уже довел!
   Данко полностью сосредоточился на управлении, но справиться с тяжелым
автобусом оказалось  нелегко.  Когда  они  сворачивали  за  угол,  резко
крутанувшись влево, колеса,  выскочив  на  тротуар  и  зацепив  газетный
автомат, послали тяжелый металлический ящик  в  воздух,  будто  тот  был
сделан из фанеры.
   - Господи, Данко! Бога ради!
   Автобусы выехали на запруженную Мичиган-авеню и понеслись  по  улице,
словно спортивные феррари, а не четырехтонные монстры. Улица заполнилась
нестройным гулом гневных  сигналов,  когда  автобусы  стали  продираться
сквозь их ряды. Увидев их, пешеходы прятались за угол. К счастью,  Данко
удалось пробиться, не причинив  ни  малейшего  ущерба.  Виктору  повезло
меньше: его автобус оторвал открытую  дверь  семейного  фургона,  словно
мушиное крылышко.
   Виктор посмотрел в зеркало над головой. Автобус Данко становился  все
больше и больше - он нагонял. Вести машину  и  стрелять  одновременно  -
бессмысленное дело; надо оторваться. Без  колебаний  он  резко  крутанул
руль налево - и автобус со скрежетом свернул на Ист-Уэккер-драйв.  Данко
среагировал так быстро, что Ридзик понял - сам  он  так  никогда  бы  не
смог. Как видно, столь агрессивному вождению тоже учили в Киеве,  потому
что Данко резко дернул ручной тормоз и бросил  автобус  влево  сразу  на
девяносто градусов - и когда Ридзик поднялся с  пола,  то  с  изумлением
обнаружил, что они уже  катят  по  Уэккер-драйв,  словно  приклеенные  к
хвосту первого автобуса.
   Но тут возникла еще одна проблема. - они оказались на противоположной
стороне улицы и мчались вперед против движения.  По  лицу  Данко  Ридзик
понял, что тонкости чикагского движения  сейчас  мало  волнуют  его.  Но
перспектива столкнуться с кем-нибудь лоб в лоб мало прельщала Ридзика.
   - Данко! - закричал он. - Черт возьми, мы же едем не по той  стороне!
- к тому же он заметил, что автобус катит со  скоростью  семьдесят  пять
миль в час. - Данко!
   С обеих сторон машины расступались перед ними, когда водители уясняли
вдруг, что автобус маршрута "Американ Либерти" гонит  по  трассе  против
движения. Визжали тормоза, гудели клаксоны - но все это проносилось мимо
Ридзика, как в тумане.
   - Данко! - он схватил русского за плечи и стал  его  трясти.  -  Ради
Бога!
   - Что? - спросил Данко.
   - Мы не на той стороне дороги!
   - Они нас объедут.
   Если попробовать перескочить на другую  сторону,  то  можно  потерять
драгоценные секунды.
   - Ну,  а  если  не  объедут,  сумасшедший...  Словно  сдаваясь  перед
капризной настойчивостью ребенка, Данко  вдруг  повернул  руль,  автобус
подскочил на разделительном  газончике,  круша  разукрашенный  фонтанчик
посередине, и выбрался на верную сторону. Он бросил на  Ридзика  взгляд,
словно говоря:  "Ну  что,  доволен"?,  -  и  помчался  дальше,  увеличив
скорость до восьмидесяти пяти миль в час. Оглянувшись, Ридзик  посмотрел
на воду, поливающую улицу из разрушенного фонтана. Живописная деталь для
будущего отчета. Если он до него доживет.
   Виктор не знал, куда он направляется.  Казалось,  вокруг  гудит  весь
город. Полиция, наверняка уже получила сообщения о двух сошедших  с  ума
автобусах. Если не достанет его Данко, то уж чикагская полиция  достанет
точно. Но сейчас это не играет роли. Если уж он не  сможет  убежать,  то
хоть прихватит с собой этого ублюдка  Данко.  Виктор  пронесся  вниз  по
скату и свернул направо на Лауэр-Уэккер-драйв. Но не проехал  он  и  ста
метров, как автобус Данко снова замаячил в  зеркале.  Виктор  выругался.
Все еще не слазит. Он надавил на  акселератор  и  снова  вильнул  сквозь
поток машин.
   - Это нужно прекращать, - сказал Ридзик.  Он  выхватил  револьвер  из
кобуры и опустился на колено у переднего окна. Целясь  из  револьвера  в
одной руке и стараясь держаться другой, он скоро понял, что  не  слишком
разумно стрелять в парня, сидящего  за  рулем  автобуса,  несущегося  со
скоростью под девяносто миль в час по переполненной улице.  Таким  вещам
не учат на занятиях в полиции.
   - Успешной стрельбы, - произнес Данко. Ридзик не мог  понять,  то  ли
Данко желает ему удачи, что-нибудь  типа  "удачной  охоты",  или  просто
иронизирует. Но решил, что скорее последнее.
   - Держитесь поровнее. Я постараюсь подстрелить этот автобус.
   Виктор  снова  свернул.  Он  прокатился  по   спуску,   ведущему   на
Рэндольф-стрит. Он не заметил знака возле спуска, как не  заметил  этого
знака и Данко - впрочем, это ничего бы не изменило. А вот Ридзик увидел:
"ОБРАТНАЯ СТОРОНА. ПРОЕЗДА НЕТ".
   Теперь уже оба автобуса катились по обратной стороне дороги.  Автобус
Виктора, словно ледокол, прорубал дорогу в движении, которое не успевало
смыкаться, когда секундою позже следом пролетал автобус Данко.
   Но плотный поток встречного движения,  накативший  у  перекрестка  на
Дирборне, Виктор прорубить уже не мог. Оставался только  один  путь.  Он
направил свой автобус вдоль  тротуара.  Прохожие  бросились  врассыпную,
словно кегли. Одинокий постовой сунул в рот свисток и дунул, словно  его
попискивание могло остановить Виктора.
   Нет, вместо этого полисмену показалось, что  он  лишь  насвистал  еще
один автобус. Данко с ревом пронесся мимо по  тротуару.  Постовой  хотел
было снова засвистать, но понял, что будет выглядеть идиотом.
   Тем временем на пути Виктора выросло очередное препятствие: блестящая
красная  извивающаяся  стальная  масса  скульптуры  Александра  Колдера,
стоящая на широкой площади возле Дирборна. Она стоила целое состояние  и
весила около тонны. Виктор заметил ее почти  в  ту  же  секунду,  что  и
Ридзик.
   Ридзик не питал особой любви к современной монументальной скульптуре,
но был уверен, что почитающие искусство чикагцы не придут в  восторг  от
того,  что  пара  чокнутых  русских  уничтожит  их  всемирно  знаменитое
скульптурное творение. Он молча молился, прося пощады Колдеру.
   Виктору каким-то образом удалось проскользнуть мимо скульптуры, и  он
проломил стоящий рядом  огромный  стеклянный  стенд.  Данко  теперь  уже
следовал за ним по пятам, повторяя каждое его движение.
   Автобусы пронеслись по лабиринту боковых  улиц  -  Ридзик  благодарил
Бога,  что  они  наконец-то  выбрались  из  автомобильного   потока,   -
распихивая и отбрасывая в стороны стоящие вокруг машины.  Ридзик  глянул
через плечо и увидел длинный ряд  искореженного  металлолома.  Казалось,
что некий злобствующий великан прошелся по тихим улочкам, корежа  подряд
все попадающиеся на пути автомобили исключительно по причине  накатившей
на него злобы.
   Они выехали  на  Уэллс-стрит.  Автобус  Данко  сшиб  ряд  парковочных
счетчиков, словно это было ромашки. Двигатели обоих  автобусов  выли  от
перегрузки, но не сдавались. Виктор  резко  свернул  налево,  проломился
сквозь  ограду  товарного  склада  и  загромыхал  по   темному   пустому
пространству грузового парка железной дороги.  Фары  освещали  помещение
метров на сто впереди. А там тускло светилась сеть рельсов,  упирающихся
в кирпичную стену. Единственный выход отсюда лежал у него за  спиной.  И
он был перекрыт Данко.

Глава 13

   Автобусы смотрели друг  на  друга,  словно  бык  с  матадором.  Данко
остановил машину. Позади  прокатился  грузовой  поезд.  Данко  нажал  на
кнопку и дверь открылась.
   - Выходите.
   - Не валяйте дурака. Данко резким рывком включил первую передачу.
   - Это личное дело.
   - А как же Галлахер?
   - И за него тоже.
   - За него вы не можете, - возмущенно  ответил  Ридзик.  -  Вы  сраный
русский, - он надавил на кнопку управления дверьми. - Поехали.
   Данко снял ногу с тормоза и запустил  двигатель.  Колеса  крутанулись
вхолостую, потом нашли точку опоры. Гигантская машина рванулась  вперед,
изрыгнув из выхлопной трубы клубы черного дыма.
   Как только двинулся Данко, Виктор тоже пустил свою машину. Лучи света
от фар автобусов встретились и  скрестились,  словно  шпаги.  Но  машины
неслись навстречу друг другу, как метеоры. Как на турнире, только вместо
лошадей - машины: Данко  -  белый  рыцарь,  Виктор  -  черный.  Автобусы
питаются бензином, но ненависть питала гордость,  решимость  каждого  из
водителей уничтожить другого.
   Данко склонился над рулем, крепко упираясь ногами  в  пол.  И  Виктор
тоже забыл про наркотики, деньги, своего брата. Бритоголовых - про  все,
кроме начавшейся дуэли. В голове у него было  легко,  почти  радостно  -
наступил последний раунд.  Виктор  подскакивал  на  сиденье,  выкрикивая
что-то по-русски и задыхаясь от смеха.
   Однако Ридзику вовсе не нравилось происходящее.
   - На такой скорости мы  не  успеем  сообщить  ему  о  его  правах,  -
прокричал он в ухо Данко.
   - У Виктора нет никаких прав, - процедил Данко сквозь сжатые зубы.
   Автобусы сближались.  Ридзик  уже  видел  дьявольское  лицо  Виктора,
освещенное огоньками приборного щитка.
   - Знаете, как мы это называем? - прокричал Арт.  -  Мы  это  называем
петушиным боем. Но, надеюсь, вы не станете играть в него автобусами?
   - Это не игра! - заорал Данко. Ридзику казалось, что Виктор  уже  так
близко, что он почти чувствует его запах.
   - Нет, черт бы тебя побрал!
   Автобусы летели навстречу друг другу, словно  две  пули,  пущенные  в
одну и ту же мишень с разных сторон. Данко и Виктор,  охотник  и  зверь,
вложили в эти несколько секунд всю свою жизнь и ненависть.  И  оба  были
полностью захвачены этим моментом.
   Но не Ридзик. Он стоял за спиной у Данко, глядя, как с  каждой  долей
секунды все ближе и ближе сходятся визжащие тела гигантских машин.
   -  Так,  -  произнес  он  тоном  спортивного  тренера,  -   готовимся
свернуть.., готовимся...
   Но Данко не слышал его. Он вообще даже забыл о присутствии Ридзика. А
Арт Ридзик, рожденный и вскормленный в Чикаго, вдруг сообразил, что  эта
пара сумасшедших идиотов собирается уничтожить друг друга -  при  помощи
американских автобусов, в американском товарном складе,  причем  жертвой
сего несчастного  случая  должен  стать  американский  же  полисмен.  Он
оказался теперь лишь  эпизодическим  актером  в  этой  безумной  русской
фантазии.
   - Суки вы сумасшедшие! - заорал он, готовый в этот  момент  убить  их
обоих. Вовсе не так собирался он  помирать.  И  жажда  жизни,  столь  же
сильная, как их стремление к смерти, охватила все его тело. Он  вцепился
в руки Данко, сжатые на руле. Все свое стремление к жизни  вложил  он  в
свои усилия, дюйм за дюймом  сдвигая  смертельную  хватку  Данко.  И  за
несколько секунд до столкновения он успел повернуть руль на столько, что
автобус Виктора пронесся мимо в волоске от них. Но их автобус  продолжал
жить собственной жизнью. Словно не выдержав нанесенного ему оскорбления,
он проявил свой нрав, кувырнулся на сторону, словно умирая. Но  скорость
была слишком велика. И огромная машина перекувырнулась еще раз, и еще  -
а внутри, словно крысы в банке, кувыркались Ридзик и Данко.
   Виктор  взревел  от  восторга,  наблюдая   это   в   зеркало.   Когда
исцарапанный и помятый автобус Данко наконец остановился, первые  язычки
пламени, вырвавшись из разбитого бензобака, поползли по его  израненному
телу. И тут, проламывая стекло, появился кулак - это Данко разбил  окно.
Разбив окно, он выкарабкался из автобуса, волоча за собой Ридзика.
   Данко сбросил чикагского полисмена на землю. Голова и руки Данко были
испещрены ранами и царапинами, но  под  шрамами  лицо  его  побелело  от
гнева.
   - Дурак! - прокричал он Ридзику по-русски. - Дурак!
   - Какого хрена значит "дурак", ты, псих? - спросил Ридзик,  испытывая
наслаждение от того, что все еще жив.
   - Идиот!
   А  Ридзику-то  казалось,  что  именно  его   быстрое   и   энергичное
вмешательство спасло их обоих от верной смерти. И он  вовсе  не  считал,
что за это его следует награждать "дураком".
   - Ты бы убил нас, кретин!
   Ничего не понимают эти американцы!
   - Зато и Виктора бы тоже! Дурак!
   Да только Виктор не смотрел, куда  он  едет.  И  когда  он  пересекал
железнодорожные пути, огромный тепловоз, выполняющий  свое  дежурство  в
эту ночь, вывернув  из-за  поворота,  с  грохотом  врезался  в  автобус.
Тепловоз катился небыстро -  миль  двадцать  пять  в  час,  -  но  весил
семьдесят пять тонн; он был больше, сильнее и страшнее, чем  та  машина,
что несла Виктора навстречу свободе. Поезд протащился еще  сотню  метров
по пути, прежде чем остановился. Автобус  был  смят,  словно  консервная
банка.
   Наступила тишина. Данко и Ридзик стояли, уставившись на обломки.
   - Вот и все, - сказал Ридзик.
   Данко проковылял  несколько  шагов  навстречу  автобусу.  Его  машина
горела позади, освещая склад красным светом.
   Иван Данко вытащил пистолет и двинулся к искореженному автобусу.
   - Данко, - крикнул Арт. - Он же не мог... Но Виктор смог.  Спотыкаясь
на  рельсах,  в  разодранной  одежде,  с   переломанной   левой   рукой,
безжизненно повисшей в рукаве, русский приближался к ним.  В  правой  он
сжимал пистолет - и он шел убивать Ивана Данко, московского  милиционера
- даже если это будет, в буквальном  смысле  слова,  последним,  что  он
успеет сделать в жизни.
   - Я  пойду  один,  -  сказал  Данко.  Ридзик  вскарабкался  на  ноги.
Казалось, будто все мышцы его пропустили через мясорубку.
   - Почему вы считаете, что больше подходите для этой работы, чем я?  -
спросил он.
   Данко оглянулся. По  щеке  у  него  струилась  кровь.  Лицо  казалось
красным в отсветах огня. Ридзик уже не сомневался, что Данко убьет  его,
если он попытается вмешаться. А тот даже не удостоил его ответом.
   Ридзик пожал плечами:
   - Сдаюсь. Это чисто русский конфликт. Данко двинулся навстречу своему
врагу, тяжело шагая  по  земле.  Менее  уверенным  шагом,  но  не  менее
решительно, шел навстречу Данко Виктор. Ридзику это напомнило  "В  самый
полдень"
   - только по-московски - долгий путь двух вооруженных людей  навстречу
друг другу.
   Когда их разделяло метров двадцать, Виктор остановился,  не  поднимая
пистолета. С усмешкой следил он, как приближается Данко.
   - Хочешь, чтоб я сдался? Да? Данко шагал вперед.
   - Хочешь предать меня народному суду? Да? Данко шагал вперед.
   - Думаешь, если возьмешь меня, то возьмешь и всю семью - да?
   Их разделяло лишь несколько шагов.
   - Ну а я отвечу: иди на...! - закричал  Виктор  и,  подняв  пистолет,
выстрелил. Но прежде успел выстрелить Данко.  И  первая  пуля  вонзилась
Виктору в грудь. Иван держал свой изрыгающий  огонь  пистолет  крепко  и
ровно, опустошая в Виктора весь магазин. Казалось,  что  лишь  "В  самый
полдень" - знаменитый американский вестерн. сила впивающихся в тело пуль
держала Виктора на ногах. Когда  выстрелы  прекратились,  он  рухнул  на
землю. Тело Виктора  спазматически  вздрогнуло,  когда  мозг  и  нервная
система стали отключаться, перегруженные внезапным насилием, совершенным
над телом.
   Данко опустил пистолет, вовсе не  чувствуя  ожидаемого  облегчения  -
лишь усталость и слабое отвращение. Он все еще стоял, не двигаясь, когда
Ридзик прошел мимо и склонился над телом.
   Профессиональным взглядом окинул он раны.
   - Вот вы его и достали. Отлично. Прекрасная кучность попаданий.
   Данко вздрогнул, словно отряхиваясь ото сна.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста.
   Данко протянул еще теплый пистолет. Больше он не понадобится.
   - Все же я предпочел бы советскую модель.
   - Но знаете, у вас проблемы с позицией - серьезные проблемы, Данко.
   Он взял пистолет  и  пошел  дальше.  Нужно  найти  телефон  -  Ридзик
чувствовал, что множество народа весьма  интересуется,  куда  ж  это  он
подевался.
   Данко стоял над телом Виктора. Разбитая грудь  Росты  приподнялась  -
легкие пытались вдохнуть немного воздуха в еще теплящуюся  жизнь.  Кровь
стекала у него из уголка рта,  и  все  же  губы  Виктора  искривились  в
последней предсмертной ухмылке.
   - Кранты мне, - простонал он по-русски. Виктор закашлялся от  усилия,
контуры Данко постепенно все сильнее размывались у него перед глазами.
   - Да, - ответил Данко.
   Собрав всю силу, что еще осталась в  теле,  Виктор  сумел  приподнять
правую руку. Из рукава ему на ладонь выскользнул пистолет.
   - Но и тебе тоже...
   Он попытался направить пистолет в ту сторону, где, как ему  казалось,
находился Данко. Сердце  отмеряло  последние  удары.  Данко  смотрел  на
пистолет, неуверенно сжатый в руке умирающего.
   - Труп - он и есть труп, - заметил Иван.
   Виктор не смог даже кивнуть. А прицелиться и нажать  спуск  было  тем
более выше его сил. Он лишь сумел улыбнуться,  словно  вспоминая  что-то
приятное, случившееся  много  лет  назад.  К  тому  времени,  как  Данко
наклонился и вынул у него из руки пистолет, он был уже мертв.

Глава 14

   В больнице графства Кук Данко и Ридзику залечили раны. Надо  сказать,
правда, что Данко потребовалось от врачей больше внимания, за что Ридзик
был благодарен  судьбе.  На  большой  порез  на  лбу  у  Данко  наложили
четырнадцать швов, тогда как Ридзику  хватило  лишь  йода  и  очередного
укола от  столбняка.  Впрочем,  каждому  из  них  следовало  еще  давать
объяснения: Данко  уединился  с  советскими  дипломатами,  Муссорским  и
Степановичем почти на час, а Ридзик отвечал на вопросы Доннелли.  И  сам
тоже собирался задать несколько вопросов.
   - Так что вы добрались, наконец, до Виктора, - говорил Доннелли.
   - Ага - сегодня мы сделали Россию немного счастливей и безопасней.
   - Хорошо, - ответил Доннелли. - Я рад.
   - А где его чертово тело? - спросил Стоббз. Ридзик посмотрел на  него
таким взглядом, словно ответ был очевиден:
   - Я перетащил его за границы нашего  графства.  Пусть  им  занимаются
ребята Цицеро. Это сэкономит нам неделю бумагомарания.
   - Просто прекрасная идея, Арт, -  отметил  Стоббз.  Но  Ридзику  было
плевать на то, что думает Стоббз. Его больше волновал Доннелли.
   - Я всегда считал вас отличным парнем, командир.
   - Рад стараться, - скромно ответил Доннелли.
   - Ну да, чтобы мне потяжелей жилось.  Вы  ведь  специально  подвесили
меня к Данко? Думали, что я в дерьме окажусь?
   Доннелли неуверенно переступил с ноги на ногу:
   - Вы хороший полисмен. Поэтому я и дал вам сложное задание. Я считал,
что вы сможете справиться с ним.
   - Черта-с-два! Если бы у них выгорело это дело, пока вы все сидели на
бейсболе... - Ридзик махнул рукой. - Ох, черт возьми! Эй, Стоббз, а  это
дерьмо неплохо будет смотреться в моей характеристике, верно?
   Как ни неприятно было Стоббзу сознавать это, но, похоже, Ридзик снова
вступит в строй на полных правах. Если б  они  хоть  разбили  скульптуру
Колдера, то можно было бы предъявить к нему какие-то  претензии,  но  на
ней не осталось и царапины.
   -  Да,  -  ответствовал  он  слегка   подавленным   тоном,   -   ваша
характеристика будет в порядке.
   - В порядке?
   - Хорошая. Очень хорошая.
   Ридзик чувствовал себя неплохо, хотя задница и побаливала.
   - А знаете, этот сукин сын - настоящий  полисмен.  Может  работать  в
Чикаго, командир, если ему дать подходящего партнера, чтоб показал ходы.
   Доннелли покачал головой:
   - Данко? Забудьте, Ридзик. Радуйтесь, что продолжаете работать.

***

   Если капитан Данко и был рад тому, что отбывает  домой,  или  грустил
оттого, что покидает Чикаго, или даже  счастлив,  что  наконец-то  мертв
Виктор Роста - то он не показывал этого. Ридзик отвез  его  в  аэропорт,
зарегистрировал  на  рейс  Аэрофлота,  а   потом   отвел   в   один   из
многочисленных баров. Ридзика слегка удивило то, что Данко  одним  махом
опорожнил полбутылки  водки,  словно  это  был  лимонад,  и  лишь  потом
успокоился и стал попивать ее ухе неторопливо. И при этом он не пьянел.
   Телевизор над баром передавал бейсбол - "Уайт Сокс"  -  "Тайгерс",  и
Данко глазел на экран с таким видом, словно игра эта была для него столь
же непостижима, как итальянская опера.
   - Это Бейнс, - сказал Ридзик. - Чертовски здорово бросает.
   Данко потягивал свой напиток.
   - Да