х.
   - Иди на хрен, - огрызнулся Стрик.
   - Это нехорошо, Стрик. Ведь сержант Ридзик может и разозлиться.
   - А мне насрать. Я уже говорил,  что  рассказал  Галлахеру  все,  что
знаю.
   Ридзик потер руки. Он вытащил из заднего кармана бумажник,  вынул  из
пачки банкнот хрустящую пятидесятидолларовую бумажку,  аккуратно  сложил
ее, лучезарно улыбаясь  Данко,  словно  фокусник,  исполняющий  особенно
сложный трюк. Данко же, в свою очередь, стоял, устремив на американского
полисмена недоумевающий взгляд. Он платит заключенному за информацию! Ни
разу в жизни Иван не слышал о подобном  идиотизме.  Данко  знал  гораздо
более быстрые, более  эффективные  и  при  этом  гораздо  более  дешевые
способы заставить людей говорить.
   Ридзик воткнул сложенную денежку в  карман  пиджака  Стрика.  Сутенер
улыбнулся.
   За услуги следует  честно  платить.  Капитализм  в  действии,  верно,
Стрик?
   - В этом величие нашей страны.
   - Ну, а теперь предоставь нам оплаченные услуги.  Стрик  самодовольно
ухмыльнулся:
   - У Бритоголовых дела пошли на убыль. Я рассказывал Галлахеру. Больше
не о чем говорить, - и, скрестив руки на груди, он  снова  откинулся  на
стуле, словно объявляя: твой ход, легавый.
   - Он врет, - сказал Данко. Ридзик, казалось, смирился с этим.
   - Ну, понимаете ли, в этой стране у него есть Богом данное право  так
поступать, - Ридзик вздохнул. - Что ж, как нажито, так и прожито.
   - Кстати, офицер, когда меня отпустят?
   - Вы знаете, мистер Стрик, поскольку нам, кажется, не за что вас  тут
держать...
   - Это верно.
   -  Тогда...  -  Ридзик  прервал  свою  фразу,   нахмурился   и   стал
принюхиваться, словно охотничья собака. - Эй, Данко,  вы  не  замечаете,
чем тут пахнет?
   - Бандитом, - ответил Данко, - подонком.
   - Нет, - сказал Ридзик. - Кое чем еще. Более знакомым.
   - Ридзик, что за дерьмо?
   - Ага! - сказал Ридзик, чье лицо осветила догадка. -  Знаю,  что  это
такое. Попахивает героином. Да, смачным и крепким.
   Стрик вскочил на ноги:
   - Да что за дерьмо такое?
   Ридзик сунул руку в нагрудный карман Стрика и выудил оттуда небольшой
пакетик с желтоватым порошком.
   - Господи Боже мой, Стрик, - молвил он тоном обеспокоенного родителя,
- и вы принесли  это  сюда?  Вы  принесли  эту  гадость  на  полицейский
участок?
   Стрик разразился воплями:
   - Минуточку, сука!  Ты  сам  сунул  мне  это  говно!  Ридзик  покачал
головой:
   - Это серьезно, старик. Очень серьезно. Мы тебя отпустили под честное
слово - и все такое прочее. А ты так плохо поступаешь, Стрик,  -  Ридзик
прищелкнул языком. - От трех до пяти лет. И  понимаете  ли,  Данко,  они
ведь сами прибьют его, когда он  туда  попадет:  он  же  стукач.  А  они
терпеть не могут среди себя осведомителей. И стараются, чтобы жизнь -  и
смерть - оказалась для тех как можно  менее  приятной.  Разве  неправда,
Стрик? Стрик прыгнул вперед:
   - : Это все ваши легавские махинации. Дерьмо, чувак, поганое  коровье
дерьмо! - он ткнул в сторону Ридзика своим указательным пальцем,  словно
кинжалом. - Ты уволен! Можешь идти и забирать свои вещички, потому что в
полиции ты больше не служишь, засранец. Да ты знаешь, какого  я  нанимаю
адвоката? У меня такой юрист...
   - Вернемся к Бритоголовым, Стрик, - настаивал Ридзик. -  Кто,  где  и
когда?
   -  Да  у  меня  такой  адвокат,  который  сможет  святых  представить
фашистами, старик. Он живет за счет выявления  должностных  преступлений
всяких вонючих мусоров. А уж твою-то паршивую задницу он с удовольствием
бесплатно засудит. Ни хрена я тебе не скажу. Слышишь? Ни хрена!
   Данко  покачал  головой.  Методы  Ридзика  они  испробовали.   Теперь
попробуют советские. Он  вскочил  со  стула,  ухватил  Стрика  за  руку,
крутанул того, словно исполняя  замысловатое  танцевальное  па,  заломил
руку сутенера назад и шмякнул его лицом о бетонную стену.
   - Шантаж и полицейская жестокость, - бормотал Стрик, прижатый  губами
к каменной панели.
   "Жестокость? - изумился Данко. - Какая же это жестокость? Вот  сейчас
будет жестокость".
   Рука Данко сомкнулась на одном из усеянных перстнями пальцев  Стрика.
Данко нажал и палец хрустнул.
   - Сукин сын! - закричал сутенер. Треснул другой  палец.  Так  хрустит
омар, когда вы разделываете его за ресторанным столиком.
   - Господи! Ладно! Ладно! - Стрик быстро заговорил:
   - Абдул Элиджа ведет это дело из "Джолье" <Джолье - название тюрьмы в
Чикаго.>.  Через  пару  дней  поступит  товар.  Я  не  знаю  где,  -  он
почувствовал, как  ладонь  Данко  сжимает  третий  палец.  Голос  Стрика
подпрыгнул на октаву от страха и боли:
   - Клянусь яйцами, старик, я не знаю где!
   - Он не знает, - сказал Ридзик.
   Данко отпустил Стрика. Тот прижал изувеченную руку к животу  и  сполз
вдоль стены на пол, ругаясь и постанывая.
   - Абдул?
   - О, вы в него просто влюбитесь, товарищ, - сказал Ридзик.
   - Пойдем.
   - Эй, Стрик, - произнес Ридзик, склоняясь над ним и  забирая  обратно
свои деньги, - как уже сказал этот человек, мы  пошли.  И  знаешь,  мне,
правда, очень жаль, что ты, так неудачно прищемил дверью  пальцы,  -  он
слегка похлопал Стрика по плечу. - Нужно быть поаккуратней, старик.

Глава 6

   Во время долгой поездки в тюрьму Ридзик осветил перед Данко  личность
Брата Абдула Элиджи. Он  лишь  излагал  сухие  факты,  так,  словно  это
обычный составляющий элемент из жизни полиции, но для Данко рассказ  его
звучал, будто самая странная сказка изо  всех,  которые  он  когда  либо
слышал.
   - Элиджа - это матерый бандюга, глава одной из крупнейших  преступных
организаций.
   - Но ведь теперь он  в  тюрьме,  значит,  он  никто.  Ридзик  покачал
головой:
   - Не совсем, не совсем.
   - Но ведь он же в тюрьме?
   Ридзик оторвал глаза от дороги и взглянул на Данко:
   - Да, он там. Мы ведь тут тоже иногда кого-то арестовываем, знаете?
   - Рад слышать. А то уж я было подумал,  что  в  вашей  стране  законы
вообще ничего не значат, а всем заправляют гангстеры. Расскажите мне про
Миранду.
   Ридзик нажал клаксон, подгоняя задержавшийся  перед  ним  автомобиль,
чтобы успеть проехать на зеленый свет. Побыстрее.
   - Миранда? - он на секунду  оторвал  руки  от  руля.  -  Ну  что  мне
сказать? В основе своей это хороший закон.  Он  предназначен  для  того,
чтобы защитить невинных. Но у каждый палки, как вы  знаете,  два  конца.
Так что он разрешает и всяким подонкам держать язык за зубами,  пока  не
появится подобный им подонок-адвокат и не скажет  первому  подонку,  что
тому следует говорить.
   Для Данко не потребовалось перевода слова "подонок", хотя в Киеве они
его и не учили.
   - В Советском Союзе у вас тоже есть право посоветоваться с адвокатом.
   Сие Ридзика удивило:
   - Вы не шутите?
   - Через два дня после ареста.
   - Через два дня? Вы что, издеваетесь?
   - Я не издеваюсь.
   - Старик, - сказал Ридзик, - у вас,  ребята,  все  там  схвачено.  То
есть, я хочу сказать, что мы вроде как должны стоять на  страже  закона,
но это вовсе не значит, что закон на нашей стороне. Вы понимаете, что  я
имею в виду?
   И в  этом  заключалась  еще  одна  диковинная  сторона  американского
правопорядка.
   - Нет, - ответил Данко.
   Ридзик сунул в рот  сигарету,  но  прежде  чем  чиркнуть  зажигалкой,
бросил взгляд на своего спутника:
   - А ваш костюмчик случайно не взорвется?
   - Думаю, это вам не угрожает.
   "Ну, - подумал Ридзик, - это уже чуть ли не шутка".
   - Просто хотел убедиться, - сказал  он.  Данко  решил,  что  "Джолье"
совсем неплохо выглядит для тюрьмы. Когда они  прошли  мимо  охраны,  он
оглядел камеры, которые показались ему  весьма  просторными  и  чистыми,
причем в каждой стояло лишь по шесть коек.  А  в  некоторых,  что  он  с
удивлением  отметил,  даже  стояли  телевизоры,  к  тому   же   цветные.
Заключенные слонялись без дела, болтая, слушая музыку либо просто листая
журналы.  Что  служило  лишним  доказательством  того,  насколько  мягко
относятся американцы к преступникам.
   В тюрьме не должно быть так шикарно - не удивительно, что преступники
ее не боятся.
   - А этот  самый  Абдул  продает  наркотики  из  тюрьмы?  Как  же  это
возможно?
   - Очень просто. Этих ребят мы посадили, но  другие-то  остались.  Они
поддерживают связь.
   - Но охрана...
   - У них есть замки, но не кляпы. К тому же есть такие места в тюрьме,
которые находятся вне сферы надзора, - он показал пальцем. -  Не  хотите
ли туда спуститься?
   - Да.
   Ридзик кивнул:
   - В этом месте банды заправляют всем. Арийское Братство, Мексиканская
мафия, Бритоголовые, Эль Рукны, Мусульмане - они правят  окружением  так
же, как правительства - многие правительства - правят  своими  странами:
путем террора. А поскольку большинство из заключенных - рецидивисты,  то
и у вожака каждой банды есть множество связей со свободой.
   Охранник  отпер  ворота.  К  своему  удивлению,  Данко   оказался   в
спортзале, к тому же хорошо оборудованном. Гораздо лучше, чем  советские
военные. Тут был и помост для штангистов, и  баскетбольная  площадка,  и
спортивные снаряды, на которых энергично упражнялись  заключенные.  И  в
помещении  еще  оставалось  достаточно  места  для   желающих   попинать
футбольный мячик и помахать бейсбольной битой.
   - Это уже поле Бритоголовых, - сказал охранник. - Тут я вынужден  вас
покинуть.
   Ворота захлопнулись у них за спиной.
   - Послушайте, - сказал Ридзик, - если вы услышите крики...
   - Не волнуйтесь, - ответил страж, - вызовем полицию.
   - Вы меня крайне ободрили.
   Данко продолжал осматривать комнату.  На  помосте  стоял  невероятных
размеров черный бритый штангист. Он выжимал груз весом эдак  килограммов
на 160. Штанга лежала у него  на  груди.  Человек  глубоко  вздохнул  и,
собрав все свои силы, крича от напряжения, вытолкнул штангу над головой.
Собравшаяся вокруг небольшая группа Бритоголовых засвистела и захлопала.
   - Порядок, мужик, - сказал один.
   -  Этот  человек  тренируется!  -  удивился  Данко,  произнося  слово
"тренируется" так, словно это было самым  странным  делом  изо  всех,  о
которых он когда-либо слышал.
   - Чудесно, верно? Мы тут не морим их голодом, как  в  Сибири.  Хорошо
кормим, даем поразмяться, поднакачать силы.  Сюда  они  приходят  просто
паршивыми засранцами. А выходят здоровыми, крепкими, сильными  паршивыми
засранцами.
   Постепенно активность в  зале  стала  замирать,  по  мере  того,  как
присутствие посторонних - белых, и к тому же фараонов  -  обнаруживалось
присутствующими. Ридзик почувствовал неприятное посасывание в желудке.
   - Привет, ребята. Играйте дальше, не обращайте внимания.
   - Какого хрена тебе нужно, старик? - закричал один из зеков.
   В дальнем углу комнаты сидел маленький сухощавый человечек. Лицо  его
украшала пышная шевелюра и короткая ухоженная бородка. Глаза  скрывались
за зеркальными очками. Он даже не  глянул  в  сторону  полицейских,  но,
казалось, просто  почувствовал  их  присутствие.  И  усмехнулся,  словно
какой-то своей мысли. Ридзику он  напомнил  музыканта,  играющего  очень
холодный джаз.
   - Это он, Абдул Элиджа. Как видите, носит волосы. Он заставляет своих
последователей сбривать волосы в знак доказательства их  приверженности,
но себе, я думаю, он  ничего  доказывать  не  собирается.  Хозяева  ведь
всегда живут по иным правилам, верно, Иван?  Так  же,  как  и  у  вас  в
России.
   - Нам нужно с ним поговорить.
   - Не сейчас. Эй! - крикнул Ридзик, указывая  на  стоящего  неподалеку
Бритоголового. - Подите-ка сюда.  Молодой,  крепкого  сложения  негр  не
спеша подошел:
   - Чего?
   - Это капитан  Данко.  Он  проделал  долгий  путь  из  России,  чтобы
побеседовать с вашим вожатым.
   - А ты еще что за хрен?
   Ридзик почувствовал, что начинает выходить из себя.
   - Что я за хрен? А ты что за хрен? Позови своего хозяина.
   - Брат Абдул Элиджа не имеет желания говорить с этим человеком.
   -  Пусть  он  сам  об  этом  скажет,  дерьмоголовый.  Давай,  потряси
задницей.
   Бритоголовый потопал к Абдулу неторопливо, вразвалочку,  так,  словно
Ридзика с Данко не существовало в помине.
   - Эти люди не проявляют уважения к нашему офицерскому званию.
   - Господи, с чего вы это взяли?
   Данко сделал несколько шагов вперед, остановился, а затем  подошел  к
помосту. Он наклонился и ухватился за штангу, которая потребовала  таких
усилий от бритого штангиста. Данко слегка подергал ее,  словно  проверяя
вес.
   - Эгей, - сказал Ридзик. - Не сходите с ума. Эта штука  весит  фунтов
триста.
   - Сто пятьдесят девять.
   - Черта с два.
   - Килограмма - 2,2 фунта в килограмме. Ридзик быстро пересчитал:
   - Значит, она весит 350 фунтов. И вы собираетесь заработать...
   Данко легко положил вес на грудь  и  затем,  словно  играючи,  быстро
поднял штангу над головой.
   - ., грыжу? - закончил Ридзик.
   Данко распрямил спину. Он держал вес высоко  и  крепко,  без  видимых
усилий. Затем медленно повернулся, словно на соревновании, сделав полный
круг, позволяя Бритоголовым как следует наглядеться.  Негромкий  шепоток
прошуршал по залу. Данко  двинулся  через  помещение  в  сторону  Абдула
Элиджи с таким видом, словно штанга причиняла ему не  больше  неудобств,
нежели среднего веса чемодан. Он  безразличным  взглядом  окинул  лидера
Бритоголовых, посмотрел на свое  отражение  в  зеркальных  очках  Абдула
Элиджи, а затем отпустил штангу,  которая,  грохоча,  рухнула  тому  под
ноги. Бритоголовые бросились в стороны, но  Абдул  и  бровью  не  повел.
Отзвук упавшего металла отразился от стен помещения эхом далекого грома.
   - Данко. Московское управление народной милиции.
   - Поговорите с моим секретарем. Возможно, я смогу вас  принять,  -  и
Абдул пошел прочь.
   - Секретарем?
   - Ага, - сказал один  из  Бритоголовых  с  мерзкой  ухмылочкой,  -  о
встрече нужно договариваться через него.
   "Им" оказался здоровенный негр, облаченный в грязную  тюремную  робу.
Он медленно, с мрачным видом двигался навстречу Данко. Ридзику пришло  в
голову сравнение с локомотивом в спецовке.
   Данко кивнул. Ради привилегии общения с заключенным  Абдулом  Элиджой
ему придется драться с этим человеком.  Много  странных  вещей,  однако,
пришлось ему сегодня повидать и узнать. Он двинулся обратно  к  Ридзику,
снимая по дороге пиджак.
   - Костюм новый, - объяснил он. - Подержите, пожалуйста.
   - Да вы что, Данко, и правда хотите с ним побороться?
   Данко развел руками:
   - Баловство все это,  но  если  они  настаивают...  -  он  расстегнул
пуговицы на манжетах рубашки и закатал рукава. - Все равно победа  будет
за мной.
   Ридзик посмотрел на Данко, затем перевел взгляд на секретаря Абдула:
   - Черт возьми. -Этот парень здоровый. А вдруг не выйдет?
   - Тогда охрана его подстрелит.
   - Что ж, верно.
   Джамал  стоял  в  кругу  аплодирующих,  одобрительно   посвистывающих
Бритоголовых. Он напрягал мышцы, махал в воздухе руками и дрыгал ногами,
давая Данко понять, что знает толк в боевых искусствах.
   Ридзик  следил  за  ним  без  особой  радости.  Даже  на   расстоянии
чувствовалась необычайная сила этого человека. Быть  может,  Данко  тоже
силен и крепок, но этот малый будет для него крутоват. Ридзик сразу  это
понял, едва Данко двинулся навстречу своему противнику, подняв кулаки  и
приняв позу, напоминающую стойку Джима Корбетта. Слишком  он  уж  далеко
выставил кулаки, слишком прямо держался, словно даже  приглашая  нанести
ему сокрушающий удар. Ридзик с трудом взирал на это.
   Бритоголовые возрадовались. Джамал пошел  навстречу  Данко,  который,
застыв  на  месте  в  своей  неуклюжей  позе,  поджидал  его.   Движения
Бритоголового были легки и изящны, мускулы пульсировали силой.
   - Эй, джентльмен Джим, это вы так собираетесь драться?  -  язвительно
бросил он.
   Данко, состроив удивленную мину, опустил кулаки:
   - Может тогда лучше поборемся по-русски?
   - Как это?
   Данко продемонстрировал. Секретарь  даже  не  заметил  самого  удара,
зато, несомненно, почувствовал его результаты. Нога Данко вонзилась  ему
в промежность, сокрушая  произрастающие  там  органы.  Джамал  заорал  и
согнулся пополам от боли. Данко сделал шаг вперед и  нанес  ему  кулаком
один-единственный, но точно  рассчитанный  удар,  несущий  в  себе  силу
тяжелого грузовика. Джамал рухнул как подкошенный.
   В наступившей тишине Данко вернулся к  Ридзику.  Он  снова  застегнул
рукава и надел пиджак.
   - Теперь поговорю с Абдулом.
   - Очень рад, что свел вас вместе.
   Трое Бритоголовых потащили секретаря  через  зал  обратно  в  клетку.
Данко прошел мимо них, бросив  на  потерявшего  сознание  Джамала  такой
взгляд, какой обычно кидает прохожий на дорожное происшествие.
   Во время драки Абдул  Элиджа  не  проявил  ни  малейшей  реакции.  Не
отреагировал он и на приближение Данко, который остановился,  возвышаясь
над ним.
   - Почему вы держите этого человека в клетке? - спросил  Данко,  когда
металлическая решетка с лязгом опустилась за спиной у Джамала.
   - Моего секретаря? - мягко спросил  Абдул  Элиджа.  -  А  он  слишком
импульсивен. Я учу его самоконтролю.
   - В советских школах изучают историю американских негров и их  борьбы
за свободу.  Вы  совершили  политическое  преступление?  -  Данко  решил
изобразить из себя "добренького мента".
   - Я ограбил банк. Так что же вам угодно, господин Москва? Перейдем  к
делу.
   - У меня ключ Виктора.
   Абдул Элиджа не проявил никаких эмоций.
   - Если это так, то тогда в ваших руках его деньги. Теперь  вам  нужна
лишь половина стодолларовой бумажки - и мы с вами можем на пару заняться
совместным делом.
   - Я верну вам ключ. А вы возвращаете мне  Виктора,  -  Данко  вытащил
ключ из кармана, стараясь, чтобы  Ридзик  не  заметил  этого.  Абдул  на
минуту задумался.
   - Это неэтично, - сказал он наконец.
   - Вы продаете кокаин.
   Абдул медленно покачал головой:
   - Вы просите меня нарушить мою этику, мои принципы.  Наркотик  -  это
политическое  оружие,  понимаете  ли,  а  деньги  -  лишь   средство   в
политической борьбе.
   - И что же вы собираетесь сделать?
   - Я собираюсь разрушить вашу страну,  мой  белый  друг.  Обе  великие
державы, Америка и Советский Союз, захлебнутся в  наркотиках.  Наркотики
убьют вас обоих.
   Данко с великим трудом удерживал себя от  того,  чтобы  не  придушить
этого человечка.
   - Мы не американская полиция, - сказал он спокойно, хотя  тон  его  и
наполнился угрозой. - Если вы будете отправлять наркотики в мою  страну,
то однажды утром, проснувшись, обнаружите собственные яйца в  стаканчике
возле кровати.
   - Я человек святой. Мне яйца ни к чему.
   - Тогда займемся вашими глазками.
   Абдул улыбнулся и поднял  очки.  Зрачки  его  смотрели  безжизненными
взглядом. А вокруг них виднелись шрамы  -  результат  неверно  собранной
самодельной бомбы, которая взорвалась тогда, когда этого от нее вовсе не
ожидали. Абдул снова опустил очки:
   - Меня не запугать, мой белый мальчик.
   - Тогда мы вас убьем.
   Улыбка не покидала лица Абдула:
   - Мне тридцать восемь лет - и двадцать  шесть  из  них  я  провел  за
решеткой. Убийство не причинит мне страданий. Оно освободит меня.
   - У вас нет права разрушать мою страну. Абдул  Элиджа  снова  покачал
головой.
   - Вы, видимо, просто не понимаете,  старик.  Эта  страна,  США,  была
построена за счет эксплуатации черного  человека.  Я  ничего  не  слыхал
насчет наших братьев в вашей стране, мой белый мальчик...
   "В России тоже есть черные, - подумал  Данко.  -  Студенты  из  стран
третьего мира". Дважды ему приходилось расследовать  совершенные  против
них  преступления:  молодые  люди  были  избиты  русскими  за  то,   что
встречались с белыми девушками.
   - ., но вы эксплуатируете свой собственный народ, - продолжал  Абдул.
-  Вы  превращаете  его  в  рабов.  Так  что  думаю,  что  в  этом  зале
единственный  марксист  -  это  я,  товарищ,  -  сказал  он,  иронически