я они тоже о нем расспрашивали, даже еще ничего
не зная про тайник. Значит, уже подозревали его в чем-то.
   Островских смотрел на жену.
   - Нет надежды?  -  хрипло  спросил  он  -  Значит,  больше  надежды  нет?
Никакой?!
   Лариса Дмитриевна провела по его небритой щеке тыльной  стороной  ладони,
стараясь не поцарапать кольцом с крупным изумрудом.
   - Я с тобой, - сказала она. И повторила:
   - Я с тобой, Олег. Что бы ни случилось, кто бы это с ней ни сделал... Кем
бы он ни был. Я с тобой. Во всем. Это наше общее дело - твое и мое.  Встань,
- она протянула ему руку. - Здесь душно. Тебе нужен воздух.
   Он поднялся. Они медленно пошли между столиков.  Островских  опирался  на
плечо жены. Стеклянные двери раскрылись перед ними бесшумно, волшебно.
   Легкий ветер колыхал крахмальные скатерти и  завитки  плюща,  оплетающего
чугунную решетку.  С  веранды  открывался  чудесный  вид  на  парк,  реку  и
изумрудное поле для гольфа.
   Сзади мягко, как кошка, подкрался официант. Лариса Дмитриевна  обернулась
к нему:
   - Олег Георгиевич сейчас едет  домой,  вызовите,  пожалуйста,  машину.  К
восьми вечера накройте здесь ужин на четыре персоны для наших гостей. Меню и
карту вин по высшему  разряду.  Проследите,  чтобы  среди  блюд  преобладали
рыбные. Для Михаила Владиленовича - овощи по-нисуазски.  Знаешь,  -  сказала
она мужу, - всю дорогу из аэропорта он  твердил  мне,  что  стал  абсолютным
вегетарианцем.

Глава 20
ОДНОКЛАССНИКИ

   Баюнова-Полторанина задержали на десять суток до возможного  предъявления
обвинения. Формальным поводом стал найденный у него газовый пистолет. Отдачи
показаний Баюнов отказался. Но их от него и не ждали так скоро.  Надежду  на
то, что обвинение ему все же будет предъявлено, причем настоящее, подлинное,
а не эта "газовая  финтифлюшка",  как  выразился  Геннадий  Обухов,  сыщикам
внушили показания совершенно другого подозреваемого, который...
   Никиту Колосова  позабавило,  как  буднично  и  равнодушно  Генка  Обухов
сообщил им с Лизуновым, что объявленный в розыск Леонид Быковский  задержан.
Обухов сказал "взят", причем  на  лице  его  было  выражение  вратаря  перед
пенальти. Что ж, Колосов всегда знал, что РУБОП работать умеет.
   Быковского задержали на квартире приятеля в Кузьминках.  Расчет  оказался
верен: он снова позвонил Оксане Заварзиной  и  пререкался  со  своей  бывшей
сожительницей столько, что номер телефона благополучно  засекли.  По  адресу
тут же на вороных поскакала группа немедленного реагирования. Был  Быковский
схвачен,  скручен,  морально  и  физически  подавлен  и  доведен  до  нужной
кондиции.
   - Сейчас скоренько допросим его детально по всем пунктам. - Обухов открыл
бутылку боржоми и осушил прямо из горла, неинтеллигентно. - А потом  и  этих
умников проинформируем. (Имелись в  виду  коллеги  с  Лубянки.)  Факты  вещь
упрямая Только факты показывают, кто умеет профессионально работать,  а  кто
слизывает чужие пенки.
   - Только вот что, - произнес Лизунов, и Никита с удивлением отметил,  что
Пылесос волнуется - Ты погоди с ним, с Ленькой, мудрить Я сам с ним сначала,
ладно? Он слова понимает, не дурак. Потом, он  не  судимый  пока  еще.  Так,
шебутной, дерзкий, у Баюнова  на  подхвате,  да,  это  есть.  Но  не  дерьмо
все-таки, я его знаю.
   - Чегой-то ты так за него переживаешь? - хмыкнул Обухов.
   - Ничего, - Пылесос огрызнулся, но потом смягчился:
   - Мы с ним в одном классе учились. В футбол гоняли, потом в армию  вместе
уходили... Я сам с ним поговорю. Здесь, при вас.
   Обухов пожал плечами: валяй. А Никита подумал:  так  всегда  в  маленьких
городах. А Пылесос никогда прежде не заикался, что он  и  "человек  Баюнова"
сидели за одной школьной партой.
   Быковского доставили из Кузьминок через полтора часа.  Молодой  парень  -
низенький крепыш  с  перебитым  в  драке  носом,  быстрыми  карими  глазами,
неожиданно обаятельной улыбкой и массивной золотой  печаткой  на  безымянном
пальце с выгравированным китайским иероглифом. Одет Быковский был вольно:  в
мятый спортивный костюм и супермодные лаковые штиблеты с квадратными носами,
которыми даже в такой патовой ситуации (на руках - наручники, по  бокам  два
лба из спецназа РУБОПа) явно гордился.
   Странно, но беседу эту Никита потом частенько вспоминал, хотя  сам  лично
не задал Быковскому ни одного вопроса.
   Лизунов сам, сопя, отстегнул  бывшему  однокашнику  наручники.  Быковский
помассировал кисти, повертел головой. Они с  Лизуновым  посмотрели  друг  на
друга.
   - Тайник с оружием мы нашли, - сказал Лизунов просто.
   По идее, Быковский должен был воскликнуть: да „-мо„, какой, ну какой  еще
тайник!!! Но он посмотрел на свои новехонькие ботинки. Пошевелил ступнями.
   - Ты пока молчи и слушай меня. И вот, почитай. - Лизунов  взял  со  стола
УК, пролистал и раскрыл перед собеседником на статьях "Терроризм" и  "Измена
Родине". - Мы дело в ФСБ передаем, Леонид.
   Леонид зыркнул на Лизунова, на "измену Родине". Хмыкнул.
   - А ты как думал? - спросил Лизунов. -  На  ящиках  тех,  что  в  пещере,
Клыкова отпечатки и твои Как ты ни осторожничал, остались там и твои пальцы.
Тебе прямо сейчас результаты экспертизы зачитать?
   Никита слушал этот блеф, как меломан гварнериевский альт. А ну как сейчас
Быковский скажет "да", как  ты  выкрутишься,  Пылесос?  Но  Быковский  снова
хмыкнул. Мрачновато.
   "Ну да, - подумал Никита философски, -  так  всегда  бывает  в  маленьких
городках.  Конечно,  им  здесь  проще...  найти  общий  язык.  Все  дело  во
взаимопонимании".
   - Клыков не здешний, - продолжил Лизунов. - Ну  откуда  ему,  скажи,  про
пещеру знать в каменоломнях? А ты, Леня... Ну что я, не помню, как  в  школе
еще  ты  с  пацанами,  с  Серегой  Булкиным   и   Валеркой   Сизовым,   туда
путешествовал? Пещера - место что надо. Выбрана с умом. Я как увидел,  сразу
про тебя подумал. И жаль мне тебя стало, так жаль...
   - Чегой-то? - Быковский насторожился.
   - Да я ж тебе объясняю: дело ФСБ забирает. Переквалифицируют завтра же  с
"незаконного оборота" на это и  это.  -  Лизунов  ласково  погладил  ладонью
"терроризм" и "измену Родине". - Да, потом, баюновские показания  приплюсуй,
что Клыкова по его приказу  убрал  ты.  И  что  у  нас  в  совокупности?  По
приговору суда? Вышка, которой сейчас нет? То есть замена на пожизненное. Ты
готов к такому повороту дела? Через час, - Лизунов, как полководец, сверился
с часами, - я по приказу начальства на Лубянку позвонить должен о  том,  что
ты задержан. И тебя они у нас заберут. Отсюда - к себе. Сечешь?  И  там  уже
точно будет это и это, - он кивнул на кодекс. - Это же их подследственность.
Плюс еще соучастие в убийстве Клыкова в роли прямого исполнителя.
   Колосов и Обухов внимали этой импровизации с каменными лицами.
   - Что с ним говорить, - Обухов зевнул. - Звони. Устал  я  как  пес.  Дело
теперь не наше, так что с плеч...
   - Погодите, - Быковский задвигался, точно его щекотали. По лицу его  было
видно: он чувствует, чувствует подвох,  не  идиот  же  он  полный,  но...  в
глубине души сомневается: а вдруг ВСЕ ЭТО чистая правда?!
   - Постойте, я...
   - У меня времени на тебя всего час, Леня, - интимно признался Лизунов.  -
И это все, что я могу для  тебя  как  для  своего  земляка  и  одноклассника
сделать.
   - Да погодите вы! - Быковский привстал. - Почему статьи-то  эти  мне?  Вы
охренели, что ли? Что я, шпион, диверсант?!
   - А черт тебя знает. И тебя, и Баюнова, и  Клыкова-покойника,  -  Лизунов
пожал плечами. - Ты знал, что вы грузите, перевозите  и  в  тайник  ховаете?
Только не говори, что не знал, никто не поверит. Тем более там, -  он  ткнул
куда-то вверх. - Те винтовки, да, да, винтовочки те  оптические  -  на  них,
между прочим, государственная тайна распространяется, секретное оружие  это.
А вы секрет с умыслом или без умысла, это уж суд разберет, но  раскрыли.  Да
еще кроме  винтовок  -  тол,  взрыватели.  Какой  тут  вывод  напрашивается?
Думаешь, разборка? Это после тех событий, что  в  стране  были?  Нет,  Леня,
терроризм у тебя на лбу уже отпечатан. А еще приплюсуй убийство...
   - Я не убивал Клыкова! Я потому и уехал, что думал... - Быковский осекся,
стукнул кулаком по колену.
   - Либо ты мне расскажешь все здесь и сейчас, либо то же самое на Лубянке.
Только выводы они уже будут делать, -  сказал  Лизунов.  -  Я  тебя  знаю  и
несправедливости в отношении тебя не хочу. Ну а ты выбирай.
   - Да ну его, - Обухов отмахнулся как от мухи. - Кончай, звони.  Дело  уже
не наше. Поехали домой.
   - Насчет тайника в каменоломнях - моя идея Признаю, -  торопливо  выпалил
Быковский. - Но остальное не мое. Клянусь тебе чем хочешь. - Он  смотрел  на
одноклассника Лизунова.
   - Ящики перевозили с Клыковым по указанию Баюнова? - быстро спросил  тот.
- Когда точно?
   - Да числа двадцатого апреля. Петька Клыков сюда приехал ко мне,  сказал:
есть одно дело Встречаем, перегружаем кое-что, перевозим  в  надежное  место
Оружие, это сразу сказал. Баюн сделку заключил.
   - С кем? Для кого? Кому оружие предназначалось?
   - Не знаю, убей  меня!  Он  же  торгует  давно  уже.  Разве  он  говорит,
посвящает нас в свои дела? Клыков сказал,  нужно  какое-то  надежное  место,
укромное, чтоб ящики спрятать.  Заказчики,  мол,  позже  заберут.  Ну,  я  и
предложил пещеру на холме. Я давно про нее знал.
   - Где брали груз?
   - Вечером тогда же, двадцатого, на пятидесятый километр "Газель" подошла,
мы там уже ждали. Мы с Клыком ящики перетаскали,  он  пикап  где-то  достал.
Номер "Газели" не спрашивай, не помню, да и темно было уже.  Водитель  один,
молодой такой.
   - Он вам помогал ящики грузить?
   - Нет, одни корячились. Он в кабине как барин курил.
   - Только вы вдвоем с Клыковым? - Лизунов прищурился. - Не темни.  С  вами
же еще третий был.
   - Не было никого, ты что? Мы вдвоем еле доперли эти гробы!
   Никита наблюдал за Быковским. Сказал тот уже достаточно, резона отрицать,
что с ними был кто-то еще, ему вроде нет. Похоже, действительно они  грузили
ящики вдвоем с Клыковым. Отпечатки того  есть,  отпечатков  Быковского  нет,
хотя он пока еще об этом не знает. Зато  есть  отпечатки  кого-то  третьего,
неизвестного. Может быть, водителя?
   - А где перчатки, в которых ты работал? - спросил Лизунов. - Куда  ты  их
потом дел?
   Быковский поднял на него глаза, и в них промелькнуло... Он снова с  силой
шлепнул себя по колену ладонью, покачал головой: ну и...
   - У меня в гараже.
   - Ну и что дальше? - Лизунов усмехнулся.
   - Ничего. Больше я туда не ездил. Клыков  мне  на  следующий  день  денег
привез от Баюнова. Все нормально было. Я и не спрашивал, не вникал  Привычки
такой не имею соваться. Да туда и не проехать было, в тайник-то... Как  наши
пропали в каменоломнях, а вы их искать начали... Ну, потом  все  затихло.  А
потом... - Быковский запнулся.
   - Потом тебе приказали убрать по-тихому Клыкова,  -  вкрадчиво  подсказал
Обухов. Быковский сверкнул на него глазами:
   - Да вы что... вы что, очумели?!
   - А чего же ты тогда из города слинял сразу после его убийства? - спросил
Лизунов.
   - Я... Дело-то вот как было. Мы с ним встретиться должны были в  четверг,
ну, как раз тогда. Никаких дел, просто хотели посидеть  где-нибудь  душевно,
потом в "Амазонию" в Москву махнуть. Он  даже  меня  просил  взять  с  собой
кого-нибудь - ну, баб. Чтоб я снял ему кого-нибудь из  наших  в  "Пчеле"  на
вечер. И вдруг уже часов так в восемь звонит мне на мобильник:  старик,  все
отменяется. У меня важная встреча. Отложим. Ну ладно. На  следующий  день  я
его ждал. Потом с ребятами нашими переговорили.. Что-то не так было во  всем
этом. Он как-то сразу странно пропал, понимаешь? Ну, и слух пополз...
   - Что его убрал Баюнов? И ты испугался за себя?
   - А что я должен был подумать? Клыков не мог вот так  просто  испариться.
Такого за ним ничего не было, чтобы в бега удариться, дела шли неплохо. А те
ящики мы с ним вдвоем только грузили и  про  тайник  только  двое  знали,  -
Быковский смотрел на одноклассника. - А ситуация там как  на  вулкане.  Черт
знает Баюна, что у него на уме. Он крови не боится. Ну, я и решил, от  греха
пока подальше, в Москву... Потом с пацанами созвонился, и бац! -  новость  -
Клыкова Петьку нашли, весь уже мухами облеплен.
   - Значит, вы всерьез подозреваете, что вашего компаньона убил Баюнов  или
кто-то по его приказу? - осведомился Обухов, перейдя на вежливое "вы".
   - Я не знаю. Но ведь кто-то его кончил! Кто же, кроме  Баюна?  И  к  кому
Петька на встречу на полусогнутых помчался, все бросив, как не к нему?!
   - Логично, - Обухов кивнул. - Только эти показания нужно  подтвердить  на
очной ставке с таким же жаром.
   - Вы те ящики открывали? - спросил Лизунов. Быковский мрачно кивнул.
   -  Отодрали  в  одном  несколько  досок.  Должны  же  были  глянуть,  что
перевозим? Клык винтовку мне показал. Классные. Только я, ей-богу, не  знал,
что они такие секретные. Мы потом доски назад пришпандорили.
   - А вот этого и не следовало делать. Быть может, Клыков и  поплатился  за
свое любопытство, - сказал Обухов. - И это тоже логично.
   - Чем хотите клянусь, я его не убивал!
   Колосову при этой фразе Быковского вспомнилась другая аналогичная  клятва
на поле для гольфа, когда давал показания Баюнов-Полторанин.  Что  ж,  очная
ставка здесь будет далеко не  лишней.  Быть  может,  она  сгладит  некоторые
существенные противоречия.
   Но Лизунов, оказывается, еще не закончил допрашивать однокашника.
   - Значит, посещали вы с Клыковым катакомбы двадцатого апреля... А в  ночь
с тридцатого на первое?
   Быковский напрягся.
   - Ты что мне еще пришить хочешь? - спросил он хрипло.
   - Что... Весь город знает, Леня, что с одной  из  девчонок  пропавших,  с
Машей Коровиной, ты полгода гулял.
   - Да мы расстались, давно, зимой еще!
   - Ну, это дело такое, Леня, - Лизунов вздохнул.
   - Да  мне  Ксюха  моя  из-за  нее  такие  сцены  ревности  закатывала!  -
воскликнул Быковский. - Да я что? Я ничего. Ну,  познакомился  со  смазливой
Машкой-мордашкой на дискотеке, ну  пообнимались.  Она  насчет  фитнесс-клуба
нашего удочку сразу закинула, а мне что, жалко? Устроил ей абонемент И  все!
Мы с февраля с ней даже не встречались, я с Ксюхой Заварзиной осложнений  не
хотел, я же ее люблю, мы вместе уже год, может, даже поженимся.
   - Если она, конечно, зека дождется, - хмыкнул Обухов.
   - Не твое дело! - Быковский неожиданно рассвирепел. Обернулся к Лизунову,
как настоящий бычок бодливый. - Все. Ты попросил - я  рассказал,  как  было.
Как человеку. Все.
   - Ладно, - Лизунов кивнул. - Хорошо, если правду.  Заварзиной  я  сообщу,
где ты. И насчет передачи тоже скажу. Что-нибудь еще?
   - Скажи: пусть ждет. И чтоб не смела машину продавать! - Быковский встал.
- Или нет, не нужно ничего говорить. Я сам,  если  свидание  с  ней  дадите.
Перед тем как конвой его увел, Лизунов отдал ему пачку своих сигарет.

Глава 21
НА ПРОЕЗЖЕЙ ДОРОГЕ

   В пять вечера звонил Сергей  Мещерский  -  из  Антальи  в  Спас-Испольск.
Варвара Краснова сообщила об этом Кате, ту  звонок  в  кабинете  не  застал.
Краснова передала (все получалось как испорченный  телефон),  что  Мещерский
передает от Кравченко горячий, пламенный привет, что они здоровы, у них  все
хип-хоп, рафтинг по рекам  протекает  нормально,  и  это  занятие  даже  при
разумном риске затягивает лучше кокаина, что экстремальные условия  жизни  и
суровый походный быт никого не пугают, Турция -  страна  загадок,  и  вообще
Восток есть Восток; связь вот только  не  ахти.  Из  горного  отеля  звонить
дорого, в деревнях международки нет, а выезды на побережье, в Анталью, очень
редки. Так что...
   - У них обратные билеты на самолет на двадцатое, наверное, больше звонить
не будут, - подытожила Катя. А в душе была благодарна подруге за то, что  та
никак не стала комментировать пикантную ситуацию, когда вам с курорта звонит
не любящий муж, изнывающий в разлуке, а его лучший друг - обормот.
   - Черт, - сказала Катя. - Черт! Черт! Черт с ним!!
   - С кем это?
   Она обернулась. Никита Колосов стоял на пороге кабинета. И еще улыбался.
   - Что такая сердитая?
   - А ты что такой довольный?
   - Ой, Кать, мне девчонку надо мою из садика забирать, и так  опоздала.  -
Краснова тоже лучезарно заулыбалась им обоим, засуетилась, схватила сумку. -
Закрой кабинет, ладно? Ну, все, лечу. Встречаемся дома.
   Они остались в кабинете вдвоем. Из открытого шкафа по-хозяйски выпорхнула
крупная, наглая моль, взвилась к потолку. Колосов прицелился и поймал  ее  в
одно касание.
   - Приходила Кривцова? - спросил он.
   Катя порылась в бумагах на Барином столе и достала  протокол  "дословного
опроса". Он бегло прочел. Закурил.
   - Никит, что случилось? - в свою очередь, спросила Катя.  -  Ведь  что-то
еще случилось, да?
   Он сел верхом на стул напротив нее. На Катю  явственно  пахнуло  спиртом.
"Здравствуйте, я ваша тетя, - подумала она с  досадой,  -  расслабляемся  по
поводу окончания рабочего дня!"
   (Расслабление действительно имело место.  Когда  за  Быковским  закрылись
двери камеры, Лизунов извлек из сейфа заначку  -  бутылку  коньяка  местного
разлива. Выпили за успех будущей очной ставки.)
   - Оружие в каменоломнях нашли. Тайник, - сказал Никита и скупо  поделился
новостями.
   - Час от часу... И что же? -  Катя  уже  забыла,  что  пять  минут  назад
злилась на весь мир, а больше всех в нем на загулявшего  мужа,  и  терзалась
обидой и болью разлуки. - И что вы думаете теперь предпринять?
   Колосов только хмыкнул: зачем спрашивать банальные вещи?
   - Послушай... но если в убийстве  Клыкова  виновен  этот  бандит...  быть
может, и дело об исчезновении тоже стронется? Если предположить, что  ребята
в ту ночь наткнулись на людей Баюнова,  на  тех  же  Клыкова  и  Быковского,
узнали про тайник и поплатились за это как свидетели?
   - Это первая версия, которая  напрашивается.  Думаю,  не  нам  одним  она
пришла в голову, - Колосов невольно попал в цель. - О  тайнике  на  холме  в
городишке этом уже только ленивый не знает. Об аресте Баюнова  и  Быковского
тоже. Здесь слухи как грипп распространяются. Маленький город - длинные уши,
длинный болтливый язык. Я одну вещь тут тебе хочу показать...  -  Он  достал
атлас с пометками.
   Катя с любопытством склонилась над картой. Колосов положил руку на спинку
ее стула. Сидел, почти касаясь ее.  Но,  увы,  в  топографии  Катя  была  не
сильна. Пояснения понимала смутно, и он махнул рукой:
   - Ладно,  тут  все  равно  кое-что  уточнить  нужно.  Вот  хочу  к  твоим
спелеологам  подъехать  проконсультироваться.  Когда  лучше   к   ним,   как
считаешь?
   - Вечером попозже. Они вечером под землей не работают. Отдыхают у костра.
   - А поехали прямо сейчас?
   Она  колебалась.  Устала,  и  было  лень.  И  обида  на  Кравченко  снова
зашевелилась в душе: десять дней как уехал, и ни единого звонка! Ну  и  что,
что она уехала без спроса  в  командировку?  Что  она,  невольница,  рабыня,
собственность его? Им с Сережкой, значит, можно гулять, а ей... Да что  она,
разве гуляет, она тут трудится как вол и  вообще...  Ну,  разве  это  повод,
чтобы не разговаривать, не звонить?!
   - Ладно, - сказала Катя. - Как скажешь.
   Двор ОВД перегородил вишневый "Мерседес". За  рулем  его  был  тот  самый
незнакомец, который, по мнению Кати, сам себе казался мачо или, может,  даже
самим Джорджем Клуни.
   - Добрый вечер. - Он высунулся из окна. - В Москву? Вас  Катерина  зовут?
Меня Геннадий. Вас подвезти? Я как раз в Москву.  Вы  из  пресс-центра?  Мне
Лизунов про вас говорил. А отчего вы так редко пишете о нашей службе?
   - А какая у вас служба? - спросила  Катя.  Колосов  открыл  дверцу  своей
"девятки".
   - Не стой столбом, масло потечет, - сказал он Обухову. - Кать, садись.
   Мачо улыбнулся. Был он, на взгляд Кати, очень даже симпатичный, но  жутко
нахальный. И цену себе явно набивал непомерную.