чью, обилием оружия и боевой техники,  как  новой и невиданной,
так и  переделанной или изувеченной до неузнаваемости. Встретил  их знакомый
офицер  из  минометной  батареи, служивший  здесь уже второй  срок,  заметно
постаревший,  с  донельзя  усталым  и  каким-то  серым  лицом,  словно  пыль
афганских дорог въелась ему  не  только в волосы  и кожу, но и в душу.  Всем
потряс руки и представился:
     - Леонид. На время пути я ваша мама и папа.
     Встрече  с сослуживцами Леонид искренне радовался,  постоянно  улыбался
странной, словно нарисованной,  улыбкой и  шутил. Весь долгий путь до нового
дома он постоянно твердил:
     -  Здесь  все не так, братцы, все нельзя. Нельзя пить из колодцев, есть
фрукты  с  деревьев  -  могут быть отравлены.  Нельзя  поднимать  или пинать
предметы на  земле - кругом  мины-ловушки. Нельзя отдавать честь офицерам, к
молодым обращаются  по имени, к пожилым -  по  имени-отчеству,  но всегда на
"ты".  Не  из  панибратства, а чтоб  не обозначить  командира  снайперу  или
пройдохе-шпиону.  Нельзя  никуда  ходить  без оружия  и  поодиночке  - могут
выкрасть  или  прирезать  за  углом.  Нельзя  носить очки и блестящие  знаки
различия  на  форме -  может  снять снайпер. Много чего нельзя, а вот  можно
всего  три  вещи:  хотеть  домой,  думать  башкой  и  чувствовать  опасность
задницей. Враги нам здесь все. У духов агитация простая - придет мулла в дом
к нищему, даст ему винтовку, патрон и лепешку: "Иди, убей солдата - получишь
два  патрона и две лепешки". Привыкайте к новой жизни.  Вообще, вам повезло,
что на  перекладных добираться будем: успеете кое-что посмотреть и  кое-чему
научиться.
     Из  афганской  столицы к месту службы, до  которого было  от силы  пара
часов  лету,  добирались  в  составе грузовых  колонн  две  недели.  Машины,
машины...   Истрепанные,  с   выгоревшей  и  исхлестанной  песком   краской,
раздолбанные    щербатыми    дорогами    и    непосильными    для    движков
подъемами-спусками, с  залепленными  жвачкой или заделанными наспех  фанерой
пробоинами  от  пуль  и  осколков,  с заляпанными кровью  предыдущих  хозяев
сиденьями, с  завешенными бронежилетами  стеклами и нарисованными на кабинах
звездочками, обозначающими бесконечные поездки  по начиненной смертью земле.
Машины - неоцененные труженики, водители - непризнанные  герои... От поста к
посту,  от горы к горе, ночуя  в разномастных гарнизонах-крепостях  и ожидая
комплектации очередной  "нитки"... Ребята неприятно  поражались отношениям в
армейских  подразделениях  - невиданной  "дедовщине", оскорблению  офицерами
солдат, наркомании и  пьянству. Вспыльчивый и скорый на руку Сергей пару раз
"отличился", выбив несколько  зубов и поубавив  прыти особо рьяным любителям
проверить заезжих новичков на прочность.  Любому,  кто пытался  "наехать" на
кого-нибудь из их группы, он объяснял все просто и доходчиво:
     -  Хочешь качать права - ищи кого-нибудь попроще, а к нам не лезь, себе
дороже обойдется. Нам на ваши шакальи порядки чихать, у нас все за одного, -
и  подкреплял  свои  слова действием,  то есть парой  быстрых  ударов, после
которых любитель дурных традиций долго приходил в чувство.
     В  каком бы темном и дальнем углу ни произошла перепалка,  за Серегиным
плечом моментально возникал безмолвной тенью Игорь, как ангел-хранитель. Все
это не вязалось  с  привычной пограничной дисциплиной, большим общим горем и
доселе невиданной нищетой местных жителей,  но  на тех, кто  поначалу сник и
приуныл,  подействовало благоприятно. Те,  кто покрепче, образовали  твердый
костяк  группы,  а  ребята  послабее  подтянулись,  стали  чувствовать  себя
увереннее, ощущая постоянную поддержку друзей.
     В  долгом  пути  несколько  раз приходилось  выскакивать на  предельной
скорости  из-под  обстрелов,  огрызаясь огнем башенных пулеметов БТРов и БМП
сопровождения,  бросая   или  расстреливая  горящую,  изувеченную  подрывами
технику.  Первый раз в серьезную переделку  они попали на десятый день пути.
Головной танк поймал мину, взрыв вырвал каток, и грозная боевая машина сразу
превратилась в неподвижную мишень.  Колонна сжалась и  встала - место узкое,
объехать танк возможности не было. Старлей Леня сразу скомандовал:
     - Все наружу,  занимайте  оборону  за  броней или  под  откосом и ждите
подарочков  со склона. Как дело начнется, стреляйте  сами кто куда хочет, но
патроны берегите: каждый выстрел шестнадцать  копеек,  то есть булка ржаного
хлеба.
     Сам  он  спокойно  сел   на  корточки  за  бортом  БТРа,  под   которым
расположились Игорь с Сергеем и  их взводный,  закурил  и принялся объяснять
происходящее, будто сторонний наблюдатель, которому ничего не угрожает.
     -  Место здесь гнусное, видели, как много  обелисков  и горелой техники
вокруг?  Тут сама природа постаралась сделать каменный мешок - просто  мечта
партизана. К  тому  же посты  наши отсюда далеко, да еще и бетонки на дороге
нет, один щебень, мину спрятать легко. Вы, отцы-командиры, сейчас сами особо
пулять  не  рвитесь,  охранение  тут опытное,  без нас  управятся,  а  лучше
смотрите вокруг и учитесь, потому как вам самим скоро в таких стычках людьми
командовать.  Пусть  пока  ваша  молодежь  развлекается,  заодно  и  за ними
поглядим, кто чего стоит.
     Серега облизал пересохшие губы и спросил с надеждой:
     - Может, обойдется?
     - Да нет, вряд ли. Сейчас саперы к разминированию приступят,  и по  ним
должны  пулеметчики врезать. Помните, в хвосте  у  нас  наливники, машины  с
топливом?  Когда стрельба начнется, из гранатометов шарахнут скорей всего по
ним и по стоящему танку.
     Словно в  подтверждение  его  слов  сзади  раздался  взрыв, и  один  из
наливников  загорелся.  По  колонне  прокатился  короткий  вал  малопонятных
отрывистых команд и словно судорога прошла: это  кинулись  к  укрытиям люди,
задвигались  бронированные  машины,   прикрывая   боками   замешкавшихся   и
беззащитные грузовики, грозно шевеля стволами, выбирая  цели. Леонид  крепко
дернул  за  ноги  попытавшегося  вскочить  Игоря,  погрозил ему  кулаком  и,
перекрикивая поднявшуюся стрельбу, продолжал комментировать:
     - Склон здесь крутой и высокий, поэтому наш огонь снизу особого эффекта
не дает. Это  место  у  духов  вроде тира,  редко  когда удается кого из них
снять. Я здесь наверху как-то был во время рейда, там окопов и всяких разных
укрытий для  стрельбы побольше, чем на учебном  полигоне  оборудовано. Танки
тоже бесполезны, у них  так высоко ствол не  задирается. Но зато они горящие
машины  здорово в  пропасть спихивают, чтоб другие не полыхнули. Серега, так
тебя  в душу, прекрати долбить над ухом, да еще очередями! Если пулемет БТРа
огонь  откроет,  значит  в нашем  секторе есть цель, вот и  смотри, куда  он
трассером покажет,  а так не лезь, нечего попусту патроны  жечь и башку  под
пулю снайпера совать. Лучше за своими бойцами приглядывай. Вон тот, ушастый,
забыл как его зовут,  под задним бортом у грузовика  пристроился,  еще бы за
фанеркой укрылся, бестолочь. А ну, крикни ему, чтоб под скальный  выступ или
хоть под кабину  перебежал. Чем ближе к "стреляющей" скале прижмешься -  тем
меньше  шансов у этих паразитов  тебя зацепить.  Стрелять самому  трудно, но
отсидеться или переместиться можно.
     Леонид  все  видел, все  замечал  и говорил, говорил... От  его  голоса
как-то  незаметно прошел страх, вернулись спокойствие и собранность.  Первым
пришел в себя  их молодой взводный,  Андрей. Он быстро  нашел глазами  своих
солдат,  сбегал к тем, кто выбирал ненадежные укрытия, и вернулся, продолжая
внимательно слушать Леонида и поглядывать за своими.
     - Вон, смотрите, танк из пулеметов горящую цистерну расстреливает, чтоб
не рванула, а  теперь  башню  развернет,  подтолкнет слегка,  и она с дороги
полетит, как светлячок. Сейчас  начнет туда-сюда  по дороге  шастать, бортом
перебегающих прикрывать.  Хуже всех сейчас саперам и танкистам из подбитого.
Одни  под  огнем мины  ищут, другие свои тяжеленные  железяки ремонтируют, -
собачья служба,  не то,  что у нас. Вишь, как  вокруг них фонтанчики скачут?
Это  с левого фланга автоматчик лупит,  но далеко  и не прицельно. Мы  к ним
ближние, на всякий  случай поглядывайте, как кого зацепит, бегом двое за ним
и  волоком  за  танк.  Сейчас  наш  БТР  шуганет того стрелка, чтоб не мешал
хорошим людям работать. Да вы не беспокойтесь, скоро  борты подлетят и духов
что  ветром  сдует,  они на  своей вшивой горке против вертолетов,  что муха
против  мухобойки. К  тому  же  их сегодня  немного,  человек  двадцать. Все
пройдет, как по сценарию.
     И действительно, через несколько  минут откинулся  кормовой  люк БТРа и
выглянувший оттуда сержант выкрикнул:
     - Порядок, вертушки вышли на связь, уже на подходе. Смотрите на солнце,
сейчас оттуда "горбатые" зайдут, и дальше спокойно поедем.
     Потом коротко выругался, выскочил и  исчез где-то между машин. Вернулся
так же  неожиданно,  волоча  на спине  раненого,  присел  с  ним за  кабиной
ближнего грузовика. Никто из ребят не успел среагировать, а Леонид уже змеей
метнулся  навстречу, выпустил длинную очередь по склону,  подхватил раненого
за ноги,  и  все трое оказались под  защитой брони.  Запоздало  щелкнули  по
спасительному металлу пули,  никому не причинив вреда. Сергей с  лейтенантом
разрезали окровавленную гимнастерку  п прострелено  навылет плечо. Подскочил
все успевающий Леонид, вколол обезболивающее и крикнул:
     - Один перевязывает, двое к бортам. Сейчас сержант из башенного покажет
трассерами, где пулеметчика засек, а мы поможем до кучи.
     Игорь торопливо достал бинт, быстро и умело наложил повязку,  прикрывая
спиной раненого от  посыпавшихся из автоматов друзей раскаленных  стрелянных
гильз. Рядом сел Сергей, меняя опустевший магазин, спросил:
     - Как он?
     -п Без сознания, но дышит ровно. А ты как, попал?
     -  Черт  его  знает, далековато, да туда  стволов десять врезали,  всех
калибров, такую пыль подняли  - ни черта не видать. Но, вроде, в том  гнезде
никто больше не шевелится и не стреляет. Я тебе честно скажу,  ни хрена я не
врубаюсь,  что  тут происходит. Куда стрелять, за  кем смотреть,  кому  чего
командовать. Не то чтоб паника, а какой-то сумбур в голове и вокруг.
     Игорь только вздохнул и согласно кивнул: он чувствовал то же самое.
     Вертолетная атака  высоты впечатлила бы кого угодно - со стороны солнца
из ущелья неожиданно  вынырнула пара  МИ-24  и,  едва  показавшись,  врезала
НУРСами по  гребню, занятому  душманами. Уцелевшие  духи тут  же весь  огонь
перенесли на них. "Горбатые", или "крокодилы", как их еще называли, заложили
крутой  вираж, уходя  из-под  обстрела и  подставляя  под  пули врагов  свои
бронированные  брюха,  довернулись и  прошли вдоль хребта,  поливая  его  из
пушек, курсовых и турельных пулеметов. Стрелки БТРов и автоматчики охранения
тоже усилили огонь, прижимая  попавших  в  зону  их  видимости духов, спешно
покидавших  свои  укрытия,  становящиеся теперь  могилами.  После  повторной
"утюжки" стрельба прекратилась, но  вертолеты продолжали кружить над склоном
громадными  стрекозами, осматривая  невидимые для находящихся внизу  позиции
врага, изредка слышался рокот их пулеметов. Леонид цыкнул:
     - Всем сидеть, носа на высовывать из-за брони!
     А  сам  спокойно  вышел  на открытое место  и не спеша,  как-то  плавно
двинулся от машины к  машине, словно специально подставляясь под пулю. Игорь
заметил, что в  разных  местах  колонны  так  же  не  спеша  "прогуливаются"
несколько человек и спросил:
     -  Кто-нибудь понимает, что  они делают?! А вдруг кто из духов остался?
Они же мишени!
     Серега ответил:
     - Сдается мне,  они  этого и выпрашивают, чтоб по ним стреляли, а не по
солдатам. Проверяют,  есть ли  наверху кто. Ты посмотри, это же все офицеры!
Хотя, ты  глянь, как Леонид идет, словно кот по льду. Такое чувство,  что он
расплывается в  прицеле, хоть и движется вроде не  торопясь... Когда  только
так выучился, он же минометчик?
     Включился взводный:
     - Здесь, похоже,  все быстро учатся. Или обучился, или в  ящик п других
вариантов нет... А Леня давно уже  не  минометчик. Он теперь разведчик, а по
совместительству  диверсант и еще колонны старшим охранения водит. Смотрите,
все - машет, пошли проверять своих.
     В их группе все были живы-здоровы, только одному, гранатометчику Сашке,
острыми как бритва осколками  камня здорово посекло левую половину  лица, но
он отшучивался:
     - Стреляю-то я с правой, так что левый глаз  мне можно  смело  замотать
или даже выбить, все равно не нужен.
     Почти все бурно обсуждали прошедшую перестрелку,  у каждого через  край
выплескивались эмоции: кто что видел,  кто  в кого попал. Сказалась выучка -
не  бывавшие  до этого в открытом  бою ребята  не  задумываясь сделали  свое
солдатское   дело  -   отбились   от   врага   и   остались   живы.   В   те
радостно-восторженные минуты никого не посещали мысли об убийстве человека и
каждый считал, что его совесть чиста. Вернулся Леонид:
     - Все целы? Молодцы, погранцы! Проверку на вшивость и самостоятельность
прошли легко и просто, другого от вас и не ждал.  Башку не потеряли,  первое
дело в этом дерьме. Поздравляю с крещением. Только вот патронов жжете много,
но это не беда,  со всеми поначалу бывает.  По всей  колонне пятеро раненых,
ничего страшного, вертушки  заберут. Плохо, что все "трехсотые" -  водители,
так  что  давай,  орлы, нужны  два человека, кто  тяжелой техникой управлять
может.
     Первый бой,  первая  кровь, первые  убитые на счету и совести - однажды
все  бывает  в первый раз... Двум неразлучным друзьям пришлось  пройти через
все  это  довольно  быстро: короткий  срок  командировки  и  пули  врага  не
оставляли места  для лишних раздумий  и ошибок, а  предварительная войсковая
подготовка выбила желание поразмыслить  над тем,  что предстоит сделать. Все
основывалось на простейших истинах: убей, или убьют  тебя и прикрой соседа -
он прикроет тебя.
     Месяц службы пролетел быстро - дел хватало. Однажды к  отдыхающим после
сопровождения колонны ребятам подошел Леонид и без вступления предложил:
     - Хотите перейти ко мне в  группу?  Мне позарез два "фарщика" нужны для
ночных  рейдов  и засад,  а вы двое,  говорят, лучшие.  К  тому  же  хороший
гитарист нам не помешает. В деле со стрельбой я  вас видел, проверять лишний
раз не буду,  да и Андрей лучшие  рекомендации дает.  Слыхал, что вы мастера
спорта; если тест по рукопашке сегодня пройдете - возьму.
     Серега поднялся и заявил:
     -Я первый, а Игорь только через два дня сможет,  потому  как я тебя так
отделаю, что раньше у тебя не получится его проверять.
     Старлей посмеялся и все пошли во двор. Положенные  три минуты  поединка
друзья выдержали  с блеском и  действительно серьезно намяли бока Леониду, к
его великой  радости.  Так ребят  приняли в  новую  семью. Старшина  группы,
улыбчивый   прапорщик   Байтимиров,   выдал  им  кроссовки   взамен   сапог,
прокомментировав:
     - В сапогах  -  без  ноги, в ботинках - без ступни, в  кроссовках - без
пальцев. Я имею ввиду мины. Добро пожаловать в элиту!
     Разведчики были освобождены от караулов,  но все  свободное время у них
было занято учебой.  Тактика действий  в составе  самостоятельных  маленьких
групп,  организация  засад, стрельба,  минно-взрывная  подготовка,  изучение
иностранного  оружия, языка  противника,  рукопашный  бой  с оружием и  без,
техника  метания всевозможных предметов, от  ножа до монеты. И рейды, рейды,
рейды... На вертолетах и машинах, но чаще пешком, навьюченные, как верблюды,
оружием,  патронами  и  прочим жизненно важным  грузом.  Прочесы кишлаков  и
"зеленки", бесконечные  засады в  любую  погоду,  часто  по нескольку  суток
сидения на скалах в ожидании каравана или банды, и часто бестолку. Новым для
друзей было многое, в том числе и то, что некоторые в  их новой группе верят
в  Бога,  и  командир этому  совсем  не препятствует. Привыкли  и  к  этому,
руководствуясь   словами  Леонида:  "Человек   такая  скотина  -  ко   всему
привыкает".  Группе  везло, за три месяца они отправили в Союз только  двоих
раненых и никто не погиб. Командир каким-то шестым чувством угадывал засады,
мины и умело обходил  опасные места. Список маленьких  побед все пополнялся.
Уже  никто  не  считал,  сколько  мин  они сняли,  сколько  единиц  оружия и
килограммов наркотиков перехватили, сколько машин и огневых точек противника
уничтожили, на сколько укрепрайонов навели авиацию.
     Шел  предпоследний  месяц командировки, все  считали дни до возвращения
домой, когда  командование  их  гарнизоном принял новый майор. Про него было
известно только,  что в Союзе он  всю службу провел  в четвертом  отделении,
по-граждански  -  в  отделе  кадров.  "Новая  метла по-новому метет",  новый
начальник рьяно принялся за дело с введения новых порядков и запретов. Через
неделю у  всех сложилось  мнение о  нем как о человеке глупом,  крикливом  и
ничего  из  себя  в  профессиональном  плане не представляющем. Поэтому  его
распоряжения всерьез не воспринимались,  тихо прокатывались. Громкие слова о
долге и интернациональной помощи он любил больше всего, поминал об  этом где
надо и не надо.  Как-то  Леонид вернулся  от него  злой, как черт, швырнул в
угол планшет и дал волю эмоциям: -  Агитацию проводить,  мать твою! Видали?!
Группе  разведчиков проводить работу с местным населением! Нашел агитаторов,
буквоед  хренов.  Худший  дурак -  это  дурак с инициативой.  За льготами  и
карьерой сюда  приехал, крыса  тыловая, сидел бы да  помалкивал. Какой гений
его только назначил людьми командовать?
     Вечно спокойный и справедливый Игорь подошел  и прихватил  командира за
ремень:
     -  Тише ты,  Лень, солдаты  слушают. Не  дело  это,  хоть  он и  дурак,
конечно. Ну  давай сгоняем в  кишлак, заодно дуканщиков проверим,  лишним не
будет. А вернемся - доложим, что провели все как надо. Кто там нас проверять
будет?
     Командир  остыл,  группа  быстро собралась  и предстала  пред ясные очи
начальства. Но уехать по-тихому не получилось. Майор вышел осмотреть людей и
огорошил всех приказом:
     -  Пулемет  и гранатомет  оставить, подствольники снять,  бронежилеты и
"лифчики"  убрать.  Половину  людей  оставить  на  базе,  остальным  сменить
кроссовки на уставную обувь и привести  в порядок форму. Народ должен видеть
не банду  головорезов,  а  сознательных бойцов, прибывших с мирными  целями.
Хорошо бы еще какой-нибудь лозунг на машину прикрепить...
     Шагнул из строя Леонид:
     - На этих условиях не поедем.
     Майор подошел вплотную и прошипел:
     - Если  вы  боитесь,  товарищ старший  лейтенант,  я  отстраняю вас  от
командования. А за открытое неподчинение можете  и  загреметь  под трибунал.
Всем остальным - выполнять приказание.
     Строй не шелохнулся, а стоящий  на правом фланге Сергей тихо, но внятно
сказал:
     - Мы сделаем вид, что  ничего не слышали, а  ты, майор, сделай вид, что
ничего не говорил. Мы тут все одной ниткой связаны, кого дернешь - остальные
потянутся. И  глазами не  вращай,  с нас взятки гладки, война  спишет. Никто
здесь пули на экспертизу не отправляет, понял?
     Леонид скомандовал:
     - По местам! - все быстро попрыгали в машину и укатили.
     Больше  майор  к  разведчикам  сам  не  ходил, обращался  только  через
заместителя. Тот об инциденте знал и предупредил Леонида:
     - Злобу на тебя и ребяток он затаил крепко, но на открытую пакость вряд
ли  решится.  Говорят,  выводят  его  вместе с  нами,  смотри,  чтоб он  вас
напоследок в какую-нибудь  переделку не запихнул, а то что-то он в последнее
время на  боевые  операции  стал  рваться. Не иначе, хочет  орден  побыстрее
ухватить. С такого станется свою награду солдатской кровушкой заработать.
     Старлей тогда отмахнулся:
     - Бог не выдаст - свинья не съест. Поди, прорвемся.  Начальство наверху
знает, ч