рочкой,
а тем временем в его  голове  складывалось  решение:  он  еще  раз  проверит
доказательство, которое у него на  руках,  и  если  найдет  какое-то  другое
удовлетворительное объяснение, что же, он  подумает,  нельзя  ли  освободить
Сэма. В глубине души Гиллспи понимал: при таком повороте он в  любом  случае
многое потеряет в глазах окружающих, но мысль о том, что его поступки  будут
продиктованы справедливостью, все же принесла ему некоторое облегчение.
   Вскоре до  его  слуха  стало  доходить,  что  в  дежурке  творится  нечто
необычное. Гиллспи слышал незнакомые голоса, и ему показалось, что он уловил
и свое имя. Он был бы не прочь выйти и узнать, в чем дело, но его  положение
требовало, чтобы он не проявлял интереса, пока его не попросят.
   Ждать пришлось недолго. В  дверях  показался  Арнольд  и  остановился  на
пороге, стараясь обратить на себя внимание.
   - Сэр, - сказал он, - тут пришли с жалобой,  и  мне  кажется,  вам  нужно
разобрать ее самому, то есть я просто уверен в этом. Привести их сюда?
   Шеф ответил  утвердительным  кивком.  В  коридоре  послышались  нетвердые
сбивчивые шаги, а затем в кабинет впустили двоих посетителей.  Первым  вошел
костлявый мужчина с неимоверно  худым  обветренным  лицом,  сплошь  покрытым
тонкими трещинами морщин. В рабочем комбинезоне, выставив угловатые плечи  и
наклонившись вперед, он остановился, выражая собой извечную  недоверчивость.
Стальная оправа очков придавала его топорным чертам еще  большую  суровость.
Плотно сжатые губы как бы застыли в привычной  складке,  и,  глядя  на  них,
Гиллспи подумал, что, когда этот тип напьется, добра от него не жди.
   Следом за ним появилась  девушка  лет  шестнадцати-семнадцати,  насколько
можно было судить по первому впечатлению. Свитер и  юбка  сидели  на  ней  в
обтяжку,  обрисовывая  зрелые   округлости.   Толстые   каблуки,   казалось,
подчеркивали некоторую грузность ее фигуры, полноватой, но не  заплывшей,  -
объяснять, что означает та  или  иная  часть  ее  тела,  как  говорится,  не
приходилось. Преувеличенно  поднятые  груди  выпирали  из  тесного  свитера,
назойливо бросаясь в глаза, как ни отводи взгляд. Она просто создана,  чтобы
вляпаться в какую-нибудь историю, подумалось Гиллспи, если уже не вляпалась.
   - Вы тут шеф? - спросил тощий мужчина.
   Трех слов вполне хватило, чтобы понять, до чего он необразован, и Гиллспи
сразу почувствовал, что ему удастся совладать с этим человеком.
   - Угадал, - сказал Гиллспи. - А что у вас за дело?
   - Моя фамилия Парди, а это моя дочь Делорес.
   Девица  одарила  Гиллспи  широкой  улыбкой,  которая  явно  казалась   ей
покоряющей и многозначительной. Гиллспи перевел взгляд на мистера Парди.
   - Она попала в беду, шеф. Вот почему мы сюда пришли.
   - Что за беда, обычная для девушки?
   - Я хочу сказать, у ней будет ребенок. Вот что у  ней  за  беда,  хочу  я
сказать.
   - Сколько тебе лет, Делорес?
   - Шестнадцать, - радостно отозвалась та.
   Рука отца легла ей на плечо.
   - Это малость не так. Понимаете, Делорес, она, в общем, приболела и много
пропустила в школе. А ребята здорово цепляются, если кто поотстал, вот мы  и
раззвонили, что Делорес пятнадцать, когда переехали сюда на прошлый год.  По
правде-то  ей  тогда  стукнуло  семнадцать,   так   что   теперь,   выходит,
восемнадцать.
   - Это далеко не одно и то же, - разъяснил Гиллспи. -  По  законам  штата,
если девушку склонили к сожительству, когда ей  было  шестнадцать  лет,  это
считается подсудным делом и  приравнивается  к  изнасилованию.  Даже  в  том
случае, если ее не принуждали...
   - Коли она не замужем, - вставил Парди.
   - Верно, если она не замужем. Но раз ей уже  восемнадцать  или  больше  и
дело обошлось без принуждения, тогда это незаконная  связь,  что  совсем  не
такой серьезный проступок.
   Лицо Парди еще больше одеревенело. Он словно  прислушивался  к  тишине  в
ожидании звуков, которые должны прилететь откуда-то издали.
   - Ну а если какой малый улестит невинную девочку вроде  моей  Делорес  на
такое, что ей не следует делать? Это не изнасилование?
   Гиллспи отрицательно покачал головой:
   - Нет, это совращение - тоже тяжелый проступок, но  не  такой  серьезный,
как  изнасилование.  Изнасилование  вместе   с   убийством   и   вооруженным
ограблением и некоторыми другими преступлениями относится к самым  серьезным
статьям во всем своде законов. А может, вы все же сядете и  расскажете  мне,
как это случилось?
   Уловив  намек,  Арнольд  исчез.  Пока  посетители  усаживались,  зажужжал
селектор. Гиллспи щелкнул клавишей.
   - Пришел Вирджил, шеф. Он тут, в дежурке, и  спрашивает,  нельзя  ли  ему
войти. Он говорит, что это  очень  важно  для  того  дела,  по  которому  он
работает.
   Гиллспи уже набрал воздуху, чтобы отказать наотрез, но тут ему  в  голову
пришла садистская мысль. Он подумал: как  это  понравится  мистеру  Парди  -
расписывать  "беду"  своей  дочери  при  черномазом?  Парди  влез  со  своим
уточнением, когда шеф объяснял законы штата, а Гиллспи не любил,  чтобы  его
прерывали.
   - Пусть войдет, - распорядился он.
   Тиббс постарался появиться в кабинете как можно незаметнее и тихо  присел
на скамью, словно в ожидании приказаний.
   - Скажите, чтоб он ушел, - потребовал Парди, - я  не  собираюсь  говорить
обо всем этом, когда в комнате негритос.
   - Мне хочется, чтобы он остался, значит,  так  оно  и  будет,  -  сообщил
Гиллспи. - Давай выкладывай свою историю и забудь, что он здесь.
   Но Парди заупрямился.
   - Нет, сперва уберите его, - возразил он.
   К удивлению Гиллспи, Тиббс  живо  поднялся  и  направился  к  двери.  Шеф
сердито посмотрел на него, и Тиббс поспешил сказать:
   - Я тут же вернусь, совсем забыл об одной вещи.
   Он дождался, когда Парди перестанет глазеть в его сторону, и выразительно
кивнул на селектор. Затем вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
   Поскольку такое разрешение конфликта ничем не  угрожало  его  авторитету,
Гиллспи для отвода глаз порылся в бумагах, заглянул в ящик  стола,  а  затем
как бы невзначай включил селектор. Проделав все это,  Гиллспи  откинулся  на
спинку кресла.
   - Ладно, вот мы и одни, - проговорил он. - Теперь рассказывай, что там  у
тебя.
   - Ну, Делорес, она и впрямь  неплохая  девочка  и  никогда  не  вытворяла
ничего худого  -  только  то,  что  и  все  дети  делают.  Потом  она  стала
встречаться с одним здешним малым, который в два раза ее старше, а я  ничего
и не знал. А он неженатый, вот он и принялся обхаживать мою девочку.
   - Что же ты его не отвадил? - спросил Гиллспи.
   Парди недовольно скривился:
   - Мистер, я целую ночь на  работе,  у  меня  не  выходит  сидеть  дома  и
воспитывать ребят или там следить,  чего  они  вытворяют  каждую  минуту.  А
потом, Делорес мне ничего не говорила, только уже когда дело сделалось.
   - Чего и говорить, он малый что надо, - вставила Делорес.  -  Я  от  него
ничего плохого и ждать не могла. И по правде сказать, он был со  мной  очень
добрый.
   - Давайте-ка ближе к делу, - сказал Гиллспи. - Когда это случилось?
   - Ночью, поздно ночью. Хозяйка моя спала, как ей и  положено,  а  Делорес
вылезла из постели, встретилась с этим малым, и вот тут-то он ее и получил.
   Гиллспи повернулся к девушке:
   - Расскажи мне, как это было. В точности, одно за другим.
   Делорес напустила на себя смущенный вид, какой только  могла  изобразить,
но все равно это выглядело явной подделкой.
   - Ну, как па тут сказал, он был неравнодушен ко мне, и мы  разговаривали,
а потом сели поближе, и тогда... - Она остановилась, но лишь потому, что  ей
не хватило слов.
   Шеф взял карандаш и легонько постучал им по столу.
   - Я хочу, чтобы ты сказала мне одну вещь, -  проговорил  он.  -  Ты  что,
отбивалась, а этот тип заставил тебя или просто  так  вышло,  что  он  зашел
дальше, чем следовало?
   Делорес замялась, и ее колебание  продолжалось  достаточно  долго,  чтобы
послужить ответом, который ждал Гиллспи.
   - Я ничего и не поняла в тот раз, - наконец сказала она.
   Гиллспи немного расслабился.
   - Ладно, Делорес. Конечно, этот субъект поступил с  тобой  плохо,  и  мы,
Делорес, его арестуем. Мы имеем полное право обвинить его  в  совращении,  и
этого вполне достаточно. Но нам надо знать, кто он.
   Парди не выдержал.
   - Вы его и без нас знаете! - взорвался он.  -  Вот  почему  мы  и  хотели
поговорить прямо с вами. Это тот фараон,  которого  вы  высылаете  на  ночь,
чтобы он охранял женщин. Я знаю и его имя - Сэм Вуд!
   Едва Билл Гиллспи вновь остался один, он  нажал  кнопку  вызова  и  отдал
распоряжение дежурному:
   - Пришлите ко мне Вирджила.
   - Его нет поблизости, - раздался в ответ голос Пита.
   - Где же он, черт его подери? - возмутился Гиллспи. - Разве он не  слушал
по селектору?
   - Нет, он слушал, сэр. Но когда  разговор  закончился,  он  обругал  себя
величайшим дураком на свете, или что-то вроде того,  и  тут  же  сорвался  с
места.
   - Больше ничего?
   - Да, сэр, это все. Единственное, что я могу прибавить, - уже на бегу  он
кому-то позвонил.
   В этой части своего сообщения Пит кое-что утаил от Гиллспи. Правда, обман
был не очень значителен и в глазах Пита выглядел  скорее  актом  милосердия:
выбегая из управления, Тиббс на секунду остановился  в  проходной  и  быстро
проговорил: "Скажите Сэму Вуду, что ему  не  о  чем  волноваться".  Питу  не
понадобилось много времени, чтобы прийти к решению не доводить  до  сведения
Гиллспи последнюю фразу Вирджила. Это замечание могло выйти ему боком.
 
   Дряхлый автомобиль, который Тиббс взял напрокат у механика Джесса, упрямо
взбирался по крутым изгибам дороги, ведущей к  дому  Эндикоттов,  но  с  его
маломощным мотором это давалось нелегко. И  когда  наконец  он  добрался  до
вершины, радиатор здорово перегрелся. Тиббс подвел машину к маленькой ровной
площадке перед домом, поставил на тормоз и вылез. В следующее  мгновение  он
уже нажимал на кнопку звонка.
   Дверь почти сразу же открылась, за ней стоял Джордж Эндикотт.
   - Входите, мистер Тиббс, - пригласил хозяин. Это прозвучало  вежливо,  но
не слишком сердечно. Затем  он  провел  гостя  в  свою  эффектную  гостиную,
уселся, жестом указал на кресло и только тогда поинтересовался: - По  какому
же поводу вы хотели со мной поговорить?
   - Я должен задать вам несколько вопросов,  которые  могли  прийти  мне  в
голову и намного раньше, - отозвался Тиббс. - Сейчас, в связи  с  некоторыми
последними событиями, получить ответ на них стало  уже  необходимостью.  Вот
почему я и просил у вас безотлагательной встречи.
   - Ну что ж,  пожалуйста,  -  согласился  Эндикотт.  -  Спрашивайте,  а  я
постараюсь сообщить все, что в моих силах.
   - Так вот, сэр. Насколько я понял,  перед  тем  как  произошло  убийство,
мистер Мантоли провел вечер у вас в доме. Я не ошибаюсь?
   Эндикотт кивнул:
   - Не ошибаетесь.
   - Кто же из собравшихся ушел первым?
   - Мистер Кауфман.
   - А в котором часу?
   Эндикотт подумал секунду:
   - Я бы сказал, часов в десять. Но за точность не ручаюсь. Вряд ли  вообще
кто-нибудь обратил внимание на время. Мы были поглощены другими вещами.
   - Вы не могли бы назвать всех присутствовавших?
   - Энрико, то есть маэстро Мантоли, его дочь, мы с женой и мистер Кауфман.
   Вирджил крепко сжал пальцы и немного наклонился вперед. Задавая следующий
вопрос, он не поднимал глаз от своих стиснутых рук.
   - А не могли бы вы попытаться вспомнить, в какое примерно  время  маэстро
Мантоли оставил ваш дом?
   - Часов в одиннадцать - в половине двенадцатого, - ответил Эндикотт.
   Тиббс выдержал секундную паузу.
   - А каким образом он добрался до города?
   На сей раз Эндикотт погрузился в молчание.
   - Его отвез я, - наконец сказал он.
   - Вы вышли вдвоем?
   - Да. Как только мы собрались уезжать, дамы ушли к себе.
   - Благодарю. И когда же примерно вы вернулись обратно?
   - Приблизительно через час. Точнее сказать не могу. Я ведь  говорил  вам,
мы были заняты совсем другими делами.
   - Где вы расстались с маэстро Мантоли?
   На лице Эндикотта показались признаки нетерпения.
   - Я высадил его у  дверей  отеля.  Мы  предлагали  ему  остаться,  но  он
отказался - Энрико вообще был очень тактичным человеком и знал, что, если он
примет это предложение, нам  с  женой  придется  освободить  для  него  свою
спальню. Правда, у нас есть комната для гостей, но она была приготовлена для
его дочери. Поэтому он предпочел остановиться в отеле,  хотя  это  и  весьма
второсортное заведение.
   - С той минуты, как вы выехали вместе, - продолжал Тиббс,  -  и  до  того
времени, когда вернулись один, вам никто не попадался на глаза?
   Эндикотт посмотрел прямо ему в лицо:
   - Мистер Тиббс, я не стану утверждать, будто тон вашего вопроса  пришелся
мне  очень  по  вкусу.  Вы  требуете,  чтобы  я  доказал  свое   алиби?   Вы
предполагаете, что я убил своего самого лучшего, самого близкого друга?
   Вирджил Тиббс еще крепче сжал пальцы.
   - Мистер Эндикотт, я далек от всяких предположений. Мне нужна  информация
- ясная и простая. Если вы заметили кого-нибудь, пока  были  в  городе,  это
может навести на след.
   Эндикотт отвернулся к огромному окну, за которым открывался ослепительный
вид бесконечных горных вершин.
   - Хорошо, прошу прощения, - сказал он. - Конечно, вы должны проверить все
возможные версии.
   Разговор пришлось прервать - в гостиную  вошли  Грейс  Эндикотт  и  Дьюна
Мантоли. Мужчины поднялись им навстречу, и дамы поздоровались с Тиббсом.  Он
тут же отметил про себя, что Дьюна как будто оправилась от  потрясения:  она
уже не казалась такой беспомощной и испуганной, и с ее  лица  исчезли  следы
слез.
   - Надеюсь, у вас есть какие-нибудь успехи?  -  спросила  Грейс  Эндикотт,
когда все уселись.
   - На мой взгляд, да, миссис Эндикотт, -  ответил  Тиббс,  -  особенно  за
сегодняшний день. Но прогресс в уголовном расследовании -  трудноопределимая
вещь. Можно целыми неделями работать на какую-то версию, а  в  конце  концов
оказаться перед глухой стеной. Никогда нельзя  быть  уверенным,  что  вы  на
правильном пути, если у вас нет последнего звена во всей цепи доказательств,
- дело ведь не только в том, чтобы найти преступника, нужно еще сделать  его
вину очевидной.
   - Мы все с большим уважением относимся к теории,  -  прервал  его  Джордж
Эндикотт, - но в данный момент нас гораздо больше интересуют факты. Когда же
все-таки дело дойдет до ареста, вот что хотелось бы знать.
   Тиббс снова уставился на свои пальцы:
   - Арест уже сделан, но задержан ни в чем не повинный человек. Я знаю  это
совершенно точно.
   - Тогда почему же он за решеткой? - спросил Эндикотт.
   Тиббс поднял глаза:
   - Потому что шеф  Гиллспи  не  настолько  доверяет  моему  мнению,  чтобы
отпустить задержанного.
   - А кто это? - спросила Грейс Эндикотт. - Мы его знаем?
   - Да, вы с ним знакомы, миссис Эндикотт. Это мистер  Вуд,  с  которым  мы
приезжали к вам в прошлый раз.
   Дьюна Мантоли тревожно выпрямилась в своем кресле:
   - Вы хотите сказать, что тот рослый мужчина, который был  так  внимателен
ко мне в день...
   - Он самый, мисс Мантоли.
   - И его  обвиняют...  -  Она  заколебалась,  но  все  же  заставила  себя
произнести эти слова: - в убийстве моего отца?
   - Даже еще кое в чем, - ответил Тиббс, - но, хотя в  данный  момент  я  и
одинок в своем мнении, я совершенно уверен, что он полностью невиновен.
   - Почему же вы не докажете этого, если так уверены? - спросил Эндикотт.
   Когда Тиббс поднял глаза,  в  его  взгляде  чувствовался  скрытый  огонь.
Заметив это, Эндикотт весьма удивился: для  него  было  неожиданностью,  что
выдержанный, подтянутый негр способен на подобные вспышки.
   - Как раз это я и пытаюсь сделать, - сказал Тиббс, - иначе я не  стал  бы
беспокоить вас своими расспросами.
   Эндикотт встал и подошел к окну. Наступило молчание, и никто  не  пытался
его нарушить, пока Эндикотт не заговорил снова.
   - А Гиллспи даст вам возможность доказать то, что вы  хотите?  -  спросил
он, глядя в окно.
   - Сейчас моя служба в том и состоит,  -  ровно  ответил  Тиббс,  -  чтобы
уберечь его от собственных ошибок. Арест Сэма Вуда - одна из них. Как только
я смогу  ее  исправить,  моей  следующей  задачей  будет  доставить  к  нему
настоящего преступника и сделать это так, чтобы даже он понял истину.  Ну  а
потом  я  отправлюсь  домой,  в  Калифорнию,  и  буду  со  спокойной   душой
прогуливаться по городу.
   Эндикотт повернулся к нему:
   - С самого начала нашей злополучной поездки, мистер Тиббс, я не видел  ни
единой души, и маэстро Мантоли тоже вряд ли кого заметил.  То  есть  я  хочу
сказать, до той минуты, пока я не подвез его к дверям отеля. Тут  я  пожелал
ему доброй ночи и вернулся обратно. Насколько  я  понимаю,  никто  не  может
подтвердить истинность моих слов, но тем не менее так оно и было.
   - Благодарю, - сказал  Тиббс.  -  Мне  осталось  задать  вам  всего  лишь
несколько вопросов, но попрошу вас продумать свои ответы особенно тщательно.
От этого очень многое зависит. Насколько я слышал, мистер Мантоли часто имел
при себе крупные суммы денег. Может быть, вам известно, что так оно  было  и
в... последний раз, когда вы его видели?
   - Не имею представления. У Энрико обычно не бывало при себе крупных,  как
вы сказали, сумм. Иногда он прихватывал с собой  несколько  сотен  долларов,
только и всего, насколько мне известно.
   - Можно ли назвать его, в каком-то отношении, человеком импульсивным?
   - Я затрудняюсь ответить, - уклонился Эндикотт.
   - А по-моему, вполне можно, - неожиданно сказала Дьюна.  -  Под  влиянием
минуты он  иногда  принимал  очень  неожиданные  решения,  но  потом  обычно
выяснялось, что он прав. И это шло не от капризности характера, вовсе нет.
   Со следующим вопросом Тиббс обратился уже прямо к ней:
   - Мисс Мантоли, ваш отец быстро сходился с людьми?
   - Да, все любили его, - ответила Дьюна.
   В этот скорбный момент каждый из них как-то  особенно  остро  понял,  что
все-таки нашелся один человек, к которому это не  относилось.  Но  никто  не
сказал ни слова.
   - И последний вопрос, - сказал Тиббс, по-прежнему обращаясь к девушке.  -
Если бы я имел честь встретиться с вашим отцом, как вы думаете,  он  отнесся
бы ко мне без предубеждения?
   Девушка вздернула подбородок и не колеблясь приняла вызов:
   - Да, я совершенно в этом  уверена.  Я  не  знаю  еще  никого,  настолько
свободного от предрассудков.
   Тиббс поднялся с места:
   - Благодарю вас. Вы даже не можете представить, какую большую помощь  мне
оказали. И думаю, теперь уже недолго ждать,  когда  я  смогу  вам  объяснить
почему.
   - Хотелось бы надеяться, - сказал Эндикотт.
   Вслед за Тиббсом встала и девушка.
   - Мне нужно в город, - объявила она. - Может быть, вы, мистер  Тиббс,  не
откажетесь захватить меня с собой?
   - Моя машина очень скромна, но вы в ней  желанный  пассажир,  -  галантно
ответил Тиббс.
   -  Подождите  минутку,  -  попросила  она  и  удалилась  без   дальнейших
объяснений.
   Когда Дьюна вернулась и они с Тиббсом  стояли  в  дверях,  готовые  идти,
Джордж Эндикотт в размышлении потер подбородок.
   - А как же ты поедешь обратно?
   - Я позвоню, если не найдется попутной машины, - пообещала она.
   - Ты уверена, что это совершенно безопасно?
   - Если я вдруг почувствую, что мне нужна помощь,  я  обращусь  к  мистеру
Тиббсу.
   Усадив спутницу в свою машину, Тиббс сел за руль и включил зажигание.  За
то недолгое время, в которое она отсутствовала, Дьюна успела сменить  платье
и надеть какую-то особенно женственную шляпку.  Тиббсу  представлялось,  что
девушка совершенно сломлена обрушившимся на нее  несчастьем,  но  оказалось,
это не так, даже более того: судя по ее виду, перед ней была твердая,  ясная
цель, стоило только поглядеть на  застывший  подбородок  и  онемевшие  губы,
которые она не разжимала до самого города.
   -