к протянул ему бланк:
   - Заполните это.
   Пока Данко вписывал  свое  имя  непривычным  западным  алфавитом,  на
прилавок выбрался таракан. Клерк быстро  и  крепко  трахнул  бейсбольной
битой, калеча стол, но промахнулся. Таракан благополучно  смылся.  Данко
поднял на клерка ошарашенный взгляд.
   - Все в порядке, - сказал клерк нервно. - В комнатах у нас чисто. Ну,
достаточно чисто.
   - У вас тут жил человек по имени Роста? Виктор Роста?
   - Русский? - спросил клерк.
   - Мне нужна та же комната.
   - Эй, а вы тоже русский? У нас что, какой-нибудь съезд в городе,  что
ли?
   Хотя Данко и отвечал на вопросы  неохотно,  но  не  усмотрел  особого
вреда в разоблачении своей национальности, тем более если  это  позволит
занять ему прежний Викторов номер.
   - Я русский, - он протянул клерку заполненный бланк.
   Когда тот передавал Данко ключ, на столе появился очередной  таракан.
Данко без малейших колебаний размозжил его кулаком.
   - Отлично сработано, - сказал клерк. -  Номер  302.  Данко  не  часто
приходилось жить в гостиницах, но он  сразу  понял,  что  триста  второй
номер - это дыра. В  комнате  стояла  продавленная  кровать,  прожженный
окурками стол и пластмассовое кресло. Как ни странно, в номере  оказался
телевизор, причем очень хороший и даже  -  как  обнаружил  Данко,  когда
включил его, - цветной. Немногие гостиницы в Советском  Союзе  стали  бы
разоряться, чтобы ставить в подобных номерах телевизоры. Глядя на экран,
Данко   был   поражен,   увидев,   что   показывают   какой-то    убогий
порнографический фильм. Мужики и бабы скакали, хихикая и совокупляясь  в
бесчисленном множестве позиций в комнате, которая мало чем отличалась от
той, в которой сидел он.
   Данко не  потребовалось  особых  усилий,  чтобы  оторвать  взгляд  от
экрана. В течение часа он методически разбирал триста  второй  номер  на
части. Он исследовал все, включая содержимое туалетного бачка, в поисках
следов присутствия тут Росты. Но Роста не оставил ничего,  ни  малейшего
намека на то, что он когда-либо жил тут, ни И Данко двигался дальше.  Он
снимал матрасы с кроватей, вспарывал подушки, срывал  картины  со  стен.
Поднял  ковер.  И  снова  не  обнаружил  ничего,  кроме  паутины,  пыли,
насекомых  и  старой  мышеловки.  Данко  уныло   оглядел   разгромленное
помещение. Завтра перед отъездом  придется  оплатить  нанесенный  ущерб.
Впрочем, его немногие драгоценные доллары были бы истрачены не зря, если
бы он что-нибудь нашел. Но вместо  этого  он  растратил  государственные
деньги впустую.
   Но он заплатит. Он не  варвар,  чтобы  портить  номер  в  заграничной
гостинице и не рассчитаться за это. Это уже было бы преступлением.
   Одна вещь в комнате заинтриговала его - на  столе  рядом  с  кроватью
лежал квадратный металлический ящичек, подключенный к проводке в  стене.
Коробочка эта ничем  не  выдавала  смысла  своего  предназначения.  Была
только  прорезь  для  монет  сверху.   Заинтересованный,   Данко   решил
пожертвовать еще малой толикой своей валюты. Он бросил в щель 25 центов.
Внезапно кровать стала содрогаться и трястись.  Данко  покачал  головой.
Сперва  он  подумал,  что  это   приспособление   служит   своего   рода
будильником. Потом взглянул на порнофильм, продолжавший идти на  экране.
Нет, решил он, это скорее уж похоже на стимулятор для  совокуплений  или
мастурбаций.
   Он подошел к окну и выглянул наружу. На другой стороне улицы, как раз
на  уровне   окон   его   комнаты,   расположился   гигантский   плакат,
демонстрирующий даму в неглиже со впечатляющим бюстом.  Ее  двухметровые
глазищи плотоядно смотрели прямо  на  него.  Реклама  залитого  неоновым
светом  магазина,  расположенного  ниже.  Надпись  гласила:  "Книги  для
взрослых. Супер X. Видео X. <Буква "X" означает товары,  фильмы  и  пр.,
предназначены только для взрослых.> Брачные советы".
   Данко посмотрел на трясущуюся кровать, плакат, порношоп  и  фильм  на
экране.
   - Капитализм, - сказал он с отвращением. За окном, грохоча,  пронесся
поезд.

Глава 3

   На следующее утро Данко, облаченный в полную форму офицера  советской
милиции, стоял у входа в "Гарвин". В окружающей обстановке  он  выглядел
так же уместно, как плясунья стриптиза на собрании Дочерей  Американской
Революции  <Дочери  Американской  Революции  -  женская   патриотическая
организация, отличающаяся весьма пуританским мировоззрением.>. При  этом
он оставался столь же  разговорчивым,  как  и  прошлым  вечером,  а  Том
Галлахер все так же галантно пытался выглядеть дружелюбным.
   Данко отклонил предложение Галлахера выпить чашку кофе, настаивая  на
том, чтобы немедленно отправиться  на  участок  и  подписать  документы,
передающие Виктора в его распоряжение. На  участке,  как  всегда,  царил
бедлам.  Старое  здание  было  переполнено  пьянчугами,  наркоманами   и
шлюхами, которых привели за прошедшую ночь и  которые  теперь  толпились
здесь в ожидании суда.  У  стола  дежурного  толкалась  дюжина  человек,
выкрикивая  что-то  сидящему  там  сержанту  на  полудюжине   языков   -
испанском,  китайском,  польском,  -  причем  каждый  из  них   требовал
отреагировать на его заявление немедленно.  Сержант  же  невозмутимо  не
реагировал ни на кого из них.
   Данко неодобрительно посмотрел на весь этот хаос. На  родине  они  бы
такого ни за что не позволили. Участки милиции были священными,  тихими,
вызывающими   страх   заведениями.   Простые   граждане   без    крайней
необходимости туда никогда не заходили.
   Галлахер был рад увидеть на лице Данко хоть  какую-то  реакцию,  даже
если она выражала неприятие или отвращение. Все  лучше,  чем  эта  вечно
каменная физиономия.
   - Будто по  городу  волна  преступлений  прокатилась,  -  сказал  он,
оглядывая окружающий балаган. - Помню, когда я впервые попал сюда, то же
самое подумал.
   Но ничего  подобного.  Просто  нормальная  обстановка  в  понедельник
утром.
   Данко кивнул.  "Побольше  полиции,  -  думал  он.  -  Вот  что  нужно
Америке".
   Галлахер оглядел ряд стоящих в помещении столов.  За  каждым  из  них
сидело по оперативнику, пытающемуся допросить преступника, спорящему  со
свидетелями, звонящему по телефону и печатающему на машинке - причем все
это одновременно. По горло были заняты все - за исключением одного: Арта
Ридзика.  Тот   сидел   за   своим   исцарапанным   столом,   заваленным
всевозможными  бумагами,  и  играл  в  шахматы  на  маленьком  шахматном
компьютере, усердно игнорируя другого полисмена, стоящего перед ним.
   - С возвращением тебя, Арт, - говорил Неллиган.  -  Слушай,  я  хочу,
чтоб ты знал, что в моем поступке ничего личного не было. Мне полагалось
написать отчет - вот я его и написал. И я тебя туда  вставил  не  потому
что ты - это ты, а просто... - он пожал плечами. - Во всяком случае,  ты
ведь не обижаешься, верно? - и Неллиган протянул руку.
   Ридзик поднял голову от шахмат:
   - Вы что-то сказали, Неллиган?
   - Ну и черт с тобой, если ты так к этому относишься.
   - Именно так я  к  этому  и  отношусь,  -  Ридзик  снова  вернулся  к
шахматной игре. И уже собирался сделать  следующий  ход,  когда  услышал
голос Данко.
   - Не королем, - прорычал  русский.  Ридзик  раздраженно  взглянул  на
него:
   - А почему нет?
   Данко, едва глянув на доску, мгновенно  оценил  ситуацию.  Исходя  из
предположения, что  Ридзик  его  не  послушается,  он  просчитал  в  уме
несколько ближайших ходов:
   - Мат в два хода.
   - Неужели? - спросил Ридзик скептически.
   - Ходите слоном. Сицилийская защита.
   Ридзик откинулся на стуле и посмотрел на Данко:
   - Сицилийская защита? Послушайте, товарищ, по моим последним  данным,
Сицилия еще не принадлежит Советскому  Союзу.  И  не  думаю,  что  пойду
слоном, если вас это устроит; у меня тут свои планы,  -  он  вернулся  к
игре. - Но спасибо за помощь, товарищ, я это учту, - завершил он  тоном,
выражающим явное нежелание продолжать разговор.
   - Идем, капитан, - сказал Галлахер. -  Командир  Доннелли  хочет  вас
видеть.
   Не  сказав  больше  Ридзику  ни  слова,  Данко  последовал  за  своим
проводником. Ридзик пошел королем. Компьютер ответил ладьей.  Защищаясь,
Ридзик сделал ход слоном,  но  компьютер  победно  запищал.  Королю  был
поставлен мат красной королевой. И это свершилось именно за два хода.
   - Вот дерьмо, - пробормотал  Арт  Ридзик,  бросив  взгляд  в  сторону
удаляющегося Данко. - И какой бы хрен поверил?
   Если бы вы увидали командира  Лу  Доннелли  на  улице,  вы  бы  сразу
предположили, что он фараон. Роста он был высокого, сложения крепкого, и
видно было, что за долгие годы  он  уже  успел  вкусить  свою  долю  как
закона, так и беспорядка. Внешность его говорила и о том, что  он  может
неплохо справляться с оперативной работой. Но он  уже  давно  отошел  от
оперативной работы. Теперь он  был  старшим  офицером,  администратором,
главой  полицейского  отделения.  Когда  он  еще  боролся   с   уличными
подонками, ему было плевать на все. У него не случалось и  дня,  который
стоил бы даже выеденного яйца. Теперь, когда ему приходилось иметь  дело
лишь с другими полисменами - такими, как Ридзик, -  он  чувствовал  себя
трупом.
   Кабинет его не был похож на кабинет полицейского. Он скорее напоминал
смесь зоомагазина с ботаническим садом. На  каждой  плоской  поверхности
размещалось по сосуду, полному ярких  тропических  рыбок,  а  окна  были
увиты пышными зелеными насаждениями. Данко не совсем понял, для чего все
это нужно.
   Галлахер представил их друг другу - и Данко с Доннелли встретились на
секунду взглядами, словно меряя друг друга.
   - Вот  ордер  на  передачу,  -  сказал  Доннелли,  вынимая  из  стола
документ. - Требуется лишь ваша подпись.
   Данко взял листок бумаги своими большими руками и стал изучать его.
   - Он не просил политического убежища? Доннелли покачал головой:
   - Думаю, он смирился с тем, что возвращается  домой.  С  нами  он  не
разговаривает. Мы обыскали его, его автомобиль, номер в гостинице  -  он
проехал на красный свет, а прав у него не оказалось. Мелочь - но  он  не
говорит по-английски. И вообще не говорит, даже с переводчиком. В машине
был спрятан револьвер. Это уже посерьезней. Мы увидали у него татуировку
на русском и поняли, что он один из ваших, - и Доннелли  пожал  плечами,
словно говоря: "И вот вы здесь".
   - Московская милиция благодарит чикагскую  полицию,  -  сказал  Данко
таким оном, словно собирался произнести речь.
   -  Ерунда.  А  за  что  вы,  ребята,  его  ловите?   "Государственное
преступление", - подумал Галлахер,  Московская  милиция  была  не  столь
благодарна  Чикагской  полиции,  почувствовав,  что  нужно  отвечать  на
вопрос, кого же это они арестовали и почему он разыскивается в Советском
Союзе.
   - Государственное преступление, - сказал Данко.
   - Довольно расплывчато, - заметил Доннелли.
   - Торговал на черном рынке.
   - Тоже не слишком ясно.
   - Это преступление.
   - Как  скажете,  -  ответил  Доннелли.  Он  достал  из  стола  другой
документ. - Это свидетельство об имущественном  расчете.  То  есть,  тут
указывается, что все его личные вещи мы передаем вам, - он  прочитал  по
списку:
   - Пятьдесят шесть долларов наличными, ключ и полпачки Крекерджека.
   - Крекерджека? - за все время  поездки  это  было  первое  английское
слово, которое озадачило Данко.
   - Конфеты, - подсказал Галлахер.
   - Одри, - окликнул Доннелли секретаршу, сидящую за  дверями  рядом  с
его кабинетом, - вызовите ко мне Ридзика.
   "Ридзика? Зачем?" - мелькнула в головах Данко и Галлахера одна  и  та
же мысль.
   - Все вещи Виктора Росты в городской тюрьме.  Получите  их  вместе  с
ним.
   - Хорошо, - сказал Данко. Его взгляд  задержался  на  аквариуме,  где
синие с желтым рыбки беззаботно плавали по своему маленькому домику.
   - Средство от  стрессов,  -  объяснил  Доннелли.  -  Когда  устанешь,
предлагают посмотреть на рыбок, на воду и зелень. Расслабиться под звуки
приятной музыки, - он включил стоящий  на  столе  магнитофон  и  комнату
заполнила нежная мелодия.
   - Интересно, - сказал Данко, решив, однако, что все это  бред.  Разве
может какая-то мелкая рыбка помочь полисмену?
   -  Лично  я  считаю,  что  все  это  дерьмо,  но  когда  в   качестве
альтернативы тебя предлагают  операцию  на  сердце,  то  пробуешь  любые
средства.
   Данко кивнул:
   - Кстати, любопытно, капитан, - поскольку в этом отношении,  полагаю,
все полицейские одинаковы -  будь  то  в  Советском  Союзе,  будь  то  в
Швейцарии - как вы там, в Москве, боретесь с переутомлением и стрессом?
   - Водкой, - ответил Данко. Галлахер впервые услышал из его уст нечто,
похожее на шутку.
   - Водкой, - сказал Доннелли. - Может, в следующий раз попробую.
   В комнате появился Ридзик. Он попытался выглядеть  таким  полисменом,
каким хотел его видеть Галлахер. Завязал галстук и надел пиджак.
   - Да, сэр, чем могу быть полезен,  сэр?  Доннелли  бросил  взгляд  на
Ридзика, не уверенный, что подобная услужливость Ридзика пришлась ему по
вкусу.
   - Отвезите капитана в городскую тюрьму. Проследите, чтобы он подписал
документы, когда получит заключенного, и принесите мне первые копии.
   Ридзик  нахмурился.  Это  задание  не   для   оперативника,   а   для
какого-нибудь клерка, курьера.
   Доннелли  снова  повернулся  к  Данко.  Они  обменялись   официальным
рукопожатием.
   -  Счастливо,  капитан,   -   сказал   Доннелли.   -   Приятно   было
познакомиться.
   После того как оба чикагских полисмена  покинули  комнату,  уводя  за
собою  русского,  командир  Доннелли  полил  цветы  и  покормил   рыбок,
размышляя о  том,  что  по  крайней  мере  Виктор  Роста  не  будет  той
проблемой, которая сможет неблагоприятно повлиять на и без того неважное
состояние  его  сердечно-сосудистой  системы.  Неплохая  была  бы  идея:
арестовывать их всех и отправлять в Россию. Он снова вернулся  к  своему
расписанию дежурств.  "С  одним  делом,  -  подумал  он,  -  на  сегодня
покончено". Но он ошибался.

***

   Виктор Роста был не особо удивлен, увидав  Ивана  Данко,  но  это  не
заставило его ненавидеть того меньше. Ведь Данко убил его брата. И Данко
за это заплатит. Московский милиционер защелкнул наручник  на  одной  из
рук Росты и  зацепил  металлическое  кольцо  вокруг  своей  собственной,
закрывая и запирая его. Он  безразлично  взглянул  на  Росту,  ничем  не
выдавая того отвращения, которое он испытывал к преступнику; не выдал он
и радости от того, что наконец держит Росту в своих руках.
   - Теперь отвезу тебя домой помирать, Виктор, - сказал он.
   Роста презрительно усмехнулся:
   - Подавишься, Данко.
   На сей раз Данко не смог сдержать  своего  гнева.  Швырнув  Росту  на
серую каменную стену камеры, он прошипел ему в ухо:
   - Или предпочитаешь подохнуть тут? Мне ведь все равно.
   Ридзик повернулся к Галлахеру:
   - Смотри-ка, можно подумать, что они старые друзья. Язык телодвижений
- великая вещь.
   - Ээээ, капитан... - сказал Галлахер. Ему хотелось, чтобы оба русских
наконец-то убрались из Чикаго - и желательно живыми. Мертвый заключенный
в камере ничего хорошего не сулит.
   Данко постарался взять себя в  руки.  Он  отпустил  Росту  и  оправил
форму:
   - Мы готовы идти.
   - Отлично.
   Следующий остановкой была камера хранения. Клерк  передал  им  пакет,
содержащий  вещи,  изъятые  у  Росты  при  аресте.   Данко   внимательно
исследовал каждую из них. Деньги особого интереса  не  представляли,  но
пачку Крекерджека проверил тщательно и даже открыл маленький  конвертик,
в который был вложен сувенирный пластмассовый свисток.  Потом  он  вынул
ключ.
   - От чего ключ, Виктор?
   - Иди в жопу.
   Данко покачал ключом перед глазами Ридзика:
   - Кто-нибудь знает, от чего он?
   Ридзик взглянул на ключ без особого интереса.
   - Похоже, от какого-то шкафчика. А почему ваш друг сам не  расскажет?
- он кивнул на Виктора. - Вы-то можете с ним поговорить?
   - Я пытался.
   - Попробуем по-английски, - Ридзик склонился  вперед,  пока  чуть  не
уперся         носом          в          лицо          Росты.          -
Где-тот-шкафчик-который-открывается-этим-ключом, товарищ? -  спросил  он
медленно, словно обращаясь к ребенку.
   Виктор посмотрел ему прямо в глаза, но не ответил ничего.
   Ридзик понимал, что подобное  обращение  может  вывести  человека  из
себя.
   - Слушай, советское дерьмо, я тебе задал вопрос. Виктор усмехнулся  и
ответил что-то по-русски.
   - Что он сказал? - спросил Ридзик.
   Данко аккуратно перевел все это на русский:
   - Он сказал, что.., твою мать в задницу.
   - Угу, - сказал Ридзик, - я потрясен, капитан. Как видно, вас в Киеве
научили многим гадким выражениям, - Ридзик кивнул.  -  Очень  хорошо.  -
Затем, быстрее, чем кто-либо мог ожидать, Ридзик перепрыгнул через  стол
и, ехав руками глотку Росты, трахнул того головой о  стенку.  -  Слушай,
ты, сука, - прорычал он сквозь сжатые зубы.
   - Господи,  Арт!  -  воскликнул  Галлахер.  Потребовались  совместные
усилия Данко и Галлахера, чтобы  оттащить  Ридзика  от  Росты.  Галлахер
страстно желал, чтобы Ридзик наконец-то перестал  наполнять  свою  жизнь
кучей невероятных  проблем.  Сперва  один  русский  пытается  прикончить
другого. Теперь тем же занимается Ридзик. С какой радостью он наконец-то
будет наблюдать за тем, как покинет Америку отлетающий самолет.
   - Арт, хватит, ради Бога!
   - Не нужно так выражаться о моей маме, - проворчал Ридзик.
   - Слушай, если мы хотим успеть на  этот  самолет,  то  нам  уже  пора
отправляться.
   - Поехали, - сказал Данко.
   Они  двинулись  к  выходу.  Ридзик  сложил  документы,  которые   ему
следовало вернуть командиру, и сунул их  в  нагрудный  карман.  Роста  и
Данко последовали за ним.
   - Мне плевать, преступник этот парень или нет, - сказал Ридзик, -  но
про чужую маму ему лучше помолчать.
   Галлахер закатил глаза:
   - Не все ли тебе равно, что он сказал? Не все ли тебе равно,  что  он
там про что угодно говорит? Это не твое дело, Арт.  И  не  мое  дело,  -
Галлахер глянул через плечо на  Данко.  -  Господи,  это  ведь  даже  не
американское дело.
   - Ладно, -  ответил  Ридзик.  -  Оставим  это,  хорошо?  Но  Галлахер
оставлять не хотел:
   - Мы здесь только сопровождающие. Так что придержи свои эмоции.
   - Слушай, Том, ты ведь слышал, что этот говнюк сказал. Не могу  же  я
на это не реагировать.
   - Ты должен научиться справляться со своими эмоциями.
   - Все, все, - Ридзик посмотрел в сторону дверей.  Четверо  человек  в
форме охранников инкассаторской службы - трое  черных  и  один  белый  -
вошли в здание. На секунду Ридзику подумалось, что это странно. Но потом
он припомнил, что Бюро Нарушений Парковки на пятом этаже  получает  кучу
денег за счет дорожных штрафов. Наверно, просто доставили наличные.  Все
охранники были в черных очках.
   - Ну что ж,  капитан,  -  сказал  Ридзик.  -  Вот  и  все.  Теперь  я
попрощаюсь. Желаю прекрасно долететь, - он взглянул на Виктора. - И еще,
Данко. Если вы захотите спустить эту кучу дерьма в сортир, сделайте  это
над Польшей. Увидимся на участке, Том.
   - Конечно, Арт.
   Ридзик продефилировал через вестибюль и купил себе газету и бюллетень
ипподрома.  Он  решил  заглянуть  в  кафе,  перекусить   и   просмотреть
результаты у лошадок,  прежде  чем  возвращаться  на  работу.  В  первый
рабочий день ему было не больно охота перегружать себя.
   - Дайте мне "Сан Тайме" и "Бега". Киоскер вложил бюллетень в газету и
протянул Ридзику:
   - Знаете победителя? Хотите, скинемся на пару? Ридзик рассмеялся:
   - Шутите? Они мне после задницу отобьют.
   Четверо охранников, которых прежде уже заметил Ридзик, разделились на
пары и пристроились по обеим сторонам от Росты, Данко и  Галлахера.  Изо
всех троих только Роста заметил их. И когда детективы повели его вперед,
один из черных выхватил обрезанную бейсбольную биту и со всех сил ударил
ею Данко в затылок. То