роме  любопытства  и  смутной  тревоги,
терзал инстинкт самосохранения: "Куда я лезу? куда суюсь? Неужели это все не
во сне, а на самом деле?  Ведь  это  непостижимо,  чтобы  я  по  собственной
глупости спустилась туда вниз, в эту темную жуть?"
   Из лагеря на трех машинах добрались до моста  у  Александровки.  Тут  уже
весь проселок был оккупирован ГИБДД. Окрестный транспорт гнали в объезд.
   Группы спустились к ручью под мост. Швед  шел  первым,  показывал  дорогу
Катя, пришпиленная к нему "связкой", шла второй. Зорко,  любопытно  смотрела
по сторонам. И совершенно не глядела под ноги - то и дело спотыкалась.
   Швед углубился в заросли на той стороне ручья. Колосов, шедший за  Катей,
оглянулся: позади них был мост. Отсюда снизу виден  был  и  участок  дороги.
Чуть левее за дорогой был холм, в склоне которого  была  пещера,  где  нашли
тайник Клыкова.
   - Вон вход. - Швед указал на зияющую  в  глинистом  склоне  пещеру,  куда
можно было свободно зайти, даже не сгибаясь, человеку  среднего  роста.  Лаз
был широкий, но его  скрывал  буйно  разросшийся  кустарник.  -  Значит,  мы
спускаемся, вы страхуете, - сказал он сопровождавшим их спасательницам.
   Катя с опаской заглянула внутрь - сумрак, сырость. Но  это  было  все  же
получше той дыры в земле,  где  нашли  остатки  рубашки  Мальцева.  Там  все
действительно напоминало могилу, а здесь...
   Она заметила у самого входа ржавую  консервную  банку  и  осколки  пивной
бутылки. И до них это место, оказывается, посещалось людьми.
   - Прошлогодние. - Лизунов нагнулся и потрогал мусор.
   Алина Гордеева прошла мимо него внутрь пещеры. На Лизунова она ни  здесь,
ни в машине, ни по дороге через ручей ни разу не взглянула и не сказала  ему
ни единого слова. Лизунов тоже похоронно молчал. Но на Гордееву смотрел.
   "Зря, зря  таращишься",  -  подумала  Катя.  Но  скоро  ей  стало  не  до
наблюдений за этой парой. Швед кивнул, и они вошли в горизонтальную штольню.
И у Кати сразу же тревожно сжалось сердце.
   Ход был довольно широким. Колосов не успел еще забыть те щели, в  которые
они  протискивались  в  поисках  Мальцева.  Здесь   же   можно   было   идти
распрямившись и даже не друг за другом, а по два, три человека рядом.
   Но первое впечатление Кати от Съян  было  совсем  иным.  Потолок,  низкие
своды, влажные глинистые стены. Вся эта сырая известняковая  громада  словно
давила на нее. На какой-то момент Катя даже готова  была  попроситься  назад
(пусть думают о ней что хотят!), пока еще виден выход, видны ветки орешника,
освещенные солнцем.
   Швед взял у нее фонарь, проверил батарейки, зажег.
   - Смотри под ноги, - скомандовал сердито, точно она была его  рабыней  на
цепи. - Не урони фонарь в лужу.
   И они пошли. Ход вел под легким уклоном вниз. И по  мере  их  продвижения
вглубь этот уклон становился все круче.  Правда,  здесь  пока  еще  не  было
боковых ответвлений от главного тоннеля.
   - Где  мы  сейчас  примерно,  если  поверху  ориентироваться?  -  спросил
Лизунов.
   - Где-то возле шоссе. То есть под ним. А дальше пойдем,  над  нами  будет
поле гольф-клуба. - Швед сверился с ручным  компасом.  -  Только  там  нигде
наверх выходов нет.
   Колосов светил фонарем на стены  и  потолок,  вспоминая,  что  здесь  они
проходили, когда выволакивали наружу беснующегося скрученного Мальцева  Катя
остановилась, осматривая известняковые стены. Швед натянул веревку:
   - Ну, что застыла?
   - Послушай, Павел. - Катя теребила узел на поясе. - Ну, что меня на самом
деле посадили на этот поводок? И тебе  я  так  только  мешаю.  Отвяжи  меня.
Обещаю, я никуда не потеряюсь.
   - Выключи фонарь, - сказал Швед. Протянул руку, выключил Катин фонарь,  а
затем погасил свой.
   Тьма. Черная, непроницаемая. Кате показалось, что  ей  на  голову  кто-то
накинул ватное одеяло. Сто тысяч одеял.
   Перед тем как погас свет, она ясно видела, куда идти, помнила, где выход.
А в этой кромешной темноте сразу все смешалось - зад,  перед,  право,  лево.
Катя повернулась. И не увидела ничего. Глаза заломило от темноты.
   - Швед, ты где? - крикнула она испуганно.
   - Здесь, в трех шагах от тебя, - он дернул веревку. - Ну, теперь  поняла,
зачем эта штука?
   - П-поняла, - сказала Катя. - Я не могу фонарь включить, кнопку не найду.
   Швед включил свой фонарь. И Катя включила свой.
   - Где вы там  застряли?  -  послышался  голос  Гордеевой,  их  все  давно
обогнали. - Давайте скорее!
   Швед двинулся вперед, Катя теперь шла за ним как приклеенная.
   Тоннель привел в небольшой низкий грот, откуда в глубь породы уводили уже
сразу несколько извилистых ходов. Никита шел,  внимательно  осматриваясь  по
сторонам. Желтое пятно света от его армейского фонаря скользило  по  стенам.
Швед  повел  их  по  самому  широкому  ходу  -  продолжению  штольни.   Катя
поравнялась с Гордеевой, и та через несколько шагов молча указала ей  наверх
- на потолке в известняке был выбит крест.
   - В прошлый раз мы в эту пещерку, где тоннель  разветвляется,  попали  по
боковому ходу, - шепнула она Кате. - А потом двинулись вон туда.
   - Там впереди камера Царицы? - тоже шепотом спросила  Катя.  Странно,  но
тишина Съян действовала на нее угнетающе. Здесь совсем не хотелось  говорить
в полный голос. Катя заметила, что все ее спутники разговаривают очень  мало
и тоже отчего-то полушепотом.
   Гордеева кивнула. Кресты были уже не только на потолке, они  покрывали  и
стены на высоте человеческого роста. Катя дотронулась до одного -  холодный,
липкий известняк. Ей вдруг вспомнился тот сон...  Причудливая  галлюцинация,
которая, конечно, была следствием жара. Она осматривалась -  такое  чувство,
что она уже видела это:  эти  низкие  тяжелые  своды,  темные  стены,  мрак,
едва-едва уступающий свету их фонарей. Позади штольня тонула в темноте.
   Ничего не было видно. Кате вновь стало тревожно, и вдруг...
   Резкий визг, точно скрежет. - что-то метнулось к потолку - темное пятно в
круге света. Тень.
   Катя дико отшатнулась, едва не  сбив  Шведа.  Сердце,  казалось,  вот-вот
выпрыгнет из груди!
   - Да это же мышь. Летучая мышь, что, не видела никогда? - хмыкнул Швед. -
Ее свет потревожил.
   Катя молча отстранилась Летучая мышь, ладно... Собака летучая! Так  людей
пугать!
   Подошел Никита.
   - Ну как? - спросил он. - Все нормально? Швед молча  двинулся  вперед,  и
Катя пошла за ним. Шли около четверти часа по тоннелю и внезапно  попали  на
мокрый участок - впереди разлилась не  лужа,  а  целое  море.  Швед  отважно
шагнул, точнее, ухнул в нее. И вода сразу дошла  ему  до  колен.  Он  злобно
чертыхался: дожди, залило все!
   Вброд переходили очень осторожно, помогая друг другу.  Дно  было  вязким,
под ногами хлюпало, чавкало. Катя уже по сторонам  не  глядела,  только  под
ноги - тут и утонуть недолго. Каска сползла на лоб. Она поправила ее  мокрой
рукой. Ну и видок, наверное, сейчас у нее.
   Наконец выбрались  на  сухое  место.  Никита  и  Лизунов  о  чем-то  тихо
говорили, шарили фонарями по стенам.
   "Что он хочет здесь найти? - подумала Катя. - Пропавших? Но... но это  же
невозможно. Столько ходов..."
   - Здесь никого нет, - сказал Никита. - Я хочу, чтобы мы вернулись.
   - На выход? - В голосе Гордеевой слышались досада и недоумение. - Давайте
хотя бы до  грота  Луноликой  дойдем,  что  же  назад  с  половины  маршрута
возвращаться?
   Никита посветил фонарем вперед - далее тоннель снова не разветвлялся.
   - Когда в тот раз мы почувствовали запах  дыма,  где  мы  находились,  не
помнишь? - спросил он Шведа.
   - Мы возвращались  из  камеры,  были  недалеко  от  пещеры,  где  штольня
разделяется на отдельные ходы, - ответил тот. - Там тот  полоумный  начал  в
нас камнями швыряться.
   - И там было все сильно задымлено. - Никита переглянулся с  Лизуновым.  -
Нет, все же надо вернуться.
   Они повернули назад. Снова перебирались вброд через лужу.  А  потом  шли,
шли, шли... Катя начала уставать.  Месить  скользкую  глину  занятие  не  из
легких.
   В той, первой пещере Колосов начал поочередно заглядывать во все  боковые
проходы, высвечивая фонарем как можно  дальше.  Гордеева,  явно  недовольная
возвращением - столь быстрым  и  неожиданным,  села  у  стены  на  корточки.
Отдыхала.
   - Курить хочется, сил нет, - призналась она Кате.
   Колосов углубился в один из ходов и внезапно позвал Шведа. Потом  туда  к
ним протиснулся и Лизунов.
   - Ничего не чувствуете? - донеслось до Кати глухо, как из-под земли.
   - Тут впереди осыпь, осторожнее!  -  предупредил  Швед.  -  Грунт  сильно
размыло.
   Катя отлепилась от стены и пошла к ним, светя фонарем. Что там еще такое?
Узкий известняковый коридор напоминал пенал. Впереди их голоса, и вдруг...
   Она остановилась. Что-то не так.  Что-то  не  так...  здесь.  Воздух  был
каким-то тяжелым, спертым. Катя почувствовала подкатывающую к горлу тошноту.
Сладковатый отвратительный запах...
   Громкие голоса впереди, и... внезапно какой-то глухой  шелестящий  шум  и
сильный всплеск воды. Тревожный крик Колосова. Катя ринулась вперед.
   Ход-пенал завернул, и она налетела на  Шведа  Он  преградил  ей  путь.  И
вовремя!
   В свете фонаря она увидела впереди в глиняном полу что-то вроде  глубокой
ямы. Швед потом сказал им, что это результат деятельности  подземных  вод  -
промоина-колодец. Туда, к этой промоине, сейчас мягко сползал толстый  пласт
глины, на котором лежал  Никита.  А  внизу,  в  колодце,  по  плечи  в  воде
барахтался провалившийся туда Лизунов.
   - Давай сюда веревку, - быстро скомандовал Швед и сдернул  с  пояса  Кати
запасную веревку ? репшнур.
   Колосов тем временем очень осторожно подполз к яме  и  протянул  Лизунову
руку. Тог ухватился Катя чувствовала: этот запах, этот тошнотворный  запах.,
тлена стал здесь, возле колодца, еще сильнее.
   - Ничего, тут вроде что-то есть, - хрипло сказал Лизунов - У меня ноги во
что-то упираются.
   Катю отстранила Гордеева, она догнала их, услышав крики.  Передала  Шведу
свою страховочную веревку.  Обе  веревки  бросили  одновременно  Колосову  и
Лизунову.
   - Никита, выбирайтесь, освободите нам подход,  -  приказала  Гордеева.  -
Выбирайтесь на твердое место. Только осторожно. А его отпустите, он держится
за веревку, ничего.
   Никита отпустил руку Лизунова, тот вцепился в свою веревку. А Колосов  по
своей начал карабкаться вверх. Пласт  глины  тихо,  но  неуклонно  продолжал
сползать.
   "А вдруг он сейчас обрушится ему на  голову  и  засыплет?"  -  испугалась
Катя. Гордеева сунула ей свободный конец веревки: тяни сильнее!
   Пока Швед страховал Колосова, они с великими усилиями  вытащили  из  воды
Лизунова. Тот теперь лежал у кромки ямы, тяжело дыша.  Никита  наконец  тоже
дополз до твердого грунта и поднялся на ноги.
   - Сейчас мы и тебя поднимем, потерпи, - крикнула Катя Лизунову.
   Гордеева снова потянула за веревку и...
   - Смотрите, что это?! - не своим голосом вдруг закричал Швед, указывая на
колодец.
   Катя посветила туда фонарем, только у  нее  сейчас  оказались  свободными
руки.
   Вода  в  колодце  сильно  пузырилась.  Вдруг  раздался  гулкий  чмокающий
болотный звук, и что-то показалось на поверхности среди пузырей. Всплыло  со
дна.
   Гордеева придушенно вскрикнула от ужаса. В пятне желтого света над черной
водой  виднелась  голова  человека  -  мертвая,   раздутая,   обезображенная
разложением. В воде  колыхались  пряди  длинных  светлых  волос,  облепившие
череп.

Глава 36
"ТВИН ПИКС"

   Тела извлекали  из  каменоломен  весь  остаток  дня.  Катя  при  этом  не
присутствовала. Они с Алиной Гордеевой  поднялись  наверх.  Прибыла  бригада
экспертов, водолазы из отряда милиции  на  водном  транспорте.  Местность  у
моста и под мостом была по-прежнему оцеплена двойным  кордоном.  В  штольню,
как  паутина,  тянулись  веревки  и  тросы.  Подогнали  компрессор  и  помпу
откачивать воду. Было очень много милиции. А спасательниц  как-то  оттеснили
на задний план. Внизу, в  тоннеле,  со  следственно-оперативной  группой  из
отряда Гордеевой остался только Швед.
   Когда, наконец, после многочасовых  трудов  три  трупа  были  подняты  на
поверхность и упакованы в черные  мешки,  наступил  краткий  отдых.  Милиция
покинула Съяны. Последним из штольни вышел Швед. Белый как мертвец.
   Сама Катя на трупы полуторамесячной  давности  смотреть  не  решилась.  И
расспрашивать Никиту, как их там извлекали, тоже не  стала.  Колосов  вскоре
сам подошел к ней вместе с Лизуновым. Тот уже успел переодеться в сухое,  но
его до сих пор трясло при воспоминании о том, что именно он  чувствовал  под
собой, когда провалился в промоину.
   - Это они, - сказал он Кате и  Гордеевой.  -  Убиты.  Все  трое.  У  всех
огнестрельные пулевые  ранения.  -  Он  помолчал,  смотря  на  Гордееву  (та
опустила глаза), а потом добавил:
   - Значит, это все-таки был Клыков... Только у него могло быть  оружие.  А
потом кто-то прикончил и его.
   Никита курил, никак не подтверждая и  не  опровергая  это  предположение.
Трупы  повезли  в.  морг,  где  уже  ждала  бригада   судебных   медиков   и
экспертов-баллистов. Для последних, правда, работа осложнялась - гильз,  как
ни искали, в подземных коридорах так и не нашли. Возможно,  их  смыло  водой
или накрыло оползнем.
   Но сейчас, сейчас, стоя у входа в пещеру, куря сигарету - первую  за  эти
сумасшедшие сутки, вдыхая наконец-то чистый вечерний воздух,  не  загаженный
сыростью и тленом, наблюдая, как солнце садится в пелену  густых  фиолетовых
облаков за мостом, дорогой, полем и лесом, Никита ни о каких экспертизах еще
не помышлял.
   "Мы их нашли, - одна только эта мысль как пароль билась в мозгу. - Мы  их
все-таки нашли. Кто скажет об этом ее отцу?"
   В отдел вернулись в десять вечера.  Предварительно  завезли  Гордееву,  и
Шведа, и остальных спасательниц в лагерь. В отделе никто  не  расходился  по
домам.
   Варвара Краснова ждала Катю. Когда та, едва живая от усталости, ввалилась
в семнадцатый кабинет, Варвара ни о чем ее расспрашивать не стала.  Включила
электрический чайник, достала сахар, печенье и принесенные из дома  блинчики
с повидлом. Но Катя не могла есть. Только выпила чай. Ей нестерпимо хотелось
прополоскать рот и почистить зубы. Казалось, тот запах,  тот  липкий  жуткий
запах преследует ее даже здесь.
   Вот как, оказывается, пахнут логова привидений... Которых  никто  никогда
не видел наяву, но которые все равно там, внизу, под  землей,  под  городом,
под полем для гольфа, только и ждут своего часа.
   Там, внизу...
   Потом Лизунов дал им машину, чтобы они отправлялись домой и хоть  немного
поспали. Когда они открывали дверь  квартиры,  настойчиво  и  длинно  звонил
телефон. Варя кивнула, и Катя сама взяла трубку.
   - Да, я слушаю.
   Крохотная пауза, а затем голос Кравченко произнес:
   - Здравствуй.
   - Здравствуй, - ответила Катя и спиной сползла по  стене  вниз.  Села  на
пол, вытянув ноги в спасательских тяжеленных ботинках,  облепленных  грязью.
Стоять уже не было сил.
   "Драгоценный В.А., муж... И ведь что-то надо говорить, объяснять. Они там
с Мещерским отдыхают, бьют баклуши. А я здесь в этом...  этом  дерьме,  -  у
Кати перехватило горло. - И надо еще что-то сейчас объяснять  и  выслушивать
упреки!"
   - Я с Варей говорил сегодня, - сказал Кравченко - Все знаю от нее. Ну  ты
как? В норме?
   Катя взглянула на подругу. Та удалилась на кухню.
   - У тебя  карточка  сейчас  закончится?  -  спросила  Катя.  -  Из  отеля
звонишь?
   - Из отеля. У меня карточка на сто минут. Будем говорить сто.
   - Я не могу, я усну. Когда ты приедешь?!
   - Через три дня.
   - Господи, Вадька... я не доживу...
   Утром в их семнадцатый кабинет зашел Никита. Сам, лично. Положил на  стол
перед Катей объемное заключение экспертизы: медики и баллисты  трудились  не
покладая рук.
   Катя впилась глазами в машинописный текст: давность смерти около полутора
месяцев, причины смерти - пулевые ранения. У Веры  Островских  в  голову.  в
затылочную область и в спину, у Маши Коровиной тоже в затылочную  область  и
спину. У Славина - в грудь в область сердца и  в  правую  половину  брюшины.
Выстрелы производились с близкого расстояния, примерно с пяти-семи метров...
   - Кто-то стрелял по ним сзади. По  девушкам,  -  Краснова  с  напряженным
вниманием читала заключение, склонившись над Катей. -  Славин  обернулся  на
выстрелы и получил пули в грудь. Возможно, только он один из них видел перед
смертью своего убийцу.
   Катя посмотрела на Колосова.
   - Все же Клыков? - спросила она. - Вы допросили Баюнова?
   - Читай дальше, - тихо, но настойчиво приказал Никита, - читай.
   Катя перевернула страницу. Выводы баллистической  экспертизы  извлеченных
из тел пуль: использовался  пистолет  системы  "Макаров".  Все  шесть  пуль,
выпушенные из этого оружия, имеют ярко выраженные характерные индивидуальные
особенности,  а  именно...  Следовал  нескончаемый  перечень   особенностей,
исследовавшихся  баллистами.  Данные  установленных  особенностей  позволяют
идентифицировать оружие, из которого производились все шесть выстрелов. Пули
выпущены  из  пистолета  "Макаров"  ј...   1992   года   выпуска.   Пистолет
зарегистрирован, отстрелян и поставлен на картотечный учет в Спас-Испольском
ОВД.  Лицензионно-разрешительным  отделом  выдан  регистрационный  номер   и
лицензия владельцу -  ЧОП  "Сосновый  бор"  30  сентября  1994  года.  Номер
лицензии, номер регистрации... В том же году  данное  оружие  закреплено  по
учетам за фактическим владельцем - директором  частно-охранного  предприятия
"Сосновый бор" Ледневым Б В. Два  с  половиной  года  назад  регистрационный
номер и лицензия аннулированы вследствие утери пистолета владельцем.
   Катя оторвалась от документа.
   - Лизунов хорошо помнит, хоть и было это два с половиной  года  назад,  -
сказал Никита, поймав ее умоляющий взгляд. - Леднев тогда обратился к ним  с
заявлением об утере оружия, точнее, о его краже. Проводилось  расследование,
ЧОП выплатил крупный  штраф.  Островских  сам  приезжал  хлопотать  о  своем
начальнике охраны, и дело тогда замяли. Леднев объяснял, что пистолет пропал
у него из машины Якобы был украден.
   В кабинет заглянул Лизунов - в форме, в сопровождении двух оперативников.
Они явно куда-то торопились.
   - Пусть это пока у вас в сейфе, Варя, будет, - сказал Колосов  Красновой,
указывая на заключение. - Потом я заберу.
   - А вы куда? - встревожилась Катя.
   - В "Сосновый  бор",  -  ответил  Лизунов.  Когда  они  уже  вышли,  Катя
услышала, как он в коридоре сказал Никите:
   - Если это то, что ты думаешь, то  это  уж  что-то  совсем  запредельное.
Какой-то "Твин Пикс".
   Краснова перечитывала выводы экспертов. Спросила:
   - Почему он сказал "Твин Пикс"? Что это значит?
   - Значит, что там отец убил родную дочь, - ответила Катя.
   Варвара встала, пошарила у своего  напарника  в  верхнем  ящике  стола  и
достала пачку сигарет. Курила она лишь в исключительных  случаях.  На  сейфе
оглушительно тикали часы - прежде их Катя даже не замечала.
   Зазвонил телефон. Длинные гудки.
   "Междугородка, - подумала она. - Вадька. Опять.  А  я  сейчас  просто  не
смогу с ним разговаривать".

***

   Телефон все звонил. Варвара сняла трубку. И тотчас передала:
   - Катя, тебя.
   - Катя, здравствуйте, это Алина Гордеева. Я из лагеря. Мне  надо  кое-что
вам сообщить.
   - Я внимательно слушаю, Алина. - Катя кивнула, и Варвара  подняла  трубку
параллельного телефона на столе коллеги.
   - Я ему сначала хотела позвонить (Катя догадалась, что Гордеева  имеет  в
виду Лизунова), но я... не могу. Это о том, о чем мы  говорили.  Но  сначала
скажите: есть какие-то новости?
   Катя секунду колебалась, потом ответила:
   - Есть. Экспертиза установила кое-что важное.
   - Послушайте меня... Я все вспомнила. Всю ночь сегодня глаз не сомкнула и
вспомнила  наконец.  Насчет  этого  проклятого  ароматизатора,  вербены.  Вы
спрашивали, кто и ко