаемся ей, не ведая, что
улыбается нам в ответ за ней» (Эдвин Арлингтон Робинсон).
Мне зябко и я чувствую, что состарился. Чувствую себя Тирезием, уже две недели
как покойником, и волны шепотом щупают его кости -- старые, старые слова. Так
много ужасных сцен с -- забудь их, деактивируй, пусть валят отсюда, они теперь
остались лишь в твоей памяти, удали их оттуда. На это у тебя есть силы.






24 мая, суббота




В среду -- великий день, когда в Канзас-Сити играет группа Я ТОЖЕ (У2). Обожаю
эти публичные проявления -- как инъекция искренней, взаимной доброй воли.


        Вернусь туда, где
        пули орут, и
        не слезу с коровы
        пока не помру.



Тут я начинаю хохотать. Если попытаться придумать какое-нибудь по-настоящему
новое прочтение, то станет понятно, кто я и зачем я здесь. Я должен это сделать.

Поэтому мы начинаем со здоровенной уродливой американской лжи. Аллен Гинзберг,
если верить Джорджу Уиллу, сделал себе карьеру на дисфункциях Американского
Общества. Аллен прогрыз в этой Лжи дырку; это его Вой разнесся по всему миру, от
Мексико до Пекина, Вой искаженной, полузадушенной юности. Влияние Аллена на весь
мир -- беспрецедентно. Он, с мужеством своей тотальной искренности, очаровывал и
обезоруживал дикарей из студенческих землячеств.






25 мая, воскресенье




Все правительства построены на лжи. Все организации построены на лжи. Ложь может
быть безвредной, как ложь о чудо-лекарстве метадоне, призванном снимать
героиновую зависимость. (Еще бы, вроде того, как джин снимает пристрастие к
виски.) Средство это возникло из тумана лжи, которую разъяснил мне один из
первых докторов, применявших метадон. «Если бы мы пользовались словом "морфий",»
сказал он, «"официального одобрения" мы бы никогда не получили.» Метадон --
первый в полной мере успешный синтез молекулы морфия, но в три раза сильнее
морфия по весу. Уж это я знаю. В Танжере я два года сидел на инъецируемом --
бисептоме или как там его в то время называли -- метадоне, который на самом деле
был простым мусором.
Но это был единственный способ основать метадоновые клиники.
Кто эти анти-наркотиковые придурки? Откуда они возникают, ради всего святого?
«Марихуана сокращает краткосрочную память, мешает координации движений, приводит
к раку легких. (И от нее гниют мозги и моральные ценности.)» Факт: Каннабис --
одно из лучших средств против тошноты, увеличивает аппетит и улучшает общее
состояние. К тому же стимулирует центры зрения в мозгу. У меня от каннабиса
появлялось столько отличных образов. В свои салатовые дни я ничем больше и не
пользовался -- и «какие достижения!» (И «Какое совокупление!» как воскликнул
один почитатель из французских критиков.) Несколько раз соснешь зеленую титьку
-- и видно множество выходов в запределье. Так почему столько кипежа из-за этого
безвредного и благодатного вещества?
Кто вы, кому истина опасна? Что есть истина? Нечто немедленно видимое как
истина. (Она может возникнуть только раз; повторяться она не может.) Мы сами
делаем истину. Никто больше ее не делает. Нет такой истины, которую мы сами бы
не сделали. Пробейте дыру в Большой Лжи. Пробейте дыру за меня. Пробейте дыру за
«волшебные створки, открывшиеся в пене грозных морей в давно забытых землях фей»
(Китс).
Аллен пробивал дыры в Большой Лжи не только своей поэзией, но и самим своим
присутствием, своей само-очевидной духовной истиной. Последние слова «Врачи
сказали, от двух по пяти месяцев,» сказал Аллен, «но я думаю -- намного меньше».
А после обратился ко мне: «Я думал, что буду в ужасе, а я -- воодушевлен!» Его
последние слова мне. Я припоминаю, как разговаривал с ним по телефону до того,
как ему поставили смертный диагноз, и он звучал в его голосе -- далекий, слабый.
Я уже тогда знал.
Лири -- еще один. Я разговаривал с Тимом в ночь его смерти. Он сказал: «Почему
нет?»






26 мая, понедельник




Поиск окончательного ответа -- Святого Грааля, Философского Камня.
Растворяющийся мираж. Как бы то ни было, кому нужен окончательный ответ? Я
спросил у японского физика: «Вы в самом деле хотите знать секрет вселенной?» Он
ответил: «Да». Я подумал, что одной крохотной доли этого секрета хватит, чтоб ты
на стенку полез. А я -- я хочу знать только то, что мне нужно знать для того,
чтобы делать то, что нужно. «Да я просто сержант-техник тут.»
Хочу ли я знать? Я пробовал психоанализ, йогу, метод поз Александра, проводил
семинар с Робертом Монро, путешествовал прочь из собственного тела, тренировал
сверхчувственное восприятие в Лондоне, сциентология, парилки, церемонию Ювипи.
Искал ответ? Зачем? Хотите ли вы знать секрет? Черт возьми, нет. ВсЈ -- в
несделанном до сих пор.
Где кавалерия, космический корабль, взвод спасателей? Нас бросили на этой
планете, которой управляют лживые ублюдки с более чем скромной мощью мозга.
Никакого смысла. Ни грана хороших намерений. Лживые бесполезные ублюдки.






30 мая, пятниса




Обзор жизни -- не упорядоченный отчет с зачатия до смерти. Скорее -- фрагменты
оттуда и отсюда. Телефонный звонок. Записка, мои очки наготове. «На кодеине вам
может быть довольно удобно.» Замечание: «Он похож на овчарку, убивающую овец.»
Сказано про меня Поллетом Элвинсом, отцом Келла, который впоследствии совсем
спятил от пареза.






31 мая, суббота




Эта злобная саламандра, Гингрич, крикун Палаты, брызжет слюной по поводу
свободной от наркотиков Америки к 2001 году. Какая унылая перспектива!
Разумеется, сюда не входят алкоголь и табак, потребление которых подскочит. Как
же можно достичь этого свободного от наркотиков состояния? Просто. Хирургически
можно удалить рецепторы наркотиков из мозга. Те, кто откажется от операции,
будут лишены всех прав. Домохозяева будут отказывать им в жилье, рестораны и
бары не будут их обслуживать. Ни паспортов, ни льгот социального обеспечения, ни
медицинских страховок, ни права покупать и владеть огнестрельным оружием.
Как ненавижу я тех, кто предан производству конформности. Во имя чего?
Представьте себе выжженную банальность свободной от наркотиков Америки. Никаких
торчков -- одни чистенькие пристойные американцы от моря до блистающего моря.
Вся зона несогласия выкорчевана, будто нарыв. Никаких трущоб. Никаких
таинственных подпольных операций. Ничего. Там, на улицах безжалостного полдня.
Никаких букв.
Насколько хороша будет тотальная конформность? Что останется от отдельности
индивида? От личности? От нас с вами?






4 июня, среда




«J'aime ces types vicieux, qu'ici montrent la bite.» Мне нравятся те яростные
типы, что кажут тут свой хуй. Аноним, на стене писсуара в Париже.
«Нехорошо ли плясать и петь, когда колокол смерти будет звенеть? С каблучка да
на носок -- покажи другой бочок.» Да, я люблю жизнь во всем ее разнообразии, но
колокол, наконец, звонит к вечерней поре.






6 июля, пятниса




Я задаюсь вопросом о будущем романа или вообще любого письма. Куда он зайдет?
После Конрада, Рембо, Жене, Беккетта, Сен-Жон Перса, Кафки, Джеймса Джойса и --
эти двое в особой категории тех, кто делает очень хорошо одну вещь, -- Пола
Боулза и Джейн Боулз. В Поле присутствовала какая-то зловещая тьма, как в
недопроявленной пленке. А Джейн? Как ее персонажи движутся и что их мотивирует?
Это слишком специально, чтобы можно было сформулировать. Что остается сказать?
О, я забыл про Грэма Грина. «Сила и слава». Может, там и было просто-напросто
слишком много «сока», как это бывало называл Хемингуэй, но все же недостаточно
для того, чтоб его приняли к Джойсу и остальным немногим избранным. Чуть-чуть не
хватает, Папаша. Он прикончил себя от тщеславия и самораздутости -- а потом
шарик лопнул. Он знал, что ему конец. «Оно просто больше не приходит.» Его
просто больше там не было.
Возвращаясь к письму -- «revenons a ces moutons»(1). Быть может, на каком-то
подспудном уровне истины сказать просто нечего. Конрад много об этом говорил в
романах «Под западным взором» и «Лорд Джим», а Жене сказал на испанском
побережье. Я могу ощутить его голод, когда он бредет мимо доков, где
какой-нибудь рыбак может швырнуть ему рыбку, которую он затем зажарит на
костерке и съест без соли. Зачем продолжать? «Трамвай широко развернулся и
встал; здесь заканчивалась линия.» Пол Боулз в конце «Расколотого неба». Неба.
Небо. Не могу даже написать слово небо. Наверное, я ощущаю -- к чему продолжать?







1 августа, пятниса




Любовь? Что это? Самое естественное обезболивающее. То, что есть. ЛЮБОВЬ.








1. Вернемся к нашим баранам (фр.) lunch.html100644 3775 1063 662140 6364037672
12727 0ustar krokovnyG-Bondar
[Speaking In Tongues]

УИЛЬЯМ С. БЕРРОУЗ

НАГОЙ ОБЕД
Перевел М.Немцов
A Publishing In Tongues Publication 1996

(c)1959 by William S. Burroughs
(c) М.Немцов, перевод, 1995


ВВЕДЕНИЕ

ПИСЬМЕННОЕ ПОКАЗАНИЕ: СВИДЕТЕЛЬСТВО, КАСАЮЩЕЕСЯ БОЛЕЗНИ


Я очнулся после Болезни в возрасте сорока пяти лет, спокойный и здравый, к тому
же относительно неплохо себя чувствовал, если не считать ослабленной печени и
внешнего вида, обычного для всех, переживших Болезнь, - как будто плоть твою
взяли напрокат.... Большинство выживших не помнят подробностей бреда; я же, по
всей видимости, записывал и болезнь, и бред в деталях. В точности не помню,
чтобы я составлял эти заметки, которые теперь публикуются под названием Нагой
Обед. Название предложил Джек Керуак. Я не понимал, что оно означает до самого
своего недавнего пробуждения. Означает же название именно то, что говорят слова:
НАГОЙ Обед - застывшее мгновение, когда всем видно, что на конце каждой вилки.
Болезнь - это наркомания, и я был наркоманом пятнадцать лет. Когда я говорю
наркоман я имею в виду зависшего на мусоре (родовое понятие обозначающее опиум
и/или его производные включая все синтетики от демерола до пальфиума. Я
употреблял мусор во многих формах: морфий, героин, делаудид, эвкодал, пантопон,
диокодид, диосан, опий, демерол, долофин, пальфиум. Я курил мусор, ел его,
нюхал, колол внутривенно-подкожно-внутримышечно, вводил его в ректальных свечах.
Игла не важна. Нюхаешь ты его куришь или пихаешь себе в задницу результат один и
тот же: наркомания. Когда я говорю о наркомании я молчу про кайф, марихуану или
любые препараты гашиша, мескалин, Bannisteria Caapi, ЛСД6, Священные Грибы или
любые другие наркотики галлюциногенной группы.... Не существует свидетельств
тому что употребление каких бы то ни было галлюциногенов ведет к физической
зависимости. Действие этих наркотиков физиологически противоположно действию
мусора. Достойная сожаления путаница между этими двумя классами наркотиков
возникла благодаря рвению американских и иных отделов по борьбе с наркотиками.
Я наблюдал каким в точности образом вирус мусора работает в течение пятнадцати
лет пристрастия к наркотикам. Пирамида мусора, один уровень пожирает тот что под
ним (не случайно благополучные торчки всегда жирны а наркоман с улицы всегда
худ) до самой вершины или вершин ибо существует множество пирамид мусора
пожирающих народы мира и все они построены на основных принципах монополии:

1 - Никогда не отдавай ничего просто так.
2 - Никогда не отдавай больше чем от тебя требуется (всегда лови покупателя
голодным и всегда заставляй его ждать).
3 - Всегда забирай все обратно если это возможно.

Сбытчик внакладе не останется. Наркоману нужно больше и больше мусора чтобы
поддерживать человеческий облик.... откупайся от Мартышки.
Мусор - отливка монополии и обладания. Наркоман стоит в стороне пока торчковые
ноги несут его прямиком на луч мусора к рец